|
NEVERLAND
| |
| ната | Дата: Среда, 30.10.2013, 20:26 | Сообщение # 171 |
Новосибирск
| Цитата Ирина (  ) October 27, 2013
"Самая лучшая одежда для женщины — это объятия любящего ее мужчины." Ив Сен-Лоран
|
| |
| | | |
| ната | Дата: Вторник, 14.01.2014, 21:17 | Сообщение # 174 |
Новосибирск
| 
"Самая лучшая одежда для женщины — это объятия любящего ее мужчины." Ив Сен-Лоран
|
| |
| |
| ната | Дата: Вторник, 14.01.2014, 21:17 | Сообщение # 175 |
Новосибирск
| 
ОЧЕНЬ УЖ ОХОТА ЗДЕСЬ ПОБЫВАТЬ ...
ГОРЫ ВИДНЫ
"Самая лучшая одежда для женщины — это объятия любящего ее мужчины." Ив Сен-Лоран
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 14.02.2014, 16:43 | Сообщение # 176 |
Москва
Российская Федерация | NEVERLAND at MIDNIGHT
Около полуночи + 20 минут.
Я снял видео ворот Neverland для тех, кто далеко и никогда не будет здесь, чтобы увидеть это.
Была почти полная Луна, и странный шум был вдалеке...
Видео от William WAGENER
|
| |
| | |
| Ирина | Дата: Вторник, 08.04.2014, 14:56 | Сообщение # 178 |
Москва
Российская Федерация | Пол Терукс: «Звонок Майкла Джексона, который я никогда не забуду»
После того, как американскому писателю Полу Терукcу выпала редкая возможность побывать на сказочном ранчо Неверленд, ему позвонил Майкл Джексон.
В этой статье, опубликованной летом 2009-го, Терукс вспоминает свой ночной разговор с Майклом о дружбе с Элизабет Тейлор, тяготах славы и библейских историях.
Сегодня в новостях, о боже, я услышал, что у Майкла Джексона случился сердечный приступ и он скончался в возрасте 50-ти лет. Я вспомнил долгий разговор, который состоялся между нами как-то в четыре часа утра, и свою поездку в Неверленд. Вначале был визит, разговор произошел несколькими неделями позже по телефону.
Неверленд — игрушечный город, полный карнавальных аттракционов и кукольных домиков, животных в зоопарке и чудесных садов, — раскинулся за величественными воротами у проселочной дороги в окрестностях Санта-Барбары. Ожидая у ворот, я рассматривал вывешенные на стене поста охраны причудливые портреты нежелательных гостей, порой напоминавшие полицейские снимки, с именами и подписями вроде: «Верит, что она замужем за мистером Джексоном», «Может быть вооружен», «Слонялся около ворот».
Дом Майкла в Неверденде
Дорога повела меня мимо скульптур играющих мальчишек и бегущих животных в натуральную величину, мимо искусственного озера и узкоколейной железной дороги — прямо к дому Майкла. Неверленд занял площадь в три тысячи акров, но лишь малая часть ранчо использовалась для проживания: только главный дом с темной черепицей и створчатыми окнами, да гостевой дом с тремя спальнями. Остальная территория была отведена под железнодорожную станцию «Кэтрин» (названную в честь матери Джексона), внушительный офис охраны, разнообразные развлекательные постройки, кинотеатр (со специальными кроватями вместо балконных кресел) и места, почти неописуемые словами, — одно из них с вигвамами, как у индейцев.
И конечно, растянувшийся на многие акры зоопарк Джексона с дикими животными. Жирафы были предсказуемо норовисты. В соседнем вольере раскачивался на своих толстых ногах Джипси — пятитонный угрюмый слон, которого Майклу подарила Элизабет Тейлор. Слоном, похоже, овладевало беспокойство, вызванное наступлением сезона половой охоты. «Не подходите к нему близко», — предупредил меня смотритель.
В питомнике для рептилий, с лягушками, по форме напоминавшими тарелки-фрисби, и толстыми питонами, кобра и гремучая змея демонстрировали свои ядовитые зубы через стекло аквариума, пытаясь меня укусить. Ламы плевались в меня, как свойственно ламам, и даже в обезьяннике крупная щетинистая большеротая обезьяна по кличке Эй-Джей плюнула мне в лицо, а орангутанг Патрик попытался вывихнуть мне руку. «И к ним тоже лучше не подходите».
В долине работали ярмарочные аттракционы: Морской Дракон, машинки Неверленда — мигали огни, звучала музыка, но никого не было. На карусели играла песня Майкла “Childhood” («Видел ли кто-нибудь мое детство?»). Музыка доносилась даже с газонов и цветочных клумб: колонки были замаскированы под большие серые камни и звенели песнями из мюзиклов, заполняя долину бесконечными мелодиями и заглушая щебетание диких птиц. Посреди всего этого был установлен огромный экран, размером подходящий для кинотеатра под открытым небом, по которому шел мультфильм: два безумных создания, жалко крякающих друг на друга, — все это очень ярко, на фоне безоблачного калифорнийского заката, и ни единой души вокруг.
Позднее в тот день мы вместе с Элизабет Тейлор (я приезжал в Неверленд, чтобы взять у нее интервью) сели в вертолет и облетели долину. То, что я ясно слышал мисс Тейлор сквозь шум винта, многое говорит о ее знаменитом голосе. Зажав в руках свою болонку по кличке Шугар, сквозь громкое «як-як-як» титановых лопастей винта он закричала по-девически умоляюще и пронзительно: «Пол, скажи пилоту сделать еще один круг, чтобы мы осмотрели все ранчо!»
Мне даже не потребовалось передавать сообщение — ее голос прорезался к пилоту прямо через звукопоглощающие наушники. Он поднял нас достаточно высоко, так что Неверленд в свете персикового заката стал казаться еще более игрушечным.
«Вот это — беседка, где обручились мы с Ларри (Фортенски, ее седьмым мужем)», — сказала Элизабет, с иронией покачав головой.
Майкл и Элизабет Тейлор на ее свадьбе с Ларри Фортенски
Шугар моргала через красиво причесанную челочку, чем-то напоминавшую белые волосы самой Элизабет. «Разве железнодорожная станция не прелестна? А вон там мы с Майклом устраиваем пикники, — она указала на заросли на холме. — Можно еще один круг?»
Долина медленно вращалась под нами, и тени удлинялись в розовато-золотом закатном свете.
Несмотря на то, что дождя не было уже несколько месяцев, газон, орошаемый подземными спринклерами, был сочно-зеленым. Там и сям, словно игрушечные солдатики, местность патрулировали охранники в униформе — некоторые пешком, другие на гольф-мобилях. Кто-то нес караульную службу на часах — Неверленд был еще и крепостью.
- А для чего нужна железнодорожная станция? — спросил я.
- Для больных детей.
- А все эти карусели?
- Для больных детей.
- Посмотрите-ка на эти тенты… — тогда я впервые увидел вигвамы, спрятанные в роще.
- Это индейская деревня. Больные детишки ее обожают.
С такой высоты я увидел, что эта долина трудолюбиво воссозданного детского счастья была наполнена большим количеством статуй, чем было видно с земли.
Железная дорога Неверленда
Вдоль дорожек из гравия и трасс для гольф-мобилей расположились прелестные бронзовые флейтисты, ряды благодарных улыбающихся детей, группки держащихся за руки малышей — некоторые с банджо, некоторые с удочками. Были и большие бронзовые статуи: в центре кругового проезда напротив дома Майкла возвышалась 30-футовая статуя Меркурия, бога торговли в крылатом шлеме и с кадуцеем, балансирующего на одном мыске. Последний сентиментальный луч солнца освещал его большие бронзовые ягодицы, делая их похожими на булочку с маслом.
Дом в Неверленде был полон картин, многие из которых изображали Майкла в полный рост в героических позах и замысловатых костюмах: плащ, меч, гофрированный воротник, корона. Остальные картины служили своего рода примером одержимости иконографией: изображения Элизабет Тейлор, Мэрилин Монро и Чарли Чаплина, а с ними Микки Мауса и Питера Пена — всех их Майкл в какие-то моменты своей не столько жизни, сколько череды метаморфоз по-своему напоминал.
- Так значит вы — Венди, а Майкл — Питер? — спросил я позже Элизабет Тейлор.
- Да, да. Такое между нами волшебство.
Дружба началась, когда Майкл ни с того ни с сего предложил ей билеты на один из концертов своего Victory-тура, и она попросила 14 билетов. Но места были в застекленной VIP-ложе, находившейся так далеко от сцены, что «с таким же успехом можно было посмотреть концерт по телевизору». Вместо того чтобы остаться, Элизабет увела всю свою многочисленную свиту домой.
Узнав, что она так рано покинула концерт, Майкл позвонил ей на следующий день в слезах, извиняясь за плохие места. Он остался на линии, и они проговорили два часа. А потом они стали разговаривать каждый день. Шли недели, звонки продолжались. Шли месяцы. «Правда, мы узнали друг друга по телефону, за три месяца».
Как-то Майкл предложил заехать в гости. Элизабет согласилась. «А можно взять с собой шимпанзе?» — спросил Майкл. Элизабет ответила: «Конечно, я люблю животных». И Майкл пришел за ручку с шимпанзе Бабблзом.
- С тех пор мы неразлучны, — сказала Элизабет.
- Вы часто видитесь с Майклом?
- Чаще, чем думают люди, и даже чаще, чем кажется мне самой.
Надев костюмы для маскировки, они ходили в кино в Лос-Анджелесе — смотрели фильмы, сидя на задних рядах и держась за руки. Прежде, чем я успел сформулировать более конкретный вопрос, она объяснила: «Я люблю его. В нем есть ранимость, которая заставляет относиться к нему с еще большей нежностью. Мы так замечательно проводим вместе время! Просто играя».
Или разыгрывая роли: она — Венди, он — Питер. В холле ее дома висит большой портрет Майкла с подписью «Моей истинной любимой, Элизабет. Я буду любить тебя всегда. Майкл».
Она подарила ему живого слона. Доктор Арни Кляйн, его дерматолог, показал мне фото со дня рождения в Лас-Вегасе, на котором бледный как мел Майкл преподносит Элизабет подарок — украшение в форме слона размером с футбольный мяч, покрытое драгоценностями.
То, что началось между ними как дружба, переросло в ситуацию, когда Элизабет стала практически единственной его защитницей.
- А как насчет его… — я попытался выудить нужное слово, — эксцентричности? Вас это не волнует?
- Он волшебный. А я думаю, все по-настоящему волшебные люди должны обладать неподдельной эксцентричностью.
Ее сознание не допускает ни малейшей толики негатива по отношению к тому, кого называют «Джеко». «Он один из самых любящих, милейших и искренних людей, которых я любила. Он навеки в моем сердце. Мы на все готовы ради друг друга».
Элизабет, богатая и знаменитая с детства, материально обеспечивавшая своих родителей с 9-ти лет, говорит, что легко сошлась с Майклом — таким же ребенком-звездой, который был лишен детства и пережил жестокость отца. В Неверленде есть паровоз «Кэтрин» и «улица Кэтрин», но нет «улицы Джозефа» — нет ничего, что носило бы имя отца.
«Он поговорит с вами, если его я попрошу», — пообещала мне Элизабет. И, как и было условлено, Майкл позвонил мне однажды утром в 4 часа. Не было никакого представления от секретаря, вроде «Мистер Джексон на линии». В ту неделю заголовки таблоидов в супермаркетах гласили: «Джеко близок к самоубийству», «Джеко в психушке», а одна южноафриканская газета писала: «Чокнутый Джеко, Король поп-музыки, замечен на яхте с 13-летним мальчиком». На самом же деле он был в Нью-Йорке, записывал новый альбом. Это случилось 10 лет назад (в 1999 г. – прим. пер.).
Зазвонил телефон, и я услышал в трубке: «Это Майкл Джексон». Голос был с придыханием, мальчишеский, осторожный, но с пробивавшейся за неуверенностью энергией и предупредительностью, — совсем не похожий на голос 40-летнего мужчины. В противоположность мелодичному звучанию слова обладали весом — будто слепой ребенок давал мне указания в темноте.
- Как бы вы описали Элизабет? — спросил я.
- Она словно теплое уютное одеяло, в которое я люблю кутаться. Я могу довериться ей, я ей верю. А в моем бизнесе никому доверять нельзя.
- Почему?
- Потому что не знаешь, кто твой друг. Потому что когда ты так популярен, вокруг много людей. Но при этом ты изолирован. Становясь успешным, ты становишься узником. Ты не можешь выйти на улицу и делать обычные вещи. Люди постоянно следят за твоими действиями.
- Вы испытывали это на себе?
- О, неоднократно! Люди пытаются подсмотреть, что ты читаешь, что ты покупаешь. Они хотят знать все. Внизу всегда поджидают папарацци. Они вторгаются в мою личную жизнь. Они искажают факты. Они — мой ночной кошмар. А Элизабет меня любит, по-настоящему любит.
- Я сказал ей, что она — Венди, а вы — Питер.
- Но Элизабет мне еще и как мать, и даже больше. Она мой друг. Она мать Тереза, принцесса Диана, королева Англии и Венди. Мы с ней устраиваем замечательные пикники. Быть с ней рядом просто чудесно. С ней я по-настоящему спокоен, потому что мы прожили похожие жизни и пережили одинаковый опыт.
- Какой именно?
- Великую трагедию детей-звезд. Нам нравятся одни те же вещи: цирки, парки развлечений, животные.
И, конечно, схожую по масштабам славу и изоляцию.
- Она вынуждает людей на странные поступки. Многим знаменитостям она затуманивает сознание — они просто не могут с ней справиться. После концертов ты в зените мироздания — ты не можешь заснуть. Два часа утра, а ты глаз не сомкнул. Когда уходишь со сцены, тебя переполняет адреналин.
- Как вы с этим справляетесь?
- Я смотрю мультфильмы. Я люблю мультфильмы. Играю в видеоигры. Иногда читаю.
- То есть вы читаете книги?
- Да, мне нравятся повести.
- Чьи-то выделяете особенно?
- Сомерсет Моэм, — ответил он, не задумываясь. А потом, делая паузу после каждого имени, добавил: — Уитмен, Хемингуэй, Твен.
- А видеоигры какие?
- Мне нравятся X-Man, Пинбол, Парк Юрского Периода. И еще игры на основе боевых искусств — Мортал Комбат.
- Я попробовал несколько видеоигр в Неверленде, — сказал я. – Одна была просто потрясающая — называлась Beast Buster.
- О да, она классная. Все игры я выбираю сам. Конкретно эта, может быть, чересчур жестокая. Некоторые игры я беру с собой в туры.
- Как же вы это делаете? Ведь игровые автоматы очень большие.
- Мы путешествуем на двух грузовых самолетах.
- Писали ли вы когда-нибудь песни с мыслями об Элизабет?
- “Childhood”.
- Это та, в которой поется “Has anyone seen my childhood”?
- Да, там поется, — и он мелодично напел: — “Before you judge me, try to…” — и далее по тексту.
- Не эта ли мелодия играет на карусели в Неверленде?
- Да! Да! – радостно подтвердил он.
Он начал рассказывать мне о детстве, о том, что он, как и Элизабет, в детстве содержал свою семью.
- Я был ребенком, но уже обеспечивал семью. Деньги забирал отец. Часть из них откладывалась для меня, но большая часть уходила на нужды семьи. Я работал непрерывно.
- Получается, что у вас не было детства — вы были лишены его. Если бы вы могли прожить жизнь заново, как бы вы ее изменили?
- Несмотря на то, что я многое упустил, я бы ничего не стал менять.
- Я слышу ваших детишек на заднем плане. — Слышалось отчетливое бульканье, как будто через сливное отверстие уходила вода. — Если бы они захотели стать артистами и пойти вашей дорогой, что бы вы на это сказали?
- Они вправе делать все, что захотят. Если они выберут такой путь, я не буду возражать.
- В чем вы хотите вырастить их иначе, чем воспитывали вас?
- В большей радости, в большей любви, не так изолированно.
- Элизабет говорит, что ей больно оглядываться на свою жизнь. А вам?
- Нет, если говорить об обозрении всей жизни, а не каких-то отдельных моментов.
Его непрямая, отчасти книжная манера выражаться удивила меня — еще один сюрприз от Майкла Джексона. Я обратил на это внимание при его словах о «затуманивании сознания» и «зените мироздания». Я уточнил:
- Что вы имеете в виду, говоря об «обозрении»?
- Например, детство. На это я свободно могу оглядываться. На линию моего детства.
- Но ведь в детстве есть период, когда чувствуешь особенную незащищенность. Вы это ощущали? Элизабет говорила мне, что чувствовала себя собственностью киностудии.
- Иногда нам приходилось ехать на выступление поздно ночью — в три часа утра. Отец заставлял нас. Он будил нас. Мне тогда было семь или восемь лет. Мы играли в клубах и на частных вечеринках у кого-то дома. — Майкл добавил, что это бывало в Чикаго, Нью-Йорке, Индиане, Филадельфии — по всей стране. — Я спал и слышал, как отец кричал: «Вставайте, пора на концерт!»
- Но выходя на сцену, вы испытывали радостный трепет?
- Да, я обожал сцену, обожал выступать.
- А как насчет оборотной стороны бизнеса? Вы чувствовали себя неловко, если кто-то подходил к вам после концерта?
- Мне это не нравилось. Мне никогда не нравился контакт с людьми. Даже сейчас я ненавижу это — встречаться с людьми после концерта. Я тушуюсь при этом. Не знаю, что говорить в такой ситуации.
- Но при этом вы дали то интервью Опре?
- С Опрой было трудно. Потому что это было на ТВ, а телевидение — не моя стихия. Я понимаю, что в этот момент все смотрят и оценивают. Это тяжело.
- Это чувство, что вы находитесь «под лупой», появилось недавно?
- Нет, — уверено ответил он. — Я всегда это чувствовал.
- Даже когда вам было семь-восемь лет?
- Да, я никогда не любил этого.
- Наверное, именно поэтому процесс знакомства с Элизабет по телефону в течение двух или трех месяцев был для вас идеальным вариантом? Или телефонное интервью, как сейчас.
- Да.
В какой-то момент, когда Майкл упомянул о «потерянном детстве», я вспомнил вслух цитату Джорджа Уильяма Расселла «В потерянном детстве Иуды был предан Иисус» и услышал на другом конце линии удивленное «вау». Майкл попросил меня объяснить, что означали эти слова, и когда я объяснил, он побудил меня развить тему. Какое детство было у Иуды? Что с ним произошло? Где он жил? Кого знал?
Я рассказал ему, что Иуда был рыжеволосым, что он был казначеем у апостолов и, вероятно, являлся сикарием — членом радикальной еврейской группировки, а также что, возможно, он не повесился, а каким-то образом взорвался («…бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился» (Мф.27:5); «…и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его» (Деян.1:18) — прим. пер.).
Еще двадцать минут библейских апокрифов и разговоров о потерянном детстве Иуды с Майклом Джексоном — и снова шепот: «Вау».
Пол Терукс
Перевод: hella@mjj.ru , morinen
Статья опубликована на сайте telegraph.co.uk 27 июня 2009.
http://www.michaeljackson.ru
Сообщение отредактировал Ирина - Вторник, 08.04.2014, 14:59 |
| |
| |
| ната | Дата: Пятница, 18.04.2014, 10:31 | Сообщение # 179 |
Новосибирск
| LIFE: В сказочном мире Майкла Джексона
Category: Из прошлого, О личности, Статьи Tags:Гарри Бенсон, Неверленд, период Dangerous
В 1993 году, вскоре после знаменитого интервью с Опрой и культового выступления на матче Супербоул, Майкл Джексон
пригласил корреспондента журнала LIFE на эксклюзивную прогулку по своему
сказочному поместью на ранчо Нэверленд. Эта статья с замечательными
фотографиями Гарри Бенсона вышла в июньском номере журнала.
Видеоигры, кинотеатр в старинном стиле, музей достопамятных вещей Майкла. Он
смотрел «Аладдина» шесть раз. Он знает слова большинства колыбельных, но
пока не выучил тему из сериала о динозавре «Barney» («Я не просыпаюсь
так рано, чтобы смотреть этот фильм»). Он говорит, что его любимые
игрушки — чертик-из-коробочки, кони-качалки и все, что связано с Питером
Пэном.Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда Майкл Джексон планировал свою собственную страну чудес, он сделал из нее нечто вроде
тематического парка Питера Пэна, усеянного причудливыми скульптурами,
отдав дань уважения сказке Д. М. Барри о мальчике, который не хотел
взрослеть. О мальчике, так похожем на звезду, поп-артиста 34-х лет,
вечно старающегося вернуть себе детство, потерянное на пути к
известности.Ранчо Джексона Нэверленд, расположенное на 2700 акрах пересеченной местности к северу от Санта-Барбары, Калифорния, содержит собственный
зоопарк, собственную железную дорогу, собственный парк развлечений.
Некоторые зоны закрыты для доступа, например, верхний — личный — этаж
25-комнатной усадьбы в стиле Тюдор. Но все остальное ранчо открыто для
случайных гостей, таких как иллюзионист Дэвид Копперфилд и
ребенок-звезда Маколей Калкин. «Маколей проводит здесь все свои
каникулы», — говорит Джексон.До сих пор никому еще не удавалось рассмотреть Нэверленд в деталях — никому, кроме детей, которых Джексон
приглашает на экскурсии; многие из них смертельно больны. Сейчас Майкл
сопровождает десятерых ребят, детей нескольких работников Нэверленда
(всего здесь работает 70 человек), в большом турне по ранчо.
«Здесь все сделано так, как я себе представлял, — говорит Джексон, обозревая
свой парк развлечений на закате. — Мы еще строим американские горки».
Парк включает в себя десятки аттракционов, которые поразили даже таких
важных персон Голливуда, как Барри Ойльер и Дэвид Геффен. Работники на
всех аттракционах готовы, словно мантру, повторять вопрос: «Хотите
прокатиться еще раз?» Чертово колесо выглядит новеньким и сверкающим,
как выставочная модель. Качели-маятник «Морской Дракон» раскачиваются
под звуки хита Джексона «Remember the time». На веселом «Зиппере»
амебообразные машинки заставляют своих пассажиров крутиться вверх
тормашками.Огромные дубы окружают парк развлечений, их сучковатые ветви увиты маленькими лампочками. Когда наступает ночь, эти мерцающие деревья
вызывают ощущение, будто ты в каком-то другом мире. На вершине чертова
колеса, обозревая открывающийся под тобой вид, можно почувствовать, что
ты неким волшебным образом внезапно оказался среди звезд. Джексон
признается, что в те ночи, когда он один на своем ранчо, он катается
здесь, на одном аттракционе за другим, протягивая руки к звездам, в
полном одиночестве. Он делает это, как он говорит, «все время».Музыка наполняет каждый уголок ранчо Нэверленд. В самой усадьбе, когда Джексон не играет на своем рояле, из динамиков звучат саундтреки к
фильмам Диснея. Вне дома он предпочитает смесь американских
рок-мелодий, которые несутся из стереоколонок, замаскированных под камни
и спрятанных в живой изгороди через каждые несколько сотен метров.
Добро пожаловать в дом обезьян. А также в террариум, на страусиную ферму, в
загон с жирафами и зоопарк. Рядом с этим зверинцем, где живут две сотни
существ, покажутся маленькими многие городские зоопарки. Самые
внушительные обитатели здесь крокодилы, жирафы и Джипси — индийский
слон, подарок Элизабет Тэйлор. Некоторые из самых крошечных здешних
жителей (овечка по кличке Лайнус ростом в два фута, 34-дюймовый жеребчик
Сверчок, карликовая свинья Петуния) в чем-то похожи на Джексона, ведь
они никогда не вырастут. В Нэверленде есть кто угодно, от альпака до
валлаби, но детей больше всего очаровывает та часть зоопарка, где живут
экзотические животные, в том числе 12-футовый питон-альбинос по кличке
Мадонна. Что за имя для такой грозной твари? «Она блондинка, — с
озорством говорит Джексон. — Но это не я ее так назвал».Гости часто путешествуют по Нэверленду на гольф-картах. Управляя пурпурно-черным картом, одним из дюжины тех, на которых он объезжает
свои земли, Джексон говорит: «На этом карте ездит Маколей (Калкин),
когда бывает здесь. Это цвета клана черепашек-ниндзя. Если бы он знал,
что мы на нем ездили, он бы нам всыпал!»
Свисток. Проблеск чего-то леденцово-красного. И вдруг из-за деревьев появляется
поезд с тремя вагончиками, готовый с пыхтением провезти Майкла Джексона
по его ранчо. Крошечный паровозик обрамлен огоньками. Из динамика на его
крыше слышен Микки Мьюзак. Приближаясь, Капитан Эл, кондуктор,
приподнимает шляпу и благословляет этот полдень: «Еще один день в раю».
Джексон, обернувшись к своим спутникам, замечает: «Я сейчас покупаю
паровой локомотив, который будет мощнее. Он будет объезжать все ранчо за
час». Он кажется счастливым, когда мечтает о том, как сделать Нэверленд
еще прекраснее. «Я люблю мечтать, — сознается он. — Я провожу большую
часть времени в мечтах».Поместье Джексона расположено как раз на полпути между Диснейлэндом и Сан-Симеоном и воплощает собой идею богатого затворничества. Трудно
было выбрать более удачное место. Это ранчо в долине Санта-Инес,
приобретенное Джексоном четыре года назад предположительно за 28
миллионов, совмещает безупречную роскошь замка газетного магната Уильяма
Рэндольфа Херста и сказочную атмосферу Волшебного Королевства Уолта
Диснея. Путешествуя по поместью вместе с Джексоном, хорошо понимаешь,
что редко кому прежде удавалось воплотить свои фантазии в столь полной
мере прямо в своем дворе.
Первая остановка — собственно задний двор дома, который буквально переполнен
цветами. В маленьком садике пламенеют ноготки (сорок садовников
ухаживают за 128 тысячами цветущих растений Нэверленда). С террасы гости
могут видеть огромную площадку для игр, бассейн с трамплином. В
отдалении сверкает чистейшее озеро. На одном берегу — два комплекта
водных лыж, на другом — паром в форме лебедя. На острове посередине
озера Джексон иногда медитирует. Неподалеку находится двухэтажная
галерея с 35-ю автоматами видеоигр — монетки не нужны. По экрану
компьютера среди взрывающихся метеоритов мчится, стремительно вращаясь,
космический корабль. На втором этаже еще есть старинная гадательная
будка, где можно узнать свою судьбу; а внизу стоит музыкальный автомат,
заполненный компакт-дисками The Beatles и сестры Джексона Джанет.Короткий переход — и перед нами бельведер, в котором Джексон выдал замуж Элизабет Тэйлор — около двух лет назад он устроил здесь ее
свадьбу. «На это Рождество я вернулся домой из гастролей в Японии, —
вспоминает Джексон, — и Элизабет украсила весь дом. Это было чудесно. Я
никогда прежде не праздновал свой день рождения и Рождество. Ни разу.
Всегда надо было работать! Вот почему я верю в Нэверленд».«Все мои лучшие воспоминания — здесь, — продолжает он. — Как-то раз у нас тут был полный дом безволосых детей. У них всех был рак. И один
маленький мальчик сказал мне: “Это самый лучший день в моей жизни”. Я
едва мог сдержать слезы». Растроганный воспоминанием, Джексон срывается с
места в головокружительный тур по особняку: гостиная с балочным
потолком, кухня в сельском стиле (на столах множество корзин с
угощением, в том числе с печеньем, на котором глазурью выведен логотип
Нэверленда), рабочий кабинет. «Я сижу здесь и чувствую присутствие
каждой книги», — говорит он о своей любимой комнате (среди последних
прочитанных им изданий выпуск журнала об НЛО, еще один про серийных
убийц и богато иллюстрированное переиздание «Питера Пэна»).Наверху, куда камеры не допускаются, Джексон показывает нам библиотеку с детскими книгами, спальню, полную старинных кукол, и
игровую комнату, смахивающую на мастерскую Санта-Клауса — столы здесь
завалены играми и игрушками.
Вновь выйдя из дома, Джексон вдруг начинает петь, продолжая свой путь то на
гольф-карте, то пешком (один носок на нем оранжевый, другой желтый). Он
минует лошадиный загон, два баскетбольных поля, бесчисленные качели,
свисающие с трех деревьев. Охранники следуют за ним в фургончиках, тихо
переговариваясь по рации («Браво-шесть, направляюсь к зоопарку.
Десять-четыре»). На лесной поляне он выходит к декоративному индейскому
поселку из нескольких вигвамов. «Мы иногда разжигаем здесь костер по
вечерам», — говорит Джексон. Затем он указывает на Морскую Крепость
впереди, оснащенную пушками, стреляющими водой. «Ее построили мы с
Маколеем Калкиным», — говорит он, разгрызая пластинку жевательной
резинки.На холмах, что обрамляют Нэверленд, «живет множество диких животных: койоты, рыси, медведи» — так оворит менеджер ранчо Лэнс Браун. Друг
Джексона Джо Уилкотс вспоминает день, когда он посмотрел из окна на один
из холмов — и встретился взглядом с пумой.Последняя остановка — кинотеатр на сорок мест с прилавком леденцов, где все бесплатно. В зале — вращающиеся сиденья и огромная фигура
статуэтки «Оскар». А в задней стене, под проекционной будкой, встроены
две комнаты с окнами от пола до потолка. В каждой из них стоит
больничная кровать, повернутая к экрану, чтобы больные дети, которые не
могут сидеть, могли смотреть фильмы в относительном комфорте.
Именно здесь, стоя рядом с больничными кроватями, понимаешь суть Нэверленда.
Для его хозяина основной смысл не в развлечениях. Это на самом деле мир,
который Джексон создает там, где может: безопасный, чистый и не
затронутый бегом времени, словно сказка. Глобальные замыслы Джексона
полны мечтами так же, как и его домашний рай. Этой осенью он планирует
открыть Нэверленд для Всемирного Детского Конгресса, пригласив на него
детей ста разных национальностей. Занимаясь своим детским фондом «Heal
the World» и объявляя об открытии детского телеканала, он хочет подарить
атмосферу своего поместья каждому ребенку. Словно настоящий Питер Пэн,
Джексон действительно верит, с неожиданной и удивительной наивностью,
что создавая фантастический ландшафт на холмах Калифорнии, он
способствует своему главному замыслу — помощи нуждающимся детям по всему
миру.«У меня есть план нового Нэверленда, — говорит Джексон. — Пока без названия». На чертежной доске еще более грандиозные,
высокотехнологические аттракционы с виртуальной реальностью — для
обделенных судьбой детей. «Это будет далеко отсюда, на другом краю
ранчо, — говорит он. — Целая колония развлечений. Я хотел бы, чтобы весь
мир был таким».
Статья опубликована в июньском выпуске журнала LIFE 1993 года.
Перевод: А.Кисиленко
"Самая лучшая одежда для женщины — это объятия любящего ее мужчины." Ив Сен-Лоран
|
| |
| | |
|
