|
Все дело в любви. Майкл Джексон в благодарных сердцах
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 12:56 | Сообщение # 21 |
Москва
Российская Федерация | 28.01-30.01.2006 - Майкл в Гамбурге, Германия
Поползли слухи, что 26 января 2006 года Майкл прилетел в Гамбург. Сначала мы не поверили ни единому слову, но потом услышали, что он навещает там личных друзей, о которых нам было известно. Появилась фотография няни Майкла, Грейс, перед домом этих самых друзей. Так как мы знали, как выглядит дом, теперь стало ясно, что он действительно там. Мы обсудили, стоит ли ехать, так как, очевидно, его визит должен был быть приватным. О нем стало известно только потому, что стюардесса увидела имя Майкла на билете и сообщила прессе в Гамбурге.
Мы выждали еще день. Тем временем пресса и папарацци выстроились перед домом. Спор завершился на том, что,раз его визит теперь все равно публичный, то можно и фэнам туда поехать. По крайней мере, тогда перед домом будут не одни только репортеры. И поскольку Карина все равно жила в Гамбурге, мы могли заодно навестить ее и снова собраться все вместе.
Так что 28-го января все мы встретились в Гамбурге. Перед домом семьи Шляйтеров, друзей Майкла, было двенадцать полицейских машин, ограждавших дом от папарацци и перекрывших всю улицу. Как нам сообщили, Майкл и Шляйтеры собирались выехать из дома в два часа дня, но в итоге из соображений безопасности эту поездку отменили. Мы чувствовали себя неловко. Нам не хотелось там стоять — это было как-то очень неправильно. Мы немного погуляли по округе, потом объехали окрестности, остановились в зоопарке Hagenbeck, не придумали, чем заняться, и отправились обедать. Когда мы вернулись в машину, все еще обсуждая, что делать дальше, диктор по радио вел прямой репортаж от дома Шляйтеров. Он сказал, что Майкл собрал плакаты и подарки и раздал взамен автографы. Решение было принято: мы вернулись к дому.
Вечером мы стояли за оградой перед этим частным домом и все еще чувствовали себя не в своей тарелке. Что нам здесь делать? Все это казалось каким-то неправильным. Но конечно, вокруг было достаточно зевак, чтобы «управлять» ситуацией. Они ждали автографов, поэтому начали вызывать Майкла. Нам стало неудобно, но всего несколько минут спустя Майкл появился в окне. Это было очень забавное зрелище: занавески в цветочек, деревянный гусь, украшающий дом в совершенно обычном немецком пригороде, — и самая известная в мире поп-звезда за окном. Майкл всегда умел удивить! Он помахал нам и засмеялся. Несколько раз мы видели только его руку, пока он прятался за занавесками. Зеваки начали недвусмысленно требовать автографы. Представьте себе: это была обычная маленькая улочка, и мы стояли прямо у садового забора. Конечно, Майклу было слышно каждое сказанное вслух слово. Чуть позже он появился в окне с бумажками в руках. Мы видели, как он подписал их , а затем снова показал нам. Потом дочка Шляйтеров, Франциска, вышла и раздала сувениры фэнам. Нам досталось два автографа.
Позже тем вечером Майкл еще раз подошел к окну и показал нам другую бумагу, которую потом тоже вынесла Франциска. Это было письмо, гласящее: «Я правда люблю каждого из вас. Я так доволен, что вернулся в Гамбург. Вы делаете меня счастливым. Я люблю вас. Майкл Джексон». Прочитав письмо, мы обрадовались, что Майкл не возражает против присутствия фэнов. Франциска сказала, что Майкл теперь собирается лечь спать. Так как на улице в ту ночь было минус десять, мы были рады, наконец, отправиться домой.
На следующий день мы вернулись к дому в 11 утра. Так как прошлым вечером Майкл показался, теперь репортеров съехалось еще больше. Они жаждали фотографий. Над домом даже летал вертолет с папарацци, но ничего интересного не происходило. Миссис и мистер Шляйтер ходили туда-сюда, разговаривали с полицейскими и собирали подарки и фото, чтобы передать Майклу. Мы были изумлены их готовностью этим заниматься. Некоторое время спустя они вышли снова и раздали всем подписанные фотографии. С одним парнишкой-фэном произошел очень милый эпизод: он отдал для автографа свою бейсбольную кепку. Когда миссис Шляйтер вернулась, она спросила, чья это была кепка. Парень ответил, что его. Тогда миссис Шляйтер сказала, что сыну Майкла, Бланкету, кепка очень понравилась, и Майкл спрашивает, можно ли Бланкет оставит ее себе. Взамен она вынесла маленькую белую футболку Бланкета с автографом. Конечно, фэн согласился на такую сделку, а мы пришли в полное умиление от всей этой истории!
Миссис Шляйтер передала несколько комментариев Майкла к подписанным фотографиям, указав, какие из них ему особенно понравились. Он отметил фото Карины, на котором она была изображена у его звезды в Голливуде, и видео с песней, которую она написала. Он также пожелал оставить себе один из журналов «М-files», что мы передали, и, как нам сказали, с удовольствием пролистал его. Мы испытали прилив гордости, так как сами выпускали этот журнал. В тот день нам повезло получить несколько автографов, и мы были абсолютно счастливы!
К. вышедшему мистеру Шляйтеру обратилась группа немецких телевизионщиков и спросила, не может ли Майкл подписать их футляр для микрофона. Мистер Шляйтер увидел, что-то RTL television — весьма таблоидный телеканал, и воскликнул: «Да он взбеленится!», думая о том, как Майкл будет давать автограф своим «врагам». Но так как Майкл — невероятно щедрый и хороший человек, он, конечно, футляр подписал,
Майкл снова заказал для нас пиццу — как всегда с салями. Вечером он несколько раз подходил к окну, чтобы помахать нам. Это была очень веселая ночка: мы спели для него несколько немецких песен — в конце концов, мы ведь были в Германии — и переделали тексты других песен так, чтобы они подходили к ситуации. Мы смеялись, не переставая!
Появились слухи, что Майкл улетит в понедельник, 30-го января, поэтому в тот день мы поднялись рано утром, чтобы ничего не пропустить. Приехав к дому Шляйтеров. мы увидели, что прессы там собралось видимо-невидимо. Время шло, и к толпе присоединялись все новые люди. Полицейский подтвердил, что Майкл сегодня уезжает. Все возбудились. В течение следующей пары часов мистер Шляйтер сходил в ближайшую булочную за продуктами на завтрак (булочками и бананами!), потом вместе с Грейс они вынесли на улицу багаж (красные чемоданы!), сложили его в машину и повезли в аэропорт Гамбурга. Затем, после некоторого перерыва. началось самое интересное. Дочка и сын Шляйтеров вывели детей Майкла под зонтами и усадили их в микроавтобус. Затем вышел сам Майкл, тоже спрятавшись под зонтиком. Сначала нам были видны только его черные волосы за автобусом, но когда мы окликнули его, он прыгнул влево, появившись из-за машины, широко улыбнулся и помахал нам. Йотом быстро спрятался назад за автобус. На Майкле была красная университетская куртка и черные очки. Он сел в автобус и показал знак «Victory» через лобовое стекло. Мы несколько раз прокричали: «Мы гордимся Майклом», и он поблагодарил нас жестом, подняв вверх большой палец. Микроавтобус тронулся и медленно поехал через толпу. Майкл помахал, снова показал знак «Victory» и приоткрыл окно машины, чтобы пожать руки кое-кому из фэнов.
Как только автобус скрылся, мы тоже прыгнули в машину и помчались в гамбургский аэропорт, но, к сожалению, приехали слишком поздно и пропустили Майкла. Зато мы встретили фотографа, который видел, как Майкл прошел мимо. Он показал нам несколько снимков — они стали доказательством того, что Майкл действительно уже внутри VIP-зоны аэропорта, и мы больше никак не сможем его увидеть. Остаток дня мы провели в Гамбурге вместе, а потом разъехались по домам.
14.11—17.11.2006 — World Music Awards, Лондон, Великобритания
Новость распространилась как лесной пожар: 15 ноября 2006 года Майкл Джексон посетит церемонию World Music Awards в Лондоне. В интернете устроили лотерею, и нам повезло выиграть билеты на шоу. Приехав, как обычно, из различных городов, мы встретились в Лондоне. Майкл остановился в отеле Hempel и уже показывался фэнам несколько раз перед нашим прибытием за день до церемонии награждения. Когда мы добрались до отеля, он как раз вышел на улицу, но все прошло очень быстро: он сел в машину и скрылся в неизвестном направлении. Мы подумали, что он поедет репетировать, поэтому взяли такси до выставочного центра Earl's Court, но там его не было. Позже мы узнали, что он ездил в офис «Гиннесс Мировые Рекорды» забрать свои сертификаты. Остаток дня прошел без каких-либо знаменательных событий.
На следующий день в полдень мы встали в очередь за билетами у здания Earls Court. После этого мы отправились к отелю Майкла, но, несмотря на крики и множество собравшихся фэнов, там ничего не происходило. День пролетел быстро, и вот мы уже снова стояли у Earls Court — на этот раз,чтобы войти внутрь. К счастью, нам удалось занять хорошие места близко к сцене и подиуму. Казалось, что весь зал заполнен одними фэнами Майкла Джексона. Он очевидно был гвоздем программы, и все с нетерпением ждали его появления. Долгое время в СМИ циркулировали слухи, что Майкл хочет выступить и устроить грандиозное «возвращение». Из-за этого его появление в Лондоне наделало много шума, хотя ни Майкл, ни его менеджмент никакого выступления явно не подтверждали. С другой стороны, ни Майкл, ни его менеджмент выступления и не отрицали, и в этом заключалась вся проблема. СМИ принимали слух за чистую монету, и многого ждали от этого вечера. Мы пропустили прибытие Майкла в Earl's Court, так как к тому времени уже стояли в плотной толпе внутри, но именно в этот момент освещение визита Майкла в средствах массовой информации кардинально поменялось. Пока Майкл шел по красной дорожке и пожимал руки фэнам, его спросили, с чем он выступит в этот вечер. «Я не выступаю», — просто ответил он. Ему самому в конце концов пришлось опровергнуть слух, неделями ходивший в мировых СМИ. Чем все это время занимался его PR-менеджер? Конечно, СМИ восприняли такое разочарование негативно!
Мы уже ожидали нечто подобное, поэтому просто были рады увидеть его. Но прежде чем увидеть Майкла, нам пришлось вытерпеть долгий и мучительный вечер. Организация церемонии World Music Awards никуда не годилась. Шоу началось с опозданием, и ведущей была неубедительная старлетка Линдси Лохан, которой приходилось повторять все фразы дважды, потому что с первого раза она не могла их правильно произнести. Звук был плохой, и между выступлениями артисток Рианны, Бейонсе и Нелли Фуртадо были большие паузы. Мы стояли в битком набитом зале уже шесть часов, когда наконец объявили Бейонсе, которая должна была вручать Майклу «Бриллиантовую награду». В воздухе ощущалось напряжение. Все ждали, когда выйдет Майкл и... что бы он там ни запланировал, но чтоб он уже. наконец, вышел! И он вышел — совершенно сногсшибательный. Одетый в элегантный черный костюм от модельера Роберто Кавалли, он прямо-таки излучал сияние. Бейонсе вручила ему награду за 750 миллионов проданных дисков. Майкл поблагодарил и обнял ее и произнес короткую речь. Он сказал, что когда в восьмидесятые работал над «Thriller», то и понятия не имел, как успешен станет альбом. Йотом он поблагодарил своих детей, родителей и фэнов за их постоянную поддержку. С каждым произносимым им словом поклонники, казалось, кричали все громче. Шум стоял невероятный! Для нас это было едва ли не чересчур — снова видеть его на настоящей сцене после бесконечных встреч у отелей. И мы отвечали ему со всей нашей любовью. Через несколько минут Майкл ушел, и шоу продолжилось. В конце программы на сцене появился хор подростков, и заиграла песня «We Are the World». Мы почуяли, что грядет еще один эпизод с участием Майкла. И не ошиблись: Майкл вышел с левой стороны сцены. Фэны совсем потеряли голову — неужели он все-таки выступит? Что сейчас произойдет? В тот момент мы не могли разобраться в собственных мыслях и чувствах, поэтому просто заорали как сумасшедшие. Мы славили нашего короля! Майкл поприветствовал хор, взял микрофон и спел несколько строк из «We Are the World». Но идиоты-организаторы выбрали версию песни с голосами разных исполнителей. Как Майкл мог петь поверх фонограммы с более чем пятьюдесятью голосами? В итоге он решил не петь остаток песни, а вместо этого вышел на подиум, прошел до конца, остановился несколько раз, чтобы пожать людям руки, и бросил куртку в толпу. Это было потрясающее зрелище: Майкл Джексон наконец-то вновь на сцене, окруженный сотнями влюбленных фэнов, после стольких лет тишины и судов. Нам хотелось окутать его любовью, показать, что мы все еще здесь, — и он благодарно принимал наши чувства, впитывал в себя и расцветал на глазах. Казалось, будто ему почти жаль уходить со сцены, будто он хотел бы остаться там дольше.
После его ухода шоу окончилось, свет погас, и мы поскорее выбрались из здания. На улице нам повезло поймать такси и доехать до отеля Hempel вовремя, чтобы застать возвращение Майкла. Мы приехали так рано, что даже смогли занять хорошее место у входа, и когда подъехали его автобусы, он вышел прямо перед нами. Он сиял улыбкой до ушей, а в руке держал награду, получение которой праздновал с нами! Пожав несколько рук, он скрылся в холле.
Мы прождали у отеля несколько часов, иногда вызывая Майкла, но толпа, хоть и большая, оказалась весьма вялой. Майкл иногда подходил к окну, но очень ненадолго, и хотя его окна были на втором этаже, мы почти ничего не увидели.
На следующий день мы прочитали отзыв о World Music Awards в прессе и сильно расстроились. Кругом писали, что Майкл был освистан фэнами за то, что не выступил. Это была абсолютная неправда — уж мы-то знали, потому что были там! Но СМИ плели интриги против Майкла и пытались выставить его дураком, растерявшим талант, умение выступать и даже поддержку собственных поклонников. Мы понимали: что бы Майкл ни сделал во время шоу, ему все равно не удалось бы избежать негативной критики. Как постоянные наблюдатели за карьерой Майкла и его представлением в СМИ, мы осознавали ситуацию, вышедшую из-под контроля. Авторитет Майкла в глазах общественности пал настолько низко, что к этому моменту уже каждый писал о нем, что хотел.
О плохой организации мероприятия, задержках, длинных перерывах не напечатали ни слова... На следующий день вы слышали только о Майкле — это его критиковали, а не саму церемонию World Music Awards. С другой стороны, мы не могли понять, зачем Майклу менеджмент и PR-консультант, если они очевидно не в состоянии справиться с подобным мероприятием и положить конец слухам — слухам, которые так отрицательно сказываются на его репутации. Мы в очередной раз подумали, что Майкла окружают неподходящие люди.
В течение следующих дней мы несколько раз видели Майкла у входа в отель, но опять было много неразберихи, неуважительного поведения и несправедливости среди фэнов. То, с чем мы столкнулись в 2005-м, продолжилось здесь.
He было больше пения и веселья, каждый жадно стремился урвать возможность увидеть Майкла или даже поговорить с ним. Майкл, казалось, приспособился к этому: он очень редко подходил к окну, не брал подарков и не присылал за ними людей. Его, похоже, даже плакаты больше не занимали, и ограждения без них выглядели какими-то голыми... Mы уехали от отеля Hempel за несколько часов до самолета, потому что там было больше не весело. Столь ранний отъезд, когда рядом Майкл, о чем-то говорит!
cMJJфорум
Сообщение отредактировал Ирина - Воскресенье, 11.03.2012, 12:57 |
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:13 | Сообщение # 22 |
Москва
Российская Федерация | 16.03 -19.03.2007 - Майкл в Лондоне. Великобритания
Когда Майкл был в Японии и встречался с поклонниками на платном мероприятии, он дал им знать, что после этого отправится в Лондон и хочет, чтобы там были фэны. Поэтому мы вновь поехали в Лондон — на этот раз местом действия стал отель Carlton Tower. Мы несколько раз видели Майкла входящим и выходящим, но, к сожалению, его всегда окружал полный хаос. Там были ограждения, но некоторых фэнов они удержать не могли. Обстановка еще более накалилась, когда все поняли, что фэны, стоящие внутри отеля, встречаются с Майклом снова и снова, тогда как остальные ждут на холоде и не видят ничего. Собравшись с другими поклонниками, мы написали письма телохранителю, информируя его что ситуация невыносимая, и что мы требуем усиления охраны ради безопасности Майкла.
Однажды вечером по возвращении Майкла нам пообещали, что он скоро спустится, но толпа в холле так сильно затолкала его, что он ударился головой и, понятное дело, после этого не вышел. К окну он тоже не подходил, так что вся поездка оказалась одним сплошным разочарованием, и желание ездить к нему в Лондон после опыта последних визитов у нас постепенно пропало...
05.03-07.03.2009 - Пресс-конференция This Is It. Лондон, Великобритания
Карина уже год жила в Лондоне к тому времени, как мы в последний раз в жизни увидели там Майкла. Эта история
до сих пор кажется нереальной, и описывать ее очень тяжело, но мы благодарны за те несколько незабываемых моментов, что провели с ним тогда.
Нам снова предстояло увидеть его в Лондоне... Что ж, мы изо всех сил пытались забыть разочарование последних поездок.
Мы прибыли в день пресс-конференции и встретились перед стадионом 02-Агепа. Ощущения были такие же, как 13 лет назад, когда мы впервые собрались, чтобы увидеть Майкла. Мы очень волновались, так как знали, что случится нечто грандиозное. Нас разбирал нервный смех. Большие экраны на фасаде 02-Агепа показывали фото Майкла и знаменитый лозунг «This Is It». Окунувшись в эту атмосферу, мы почувствовали себя так, будто снова вернулись домой.
Когда с почти часовым опозданием Майкл прибыл, фэны обезумели. Он произнес свою короткую речь, и у многих на глазах выступили слезы. Майкл возвращался! Его уникальная аура чувствовалось так отчетливо, что невозможно описать. Это ни на что не похожее ощущение!
Своим объявлением о «последнем поклоне», а именно — о десяти концертах в Лондоне, он оставил нас, как и всех остальных, с чувством легкого потрясения и беспомощности... Новость о предстоящих концертах была, конечно, величайшей радостью для всех фэнов. Но почему же слова про «последний поклон» и «вот и все» прозвучали так грозно? В них слышалась некая окончательность, как если бы что-то БОЛЬШОЕ должно было завершиться с этими десятью концертами. Мы только что услышали прекрасную новость, но почему-то не чувствовали незамутненного счастья. Увы, как нам скоро суждено было узнать, нечто БОЛЬШОЕ завершилось еще до того, как концерты начались.
Несмотря на замешательство, мы не хотели терять время и поехали к отелю Lanesborough, где Майкл остановился. В том, что касается фэнов, Лондон всегда казался немного безумнее остального мира: когда Майкл вернулся из 02-Агепа, ему даже не дали выйти из машины. Его это порядком позабавило. Телохранители выглядели очень сурово и совершенно беспомощно, потому что каждый шаг Майкла вызывал экстаз среди поклонников. Но, хотя обстановка была весьма напряженная, сам он был в приподнятом настроении и нас это тоже развеселило.
На следующий день газеты сообщили, что Майкл посетит мюзикл «Оливер». Нам не удалось купить билеты, но мы видели, как он прибыл ко входу в театр. Тогда мы в последний раз почувствовали его присутствие так близко...
У театра была неразбериха из-за орущих и сходящих с ума людей, так что мы отошли в сторонку от этого хаоса и начали думать, как подобраться поближе к Майклу, не демонстрируя при этом истерично-неуважительного поведения. В конце концов, мы завели разговор с водителем автобуса Майкла, питаясь выведать, в какую сторону они направятся после шоу. Он все твердил, что не может сказать, но когда мы начали забавную игру с вопросами, на которые требовался ответ «Да» или «Нет», разговорился. Так мы действовали всегда. Будьте настойчивы и спокойны, и, скорее всего, как-нибудь вы узнаете, куда Майкл направится дальше. Наш план заключался в том, чтобы ждать у светофора, на котором Майкл должен был остановиться по дороге в отель. Придумка казалась нам совершенно гениальной. И вот мы приступили к тому, в чем достигли совершенства за годы следования за Майклом: к ожиданию. Но... время шло, и ничего не происходило. Мы отправились назад к театру, чтобы выяснить, в чем дело, и нашим глазам предстала весьма грустная картина: ни людей, ни полиции, ни, конечно, Майкла. Должно быть, в последний момент планы изменились. Все вернулось на круги своя, и особый дух, всегда сопровождавший присутствие Майкла, в мгновение ока растворился в воздухе.
У отеля Lanesborough тоже ничего интересного не происходило: Майкл редко появлялся у окна и больше не выходил на улицу. Фэны, в числе коих были и мы, все равно ждали у входа.
В субботу, 7 марта 2009 года в 10:30 утра мы как раз собирались ехать домой, как вдруг кто-то из нас заметил Майкла, стоящего за занавеской у окна. Мы не кричали и не пели - мы просто смотрели на него, пока он наблюдал за нами.
Прекрасные: прощальные мгновения, которые мы никогда не забудем. Это был последний раз...
02.07-10.07.2009 - Панихида, Лос-Анджелес, США
Честно говоря, писать о том, что было дальше, все еще тяжело. Все это кажется нереальным. Майкл умер 25 июня 2009 года. Всего за каких-то пару недель до того, как мы собирались ехать в Лондон на концерты This Is It, его не стало. Для нас, как бы пафосно это ни звучало, это был один из самых черных дней в нашей жизни — день, принесший много боли. До 25 июня мы были полны энергии и энтузиазма, полны грандиозных планов провести лето в Лондоне и быть рядом с Майклом. С 1997 года нашей самой большой мечтой было снова «поехать в тур» с Майклом, и когда мы уже смирились с тем, что этого больше не произойдет, тур неожиданно стал реальностью. Несмотря на это, нельзя отрицать наших смешанных чувств по поводу самих концертов. Слишком многое уже выглядело нехорошо: продажа билетов, странный анонс, которому мы стали свидетелями, тот факт, что число концертов внезапно возросло до пятидесяти, что, на наш взгляд, просто не могло быть в интересах Майкла, и т. д. и т. п. Шестое чувство подсказывало, что что-то идет совсем не так!
И все же мы пытались не придавать значения интуиции и сосредоточиться на хорошем. Мы надеялись, что впервые после оправдательного приговора в 2005-м мир увидит, каков Майкл Джексон на самом деле, что «Майкл Джексон — артист» вернется на сцену и затмит собой «Майкла Джексона — заголовок в желтой прессе». Нам хотелось думать, что мы, поклонники, поможем ему в этом возвращении своей поддержкой. Нам не терпелось показать миру, что мы все еще на его стороне, и, конечно, зажечь Майкла своей любовью. В глубине души мы надеялись, что наши аплодисменты и восторг во время концертов вылечат его душу и облегчат боль последних лет, полных судов и обвинений. И что, может быть, после он скажет, что это стоило тех кошмаров, которые ему пришлось вынести, и восстанет как феникс из пепла. Мы тоже вынесли немало, стоя бок о бок с любимым человеком, которого осуждал весь мир. За годы нам пришлось столкнуться с большим количеством ненависти из-за того, что мы были так преданы поп-звезде.
Но, конечно, наши собственные нужды, надежды и мечты стали неважны в день смерти Майкла. Реальность поразила нас как гром среди ясного неба. Мир прекратил движение. Тщетно мы пытались осознать, что же произошло в тот день в Лос-Анджелесе. Отделить реальные новости от окружавшей кончину Майкла вакханалии СМИ было нелегко. Мы едва не сошли с ума. Нужно было принимать решение: либо оставаться у компьютеров и телевизоров, либо начать узнавать все самим. Мы решили прислушаться к своим сердцам и ощутили потребность быть в Лос-Анджелесе, на месте печальных событий. Кроме того, мы чувствовали, что наш долг — проститься с Майклом лично, поблагодарить его за все, что он сделал: за влияние, за вдохновение, за то, что он определил наши жизни. Нам казалось неправильным оставаться дома и потреблять готовые медиа репортажи, изображавшие совсем не то, чем был для нас Майкл. Мы не хотели запомнить его смерть как что-то, что видели по телевизору, ведь все эти годы мы всегда старались быть к нему ближе. Для нас Майкл был живым человеком и важной частью наших жизней. Мы должны были быть рядом с ним еще один, последний раз.
30-го июня прошел слух, что в Неверлэнде будет проводиться показ открытого гроба. Верили мы этим слухам или нет, хотели увидеть Майкла в открытом гробу или нет, но в этот момент мы сказали себе, что пора покупать билеты. Что бы ни происходило на следующей неделе, было ясно, что именно следующая неделя будет важной. Уже через два дня мы сели в самолеты в Дюссельдорфе и Гамбурге и встретились в Париже, откуда все вместе вылетели в Лос-Анджелес. Цель путешествия была ужасна, почти непостижима. Но с самого момента встречи в Париже мы знали, что поступаем правильно, оставив позади жалкие репортажи СМИ и встретившись с настоящими друзьями, чтобы отдать дань человеку, который своей музыкой свел нас вместе. Раз он был мертв, все, что нам теперь оставалось, это беречь нашу дружбу и расценивать ее как еще один способ сохранить наследие Майкла. Это он положил ей начало. И это он снова собрал нас вместе для этого путешествия.
Во время долгих часов полета мы стояли посреди салона самолета и вместе вспоминали наши MJ-приключения, смеясь и утешая друг друга.
К моменту нашего прибытия в Лос-Анджелес новости изменились: публичный смотр в Неверлэнде отменили и на следующий день назначили пресс-конференцию о панихиде, которая должна была состояться в Staples Center на следующей неделе. Мы взяли напрокат машину и поехали в центр города. Вокруг здания Staples Center цепочкой выстроились фургоны телестудий со всего мира, и за происходящим следила полиция. Офицер сказал, что билеты на панихиду будут распространяться через Ticketmaster — ту же организацию, через которую мы покупали билеты на концерты This is it. Мы попытались разузнать подробности, но нам велели ждать пресс-конференции следующим утром.
Как только на пресс-конференции было сказано, что регистрация на розыгрыш билетов проводится в интернете, мы подскочили и побежали из номера мотеля на ресепшн, где был беспроводной интернет. К нашему удивлению, пока мы бежали, двери многих номеров также отворились и другие фэны тоже выбежали с таким же намерением, как наше. Естественно, веб-сайт тут же «упал» (позже мы услышали, что в тот момент на сайте зарегистрировались 1,6 миллиона фэнов). Вся эта суматоха заняла какое-то время, но в конце концов нам удалось успешно зарегистрироваться. Панихида была назначена на 7 июля. Так как в Лос-Анджелесе в ближайшие несколько дней делать было нечего, мы решили уехать из города и отправиться в Неверлэнд. Нам казалось, что из всех мест на Земле это место было к Майклу ближе всего. В конце концов, ведь он однажды сказал в интервью Мартину Баширу: «Неверлэнд олицетворяет мою личность во всей ее полноте».
Мы выехали на шоссе вдоль побережья Тихого океана и прибыли в Неверлэнд ранним вечером. Эмоциональное напряжение росло с каждым метром. Если бы Майкл был жив, этот момент был бы очень дорог для всех нас. Теперь же мы были зажаты, дышать становилось тяжело, и не было больше сил сдерживать слезы. Проходя пешком последние метры до Неверлэнда, мы уже не могли разговаривать. Печаль переполняла нас. Внезапно мы попали в место, где все еще присутствовал дух Майкла — в деревьях, в траве и в лучах солнца, что светило с небес. Мы вновь поняли, почему он решил построить свой дом здесь, в долине Санта Инез. Тут еще живо было волшебство. Мы чувствовали присутствие Майкла повсюду, и в то же время в этом месте его смерть вдруг стала реальностью — из-за плачущих фэнов и из-за цветов, плакатов и писем, что были сложены у ворот Неверлэнда. Мы не были к этому готовы. Кроме того, нам хотелось побыть в одиночестве, а мы оказались среди примерно сотни людей. У кого-то в машине громко играла музыка, кто-то исступленно танцевал на Фигероа-Маунтин-роуд, кто-то продавал футболки и значки, воду и еду. У обочины стояли телевизионные фургоны и ходили репортеры, как в Staples Center. Это был балаган. Мы сбежали от вакханалии СМИ в Германии, только чтобы приземлиться в центр вакханалии СМИ и сувенирной ярмарки в Калифорнии. Такой способ скорбеть нам совсем не был близок. Примерно час мы неподвижно простояли там в слезах, иррационально ожидая, что Майкл вот-вот выйдет из ворот Неверлэнда. Это было так странно и ново — находиться в месте, связанном с Майклом, когда самого Майкла уже не было. Мы приехали стишком поздно, а он ушел слишком рано.
Потом, в поисках места потише, мы проехали вдоль забора Неверлэнда и остановились у конца изгороди, слушая звуки природы и вдыхая запахи окружающей растительности. Внезапно над головами мы заметили маленькую птичку. Она летала кругами и, казалось, в течение нескольких минут пристально за нами наблюдала. Мы пошутили, что это, должно быть, весточка от Майкла. Рядом остановилась машина, и водитель спросил, откуда мы приехали и что делаем здесь, в пустынном месте, с таким печальным и потерянным видом. Он оказался соседом Майкла, управляющим с ранчо Крикет-Каньон в нескольких минутах езды от Неверлэнда. Должно быть, он почувствовал наше отчаяние, потому что пригласил нас остаться на ночь на ранчо у них с женой. Мы с благодарностью приняли предложение и проследовали в их прекрасный дом. Вечер прошел за замечательной глубокой беседой. Знакомство с местными жителями и их рассказы о том, как много Майкл для них значил, стали нам большим утешением. Мы сидели на крыльце и впитывали в себя магию этого места. Теперь мы знали, что чувствовал Майкл, когда залезал по ночам на свое «Дарующее дерево», чтобы писать песни. Природа здесь невыразимо вдохновляла! За один день мы пережили тяжелейшую трагедию и удивительный душевный подъем. В ту ночь мы спали без сновидений.
За следующие три дня мы осмотрели район: Лос-Оливос, Санта-Марию (где мы остановились у здания суда, с содроганием вспоминая события прошлых лет), Слованг, Буэлл-тон, Санта-Барбару, национальный заповедник Лос-Падрес и побережье Тихого океана. Каждый день мы заезжали в Неверлэнд, и каждый день ощущали печаль. Несколько раз мы побывали там ночью. По ночам там было спокойно и умиротворенно, и мы наконец-то смогли провести несколько минут мысленно «наедине» с Майклом.
В понедельник, 6-го июля, мы полдня ждали у экранов ноутбуков в надежде получить извещение о выигрыше билетов на панихиду в Лос-Анджелесе. На самом деле у нас была возможность получить два билета, но так как нас было пятеро, мы решили, что либо идем все, либо не идет никто. Мы все равно могли посмотреть панихиду по телевизору. Нам просто нужно было найти другой способ лично попрощаться с Майклом.
Поздним вечером мы вернулись в Лос-Анджелес, к Staples Center, где сотни счастливчиков забирали свои билеты. Неподалеку нашелся подходящий мотель. Потом мы получили от осведомленного человека наводку о том, что на кладбище Форест Лоун на Голливудских Холмах происходит встреча семьи Джексонов. Не зная никаких подробностей, мы немедленно поехали туда, запарковались где-то и подбежали к главным воротам кладбища. Обстановка была причудливая: там, как и ожидалось, собрались представители СМИ и телефургоны, освещающие фарами темную улицу. По крайней мере, они подтверждали, что мы прибыли в правильное место. Полицейские охраняли вход и наблюдали за фэнами и журналистами, столпившимися за ограждениями по обе стороны от ворот. В воздухе раздавался гул вертолетов. Огромная территория кладбища раскинулась до горизонта. За воротами виднелись очертания холмов в лунном свете. Рассмотреть, что находится там, вдали, в темноте, было невозможно, и создавалось ощущение, будто мы стоим перед заколдованным сказочным лесом. Подходящий пейзаж для видеоклипа «Thriller». Было страшно. Мы не знали, как справиться со своими чувствами. Что сейчас произойдет? Может быть, нам придется столкнуться с катафалком? Атмосфера была гнетущая и жутковатая. После недолгого ожидания мы увидели несколько проехавших мимо черных машин и лимузинов, но не заметили никого из Джексонов. Чем дольше мы ждали, тем неправильнее нам казалось стоять там и наблюдать, как СМИ охотятся за фотографиями семьи в ее самый тяжелый час. Когда полицейские начали всех разгонять и закрывать кладбище, мы даже почувствовали облегчение. От одного из офицеров мы узнали, что гроб Майкла отвезут на панихиду завтра утром. Это была новая информация, которую еще не передавали в СМИ.
Поскольку на следующий день район, прилежащий к Staples Center, должны были полностью перекрыть, мы спланировали, что встанем у дороги рядом с кладбищем и посмотрим, как катафалк с гробом Майкла будет проезжать мимо.
В ту ночь мы почти не спали и 7-го июля поднялись в два часа утра. Казалось, бодрствовал весь город. Кругом в темноте слышался шум вертолетов. У нас никак не получалось собраться с духом перед тем, что должно было произойти.
Еще по дороге к кладбищу мы обратили внимание на полицейские барьеры и перекрытые улицы. Припарковавшись в отдалении, по проезду Форест Лоун-драйв мы дошли пешком до ворот кладбища, не обращая внимания на полицейские машины на каждом углу. Но, конечно, они обратили внимание на нас и велели покинуть территорию... Нам не дали возможности даже приблизиться к кладбищу. Город перекрыл поклонникам доступ ко всему. Мы не могли в это поверить и ужасно разозлились. Ну почему же нельзя было постоять на улице и попрощаться с Майклом?!
Стало ясно, что нужно искать другое место. Требовался мозговой штурм. На обратном пути от кладбища к мотелю мы сообразили, что колонна Джексонов поедет в Staples Center по той же автостраде, что и мы. Рядом со съездом, которым они должны будут воспользоваться, чтобы попасть в Staples Center, автостраду пересекали мосты. Один из них находился всего в пяти минутах ходьбы от нашего мотеля. «Вот наше место», — немедленно решили мы. Удостоверившись, что у нас будет возможность в последний раз побыть «рядом» с Майклом, мы почувствовали облегчение. В то же время нас охватил испуг. Мы все еще не могли поверить во всю эту ситуацию, и сама мысль о том, что через несколько часов мы увидим гроб Майкла и получим подтверждение того, что его больше нет в живых, разбивала наши сердца. Как мы переживаем этот момент? Что будет дальше? Жизнь, в которой нет Майкла, невозможно было вообразить.
Мы вернулись в мотель и включили прямую трансляцию событий по CNN. Когда показали колонну Джексонов, выезжающих с кладбища Форест Лоун (где они были на приватной поминальной службе), мы вышли на улицу и направились к мосту. Ситуация казалась нереальной, и каждый шаг вперед ощущался все болезненнее. На мосту время почти остановилось. Атмосфера была прямо противоположная предыдущей ночи, но не менее причудливая: мы стояли над автострадой, и летнее солнце палило нам на головы, вызывая головокружение и заливая все кругом ослепительным светом. Наш самый черный час пришелся на великолепную погоду. В небе мы насчитали четырнадцать вертолетов, зависших в ожидании того же, чего ждали мы. Под нами шел интенсивный утренний поток машин. Выше в воздухе пролетел самолет и начертил на небе белым цветом буквы MJ и большое сердце. Мы смотрели на дорогу.
Через полчаса левая сторона трассы, ведущая к Staples Center, полностью опустела — на дороге не осталось ни одной машины. Минуту или две было тихо. Потом мы увидели кортеж автомобилей. Он двигался по направлению к нам, как черный оползень. Впереди было около тридцати полицейских мотоциклов, за ними полицейские фургоны и грузовики подразделения по обезвреживанию взрывчатки — все они проносились мимо на большой скорости. Затем под нами проехало штук тридцать черных лимузинов и внедорожников — машины с членами семьи и близкими друзьями Джексонов. Наши сердца замерли. Потом был катафалк. Мы видели золотой гроб Майкла сквозь окна машины. Видели красные цветы на крышке гроба. Наблюдали, как машины тормозят и накапливаются у съезда к Staples Center. Вот они скрылись за поворотом, а мы все еще в слезах неподвижно смотрели в пространство. Внутри поселилась острая тоска и ощущение пустоты. Реальность того, что Майкл мертв, была оглушительна. Трудно сказать, сколько мы простояли там. Казалось, что целую вечность.
Потом мы доковыляли по улицам до заграждений перед Staples Center. Там собрались сотни людей — многие продавали футболки и сувениры, и это вызвало у нас приступ отвращения. Как можно торговать сувенирами с изображением человека, умершего две недели назад, во время его же панихиды? Мы смотрели прямую трансляцию церемонии в ресторане Bella Cucina. Со временем к нам присоединялось все больше людей, и скоро зал уже был забит битком. Выступления и речи, и особенно слова, которые адресовала миру Пэрис Джексон, снова разбили нам сердце. Для нас ничего нового сказано не было — все, что мы услышали, могло бы исходить из наших собственных уст. Для остального мира это, очевидно, был момент откровения... Мир, как оказалось, открыл для себя Майкла — человека в час его смерти. После панихиды мы вернулись на мост в надежде застать колонну на обратном пути, но увидели только кучку вертолетов, летящих в противоположном направлении. Тогда мы отправились в мотель и легли спать. Впечатления дня не прошли бесследно для наших организмов — мозг требовал отдыха и времени на обработку пережитого.
Проснувшись после полудня, мы решили сходить к звезде Майкла на Аллее Славы. Но там было полно народу, и сил стоять в очереди целый час у нас не нашлось, поэтому мы ушли, так и не посмотрев на нее вблизи. Одна единственная фраза беспрерывно крутилась у нас в головах: «С самого моего рождения папа был лучшим отцом, какого только можно себе представить... Я так люблю его!» Пэрис очень тронула нас...
На следующий день мы пошли в тату-салон, и трое из нас выбили себе татуировки с автографом Майкла, полученным от него в Гамбурге. Мы также проехали до Кэролвуд-драйв на Холмби Хиллс и остановились у его последней резиденции. У дома, где он умер. Оставаться там долго было тяжело, поэтому вскоре мы направились к океану, чтобы проветриться. По дороге к побережью мы проехали мимо Медицинского центра Калифорнийского университета, где врачи пытались реанимировать Майкла.
Через два дня мы уже летели домой в Германию. Мы чувствовали, что поступили абсолютно правильно, съездив в Соединенные Штаты, но больно было возвращаться из МJ-поездки, зная, что она — последняя...
Эпилог
Десять недель спустя, во время трансляции похорон Майкла по телевизору, нас снова преследовали те же ощущения, что мы испытывали, стоя перед кладбищем Форест Лоун. Похоронная церемония проходила рядом с Большим Мавзолеем кладбища. Жаркий солнечный день подошел к концу, закат был прекрасен, и полная луна взошла рано. Мы практически слышали запах ландшафта сквозь экран телевизора, чувствовали царящую там атмосферу. Снова столкнуться со страшной реальностью было тяжело, так как в перерыве между событиями мы все старались избегать мыслей о ней. Вид чудесных детей Майкла — Принса, Пэрис и Бланкета, сидящих в первом ряду на похоронах своего отца, разрывал сердце. Мы едва не выключили телевизор — настолько невыносимо это было, но потом решили, что должны пережить все до конца, потому что это единственный способ достичь катарсиса.
Что же осталось теперь?
Майкл повлиял на наши жизни как никакой другой артист. Ценности, которые он отстаивал, сформировали наши взгляды на жизнь в большей степени, чем родственники, учителя и друзья. Он всегда являл собой хороший пример, которому мы стремились следовать. Кто-то может назвать это «имиджем», но мы уверены, что эти ценности были дороги его сердцу! Даже если они казались непопулярными, он верил в них и стоял за них! Мы восхищались силой, которую он демонстрировал при этом, и она всегда будет служить для нас вдохновением. С другой стороны, эта борьба в конце концов сказалась на нем. Он был всего лишь живым человеком, с ограниченным запасом энергии и своими слабостями.
В день, когда он умер, нам казалось, что те ценности, которые он отстаивал, проиграли битву. Как если бы НАШИ ценности проиграли битву и исчезли вместе с ним. Должно было пройти несколько недель, прежде чем мы поняли, что это не так. «Наш Майкл» всегда будет с нами, и теперь пришла наша очередь продолжать то, что он начал. Взрастить семена, которые он посадил в нас, чтобы сделать мир лучше.
Мы никогда не смиримся с трагической и внезапной потерей своего кумира. Боль от того, что он покинул эту Землю слишком рано, никогда не утихнет. Как и всем на этой планете, нам осталась в наследие его музыка. Но в отличие от большинства людей на этой планете, у нас есть нечто намного большее.
Мы были поклонниками Майкла последние 13 лет. Нам повезло жить с ним в одно время и узнать его «магию». И несмотря на то, что наша главная мечта — исполнить для него представление — так никогда и не осуществилась, хотя мы подошли к ней очень близко, мы всегда будем бережно хранить воспоминания о тех минутах, что провели в присутствии этого драгоценного человека.
Но что важнее всего — через музыку Майкла мы стали друзьями. Мы знаем, что один из путей в бессмертие для Майкла лежит через саму нашу дружбу. Наша дружба - самый ценный подарок, какой он мог нам преподнести. За это мы благодарны ему навеки. Между нами существуют особые узы, и, начиная скучать по нему, мы напоминаем друг другу, что духовно он все еще между нами. СПАСИБО, МАЙКЛ, за лучшее время в нашей жизни и за то, что во многих отношениях ты открыл нам глаза
сMJJ форум
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:21 | Сообщение # 23 |
Москва
Российская Федерация | Лондон
Шарлотта Сви Хестнес, Норвегия
Несколько лет назад появились слухи о том, что Майкл собирается дать последние концерты в Лас-Вегасе.
Когда я об этом услышала, у меня крыша поехала. Первое, что я сделала, — помчалась наверх к маме, чтобы поделиться с ней замечательной новостью. Много лет я мечтала увидеть Майкла живьем. Я просто обязана была поехать! «Пожалуйста, разреши мне, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста!!!» — умоляла я. Но шансов у меня не было хотя бы потому, что Лас-Вегас находился на другой стороне глобуса. Мама ответила: «Прости, Шарлотта, но я не могу отпустить тебя. Если Майкл когда-нибудь приедет в Лондон, тогда сможешь сходить и увидеть его». Я расплакалась, потому что очень хотела поехать, и думала, что в Лондон он не приедет никогда.
Этим летом мама погибла во время пожара в нашем доме. Мне сказали, что ее нашли мертвой на полу в комнате наверху — на том самом месте, где мы с ней говорили о Майкле. А месяц спустя я купила билеты на концерты Майкла в Лондоне. Я знала, что мама наблюдает за мной, что это она помогла мне достать билет. Как-то она сказала, что мечтает дать мне шанс увидеть Майкла Джексона, и я была счастлива, что обе наши мечты наконец-то исполнятся.
Но теперь... теперь ни я, ни весь остальной мир никогда больше не увидим Майкла. Все мы знаем, что сейчас он в лучшем месте и в конце концов обрел покой. Наконец-то он может отдохнуть. И я знаю, что он всегда будет здесь с нами - жить в наших сердцах. Господь забрал у нас Майкла Джозефа Джексона физически, но никогда не сможет забрать память о нем. Через свою музыку Майкл будет жить вечно. Он — легенда, которую никогда не забудут. Мы любим тебя, Майкл.
Волшебство в твоих глазах
Сабина Фрита-Лензе, Германия
Я никогда не «встречалась» с Майклом. Конечно, я мечтала познакомиться с ним однажды, но была терпелива... слишком терпелива. Однако несколько раз я видела его вблизи, и уже одно это было чудесно. В те моменты у меня все равно не было бы возможности поговорить с ним, поэтому мне было даже легче оттого, что он не смотрел в мою сторону.
В первый раз я увидела Майкла вблизи в 1996 году в Амстердаме, в холле гостиницы. Я отправилась туда с двумя лучшими на тот момент друзьями. В ожидании Майкла мы с толпой других людей простояли в холле не один час. Мы очень нервничали и просто не могли представить себе, что Майкл действительно пройдет через этот холл. Спустя долгое время он наконец-то появился, и нам было велено встать в два ряда и образовать проход. Людей собралось поразительно много, все нервничали и переговаривались. Внезапно атмосфера резко изменилась: я еще не видела Майкла, но знала, что он уже в холле — его присутствие было осязаемо. Разговоры стихли. Затем он вышел из-за угла, от лифта.
Я не обратила внимания, во что он был одет, я смотрела лишь на него самого и пыталась запомнить все, что он делал. В начале вереницы людей ждал ребенок в инвалидном кресле, и Майкл, наклонившись, уделил ему внимание. Он был преисполнен спокойствия. Проходя дальше, он пожимал руки, раздавал автографы, принимал подарки, позировал для фотографий (хотя перед его приходом нам было сказано не сверкать вспышками ему в лицо). Каждый пришел сюда со своим заветным желанием, которое Майкл должен был исполнить. И он исполнял. Он изо всех сил старался понять, что от него хочет каждый человек. Я совсем не предполагала, что он потратит так много времени и усилий, чтобы никого не разочаровать.Потом он встал прямо передо мной и простоял целую вечность. Я видела только его глаза. Это был подходящий момент для того, чтобы попросить автограф, и я протянула ему фотографию, которую принесла с собой, а он взял ее и положил к полученным подаркам. Все вокруг что-то кричали ему, а я — нет. Автографа я так никогда и не получила — ни в тот день, ни после, но кричать ему я просто не могла. Его глаза были так широко раскрыты и то и дело озарялись вспышками камер. Я подумала, что к этому моменту он, должно быть, кроме красных точек, уже ничего не видит, И вот он стоял, зажав мою фотографию под мышкой, непрерывно пожимая руки и раздавая автографы, и единственное, что я смогла сделать, — это протянуть руку и погладить его палец, пока он подписывал что-то. Он этого даже не заметил. В тот момент я была к нему ближе, чем когда-либо за всю свою жизнь. Я видела Майкла и после, но так близко — больше ни разу.
Потом, когда он ушел, я осознала, что он был в черной маске и шляпе, но для меня имело значение только то, что он не прятал глаза. С тех пор прошло уже тринадцать лет, и сложно припомнить детали, но я все еще воскрешаю в памяти те глаза, ту осязаемую харизму и то, как реагировали на него люди. Уверена, они, как и я, получили бесценные впечатления от того, что просто находились с ним рядом.
Путешествие моего маленького подарка
Дон Трезевей, Австралия
Я живу в Австралии. В марте 2005-го я собралась на каникулы в США, поэтому смастерила для Майкла подарок с мыслью о том, что съезжу к воротам Неверлэнда и оставлю его там.
В общей сложности мой подарок проехал более сорока четырех тысяч миль, и я так и не знаю, попал ли он в итоге к Майклу.
Вот путь, который проделал мой подарок:
1. Из Брисбена (Австралия) в Лос-Анджелес самолетом через Тайпей (Тайвань).
2. Из Лос-Анджелеса в Тампу самолетом.
3. Семидневный круиз на корабле через Мехико.
4. Из Тампы в Балтимор, потом в Нью-Йорк, к Ниагарскому водопаду, в Чикаго и снова в Лос-Анджелес поездом компании Амтрак.
5. Из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас на автобусе.
6. Из Лас-Вегаса обратно в Лос-Анджелес на автобусе.
Я выделила на Лос-Анджелес три дня, чтобы отвезти
подарок Майклу, однако, когда позвонила человеку, который должен был организовать для меня поездку в Неверлэнд, выяснилось, что она сорвалась.
7. Поэтому мой подарок вернулся обратно в Австралию вместе со мной.
8. В конце мая — начале июня моя знакомая, поклонница из Сиднея (Австралия), собиралась ехать в Санта-Марию на суд Майкла, поэтому я послала подарок ей. Увы, процесс закончился раньше, чем мы думали, и он был отослан мне обратно.
Наконец, в 2005 году поклонница из Балтимора организовывала празднование дня рождения Майкла. Я связалась с этой девушкой и отправила подарок ей.
Как мы знаем, к тому моменту Майкл уехал в Бахрейн, поэтому не думаю, что подарок до него дошел.
Я всегда вспоминаю об этой истории с некоторой грустью, но путешествие, которое предпринял мой подарок в попытке попасть к Майклу, по крайней мере, делает его очень особенным.
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:25 | Сообщение # 24 |
Москва
Российская Федерация | Случай в Omni,
или «О, он уже идет!»
Соня Уинтерхоллер, Германия
В августе 2004 года мыс подругами Джитти и Мариной взяли билеты на рейс Мюнхен — Лос-Анджелес, чтобы снова увидеть и поддержать Майкла. Приближалось 29 августа - его 46-й день рождения, и мы знали, что он будет для Майкла нелегким из-за суда, начавшегося несколькими месяцами ранее (на котором, как вам известно, были лишь ложь и ужасные обвинения). Мы чувствовали, что должны там быть: продемонстрировать ему нашу любовь, поддержать и привезти из Баварии подарки на день рождения.
Подъезжая к воротам Неверлэнда, мы очень волновались — как в первый раз, так и во все последующие.
В дни, предшествовавшие дню рождения Майкла, ничего особенного не происходило. Было жарко и солнечно, и мы прекрасно проводили время, наблюдая за коровами и белками, болтая, сражаясь с другими фэнами на водяных пистолетах и прислушиваясь к классической музыке, время от времени доносившейся с территории Неверлэнда. Мы знали, что Майкл там, и на тот момент это было самое важное.
Но вот настала ключевая дата: 29 августа. Все больше и больше фэнов из разных стран и штатов прибывало к Неверлэнду, чтобы отпраздновать день рождения вместе. Может быть, даже вместе с самим Майклом... С самого утра мы устроили у дороги праздник: танцевали, пели и надували шары, но, к сожалению, от Майкла ничего не было слышно. Проходили часы. За это время в Неверлэнд приехали несколько неопознанных машин и огромная бетономешалка (что бы это значило?). Мы пришли к выводу, что Майкл хочет провести этот особенный день со своими детьми и что они, наверное, вместе развлекаются в Неверлэнде. Что ж, ничего страшного. Ведь это его день, а не наш...
Но почему же он хотя бы не попросит охранников собрать подарки? Ведь он же должен знать, что мы приехали сюда! Хм... Может быть, завтра.
К следующему утру наше разочарование как рукой сняло — новый день, новая надежда! Снова мы в компании примерно тридцати фэнов резвились на солнце и играли в разные дурацкие игры под музыку, доносящуюся из машин. Надо сказать, мы слушали не одного только Майкла — наш репертуар был весьма обширен. Друг друга сменяли саунд-трек к фильму «Шоу ужасов Рокки Хоррора», классическая баварская музыка, лучшие песни Элвиса и многое другое... У нас было подозрение, что некоторых фэнов немного раздражает музыкальное попурри, гремящее из нашей машины, — наблюдать за ними было забавно.
Через некоторое время с территории Неверлэнда к воротам подъехал белый пикап, из которого вышли двое охранников и спросили, хотим ли мы передать что-нибудь мистеру Джексону. Конечно! В ту же секунду все побежали к машинам и через минуту вернулись с сияющими улыбками, неся маленькие и большие коробки, рисунки, письма, открытки, какие-то цветы или что-то еще для Майкла. Наконец-то мы могли вручить ему наши подарки! Сложив все в пикап, охранники заехали обратно в Неверлэнд и исчезли за невысокими холмами. Все мы были очень довольны и уже представляли, как Майкл разворачивает подарки. И тут внезапно на территории ранчо показался другой пикап, медленно двигавшийся к воротам. Кто бы это мог быть? Все моментально замолчали и уставились на машину. Ворота открылись, автомобиль выехал на дорогу и остановился. Мы уже поняли, что это не Майкл, но тогда кто? Тут дверь водителя открылась, и из машины вышел... повар! Да, повар с огромным белым колпаком на голове — забавное зрелище. Он направился к нам со словами: «Я привез вам мороженое и содовую. Мистер Джексон угощает вас в благодарность за прекрасные подарки!»
Ой, как это мило со стороны Майкла! Так как его реакция была очень быстрой, мы догадались, что он спланировал все заранее. Фэны с удовольствием разобрали мороженое и воду. Мне, кажется, попалось имбирное ситро и весьма водянистое мороженое, но, тем не менее, очень вкусное и особенное. Мы попросили повара поблагодарить Майкла и от лица всех поклонников поздравить его с прошедшим днем рождения. Он улыбнулся, кивнул и уехал обратно на ранчо, также исчезнув за холмами.
Окрыленные, мы вернулись в машину доедать мороженое. После волнений настало время расслабиться. Мы улеглись на сидения, закинув ноги на открытые двери, и на всю громкость включили песню «RolinV группы Limp Bizkit. Пока мы так лежали, в Неверлэнде показалась еще одна машина — на этот раз большой белый лимузин. Мы равнодушно смотрели, как он приближается, только подпевая «keep rollin', rollin', rollin...»(«катись, катись, катись...»), и лимузин послушно подчинялся. Ха, это было забавно! Но минуточку, какого черта здесь вообще делает лимузин?! Тем временем он остановился в нескольких метрах от пока закрытых ворот. Остальные фэны уже собрались перед воротами, и Марина спросила, перекрикивая музыку: «Может, стоит тоже пойти?!» На этих словах меня озарило: кто же еще, как не Майкл, может выезжать из Неверлэнда в таком большом лимузине?! Иногда мы соображали очень медленно...
Побросав банки с содовой на землю, мы выскочили из машины и понеслись к воротам. Когда одна из дверей лимузина открылась, мое сердце заколотилось как бешеное. Из машины вышел Кэрри, личный охранник Майкла — он попросил нас немного отойти назад и открыл ворота. Кэрри сказал, что Майкл хотел бы встретиться с кем-нибудь из фэнов, и секунду спустя указал на троих или четверых человек — им следовало подойти ближе к машине и ждать там. Затем он снова окинул нас взглядом с ног до головы и указал еще на троих поклонников. О боже, одной из них была Марина! Но в этот момент стоявшая рядом с ней девушка прыгнула к группе избранных, и на этом все было решена Мы снова стормозили, а Кэрри не вмешался — он-то выбирал фонов случайным образом, и ему было без разницы, кто сможет встретиться с Майклом. Нам велели отойти назад, и ворота вновь закрылись. Все что нам оставалось — это наблюдать за шестью-семью счастливчиками издалека. Их по очереди, по двое пустили внутрь лимузина, где они смогли обнять Майкла и обменяться с ним несколькими словами. Какое же это было разочарование! Они разговаривали с Майклом, а мы не могли увидеть его даже мельком!
Через несколько минут время их встречи истекло, дверь машины захлопнулась, и ворота открылись вновь. Лимузин проехал мимо нас в сопровождении черного джипа, полного охранников. Майкл опустил стекло и кратко помахал издалека. Нам показалось, что это немного нечестно, ведь нас было всего лишь человек тридцать и он легко мог открыть окно пораньше, пока медленно проезжал мимо... Позже мы узнали, что с ним были дети, и, видимо, поэтому он особенно осторожничал, но в тот момент мы слегка приуныли.
И тут в наших умах возникла идея. Мы молча переглянулись и немедленно рванули к нашей машине. Марина уже завела двигатель, когда к нам подбежала подруга Стефани: «Мой отец десять минут назад уехал в магазин, поэтому я без машины! Вы едете за Майклом?» — «Да! Запрыгивай!» — ответили мы. На заднем сидении у нас царил совершенный хаос, потому что обычно мы не нуждались в дополнительных местах и использовали их как склад всякой всячины, от еды до плакатов и карт. Пока Стефани спихивала все это в сторону, машина уже тронулась. Наполовину внутри, наполовину снаружи она скакала за машиной, пока, наконец, не залезла в нее и не захлопнула дверь. Бедняжка Стефани! Марина нажала на газ, оставив позади лишь облачко пыли и наши банки с газировкой на земле. На следующем повороте мы уже догнали кортеж Майкла, так как наша скорость была гораздо выше их. Марине пришлось дать по тормозам, чтобы не приближаться к джипу стишком сильно. У нас был серебряный «Понтиак Гран При» — отличная мощная машина!
Вот это да, мы по-настоящему преследуем Майкла! Мы никогда не делали этого раньше, считая, что это стишком назойливо, но в данной ситуации не было ощущения чего-то неправильного, был один лишь восторг. Джитти на несколько секунд высунула в окно наш маленький баварский флаг. На следующем перекрестке мы повернули направо на дорогу пошире, ведущую к шоссе 101. Там нас уже поджидала другая машина с фэнами из Франции — она немедленно втиснулась между нами и джипом. Это было не очень вежливо с их стороны, но по большому счету нам было все равно, ехать за джипом вплотную или нет. Затем мы заметили позади еще одну машину. Это оказались трое знакомых нам поклонников из Германии и Австрии В их звали Клаудия, Йохан и Патрик. У нас даже были номера их телефонов. Въезжая на 101-е шоссе, мы надеялись, что Майкл направляется в ближайший городок Солванг или в Санта-Барбару, потому как бензина у нас было немного. Но поворот на Солванг остался позади, а кортеж ехал все дальше. Чтобы сэкономить бензин, мы выключили кондиционер. Стефани позвонила Клаудии в другую «немецкую» машину и выяснила, что у них та же проблема! Что же делать? В процессе бурного обсуждения у кого-то появилась грандиозная идея. Машина Клаудии остановится на следующей заправке, а затем быстро догонит нас, пока мы будем следовать за Майклом. Потом мы сделаем паузу для заправки и догоним их. Каков план, а? Майклу от нас не скрыться!
Итак, Клаудия и ее друзья свернули на следующем повороте со знаком заправочной станции, а мы продолжили путь за лимузином Майкла, черным джипом и французскими фэнами. Через какое-то время французы прибавили газу, перестраиваясь до тех пор, пока не поравнялись с лимузином, и высунули в окно табличку. Да что они такое делают? В конце концов, мы смогли прочесть надпись. Она гласила: «У нас кончился бензин!» Ниже был приписан номер телефона, как будто они надеялись, что Майкл им позвонит. Уж не знаю, позвонил ли...
После этого они вновь перестроились, помахали нам и свернули в следующий съезд. Мы помахали в ответ и продолжили путь, а взгляд наш был прикован к индикатор)' уровня топлива. Кроме того, у нас с Джитти была еще одна проблема: мы страшно хотели в туалет. Где же машина Клаудии? Бензин был на исходе! Из-за выключенного кондиционера стало очень жарко и душно, и вдобавок эта ужасная нужда... Спустя несколько минут мы выехали на побережье. Вид был потрясающ, но нас он совсем не радовал: мы думали лишь о том. что заправочной станции теперь не будет долго, ведь справа от нас Тихий океан. Мы уже боялись застрять посреди шоссе, как вдруг я заметила знак заправки. Он указывал на левую сторону дороги, что слегка меня смутило. «Марина, быстро, в левый ряд!» — крикнула я, когда поняла, что там действительно есть поворот налево. Марина перестроилась. и мы увидели бесконечный поток приближающихся по встречной полосе машин. «Едем!» — и Марина проскочила прямо перед ними. Испытав неслабый выброс адреналина. мы достигли заправочной станции. Все еще не верилось, что мы только что свернули на шоссе налево, но это было законно! Марина побежала к кассе, я начала заправлять машину. Джитти бросилась в туалет, а Стефани стала звонить Клаудии, чтобы сказать ей, что мы свернули с шоссе. Наполнив бак, я попыталась тоже попасть в туалет, но безуспешно (он был занят). Времени не оставалось, поэтому мы вчетвером прыгнули в машину и ударили по газам. Чтобы попасть обратно на шоссе, нам пришлось еще раз с риском для жизни повернуть налево через дорогу с многополосным движением. И теперь мы не знали, куда направился Майкл! Клаудия на своей машине до сих пор не догнала его, но обещала позвонить, как только им это удастся. Чем ближе мы подъезжали к Лос-Анджелесу, тем плотнее становилась движение, и ехать быстро было очень проблематично. Но благодаря Марине и нашему «понтиаку» мы как-то умудрялись лавировать между машинами. С каждой минутой надежда найти Майкла таяла. Мы уже подумывали бросить погоню, как внезапно зазвонил телефон Стефани: «Мы нашли его! Мы все еще на 101-м!»
Надежда вновь ожила, и Марина нажала на газ. Через некоторое время, когда Стефани все еще говорила по телефону с Клаудией, мы обнаружили, что должны быть прямо позади них, потому что видели те же дорожные знаки. И правда, как оказалось, нас разделяли лишь несколько машин и большая фура. Нам удалось обогнать их, и едва мы перестроились за машиной Клаудии, как лимузин и джип включили правый поворотник и свернули к центру Лос-Анджелеса. Фу, мы успели в последний момент! Найти их в городе было бы гораздо сложнее. Миновав несколько перекрестков и улиц, вслед за лимузином и джипом мы подъехали к воротам подземного гаража отеля. К счастью, для нас на улице тут же нашлось два парковочных места (по-моему, в этом месте парковка была запрещена), так что мы оставили машины и подошли к выезду из гаража. Мне все еще очень хотелось в туалет, но как-то удавалось не обращать на это внимание. Лимузин попытался въехать в гараж и застрял на повороте. Ха! Он был слишком длинный! Кэрри переговорил с кем-то в машине (очевидно, с Майклом), после чего Майкл вышел на улицу с детьми. К сожалению, рядом с нами уже стояли несколько журналистов-фотографов, поэтому Майкл лишь коротко помахал, улыбнулся и исчез в гараже. Но все равно приятно было, что он нас заметил! Конечно, мы тоже помахали ему, улыбаясь изо всех сил. Наконец-то нам удалось увидеть Майкла. На нем были черные брюки, красная рубашка и черные солнцезащитные очки, и выглядел он очень спокойным.
Так, теперь мы знали, куда он приехал, — это был пятизвездочный отель Omni Los Angeles. Несмотря на это безумное число звезд, я была настроена найти там туалет. Мы вошли внутрь, по-прежнему одетые в шлепки и потные футболки из нашего «не кондиционируемого» путешествия. Я наконец-то сходила в туалет — какое облегчение! — и попыталась привести себя в порядок перед зеркалом, после чего мы вновь вышли наружу и припарковали машины в разрешенном месте. Наш дальнейший план заключался в том, чтобы «проверить» отель, то есть оглядеться, посмотреть, где расположены различные выходы и, возможно, найти окна Майкла — если он действительно снял здесь номер. Для этого мы разбились на две группы.
Клаудия. Патрик и Йохан должны были вернуться внутрь и узнать, на каком этаже находятся номера люкс или тго-то подобное. Мы же с Мариной, Джитти и Стефани хотели обойти и осмотреть здание. Но Клаудия и двое мужчин не осмелились разгуливать в этом элегантном отеле, поэтому группы поменялись заданиями. Нельзя сказать, что наш вид был приличнее, однако мы невозмутимо вошли и притворились, что хотим снять номер. Марина как раз выясняла у консьержа цены и наличие номеров, когда мимо вдруг прошла женшина, показавшаяся нам знакомой. «Смотри, это Ла Тойя, сестра Майкла! Давай проследим, куда она направляется!» — прошептала Стефани нам с Джитти.
Марина вежливо, но резко завершила разговор, получив ценную информацию о том, что ресторан и бар с фортепианной музыкой находятся на третьем этаже. Ла Тойя вошла в лифт и нажала кнопку с номером три. Ага! Мы дождались следующего лифта и сделали то же самое. Поднявшись на третий этаж, мы мельком увидели, как Ла Тойя сворачивает за угол, проследовали в том же направлении и секунду сплетя очутились посреди бара с фортепиано. В отчаянной попытке не привлекать к себе внимание, мы поспешно уселись за ближайший свободный столик прямо напротив пианино. Хоть мы и чувствовали себя Шерлоками Холмсами, но так и не знали, куда именно ушла Ла Тойя. К бару примыкал ресторан, однако там ее не было видно. Но тут мы обнаружили другой, более вероятный вариант ее местонахождения: рядом с баром, недалеко от нашего столика, находился VIР-зал, вход в который был задернут шторой. Наши рассуждения прервала официантка, подошедшая принять заказ. Джитти тут же заказала коктейль «Пина Колада», рассудив, что в таком баре нужно пить «настоящие» напитки. Мы с Мариной и Стефани взяли лишь скучную колу. Напитки нам принесли очень быстро, и мы по-прежнему понятия не имели, что делать дальше, кроме как сидеть и ждать... что Ла Тойя выйдет снова или случится еще что-нибудь. Самое главное — вести себя спокойно и невозмутимо, что бы ни происходило. Мы не хотели выделяться, потому непрестанно убеждали себя, что ничего необычного в этой ситуации нет и мы чувствуем себя вполне комфортно среди всех этих богатых людей. Заиграл пианист, и атмосфера создалась довольно уютная.
Лишь несколько минут спустя из-за угла вышел кое-кто, кого мы все знаем. «О, он уже идет...» — сказала Джитти на удивление спокойным тоном. «Кто?» — спросила Марина, единственная из нас сидевшая спиной ко входу в бар. «Майкл», — совершенно невозмутимо ответили мы. Марина, конечно, не поверила: «Где?» — «Позади тебя». Марина повернулась вправо — в ту сторону, где Майкла ей еще не было видно, и переспросила: «Да где??!» В этот момент Майкл почти поравнялся с нашим столиком, и мы ответили: «Рядом с тобой». Мы по-прежнему сохраняли ледяное спокойствие, а Марина теперь повернулась влево и увидела — Майкла! Да, это действительно был он! Пикантность заключалась в том, что Майкл был не просто где-то рядом, а прямо у нее перед носом — речь идет о расстоянии сантиметров в 30, не больше. Все, что она увидела, — это его черные брюки и — когда осмелилась немного приподнять голову — кусочек красной рубашки. Марина тут же ужасно смутилась оттого, что смотрит на него, и в особенности на его брюки так близко, поэтому поспешно отвернулась, почти улегшись на диван и пряча лицо. Майкл посмотрел на нас и на секунду остановился. Казалось, будто он не был уверен, видел ли нас раньше, и теперь ожидал нашей реакции. Стефани даже расслышала его вежливое «привет», но так как мы уже натренировались. то остались абсолютно спокойны и — промолчали. Стефани отвернулась так же, как Марина, Джитти потягивала свою «Пина Коладу», а я улыбнулась ему, глупо кивнув. Ну как мы могли отреагировать так по-идиотски! И какое впечатление создалось у Майкла! Слегка раздраженный, он прошел дальше и поприветствовал пианиста. Они обменялись рукопожатиями и парой слов, и тут Марина внезапно выпалила: «Может, подойдем туда? Пошли!» Мы вчетвером встали и, спотыкаясь о наши сумки и рюкзаки, направились к Майклу. Несколько телохранителей, которых мы до этого не заметили, преградили нам дорогу, но Майкл сказал: «Все в порядке», и они снова отошли. Мы наконец-то оказались перед ним и сказали: «Привет, Майкл» — с ужасным баварским акцентом (кроме Стефани, которая не из Баварии). Майкл повторил: «Привет!» и каждой из нас по очереди пожал руку. А затем снова руку Марины... И снова... И снова... Пока они пожимали руки, кто-то из нас поблагодарил его за мороженое и содовую в Неверлэнде. Майкл воскликнул: «А, вы были в Неверлэнде!», явно обрадовавшись.
Мы пробормотали «Да, да...» и улыбнулись. В это время в бар пробралась женщина-фотограф и начала толкать и отодвигать Джитти и Стефани, чтобы сделать хороший снимок Майкла. Но она недооценила девочек: они уверенно осадили ее. В разгаре этой локальной битвы Джитти сказала Майклу: «Мюнхен любит тебя» — фразу, которую она неизменно произносит при виде его. Майкл отреагировал на это длинной тирадой, начавшейся со слов: «О, Мюнхен!...» — дальше этого никто из нас не понял. То была не только наша вина -в этот момент начал играть пианист. Когда Майкл закончил монолог, я вежливо переспросила: «Прости, что?» — и он все повторил еще раз. Мы с Мариной изо всех сил пытались разобрать его речь и даже пытались читать по губам, но это не сработало. Пианист играл слишком громко! Джитти уловила только последние слова: «..и все это от вас», несомненно, являвшиеся комментарием по поводу наших подарков из Мюнхена. Так как переспросить еще раз никто не осмелился и каждая надеялась, что другие поняли больше, мы ответили ему весьма неуверенным «да?..» Майкл немедленно заметил, что мы ничего не поняли, поэтому вздохнул и начал говорить очень медленно и четко: «О'кей, я хочу увидеть вас снова!» Произнося эти слова, он протянул руку и указал растопыренными пальцами на каждую из нас. Когда он начал говорить, мы слегка вытянули вперед шеи, изо всех сил пытаясь понять его, а теперь, видя, как его рука движется по направлению к нам, инстинктивно втянули в себя грудную клетку. Со стороны это, должно быть, выглядело очень смешно. Радостные оттого, что сумели, наконец, разобрать его слова, мы ответили: «Да, мы тоже хот ели бы уви деть тебя снова!» Потом Марина развернулась и, встав прямо рядом с ним, указала на наш столик: «Смотри, мы сидим ион там!» Конечно, Майкл уже знал наш стол, потому что только что прошел мимо него, но все равно эта сцена выглядела очень мило! Майкл вежливо посмотрел в направлении столика, ответив что-то вроде «ага», а потом помахал нам на прощание. Наверное, мы тоже помахали, я не помню. Помню только то, что мы медленно вернулись за стол и сели, а Майкл в сопровождении охранников удалился в тот отдельный зал.
О боже, что только что произошло? Мы едва смогли опомниться. Внезапно мы сообразили, что совершенно забыли поздравить его с прошедшим днем рождения! О нет! Стало очень неловко. С другой стороны, Майкл еще в начале «встречи» заметил наше смущение и заторможенность, поэтому, может быть, он нас простит... Будем надеяться. Через некоторое время мы вспомнили, что Патрик, Йохан и Клау-дия все еще бродят вокруг отеля. Стефани отправила Клау-дии короткое сообщение, и через несколько минут они к нам присоединились. Сначала они расстроились из-за того, что мы встретили Майкла и не позвали их, но после наших уверений, что все произошло очень быстро, успокоились. К тому же Майкл по-прежнему был в той комнате, и ведь когда-то ему нужно будет выйти!
Пока мы ждали, пианист попросил нас заказать песню. Ух-ты, НАМ можно выбрать! Конечно, мы заказали «I Will Always Love You» («Я буду любить тебя вечно») для Майкла. Позже, когда о наших пожеланиях спросили еще раз, мы выбрали «That's What Friends Are For» («За этим и нужны друзья»). Очень чудно было сидеть в этом элегантном пиано-баре и наблюдать, как члены семьи Джексонов один за другим проходят в уборную мимо нас. Там были родители Майкла, его братья Джер-мейн и Рэнди и сестры Ла Тойя и Дженет. Bay! Джермейн и Рэн-ДИ даже остановились у нашего столика и поздоровались... Должно быть, Майкл рассказал им о сидящей тут странной компании фэнов. А Патрик, который был большим поклонником Дженет, получил возможность увидеть ее и поговорить с ней! Чуть позже пианист заиграл «С днем рождения», и посетители в баре и ресторане стали подпевать. Когда он дошел до места «С днем рождения, милый никто кроме нас не знал нужного имени! Мы практически заорали «милый Майкл!» и в ответ услышали громкий смех из VIP-зала. По голосу было очень похоже на Майкла! Когда песня закончилась, пианист произнес: «Сегодня у нас особые гости...» Мы удивились: неужели он объявит о присутствии Майкла и его семьи, но он продолжил: «...из Мюнхена. Германии!» Что??? Очень смешно: объявить НАС особыми гостями, когда в соседней комнате сидят Майкл. Дженет и вся семья Джексонов! Между тем пианист заиграл гимн Германии, и мы совсем растерялись. Ситуация становилась все более абсурдной. Покраснев от неловкости, мы только хихикали. «Этого не может быть». — крутилось у меня в голове, но это происходило на самом деле. Позже в VIP-зал доставили большой торт, и время от времени мы слышали смех Майкла. Здорово было знать, что ему весело.
Потом внезапно все Джексоны, кроме Майкла, покинули бар и направились к лифтам. Мы поприветствовали их в последний раз и продолжили ждать, когда выйдет Майкл. Но время шло. а его все не было. VIP-зал казался совершенно пустым, поэтому через какое-то время мы оплатили счет и тоже пошли вниз. В холле отеля мы заметили двух охранников Майкла и с невинным видом прошли за ними. Стефани удалось подслушать телефонный разговор, в котором Кэрри ругался с работником подземного гаража: «Он должен быть там! Это БОЛЬШОЙ белый лимузин!» Ого, они не могли найти лимузин Майкла! Как такое могло произойти?! Мы не знали, что делать дальше, и. помявшись немного на виду у охранников и персонала, решили выйти наружу и ждать там. Время шло. Вся семья, кроме Майкла с детьми, уже покинула отель, поэтому мы пришли к выводу, что, возможно, он решил остаться на ночь. Как нам поступить: провести ночь здесь или возвращаться в гостиницу в Буэллтоне рядом I Неверлэндом, где мы оставили багаж?
В конце концов, мы вновь разделились: Марина и Клаудия вернулись в гостиницу, а остальные остались перед отелем.Было уже очень поздно, и Марине пришлось ехать около двух с половиной часов, но она каким-то образом смогла не заснуть за рулем. Мы же с Патриком, Йоханом, Джитти и Стефани сидели во второй машине всю ночь, наблюдая за припаркованным черным джипом охраны Майкла. Если он двинется, нужно быть начеку. Какая ночь! Кажется, ни один из нас не сомкнул глаз до утра. Но снаружи по-прежнему ничего не происходило. Утром мы с Джитти даже позавтракали, доев салаты, оставшиеся с предыдущего дня. Около полудня внезапно в джип сел водитель. Мы перешли улицу, чтобы посмотреть, куда он отправился, и обнаружили, что он припарковался рядом с боковым выходом отеля. Затем белый лимузин, который, очевидно, к этому моменту уже нашли, подъехал точно к двери бокового выхода — таким образом, чтобы путь Майкла до машины был кратчайшим. К сожалению, фотографы тоже уже были здесь и пытались занять лучшее место у лимузина. Но один изохран-ников Майкла, кажется Кэрри, велел им отойти назад и позволил нам, фэнам, встать впереди. Круто! Просто великолепно!
У нас с Джитти были кое-какие мелочи для Майкла, а именно открытка, в которой мы благодарили его за встречу и говорили, что те две песни заказали для него, и диск с композицией «Calling Michael» («Зовем Майкла»), которую фэны сочинили и записали, чтобы показать ему свою поддержку, когда он так в ней нуждался. Песня была замечательная, и мы пообещали продюсеру сделать все возможное, чтобы передать её адресату.
Наконец Майкл с детьми вышел из отеля, улыбаясь, помахал нам рукой и сел в лимузин. В какой-то момент он при-опустил стекло, чтобы пожать руки фэнам, это был наш шанс — мы вручили ему открытку и диск. Он взял их, немедленно поблагодарив нас. Нам удалось увидеть Пэрис и Принса, которые сидели рядом с папочкой и смотрели на нас огромными красивыми глазами. Какие же они были симпатичные! А Майклу не помешал бы хороший увлажняющий крем — у него были очень сухие руки. Должно быть, дома у него имелся крем, ведь оставаться на ночь в отеле совершенно не входило в его планы. И он все еше был в тех же брюках и рубашке, что и днем ранее. Ха, теперь ему тоже придется помучиться в несвежей одежде, как нам вчера! Когда лимузин тронулся, мы крикнули Майклу «Мы тебя любим!» (Джитти, конечно же, сказала: •Мюнхен любит тебя!») и помчались к нашей машине. Патрик, Йохан и Стефани смогли коснуться руки Майкла, поэтому все мы были счастливы. Патрик вел машину, и снова мы следовали за лимузином и черным джипом в надежде, что они возвращаются в Неверлэнд.
Тем временем Марина и Клаудия, надеявшиеся на то же самое, купили подсолнухи и разные безделушки, чтобы украсить ворота Неверлэнда. К воротам по-прежнему были прикреплены наши красные сердца, но девочки хотели побольше украшений. Если повезет, по пути домой Майкл увидит их и обрадуется.
Пока мы ехали по 101-му шоссе, Стефани отослала Клау-дии сообщение о том, что мы и Майкл — в пути и предположительно едем в Неверлэнд. «Мы и Майкл?» — они не знали, как это понимать. Может, мы уже сидим в лимузине рядом с Майклом? Если бы! Конечно, мы были в своей собственной машине.
Спустя некоторое время, нам наконец-то удалось оторваться от двух машин прессы. Они ехали очень опасно, пытаясь подобраться к лимузину Майкла. Ненормальные! Часа через полтора мы решили, что было бы неплохо обогнать Майкла, чтобы уже стоять у ворот Неверлэнда, когда он подъедет. Если бы только не наша древняя машина! «Понтиак» был у Марины, а мы ехали на старом «Шевроле»... Теперь-то стало ясно, почему Клаудия вчера так долго догоняла Майкла. Машина не ускорялась вообще. Мы переползли в левую полосу и попытались обогнать лимузин. Джитти приготовила плакат, на котором, конечно, было написано «Мюнхен любит тебя», и держала его напротив окна. Лимузин мы в конце концов догнали, но процесс обгона, казалось, не закончится никогда. Мы махали и улыбались в темные окна, махали и улыбались, махали и улыбались... Нам становилось стыдно. Патрик выжал газ в пол, и спустя до-о-олгие секунды мы наконец оказались впереди лимузина. Вдали уже замаячил наш поворот. Свернув направо, мы смотрели назад до тех пор, пока не убедились, что лимузин повернул за нами. Теперь можно было ускориться. В Неверлэнд мы прибыли с улыбками, довольные, что справились с этим путешествием и вернулись назад целыми и невредимыми. Мы едва успели поздороваться с Мариной и Клаудией и взять по подсолнуху, как Майкл уже подъехал. У нас в руках были цветы и плакат «Мюнхен — здесь для тебя», и мы видели, что Майкл уже опустил стекло. Проезжая мимо, он высунулся из окна насколько смог и сиял ясной улыбкой! Он выглядел таким счастливым и прекрасным, просто не передать! С ума сойти, мы заставили его улыбнуться!
Секундой позже мы завопили: «Осторожно, Майкл! Голова!», потому что лимузин начал въезжать в весьма неширокие ворота, и Майкл едва не ударился головой о створку. Все еще смеясь, он в последний момент нырнул обратно в машину. Наверное, знал про ворота, но мало ли...
На этом легком испуге закончилась наша поездка в Лос-Анджелес и обратно, но «майклопутешествие» еще продолжалось. Самого Майкла до отлета домой мы больше не видели, зато нам выпала огромная честь дважды побывать в Неверлэнде! Это было чудесно! Мы смогли посмотреть записи выступлений Майкла в его собственном кинотеатре, а также покататься на поездах (в Неверлэнде был маленький и большой поезд) и на всех аттракционах в парке развлечений. Мне особенно понравились «Морской дракон» — большая лодка-качели и «Паук» -безумно вращающаяся карусель, на которой нам с Мариной чуть не стало плоха В одном мы были абсолютно уверены: наблюдая за нами в Неверлэнде, Майкл провел в жизнь свои слова «Я хочу увидеть вас снова»...
Неверлэнд был прекрасен, и мне невыразимо горько оттого, что в таком виде он больше не существует. Потеря Неверлэнда в каком-то смысле обозначила начало конца...
Майкл, я хочу сказать тебе спасибо за потрясающие впечатления, а главное, за дорогих друзей, которых я встретила благодаря тебе! В наших сердцах ты живешь вечно. Я люблю тебя, Майкл!
MJJфорум
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:28 | Сообщение # 25 |
Москва
Российская Федерация | Голубые небеса, 29 августа 2004
Сандра Мойас, США
Blue skies on a full moon night.
Mountain peaks sketch a heartbeat
And angle like the high kick of a cheerleader,
As the moon sits on her vanity
Reflecting back my own enchantment
And dilated sense of potential.
"Yes Mother, leave the door open a bit"
And revive the luminous child.
Bathed in disneylight, I am myself again.
* * *
Голубые небеса, ночь полнолуния.
И силуэт гор изломан, словно в танце,
Напоминая пиками о биенье сердца.
Луна купается в своем тщеславии,
Отражая мою зачарованность
И необычайный прилив сил.
Да, мама, дверь чуть приоткрой
И разбуди дитя света.
Искупавшись в лучах сказки, я вновь становлюсь собой.
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:31 | Сообщение # 26 |
Москва
Российская Федерация | Моя встреча с Майклом
Дагмар Германн, Германия
Все началось в Лондоне. Если точнее, во время поездки Майкла из Лондона в город Эксетер в Королевском автомобиле. Тогда, 14 июня 2002 года, я передала через друга Майкла, Ури Геллера, посылку, завернутую в бумагу с красными розами. В ней были собраны разные вещи, но главное - мой альбом с рисунками, набросками и коллажами, посвященными Майклу.
После незабываемого путешествия в Лондон (где Майкл «прокатился на автобусе») в воскресенье я уже вернулась домой, хотя Майкл и многие другие фэны еще оставались в Англии. В понедельник мне позвонила наша дорогая Клаудия (за что ей особая благодарность) и сообщила, что Майкл послал своего помощника, чтобы тот высмотрел перед отелем Renaissance некую Дагмар Германн, то есть меня.
Так у меня возник контакт с Майком — не Майклом Джексоном, а его телохранителем, или, как я его называла, «верным другом и слугой». Я отослала ему фотографии своих художественных работ, чтобы выяснить, найдут ли они одобрение в глазах «Всемогущего». В случае положительного ответа при следующем удобном случае мне было бы позволено презентовать их лично. Не стану говорить, что это был вопрос жизни и смерти, но то решение, конечно, в некотором смысле повлияло на мою судьбу. В конце концов мне сообщили, что да, работы одобрены и даже сам Майкл очень впечатлен. О, БОЖЕ!!!
Конечно, скорый визит Майкла в Берлин стал тем самым удобным случаем! Хватит ли у вас фантазии представить, что творилось со мной, когда я отправлялась в эту поездку? С собой я взяла любимого человека для моральной и организационной поддержки и две увесистые пластиковые сумки с драгоценными работами, которые должны были открыть передо мной двери рая. В пункт назначения мы прибыли без приключений, в целости и сохранности.
Когда Майкл со своей командой обосновался в отеле Ad-Ion, я, выждав для приличия некоторое время, связалась с телохранителем Майком. Он назначил мне встречу на среду между полуднем и двумя часами дня, сказав, что заберет меня с грузом у отеля. Все, кто был там, помнят, что стоял лютый холод. Я чуть не отморозила себе зад, ожидая аудиенции в течение двух с половиной часов. Не происходило ровным счетом ничего, пока полицейский наконец не объявил в громкоговоритель катастрофическое для меня сообщение: «Народ, можете расходиться по домам, Майкл Джексон только что покинул отель через черный ход».
Я потеряла надежду, и в тот момент заледеневшие кончики пальцев перестали иметь значение. Я бросилась в такси, вернулась в свой отель, на ватных ногах поднялась по лестнице, упала на кровать и рыдала, рыдала, рыдала. Мир рухнул!
Но рядом со мной по-прежнему был близкий человек, мой настоящий покровитель, который успокоил и ободрил меня, после чего практически заставил позвонить «другу и слуге» Майку и спросить, почему мою встречу отменили. Все оказалось в порядке! Майкл просто захотел посетить с двумя старшими детьми берлинский зоопарк, пока еще не стемнело, и сейчас он стоял рядом с обезьянами и жирафами, но вовсе и не думал забывать про Дагги с ее рисунками.
Итак, еще одна попытка. То же место, полчаса спустя. С некоторых пор у меня пропало желание морозить пальцы, поэтому по прибытии в отель я сразу же попросила позвать портье. Ему я уже объясняла свою затруднительную ситуацию ранее, когда Майкл в спешке уехал, не сказав никому ни слова. Слава богу, мне разрешили подождать в фойе.
Ха, друзья, история получится слишком длинной, если я начну рассказывать, что было в том фойе. Мужчины, женщины, дети — все выглядели просто сногсшибательно! Понятно, конечно, что богатые и известные личности не хотят иметь ничего общего с ничтожными мало зарабатывающими людишками, поэтому капучино там был по цене 6 евро.
Но он их на самом деле стоил! К нему прилагались изысканные лакомства, в народе называемые печеньем, и официант, которому я прямо объявила, что мне это не по карману, не скривился и даже бровью не повел - настоящий профи. Позже он даже одарил меня понимающей улыбкой, и я почувствовала, что уже почти своя здесь.
Но вам, конечно же, все эти подробности неинтересны. Перейдем к главному. Тут начинается настоящий праздник, заставляющий трепетать мое сердце. Простите, я должна прерваться, чтобы вытереть слезы.
Очень скоро я увидела идущего ко мне Майка. «Привет, Дагмар», — он выговорил мое имя просто идеально. «Привет, Майк!» — «У тебя с собой рисунки?» Что за вопрос!
Вставлю пару слов о моем состоянии в тот момент. Вы не поверите, но после всего пережитого восторга и разочарования я была совершенно спокойна — убийственно спокойна, как если бы приняла две таблетки валиума. Поэтому я не ковыляла неуверенно за Майком, а шла выпрямившись — так, словно каждый день носила картины в номер Майкла Джексона.
Мы поднялись на лифте, кажется, на третий этаж. Коридор, ведущий к номеру, казался мне нескончаемым. Наконец, в поле зрения появились люди из охраны, и я поняла, что мы прибыли. Майк отнес в номер одну из моих картин — «Поп-Моцарт». Когда я развернула ее и протянула ему, он сказал: «Ух ты!», что мне, конечно, было приятно. Потом пришлось снова ждать: все еще снаружи, в коридоре, не меньше четверти часа.
Тем временем мимо проходили телохранители и персонал отеля, а однажды я увидела визажистку Майкла Карен Фэй, выходящую из его номера, и услышала громкий смех и крики детей. «Это не наши», — сказал телохранитель, из чего я сделала вывод, что в номере были еще и другие дети. И действительно, внезапно дверь открылась, и из комнаты вышла немецкая пара с двумя светловолосыми девочками. Они выглядели так, словно только что видели младенца-Иисуса, и возможно, так оно и было. Как позднее выяснилось, Майкл принимал семью Вульф из Мейсена — жертв наводнения в Восточной Германии.
Теперь подошла моя очередь. Майк знаком подозвал меня. В номере мне снова пришлось подождать в некоем подобии прихожей, откуда я уже могла мельком заглянуть в одну из комнат. Там на столе я увидела небрежно брошенный пиджак Майкла, который я всегда называла «пиджаком странствующего пастора». Внезапно из соседней комнаты раздалась прекрасная фортепианная музыка: сначала нечто классическое, в стиле барокко, а после, кажется, Гершвин. Я удивилась и подумала, уж не Майкл ли так потрясающе играет. До сих пор так и не знаю, кто это был: хотела спросить, но как-то не пришлось. Неожиданно мимо с высоко поднятой головой промаршировал милый малыш. В ответ на мое приветствие он удостоил меня лишь короткого взгляда и высунул свою маленькую светлую головку в коридор. Оттуда Майк немедленно прогнал его обратно в комнату. (Как вы уже догадались, это был не кто иной, как Принс, наследник трона, а я даже не присела в реверансе.)
До этого момента я еще не слышала Майкла: кто-то с кем-то разговаривал, дети смеялись и кричали, и какой-то мужчина, очевидно, играл с ними в активную игру, но все эти голоса принадлежали не Майклу. И тут внезапно мое сердце почти остановилось: я услышала, как с телохранителем Майком говорит Он. К сожалению, мне не удалось разобрать, о чем, - быть может, органы чувств уже отказали мне. Но потом, очевидно, последовал вопрос, касающийся меня: «Кто у тебя следующий ко мне, Майк?» Эти слова были сказаны тоном смирившегося со своей участью человека, и Майк ответил: «Теперь идет художница!»
Матерь божья! Майк открыл дверь и кивком дал мне понять, что можно войти. МОМЕНТ НАСТАЛ!
Я вошла в комнату, и она оказалась спальней! Мне немедленно захотелось развернуться и сбежать: я почувствовала себя на редкость неловко, будто вторгалась в личную жизнь другого человека. Это ощущение возникло так резко, что я остановилась как вкопанная. Справа от меня, перед кроватью. Принс и Пэрис играли с мужчиной в кубики или что-то подобное. Я помню все это так ясно: радостные дети, прелестные, как куколки.
Свет в комнате был тусклым: шторы задернуты, лампы на прикроватных тумбах включены. Майкл полусидя отдыхал на кровати. На нем была пижамная или домашняя блуза в красно-черную полоску. Я заставила себя сделать несколько шагов вперед, чтобы прислонить сумку с картинами к кровати, и снова замерла, все еще не обретя дар речи. Ну ладно, я, кажется, поздоровалась, когда входила, но на этом все. Он смотрел на меня пытливым взглядом, не дружелюбно и не враждебно - я молча встретила этот взгляд. Затем он поднял руки в индийском приветствии, помогая мне выйти из неловкой ситуации. Слава богу! Я ответила ему так же и низко поклонилась.
Лед тронулся. После первых затруднений с английским я представилась и спросила: «Мне называть вас мистер Джексон или...?», и Майкл очень любезно ответил: «Называй меня Майкл». Я рассказала о том, как приехала сюда, о Лондоне, об альбоме художественных работ, «Вы выбрали эти работы, и теперь я здесь, чтобы их доставить...», и все такое. Картина «Поп-Моцарт» лежала на двуспальной кровати рядом с ним. Я сказала: «Ее вы уже видели» и объяснила, что хотела выразить в ней: «сравнить вас с гением Моцарта в популярной музыке». «О, спасибо!» — ответил он уже гораздо оживленнее. Я продолжила свой рассказ. Он спросил: «Масло или акрил?»— «Масло. Могу я показать вам следующую?» — «Конечно!». Он произнес это с таким воодушевлением, что сердце мое подпрыгнуло. О боже, теперь мне предстояло достать работу размером 60 на 70 см из пластиковой сумки и оберточной бумаги. Пока я разворачивала картину, срывая с нее бумагу, я смогла прекрасно рассмотреть ноги Майкла в белых носках и его изношенные почти до дыр тапочки, ха-ха.
Готово. Я держала рисунок перед его очень тонким, но безупречным носом. И тут (мне все еще с трудом в это верится) он, выпрямившись, сел на кровати и выдал восторженное «КРУТО!». «Непобедимый», — промурлыкал Майкл себе под нос. Так называлась картина - на ней было написано: «Invincible - Michael in Knight's Armour» («Непобедимый — Майкл в рыцарских доспехах»). Любопытствующий и, очевидно, воодушевленный реакцией своего «работодателя» (?) подозрительный тип, сидевший на полу с детьми, тоже поднялся и начал хвалить меня: «Великолепно, прекрасно! Сколько времени вы над ней работали?» Я честно ответила: «Четыре месяца над обеими».
К счастью, разворачивая картину, я вспомнила о своих художественных альбомах. Я достала их со словами: «Один из них для вас, а на втором, пожалуйста, распишитесь для меня». «Конечно», — Майкл взял маркер и начал элегантно писать, потом остановился и спросил: «Как вас зовут?» Ладно, я уже однажды говорила свое имя, но решила, что стоит сделать проще, и ответила: «Пожалуйста, подпишите просто ДАГГИ». Он начал писать, потом поднял голову и спросил: «Доги?» — «Нет, Дагги: Д-а-г-г-и». Мы два или три раза поупражнялись в языковой фонетике. Он даже приложил палец к гортани, произнося «о», и к грудине, произнося «а», чтобы найти правильное звучание (это заслуживало съемки на камеру - то, как он старался), но к тому моменту маленькая неприятность уже произошла. Я увидела это лишь позже: Майкл переименовал меня в «Доуги». Так теперь навеки подписан мой альбом: «Доуги с любовью от Майкла Джексона» - мило, не правда ли?
Презентация моих картин, ради которой я и была приглашена, подошла к концу. Теперь мне еще нужно было разделаться с поручениями, но ситуация казалась слишком интимной и деликатной. Я не могла беспокоить Майкла просьбами и желаниями, которые мне передали друзья, особенно учитывая, что в самом начале его телохранитель предупредил меня: «Только несколько минут». Насколько я могла судить (в своем состоянии прострации), эти минуты давно истекли. И все же я отважилась заикнуться о том, что принесла еще пару подарков. С этими словами я протянула Майклу видеокассету с обращением и спросила, могу ли оставить на столе небольшие презенты — шоколад «для детей» и коробку пралине в золотой бумаге с голубым бантом — «для леди, которая заботится о ваших детях». «Конечно, спасибо! Как мило, это очень мило...» — он повторял это все время, пока я выкладывала подарки.
Настало время прощаться. Я даже не прикоснулась к нему и хотела просто осторожно ускользнуть — сделав пару шагов назад, спиной отступить из комнаты, как принято в присутствии настоящих королей, — когда произошло нечто невероятное, чего я уже не ожидала. Он поднялся с кровати с несравненной грацией и изяществом. Я все спрашиваю себя, где же, в каком видеоклипе я уже наблюдала у него это движение? Он почти воспарил со своего места — я никогда не видела, чтобы человек так вставал — и... обнял меня. (Все, больше не могу сдерживаться. Вытираю слезы...)
Это было не мимолетное объятие, а по-настоящему нежное. Неописуемо по-домашнему теплое — лучше словами я не могу это выразить, и от него исходил такой приятный запах, как от меда или медового торта. Мне всегда казалось, что я выше него, но мы были почти щека к щеке, и я прошептала: «Майкл, мы любим тебя и никогда тебя не оставим». Вам придется довольствоваться этим, потому что описать те ощущения просто невозможно.
Потом я покинула номер самым обычным способом, а именно: повернувшись спиной к Майклу, собрав сумки и сунув остатки оберточной бумаги в руки услужливому Майку, а очаровательные дети в унисон кричали мне вслед: «You're beautiful, you're wonderful, incredible, we love you so»* (слова, которые фэны вечно пели Майклу под окнами отеля). Я обернулась к ним, показала жестом знак мира и ответила: «Я тоже вас люблю». На этом «прием» закончился, и я снова вернулась в реальную жизнь. Милый вежливый Майк на прощанье сказал мне: «Спасибо, Дагмар». Я не помню, как спустилась по лестнице — да это и неважно. Помню, как вышла из отеля и посмотрела в лица ждущей толпы — все произошедшее было похоже на сон.
* Ты прекрасна, ты чудесна, потрясающа, я тебя так люблю» - цитата из песни Майкла «Heaven Can Walt». (Примеч. пер.)
MJJфорум
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:33 | Сообщение # 27 |
Москва
Российская Федерация | Изменись
Хода Карамзадех. Швеция
Еще в то время, как мама была беременна мною во время войны в Иране, я толкала ее в живот при звуках музыки Майкла. Наверное, мои родители знали, какой целительной может быть для нас музыка. По происхождению я — иранка, мы переехали в Швецию, когда мне было три года, так как семья моей матери жила в Гетеборге и Вене с 70-х годов.
Одним из первых подарков моему брату на день рождения в Швеции стала пластинка «Thriller». Альбом был и остается настоящим эталоном того, какой должна быть популярная музыка. Майкл Джексон на самом деле заставил меня поверить в волшебство: его любовь была волшебной, как и он сам и все, что он делал. Могу с гордостью сказать, что всю жизнь была одной из его самых больших поклонниц.
Пожалуй, лучшее мое воспоминание — это концерт History в Гетеборге. Там было просто потрясающе. Мои друзья несколько дней ночевали у стадиона, чтобы попасть в первый ряд. Одна девушка приехала из Англии! Помню, когда Майкл запел «Heal the World», мои друзья переглянулись и сказали: «Исполнилась наша главная мечта — увидеть, как Майкл выступает перед нами!» Это непередаваемо: он Король королей. Я сказала: «Держу пари, через десять лет он по-прежнему будет давать концерты, а мы по-прежнему будем встречать его в первом ряду!»
Я ошиблась. 29 октября 1998 года на дискотеке в Гетеборге, где около 400 молодых людей отмечали Хэллоуин, случился пожар. 63 человека погибли и 213 пострадали. Более 50 человек получили серьезные травмы на всю жизнь. В том пожаре погибли многие мои близкие друзья. Среди них были и преданные фэны Майкла Джексона — те, что стояли рядом со мной на концерте HIStory.
В тот период я начала прислушиваться к каждому слову Майкла и слушать его музыку двадцать четыре часа в сутки ,потому что она излечивала мою душу. Я была благодарна за то, что жива сама, и брат, бывший с нами на той вечеринке, тоже в порядке. Организаторами праздника были друзья моего брата, и он потерял почти всех их.
Нас объединяло нечто общее: прекрасная миссия, которую Майкл сообщил нам через музыку, и которая изменила наши жизни. Он действительно изменил мою жизнь, сделал меня лучше. Он открыл мне глаза, показав, как страдают люди, и с тех пор мне хочется лишь помогать. Я начала жертвовать деньги и время на благотворительность. Я даже писала письма компаниям, призывая их поучаствовать в помощи несчастным детям. Я начала помогать одиноким детям-беженцам: приносить им подарки и посвящать время. Я знаю, что могла бы сделать гораздо больше, поэтому теперь буду стараться участвовать в благотворительности еще активнее, и начну с того, что куплю подарки в детские больницы.
Я очень ждала новых концертов Майкла после такого длительного перерыва. Когда он объявил о туре This Is It, я намерена была взять билеты в первый ряд и ни о чем другом не могла думать.
Грустно, что сейчас, в день рождения Майкла, я на пути в Лондон не для того, чтобы исполнить свою мечту, а для того, чтобы отдать дань Королю, на которого равнялась всю жизнь. Могу лишь надеяться, что однажды мне удастся встретить его семью или детей и рассказать им, как много их любимый сын, брат, отец значил для меня и как вдохновил меня своей благотворительной деятельностью.
Я горжусь тем, что выросла на музыке Майкла. Он приложил неимоверные усилия, чтобы помочь исцелить этот мир, был мировой легендой и выдающимся филантропом. Представляю, каким прекрасным был бы этот мир, если бы все мы постарались взять с него пример. Одна мысль вызывает у меня улыбку: я знаю, что теперь он показывает лунную походку ангелам.
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:35 | Сообщение # 28 |
Москва
Российская Федерация | 50-я годовщина American Bandstand
Марджори Де Фария, США
Место действия: Pasadena Civic Auditorium; дата: 20 апреля 2002 года.
В пятницу, 19-го апреля, к 7:30 вечера сумки были собраны, и все было готово к отъезду. В моей голове царил беспорядок, нервы были на пределе. Поездка до Пасадены занимала всего час, но даже ожидание прихода друзей сводило меня с ума.
Наконец собрались все, кто должен был, и мы отправились в путь, чтобы увидеть «Короля поп-музыки».
Дабы успокоить нервы и настроиться на предстоящее шоу, я включила радио на волне старого доброго Дика Кларка.
Вечер был теплым, мы открыли окна и во все горло подпевали песням на радио. Нэнси и Энн на заднем сидении пели «ЛВС» в исполнении Jackson 5 так громко, что на нас покосились из соседнего автомобиля, и мы рассмеялись. Мы как будто перенеслись в машине времени в беззаботную веселую юность.
Учитывая дорожное движение в Лос-Анджелесе, лучше всего было ехать поздно вечером. Мы избежали часа пик и прибыли в город к одиннадцати. Все очень устали, поэтому, добравшись до отеля, приняли душ и сразу легли спать.
Утро субботы было облачным, но вскоре вышло солнце и на улице потеплело.
Я чувствовала усталость: всю ночь тело жаждало сна, но разум был поглощен Майклом Джексоном. Мы встали, оделись и отправились искать здание Pasadena Civic Auditorium. Адрес мы нашли быстро, но понять, какой именно вход нам нужен, оказалось непросто, потому что в то утро там проходило много других мероприятий.
Охрана была практически повсюду, и я спросила у них, где вход на шоу American Bandstand. Охранник усмехнулся. «Что смешного?» — не поняла я. «Ничего», — ответил он и указал на другую сторону стадиона. Теперь стало ясно, почему он смеялся: человек пятьдесят фэнов уже разбили там лагерь. Меж тем, еще не было и восьми утра. Я спросила одну из девушек, не Майкла ли они ждут, — группа ответила: «ДА!»"
При виде толпы у меня началась паника, и я решила, что стоит вернуться в мотель и переодеться. Казалось, что чем дольше мы прождем, тем длиннее будет очередь. Мы отошли на час, и за это время к толпе прибавилось еще около семидесяти пяти новых лиц. Там были фэны из Китая, Мексики, Японии, США, Испании и даже Швеции. Молодой контролер велел нам встать в конец очереди.
К полудню температура поднялась до тридцати градусов, а для начала лета было еще рановато. Многие из нас оделись в черное с утра, о чем пожалели, потому что солнце припекало. В очереди оказалось много фэнов Шер, которая также должна была выступать в тот день, но поклонники Майкла преобладали.
Никто не сомневался, что шоу состоится, потому что некоторые фэны знали, что Майкл определенно приедет, словно у них была с ним личная связь. Для меня это было совершенно ново.
В самом начале очереди стояла группа поклонников из Франции. Один из них подошел к нам со словами: «Майкл Джексон скоро прибудет, и мы пытаемся собрать как можно больше фэнов, чтобы продемонстрировать ему нашу поддержку. Ему понравится. Хотите пойти с нами и поучаствовать?» Ну кто бы от такого отказался? Поэтому, оставив кого-то дежурить в очереди, мы отправились за французами к другой стороне здания, куда должен был приехать Майкл.
Большинство из нас были в красивых платьях и на каблуках, и теперь нам пришлось кое-как бежать вокруг здания, приподняв юбки. Удивительно, как я не загремела носом вниз!
Мы выстроились напротив автоматической ограды под пристальным взглядом фотографов, собравшихся там, словно голодные стервятники в ожидании мяса. Потом совершенно неожиданно французские фэны начали поднимать плакаты о SONY и Томми Моттоле. Они велели нам как можно громче кричать «SONY — отстой», когда камеры начнут съемку. И начались крики. «SONY- отстой, SONY - отстой, SONY — отстой!» Нам показалось, что это не очень хорошая идея, и мы промолчали.
Внезапно к нам вышел начальник охраны: «У вас есть право на свое мнение, но если это продолжится, нам придется попросить вас уйти, и вы не попадете на шоу. Будет много журналистов и паблисити... (вот этого, на мой взгляд, ему не стоило говорить) ...и мы не хотим неприятностей». Мы ответили: «Хорошо, понятно». Он велел убрать плакаты.
Как только мы все успокоились и достали подарки, нас начали фотографировать. Лидер клуба проследил, чтобы я попала на снимок: он вывел меня вперед рядом с собой. Мы держали над головами рисунки и другие презенты для Майкла, а фотограф с восторгом щелкал.
Через несколько минут подъехали машины и появился Майкл. Он вышел в сопровождении охранников, держащих над его головой зонт. Фэны заорали: «Мы любим тебя, Майкл, мы полностью тебя поддерживаем! SONY - отстой!» — «О боже, — ужаснулась я мысленно. — Сейчас меня арестуют или случится еще что-нибудь нехорошее, и в итоге
я вообще не увижу шоу».
Но потом Майкл заметил нас, повернулся, подошел ближе и начал махать рукой. У фотографов был хлебный день. Кто-то передал ему белый плакат с изображением детей и младенцев, и Майкл взял его, кивнув в благодарность. Он медленно проходил вдоль толпы фэнов — и вот внезапно оказался передо мной. Я не знала что делать: мне казалось, что это сон, и чем больше я пыталась взять себя в руки, тем хуже у меня это получалось. Я расплакалась как дурочка и со слезами отдала ему рисунок, сделанный специально для него. Он охотно взял картину. Я протянула руку для рукопожатия, в то же время слегка склонив голову как в присутствии королевской особы. Ладонь Майкла была мягкой — будто шелковой — и такой огромной, что моя рука полностью в ней потерялась. Тогда я еще не знала, что Майкл не пожимает рук — Майкл обнимает. Но он не возражал.
К тому, что произошло дальше, я не была готова: он притянул меня к себе и обнял. Сквозь слезы я прошептала: «Спасибо», а он сжал меня крепко и прошептал в ответ: «Вам следовало остаться дома. Вы выглядите больной». (Тут я должна пояснить: в то время я проходила курс химиотерапии, из-за чего мое лицо было бледное и отекшее, и от жары оно лучше выглядеть не стало. В этом весь Майкл: беспокоится и заботится о других больше, чем о себе.) Я лишь смогла пробормотать: «Знаю, но я в порядке» — и поблагодарить его еще раз.
Майкл отошел, а я осталась с чувством счастья, хоть и ощущала пустоту без его прикосновения. Мне не верилось в то, что случилось. Я... глупенькая девчонка из Бостона, которая мечтала о встрече с Майклом целую вечность и никогда не была ни на одном концерте... И вот, я стояла прямо перед ним, и он обнял меня! Слезы... ох, слез было так много, словно плотину прорвало.
Скандирование началось снова, но вскоре Дик Кларк увел Майкла в зал, на съемку. Кто-то сфотографировал меня с Майклом, но как выяснилось, если фотограф не узнал твое имя, он не опубликует фото. Мой друг-артист из Великобритании потом попытался купить у него снимок, но тот не продал.
Тем временем Майкл вернулся в закрытую зону, где его ожидали другие официальные лица и пресса. Прямо по направлению к нам побежала охрана, и я думала про себя: «О-о, пошло-поехало...» Я по-настоящему испугалась. Но неожиданно смотрители громко объявили, что передвигают очереди, и если мы не вернемся, то потеряем свое место и шоу не увидим. Как бы сильно я ни хотела остаться рядом с Майклом, еще сильнее мне хотелось увидеть его выступление. В конце концов, лично с ним я уже встретилась, и эмоций от этого мне хватит еще надолго.
Неожиданно толпа рассеялась: люди как сумасшедшие разбежались во всех направлениях. Мне пришлось снять каблуки. Какая-то японка рядом со мной одолжила мне носки и посоветовала задрать длинное платье повыше. Хихикая, мы побежали вдвоем.
Потом кто-то крикнул: «Черт, не сюда! Быстро, вниз по лестнице и наверх с той стороны!» Мы бежали, прыгая через заборы и по ступенькам, туда, где была очередь. Я так смеялась! Никогда в жизни не подумала бы, что буду так бегать ради Майкла, и бегать с удовольствием! Я жутко боялась оступиться и упасть вниз с лестницы или что похуже. Добежав до нашей очереди, мы едва могли отдышаться: потирали друг другу спины и пили воду, чтобы прийти в себя. Это было самое приятное во всем приключении: фэны, независимо от возраста, относились друг к другу так тепло и дружелюбно - просто фантастика!
В полтретьего очереди начали медленно двигаться в направлении охранных постов. Контролеры ходили туда-сюда, крича: «Камеры, мобильные телефоны и еду проносить в зал запрещено!» Фэны начали прятать камеры в кусты и отдавать мобильные телефоны друзьям, чтобы те отнесли их в машины. Кто-то засовывал телефон в штаны — выглядело это довольно комично. Когда очередь начала двигаться, ребята из французского фэн-клуба попытались протиснуться вперед нас, умоляя позволить им пройти. Охранники раздражились и сказали им прямо: «Либо вы возвращаетесь в конец очереди, либо уходите отсюда». Французы выругались на своем языке, но вернулись обратно в очередь. Как только охрана на минуту отвернулась, девушки обработали контролеров и проскользнули вперед. Нас, простоявших у входа с самого утра, это, конечно, разозлило.
Проверка на посту охраны оказалась совсем несерьезная, и мы прошли ее довольно быстро, после чего нас как стадо согнали в следующую очередь. Никто даже не проверил наши документы. Людей с билетами, полученными по почте, отправили налево, а мы, с билетами, распечатанными на компьютере, прошли направо. Затем какое-то время очередь не двигалась совсем.
Нам слышна была музыка, из чего мы сделали вывод, что не попадаем внутрь или же нас пустят только на следующее шоу.
В конце концов я осмелела и решила спросить одного из контролеров, что вообще происходит. «Они репетируют. Шоу перенесли на 15:30, и очереди начнут двигаться минут через двадцать», - ответил он. Прошло еще десять минут, и наконец людей стали запускать в здание. Вот оно. Время пришло: скоро мы увидим Майкла. Неужели это происходит наяву? Я все просила стоящих рядом девочек ущипнуть меня, потому что мне казалось, что я сплю.
Контролер на входе считала людей, и я подумала: «О Боже, пожалуйста, пусть мне хватит места!» Отдав ей свой билет, я вздохнула с облегчением: все в порядке. За моей спиной она произнесла: «Так, с нижним уровнем все, теперь пойдет балкон». Мы проскочили в последний момент: всего через три человека после нас людей стали отправлять на балкон!
Другой контролер велел нам поскорее занять любые свободные места, и мы помчались со всех ног, стараясь не встретиться головой с камерами и не запнуться о провода, которые беспорядочно тянулись по всему полу к центру сцены.
В первых рядах сидели бывшие танцоры шоу American Bandstand, несколько рядов за ними занимали члены фэн-клуба The King of Pop Fanatic. Мы выбрали свободные места в десятом ряду, и нас вежливо пропустили. Мы так радовались, что прошли внутрь и смогли, наконец, сесть!
Я была в полном восторге, словно ребенок, попавший в Диснейленд. Справа от сцены виднелась вывеска «50-я годовщина», а слева — маленький экран, показывающий клипы из старых шоу American Bandstand. По центру сцены был размещен большой экран, на котором крутили старые клипы вроде Дайаны Росс, поющей «Baby Love», и Марвина Гэя, но без звука.
Над всей установкой зловеще нависала и изредка мигала огнями огромная осветительная система, похожая на космический корабль из фильма «Чужой». В глубине слева и справа маленькие огоньки, казавшиеся миниатюрными космонавтами, как по команде начали медленно оживать, вращаться и сиять всеми цветами радуги. Огни ослепляли зрителей белым, желтым, розовым и голубым светом, и жар от них ощущался даже внизу.
Наконец с правой стороны сцены вышел ведущий Дик Кларк, и зал встретил его овациями. Он выглядел очень хорошо, даже лучше, чем по телевизору, — все такой же привлекательный мужчина, каким был всегда. В руке у него был знаменитый белый микрофон, в который он нас и поприветствовал. Затем мистер Кларк объяснил нам правила съемки: когда нужно аплодировать, когда прекратить и когда встать для встречи Шер, которая будет первым гостем. «Режиссер закончит отсчет до четырех, и тогда вы встанете и тепло ее встретите». Мистер Кларк начал читать бегущую строку на огромном экране позади нас: «Сонни и Шер были никому не известны, но сегодня вечером мы сотворим историю...»
«Позвольте представить вам Шер!» Все встали и зааплодировали. Она начала песню. Публика хлопала и танцевала, следуя за ритмом музыки, а две камеры нарезали над нашими головами круги, словно орлы, время от времени пикируя вниз, в толпу. Когда Шер закончила, мы одарили ее еще одной овацией. Она обняла Дика Кларка, поблагодарила его и ушла со сцены. Начался перерыв, и работники сцены деловито забегали туда-сюда, устанавливая экраны для Майкла, проверяя пиротехнику и свет.
Момент, которого я так давно ждала, должен был наступить вот-вот. Дик Кларк вернулся на сцену и еще раз объяснил нам, как будет проходить выступление: «Мы разобьем его на две части, потому что оно очень длинное. Не беспокойтесь, что не увидите номер целиком: на записи его склеят так, что вы и шва не заметите». Продюсер велел Дику Кларку снова прочитать бегущую строку — на этот раз, начиная с оваций Шер и перейдя к представлению Майкла. Дик четыре раза пытался произнести проклятый текст, но все время ошибался. «Это не смешно даже для неудачных дублей», -пошутил он.
Когда он, наконец, справился, нам велели похлопать для завершения эпизода Шер, и настал черед Майкла. Но каждый раз при упоминании его имени какая-то девушка в красном платье визжала так громко, что портила съемку. Дик Кларк попросил: «Дайте мне закончить представление, а потом сходите с ума, сколько хотите». Продюсер велел всем отойти от экранов. (Там висели экраны с логотипами, и за ними были видны тени рабочих сцены, попадавшие на пленку. - это злило режиссера и Дика Кларка.) «Так, публика приготовилась! Тишина. Отойдите от сцены, если не работаете там. И раз, два, три... — он указал на нас. — Хлопайте!» Мы послушались. Девушка в красном в первом ряду опять завизжала прежде, чем продюсер закончил отсчет. Дик Кларк разозлился не на шутку. «Принесите кто-нибудь смирительную рубашку для этой женщины!» - воскликнул он. Все засмеялись.
Потом Дик Кларк заприметил оператора, бегающего у подножия сцены, и произнес: «Эй, ты здесь работаешь? Что-то не помню, чтобы я тебя видел». Но продюсер успокоил Дика - это один из его людей делал дополнительные кадры. Дик Кларк был большим защитником Майкла Джексона: он даже отказал репортеру и съемочной группе «Entertainment Tonight».
В это время нам уже были видны тени Майкла и танцоров, готовящихся к выходу на сцену. С первых рядов доносились громкие вопли. «Погодите», — осадил режиссер фэнов, и Дик еще раз начал читать вступление о том, как Майкл начинал на его шоу: «Майкл Джексон — мой давний друг... », «он практически вырос на этом шоу...» и тому подобное. «А теперь момент, которого вы все ждали... Майкл Джексон!»
Зал ожил: фэны завизжали и заорали в диком восторге. «Мы любим тебя, Майкл!» — слышалось со всех концов. С балконов тоже доносились возгласы любви и обожания.
Окружающие меня поклонники кричали в слезах: «Майкл, мы так сильно тебя любим!» Когда началась музыка «Dangerous», от ритма ударных затрясся пол, а фэны еще усилили эффект, топая ногами на балконе. От громкого ритма у меня по телу побежали мурашки, а на глазах выступили слезы. Каждая пульсирующая нота заставляла двигаться и визжать, а когда Майкл перевернул танцора на спину, зал просто взорвался криком.
Майкл был одет в яркую красную рубашку, стилизованную под кожу, черный пиджак и брюки. На нем были легендарные гетры, шляпа и пластырь на пальцах, и он смотрел на нас пронзительным взглядом... божество в движении все, что я могу сказать. Слезы текли по моим щекам, пока я хлопала, танцевала и смотрела, как танцоры динамично двигаются по сцене.
Майкл даже играл с публикой: люди кричали «Dangerous!», он кричал «Dangerous!» громче, они — еще громче, и так раза три по нарастающей.
Танец был исполнен абсолютно безупречно, точно поставленными движениями, что довело толпу до полной истерики.
Потом танцовщица, одетая в костюм с шипами, скользящей походкой вышла в центр сцены, на очную ставку со своим мужчиной, Майклом. Майкл приблизился к ней сзади и начал совершать вызывающие движения, как «скользкий преступник». Она опасно швырнула вниз один из шипов под звук бьющегося стекла, затем последовал громкий удар, вспышка и дым... Публика была в экстазе.
Камеры пронеслись впереди, перед сценой, разлетелись в стороны, прочесали зал над нашими головами и вернулись обратно. То и дело слышны были щелчки фотоаппаратов: фотографы изворачивались, пытаясь сделать идеальный снимок Майкла при каждом его движении.
Пиротехника добавила акценты и только усилила впечатление от выступления. Майкл мимолетно прошелся лунной походкой, выполнил оборот и бросил шляпу в зал. потом. схватив себя за промежность, сделал несколько движений бедрами и, вытянув руку, принял завершающую позу. Мы ответили ему неудержимыми бесконечно долгими аплодисментами.
Майкл знал, что мы у него на крючке, и на этом останавливаться не собирался. Но пока что он повернулся к нам. послал воздушный поцелуй, обнял Дика Кларка, сказав, что любит его. и медленно ушел со сцены.
Кругом еще звучали крики обожания, а фэн-клуб начал собираться у подножия сцены с букетами цветов. Контролеры собрали букеты и отнесли их куда-то за сцену. В это время Дик Кларк напомнил нам, что будь воля Майкла, он танцевал бы весь вечер. При этих словах в толпе раздались радостные вопли, однако я не хотела, чтобы Майкл переусердствовал: его лодыжка еще была слабая, а он и так выкладывался по полной. Но Майкл, будучи перфекционистом, конечно, собирался станцевать и для второй части записи. Последовал пятнадцатиминутный перерыв, во время которого пиротехники готовили эффекты для второго акта, а рабочие наводили порядок на сцене.
Майкл с нами определенно не закончил: вторая съемка была даже лучше первой. Его движения стали более сложными, а закончил танец он в лучах единственного софита. Шум аплодисментов и рев толпы на этот раз заставили Майкла подойти ближе к краю сцены. Он, казалось, был благодарен и доволен, что выступление нам понравилось. Он послал всем воздушные поцелуи, сложил ладони как в молитве и слегка поклонился, потом снова подошел к Дику Кларку, обнял его и медленно пошел прочь. Прежде чем исчезнуть за кулисами (где его ждала какая-то блондинка), он в последний раз повернулся к нам и помахал рукой. Все присутствующие в зале, как поклонники, так и нет, оказали Майклу просто невероятную поддержку! Это было великолепно!
Когда все выходили на перерыв, продюсер попросил тех фэнов, что еще остались в зале, собраться перед сценой, чтобы он мог снять несколько дополнительных кадров. Он поставил перед нами фото Майкла и попросил покричать, попрыгать и продемонстрировать восторг. Боковые камеры снова пришли в движение, взяв аудиторию общим планом.
Потом мы пошли на перерыв. Разговоры о Майкле и обсуждения его выступления слышались повсюду: «Блин, я и не думал, что он еще может вытворять такое!», «Никто не может сравниться с Майклом, он — лучший артист!», «Просто потрясающе! Я никогда не видел его выступлений живьем, и я знал, что он хорош, но это просто за гранью! Он вне конкуренции!», «Никто не скажет, что Майкл выдохся, у него столько силы и упорства!», «Он непобедим!», «Фантастика!»
Дик Кларк тем временем фотографировался со своими бывшими танцорами, и я решила, что это удачный момент, чтобы поговорить с ним о Майкле Джексоне. Когда я спросила его о Майкле и о том, как он на самом деле к нему относится, мистер Кларк ответил: «Майкл — мой дражайший друг и всегда им останется. Он относится ко мне как к отцу, как к человеку, с которого берут пример и которого уважают. Он — один из лучших артистов в шоу-бизнесе. Он учился у лучших и продолжает учиться. Никто не смог бы сделать то, что сделал Майкл Джексон. Я счастлив, что он согласился прийти сюда сегодня вечером, и очень рад, что публика так тепло приняла его». Я поблагодарила его и пожала ему руку.
Я очень рада, что у меня был шанс встретиться с Майклом, увидеть его выступление и познакомиться с замечательными людьми со всего мира. Там в зале действительно жила любовь до того, как шоу началось, и еще долгое время после того, как оно закончилось.
MJJфорум
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:43 | Сообщение # 29 |
Москва
Российская Федерация | Мюнхен 1998, или «Позволь нам выступить для тебя»
Бригитте Блемен, Германия
Не помню точно, какое это было число, но где-то в середине марта 1998 года. Я сидела дома, готовила домашнее задание и тут услышала, как по радио диджей упомянул Майкла Джексона. Это привлекло мое внимание, так же как почти ровно год назад.
Год назад, дождливым воскресным вечером я увидела по телевизору рекламу мирового турне Майкла Джексона HIStory, с которым он должен был приехать в Германию летом 1997-го.
Конечно, я знала это имя. Все дети 80-х знали и любили Майкла Джексона в начальной школе. В строке «Твой любимый певец» друг у друга в анкетах мы все писали «Maikl Jaksn» (уроки английского начались только в старших классах). Папа даже переписал для меня в местной библиотеке кассету «Bad» (да, тогда музыка была еще на кассетах).
Конечно же, я знала это имя, но на этом мои знания, в общем-то, заканчивались. Я перестала следить за Майклом Джексоном в начале 90-х. Альбом «Bad» я обожала, но больше ничего о Майкле не слышала — даже про «Thriller» и про мировое турне в 1988-89-м. Тогда мне было всего семь лет - откуда мне было знать, кто он и что сделал? Неоткуда. Поэтому в подростковом возрасте я потеряла его из виду. Слышать его имя по телевизору было странно — как услышать голоса из прошлого. Честно говоря, в то время я даже не осознавала, что Майкл Джексон все еще живет на одной планете со мной.
Внезапно меня как громом поразило. Ух ты, это что же, можно будет пойти и посмотреть на живого Майкла Джексона?! Следующей мыслью было: черт возьми, да, и я ДОЛЖНА достать билет! Я поспешно схватила телефон и набрала номер, который показали в рекламе по ТВ. Мне пришлось срочно решить несколько «житейских» проблем, о которых я не подумала заранее, как, например, то, что у меня нет ни кредитной карты, ни денег на билет, поскольку мне только 16 (ну, родители должны же хоть на что-то сгодиться, правда?), и в конечном счете я получила билет по почте уже через три дня.
Знаменательная дата наступила быстрее, чем я предполагала: 4 июля 1997 года на стадионе Olympic в Мюнхене я впервые увидела Майкла Джексона.
То, что я почувствовала во время концерта, невозможно описать словами — мне просто снесло крышу. Шоу, музыка, то, как он танцует, — все это было потрясающе, несравнимо ни с чем, что я видела до этого. Но больше всего меня поразила его аура. Он был от меня приблизительно в сорока метрах, но я все равно ощущала его энергию, любовь, страсть, ощущала ЕГО САМОГО, саму суть его личности. Получив возможность заглянуть в душу этому человеку, я почувствовала отчаянную необходимость узнать о Майкле Джексоне больше. Кто он на самом деле? Я жадно набрасывалась на любую информацию, к которой был доступ, вступила в фэн-клуб, скупала журналы «Black & White» и другую прессу, где были фотографии или статьи о Майкле. Благодаря такому чудесному изобретению, как «друзья по переписке», я познакомилась с фэнами со всего мира.
В некоторых журналах я читала истории о том, как поклонники встречались с Майклом, но никогда в жизни не мечтала увидеться с Майклом Джексоном сама, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ним. Я думала, что, когда он снова приедет в тур через несколько лет, может быть, только может быть, у меня будет шанс посмотреть на него снова.
Но вот.... в марте 1998-го по радио передают сообщение, в которое трудно поверить: Майкл Джексон приземлился в Мюнхене, чтобы навестить своего друга и тур-промоутера Марселя Аврама. Это был частный визит, но все знали, что Майкл остановился в отеле Bayerischer Hof, где уже проживал год назад во время тура.
Хотя я читала истории фэнов о том, как они встречали Майкла в отелях или во время шопинга, я не могла вообразить, что нечто подобное может произойти со мной, прямо тут, в городе, недалеко от которого я живу.
На следующий день после школы я села на поезд до Мюнхена. Сойдя на вокзале двадцатью минутами позже и выяснив у прохожих дорогу, я наконец прибыла к пункту назначения—к отелю Bayerischer Hof.
На часах было 14:30, и выглядело все весьма обыденно. Через улицу напротив отеля, на симпатичном газоне с зелеными лавочками под деревьями собралось человек пять фэнов. Не зная никого из них, я сперва села на лавочку поодаль. Постепенно меня стал мучить вопрос, зачем я вообще сюда приехала и что делать дальше. Я не знала, должно ли что-нибудь происходить, и вообще здесь ли еще Майкл или уже уехал из Германии. Поэтому через некоторое время я решила подойти к девушке, которая держала портрет и время от времени тихонько выкрикивала «Майкл!», и спросить у нее. Она, очевидно, была здесь с той же целью, что и я, поэтому наверняка все знала. В ответ на мой вопрос девушка немедленно показала мне ряд окон на четвертом этаже и сказала, что это «его» окна. Ладно, подумала я... И что теперь? Она рассказала, что уже видела Майкла у одного из окон. Мой мозг все еще отказывался устанавливать связь. Я просто не могла вообразить, как можно УВИДЕТЬ Майкла Джексона в окне отеля.
Чуть позже подъехала живущая в Мюнхене девочка, которую я знала по переписке. Мы обнялись, и она немедленно начала тараторить без умолку. Вскоре к нам присоединились еще люди, и в течение часа я узнала все истории, связанные с Майклом и этими окнами отеля Bayerischer Hof. Многие фэны уже видели его здесь во время тура HIStory в 97-м. Несмотря на все подробности «оконных историй», я по-прежнему не могла осознать ситуацию: это обычные окна, отель, у людей, которые здесь останавливаются, есть дела поважнее, чем высматривать фэнов на улице. Я просто не могла мысленно представить эту картину: Майкл Джексон, легендарный артист, Король поп-музыки — машет рукой из окна отеля.
Тем временем нас собралось около пятнадцати человек, и, как выяснилось, мне уже не нужно ничего представлять мысленно, потому что в следующий момент мы увидели эту картину вживую. Пока все остальные визжали, я лишь стояла, уставившись на окна с открытым ртом. Он действительно был там. За занавеской различались белая футболка, черная шляпа и черная маска. Кто-то, может, сказал бы, что «ничего же и не видно», но мы знали, что это он. Как? Мы просто ЧУВСТВОВАЛИ. Даже хотя я видела его до этого всего однажды на сцене, а теперь он прятался за занавеской в тридцати метрах от нас, я просто знала, что это он. Я снова ощутила эту невероятную ауру и теплоту, будто видишь старого друга. Это было волшебно. Такую привязанность, нежность и любовь обычно испытываешь лишь к очень близким людям - к семье или хорошим друзьям. В то же время чувство было более острое, наверное, похожее на любовь с первого взгляда, только не физическую любовь, а скорее духовную — я чувствовала душу Майкла. Ни разу до этого и никогда после я не испытывала ничего подобного. В тот момент весь остальной мир перестал существовать, Земля перестала вращаться, и время остановилось.
В реальности же Майкл помахал фэнам и исчез спустя десять секунд. Я подумала: «Ущипните меня кто-нибудь». Но времени на это не было, так как тут он появился снова, уже без маски. Сквозь занавеску было видно, что он улыбается и что заигрывать с нами ему явно нравится. На этот раз, помимо того чтобы пялиться с разинутым ртом, мне удалось еще и крикнуть: «Майкл! Я тебя люблю!» Он снова улыбнулся и помахал нам, после чего закрыл окно и скрылся в глубине комнаты.
Мой мозг снова запустился, и я, помню, подумала: «С чего это такой человек, как Майкл Джексон, захочет махать из окна НАМ? Уверена, у него куча других дел, важных дел, и он ничего с этого не получает, так ПОЧЕМУ ЖЕ он тратит на это время? Мы — просто кучка промокших, замерзших, ничего не значащих школьников, визжащих и глазеющих на него во время его частного визита, так почему же ему есть до нас дело? Почему же он не раздражен тем, что мы нарушаем его уединение, а вместо этого счастливо улыбается и машет нам рукой?»
Мне пора было уходить, чтобы успеть на поезд и автобус до дома, и вот, переполненная этими странными мыслями и чувствами, я попрощалась с другими фэнами: «Увидимся завтра!» Никто не знал, будет ли Майкл завтра еще здесь, но я планировала после школы приехать к отелю снова. Я просто не могла иначе.
Ну и... в следующие две недели это превратилось в ежедневный ритуал.
В молодости — а мне тогда было 17 — к новым условиям адаптируешься быстро. Через несколько дней мне уже казалось совершенно нормальным каждый день быть у отеля, встречаться с остальными фэнами, знакомиться с новыми людьми, болтать, развлекаться, мастерить плакаты для Майкла и, конечно, ежедневно видеть его. Ни дня не проходило без того, чтобы он не показался в окне. Это была часть обычного распорядка. Как правило, Майкл не появлялся у окна до второй половины дня, так что по времени все складывалась идеально: с утра — школа, потом — бегом к отелю, смотреть на Майкла. По выходным я проводила там целые дни. Это место стало казаться мне вторым домом, где меня ждали друзья, с которыми мы общались каждый день. И кого волновало, что зачастую мы отмораживали себе руки и часами стояли под снегом и дождем, только чтобы увидеть ладонь в окне? Оно того стоило! К сожалению, никто этого не понимал: родители и одноклассники высмеивали меня и говорили, что глупо убивать на это целые недели. Единственными, кто чувствовал то же, что и я, были фэны. Поэтому мы сразу сдружились: мы разделяли общую любовь к Майклу, мыслили одинаково неразумно, вместе сходили с ума и получали от этого неимоверное удовольствие. Казалось, будто все это неизбежно должно было произойти, что так нам на роду написано. Все складывалось так идеально, как будто было спланировано нарочно: Майкл и фэны, мгновенное чувство счастья, дружба и понимание.
Можно написать целую книгу о том, что происходило в те дни, пока Майкл был в Мюнхене, но я расскажу лишь о некоторых самых памятных моментах.
Как и многим другим фэнам, что были там, мне вначале пришлось, так сказать, «развиваться». Из первых трех или четырех дней я помню только Майкла у окна в разной одежде, формах, размерах и тенях. Каждый раз, когда что-то шевелилось у окна, я просто бездумно визжала и ничего не могла с собой поделать. Все это еще казалось слишком нереальным, и, наверное, возможность дать выход эмоциям в крике помогла мне как-то осознать ситуацию и запечатлеть в памяти момент.
Страх, что это волшебство может в любой день закончиться, оставался, но через некоторое время большинство фэнов немного успокоились. Мы наконец поняли, что все взаправду, и Майкл, может быть, еще поживет здесь какое-то время, поэтому лучше просто наслаждаться моментом, вместо того чтобы портить его воплями.
Теперь уже, когда Майкл подходил к окну, мы улыбались и махали в ответ, поднимали плакаты, рисунки, открытки и письма. Когда окно было открыто, мы тихонько кричали «Мы тебя любим!» или начинали петь ему «I Just Called То Say I Love You» — старую классику Стиви Уандера и другие песни, казавшиеся нам подходящими.
«We just came to say we love you.
We just came to say how much we саге...»
Майкл немедленно дал понять, что пение нравится ему гораздо больше, чем визг.
Однажды вечером, за пару дней до отъезда Майкла, мы попытались исполнить для него его же собственные песни. Честно говоря, получилось у нас далеко не идеально, и «Billie Jean» мы прохлопали немного не попадая в ритм, но Майкла наше выступление, кажется, порадовало. А может быть, просто позабавило. Как бы там ни было, он просидел у окна почти час, слушая наш концерт. Вот так вот МЫ выступали для НЕГО перед отелем. Что может быть удивительнее? Но даже если пели мы не очень хорошо, удовольствия было море. Майкл заснял часть нашего выступления на камеру, а потом довольно долго разговаривал по телефону, время от времени выставляя трубку за окно, чтобы дать и своему собеседнику послушать пение. Позже мы узнали, что он говорил с Дебби Роу, которая в то время была в Калифорнии, беременная его дочкой Пэрис.
По сути, мы постоянно общались с Майклом. Он писал послания вроде «Я вас люблю» или «Спокойной ночи» и показывал их в окне, посылал вниз телохранителей, которые собирали для него плакаты и подарки, и порой по вечерам устраивал для нас «световые шоу», поочередно включая и выключая свет в комнате. Несколько раз он даже показал из окна своего маленького сына Принса, и тот тоже помахал нам. Майкл сбрасывал вниз разнообразные вещи, записки на подушках и полотенцах, автографы. Однажды он даже сбросил одеяло с надписью «Согревайтесь» и банные халаты, чтобы не дать нам замерзнуть ночью. Как будто мы с ним — друзья, которые беспокоятся друг о друге. Он не должен был о нас заботиться, но он заботился.
Нам казалось, что мы ненадолго осчастливили его, что ему нравилось, как мы его развлекали.
Все мы знали, что желтая пресса часто выдумывает истории, и Майкл — их любимая мишень, поэтому однажды один из фэнов принес плакат с надписью «Остановим грязную прессу». Майкл забрал плакат наверх и несколько раз показывал его из окна. Мы в ответ кричали «Fuck the press, Michael is the best!» («К черту прессу, Майкл — лучший!»), на что он каждый раз в знак согласия поднимал в воздух кулак.
Еще Майклу очень нравилось, когда нас от него отрезал проезжающий трамвай. Некоторые фэны так засматривались на окна, что не замечали ничего вокруг, и когда трамвай подъезжал к ним вплотную, водитель сигналил. Можете себе представить, как неожиданно! Это повторялось снова и снова, и Майкл каждый раз безумно смеялся.
Один день - пятницу, 27 марта - я никогда не забуду. Поскольку это был выходной, мне можно было остаться у отеля до позднего вечера. Вечер выдался тихий, Майкл помахал нам всего раз или два за день, но так как дождя не было, все развлекались: болтали друг с другом, что-то жевали, писали письма — просто делали то, что обычно делают фэны в ожидании у отеля. На улице уже стемнело, когда около 18:30 деревянная дверь справа от главного входа вдруг отворилась и наружу вышли несколько человек. В темноте мы даже не сразу поняли, что один из них — Майкл. Остальные оказались его телохранителями. Все они были одеты в черное, включая Майкла, на котором была его черная шляпа, маска и очки. Они сделали несколько шагов по тротуару перед отелем и немедленно оказались окружены толпой фэнов и прохожих — собралось около тридцати пяти человек. Несмотря на начавшуюся толкотню, Майкл вел себя со всеми очень спокойно и вежливо. Были сделаны фотографии, он раздал несколько автографов и взял письма. Минут через десять телохранители затолкали его вместе с несколькими фэнами обратно в ту дверь, из которой только что вышли.
Не знаю, почему, но как только Майкл исчез, мы с еще двумя поклонниками переглянулись и со всех ног бросились к противоположному выходу отеля. Помню, как мы бежали через весь холл, прямо между гостями, ждущими регистрации, и сквозь группу нарядно одетых мальчиков и девочек, у которых в тот вечер был школьный бал. Пробившись через толпу, мы подошли к лестнице, ведущей к номерам-люкс, где жил Майкл. И точно, вот он — стоит на восьмой ступеньке лестницы. Ниже него—трое телохранителей: Уэйн, Скиппер и третий, с сединой, чье имя я забыла. Перед лестницей - примерно пятнадцать фэнов.
И снова Майкл очень спокойно и открыто взял подарки, подписал фотографии и открытки, которые передали ему люди. У меня с собой был журнал «Black & White» с прелестной фотографией, где Майкл держит на руках малыша Принса. Я протянула журнал Скипперу, и он отдал его Майклу. Тот посмотрел на фото и улыбнулся под маской (сбоку было видно, потому что нижняя часть маски висела свободно). После того, как он подписал фото, Уэйн немного запутался, забыв, чей это журнал. Я крикнула: «Мой, мой!», но по какой-то причине он мне не поверил — не знаю уж, почему. После непродолжительной паники с моей стороны Скиппер наконец повернулся, сообразил, в чем дело, и я получила свое подписанное фото назад. Какое облегчение! Я крикнула «спасибо» Майклу, и он посмотрел на меня (во всяком случае, в моем направлении — за очками было непонятно) и ответил жестом, подняв вверх большой палец. В этот момент двум девочкам и маленькому мальчику разрешили подойти к Майклу и обнять его. Они также получили автографы и несколько секунд поговорили с ним.
Наконец, еще через десять минут Майкл в знак благодарности сложил руки над головой и медленно двинулся вверх. Мы все закричали: «Мы любим тебя!» и «Спасибо!» Когда он развернулся, мы зааплодировали и снова начали скандировать: «Fuck the press, Michael is the best!» Майкл еще раз оглянулся, одобрил наши слова кивком головы и послал воздушный поцелуй. Он удалялся по лестнице, то и дело оборачиваясь и показывая жестами свою признательность, а мы смотрели ему вслед.
Когда он скрылся, мы еще некоторое время постояли там, осознавая, что произошло. Потом персонал отеля попросил нас выйти, и мы продолжили глазеть на окна, болтать, улыбаться и плакать снаружи, перед фасадом уже ставшего таким родным отеля. Время от времени кто-нибудь кричал: «Спасибо!», обращаясь к окнам.
Мы изо всех сил пытались осознать происшедшее: ОН спустился, чтобы встретиться с нами. Почему? Ответа у нас не было. Майкл, должно быть, чувствовал огромную любовь к людям, особенно к фэнам, раз захотел лично поздороваться с нами, сказать «спасибо» и ответить нам взаимной признательностью. Он не просто ценил то, что мы были здесь целых две недели, - казалось, ему нужно это внимание, эта любовь, которую выказывали ему поклонники. Просто удивительно!
Пока мы все это обдумывали, стало совсем поздно. Но кто же следит за временем после подобных событий? В общем, я опоздала на последний поезд до дома.
К счастью, одна из подруг, живших в Мюнхене, предложила мне переночевать у нее, поэтому я позвонила родителям и сообщила, что останусь.
Было, должно быть, уже два или три часа утра, и перед отелем осталось всего человек пять фэнов, когда вдруг окно открылось и на улицу вылетело полотенце. Текст послания целиком не помню, но в конце Майкл написал: «Увидимся завтра в цирке. Спокойной ночи».
Тот факт, что Майкл сообщил об этом, привел нас в замешательство. Видимо, он хотел, чтобы мы поехали в цирк, иначе ведь не сказал бы, правда? Поэтому мы крикнули, обращаясь вверх, к окнам: «В каком цирке, Майкл?» Через несколько наших попыток он на пару секунд приоткрыл окно — но только чтобы помахать, улыбнуться и закрыть его снова. Потом в комнате погас свет. Ладно, это был знак, что он хочет спать, да мы и сами не прочь были отправиться в кровати. Но как мы узнаем, какой цирк имел в виду Майкл и когда он туда поедет?
Вопрос вертелся в наших головах и в ту ночь не дал нам заснуть. Поэтому, обсудив ситуацию, к восьми утра мы отправились обратно к отелю — нам не хотелось пропустить ничего важного. По пути мы наскоро купили в «Макдоналдсе» какой-то еды, и пока жевали бутерброды, на нас внезапно сошло озарение: единственным постоянным цирком в Мюнхене был Zirkus Krone. У него богатая история — это один из крупнейших и старейших цирков в Европе. Казалось очевидным, что Майкл имел в виду именно этот цирк! Мы заехали в кассу и спросили расписание сеансов на субботу. В тот день было два представления: одно в три часа дня, второе — в восемь вечера. Вопрос заключался в том, на какое из них пойдет Майкл (если он вообще имел в виду этот цирк, в чем мы были не уверены).
Вернувшись к отелю, мы рассказали о «цирковой проблеме» другим фэнам. К тому времени как часы показали 14:30, никаких признаков того, что Майкл собирается выезжать, все еще не было, но если мы хотели успеть на дневное представление, пора было принимать решение. Спустя минуту мы запрыгнули в такси и помчались к цирку.
Прибыв примерно в 14:50, мы подбежали к билетеру и спросили, здесь ли уже Майкл Джексон. Билетер уставился на нас, засмеялся и покрутил пальцем у виска. Все указывало на то, что Майкл еще не приехал. Представление должно было начаться через пару минут, а его микроавтобусов все не было. Тем не менее, приняв спонтанное решение, мы купили билеты и прошли внутрь. И вот шоу началось. Мы огляделись, ища взглядом, не спрятался ли Майкл где-нибудь в зале, и через некоторое время в третьем ряду заметили человека в шляпе! Нам он был виден только сзади, но, посовещавшись, мы пришли к выводу, что это точно Майкл. Мы уже придумывали, как бы подобраться к нему поближе, когда внезапно зажегся свет и группа людей сбежала вниз по лестнице примерно через две секции от наших мест. Мы различили телохранителей, нескольких детей и Майкла. А кто же тогда наш человек в шляпе в третьем ряду? Что ж, «он» в результате оказался пожилой тетенькой.
Как всегда, Майкл опоздал — этого следовало ожидать. Его вместе с сопровождающими усадили в ложу, предназначенную для владельцев цирка и особых гостей, примерно в тридцати метрах от места, где сидели мы. Весь цирк теперь наблюдал за ним: люди шумели, что-то кричали и фотографировали. Мы пробежали на несколько ступенек вниз, чтобы быть поближе, замахали, завопили: «Мы тебя любим» — и стали посылать воздушные поцелуи как ненормальные, пока не обратили внимание, что теперь весь цирк смотрит на нас. Постепенно все успокоились, и мы тоже вернулись на свои места. От Майкла глаз невозможно было оторвать — на нем в этот раз была шляпа, маска, но не было очков. Несколько раз он посмотрел в нашу сторону и помахал. Еще через пять минут, после призывов к тишине со стороны инспектора манежа, представление наконец возобновилось. Но только до того момента, пока Майкл не поднял ткань и не открыл своего маленького сына Принса. Тот смирно сидел у палы на коленях и сосал бутылочку. Теперь весь цирк зааплодировал маленькому Принсу. Наконец, внимание публики снова переключилось на представление. Не помню, что происходило на арене в первые минуты, — я была слишком занята, глазея на Майкла, но помню отличное выступление воздушных гимнастов, которым Майкл восторженно аплодировал. Так как он сильно опоздал, уже через 20 минут начался антракт, во время которого его снова вывели наружу. Мы не пошли за ними. Позже мы слышали, что он был в приватном помещении, где пообщался и сфотографировался с хозяевами цирка. После антракта Майкл, как можно догадаться, вернулся в зал с запозданием. К тому моменту уже начался номер со львами, и шум, вызванный возвращением Майкла, заметно нервировал животных: они прыгали на ограждение и злобно рычали. Дрессировщику даже пришлось на минуту выйти из клетки. Администрация снова стала просить зрителей успокоиться, чтобы представление можно было продолжить без человеческих жертв. Короче говоря, Майклу в цирке понравилось, и нам тоже. Мы вышли перед самым окончанием и дождались у главного входа, пока Майкл пройдет мимо нас к автобусу.
Вернувшись к отелю, мы поделились впечатлениями из цирка с новыми, только что прибывшими фэнами. Я только потом осознала, как невероятно много фэнов съехалось тогда в Мюнхен со всего мира, чтобы увидеть Майкла. Там были люди из Англии, Голландии, Чехии, Австрии, Швейцарии, Испании, Италии и многих других стран. Это, наверное, одно из самых потрясающих достижений Майкла: он свел вместе самых разнообразных людей из различных регионов, людей разных цветов кожи и возрастов. Все они объединились в этой общей потребности любви, его любви.
Через два дня Майкл улетел из Мюнхена обратно в Калифорнию, где как раз успел к рождению своей прелестной дочки Пэрис.
Он улетел, но оставил в Мюнхене кое-какие вещи: некоторые — лишь на время, а некоторые - навсегда. К примеру, после отъезда Майкла отель Bayerischer Hof недосчитался изрядного количества полотенец, халатов и подушек, вынужден был сменить несколько порванных занавесок и выкрасить заново стену гаража, исписанную любовными посланиями фэнов. Поклонники оставляли записки повсюду: некогда зеленые лавочки перед отелем теперь были покрыты черными чернилами. Газон напротив окон отеля приобрел вмятости и проплешины в тех местах, где фэны спали во время визита Майкла. (Собак, которые время от времени пытались справить там нужду, прогоняли гневными криками.) Водители такси, ждущие очереди у входа в отель, прямо под окнами Майкла, снова смогли расслабиться. Больше им не нужно было бояться «яблочных атак» сверху. (Перед тем как выбрасывать в окно полотенца с посланиями, Майкл иногда заворачивал в них яблоки, чтобы придать им больше веса. Время от времени они приземлялись на крышу такси, после чего двадцать фэнов прыгали на машину в борьбе за право на полотенце.) Работа водителей трамваев тоже вошла в привычное русло. Как и моя жизнь. По крайней мере, так казалось. Никакого больше стояния под окнами после школы в холод и сырость, никакого визга, никакого рисования плакатов целыми днями, никакого восторга, никакого Майкла. Но он изменил меня навсегда.
Всем нам Майкл оставил очень дорогой подарок, который будет с нами до конца жизни: любовь и дружбу. За эти недели я нашла самых лучших друзей на свете. После 1998-го мы вместе путешествовали за Майклом по всему миру, знакомились с новыми людьми, смотрели новые места, переживали удивительные эмоции, бегали за машинами, успевали на самолеты, не успевали на автобусы, махали флагами, поднимали лозунги, пели песни, танцевали, спали на улицах, жили в двухместном номере вшестером и с тараканами, ходили в залы суда... мы смеялись и плакали — иногда и то и другое сразу... но все это — другие истории. Столько невероятных, безумных, грустных и смешных воспоминаний!
Их уже хватит на целую жизнь, но мне все равно хотелось бы больше.
Воспоминания этих двенадцати лет всегда будут дороги мне, и я навеки благодарна Майклу за то, что он воспитал меня и подарил мне лучшее время в жизни. Эти моменты останутся со мной навсегда. ОН останется со мной навсегда. Как и его самый прекрасный подарок — мои друзья.
Поэтому я хотела бы посвятить эту историю моим лучшим друзьям и, конечно, Майклу: «За все приключения, что еще ожидают нас впереди, за Майкла, который всегда будет с нами, за будущее, за любовь и за жизнь!»
СПАСИБО! ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО СДЕЛАЛ.
MJJфорум
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:48 | Сообщение # 30 |
Москва
Российская Федерация | Солнце зашло: прощай, человек в перчатке
Пранав Диксит, Индия
Мое первое знакомство с Майклом Джексоном случилось в маленьком пыльном индийском городке Нарайангаон, расположенном примерно в восьмидесяти километрах от моего родного города Пуна. «Обследуя» дом своего дяди, я, худенький мальчишка шести лет, наткнулся на покрытую пылью стойку с аудиокассетами в темном углу чердака. Среди них была классика, вроде Мадонны, АВВА и Boney М, и много старой музыки на хинди. А еще там был Майкл Джексон. Не знаю, что подтолкнуло меня взять именно кассету Майкла. Вспоминая тот момент, я думаю, что на мое решение повлияли пристально глядящие с обложки темные глаза и отчетливо прорисованный локон.
Я вынул кассету из погрызенного мышами пластикового футляра и вставил ее в новенький стереомагнитофон, который мой дядя как раз только что купил. (Помните, тогда были кассетные магнитофоны? А если в нем имелось еще и встроенное радио, то это считалось hi-end-техникой!) И так зародились новые отношения, которые прошли со мной через все годы взросления, до сегодняшнего дня.
Думаю, это безупречный четкий ритм песни «Dangerous» меня зацепил. А может быть, напористый, будто пробивающийся сквозь зубы вокал «Jam» или простые, но берущие задушу слова «Gone Too Soon». Но тот момент оказался определяющим: феномен под названием «Майкл Джексон» порушил все барьеры, пересек границы всевозможных музыкальных стилей и отвоевал себе нишу в дальнем уголке моего шестилетнего сердца — с тех пор я «подсел». Я называю Майкла феноменом не из-за миллионов истеричных фэнов, которые впадают в экстаз при каждом его появлении на публике, не из-за тысяч людей, поющих ему хвалы, и даже не из-за волн общественного возбуждения и разногласий, которые он умудряется порождать практически любым своим действием. Он - феномен, потому что обладает редкостным даром без усилий занимать место в сердцах миллионов людей, независимо от их возраста, пола и национальности. Он — культурная легенда нашего времени в полном смысле этого слова.
Сколько еще артистов могут похвастаться тем, что их знают более трех поколений? Мой семидесятивосьмилетний дедушка, имеющий о западной музыке примерно такое же представление, какое я - об африканской флоре, зачастую улыбается и притопывает ногой под знакомую мелодию «Billiе Jean», раздающуюся из колонок домашнего кинотеатра. «Вот, тут про твоего гуру пишут», - улыбается он мне с огоньком в глазах каждый раз, когда видит заметку о Майкле в газете. Моя мать, страстная поклонница музыки маратхи, едва ли слушает что-либо, содержащее хоть намек на английский язык, но даже она умудрилась написать стихотворение на маратхи, вдохновленное душевным и искренним текстом «Man In the Mirror». Конечно, ее любимое музыкальное видео — это « Earth Song»: оно непременно демонстрируется ежегодно в начале курса по защите окружающей среды, который она читает в колледже, где работает преподавателем. Мой отец – типичный, ничем не выделяющийся семьянин-маратхи среднего класса, который с трудом отличает Айшварию Рай от Катрины Каиф* и принципиально не желает ничего слышать о поп-культуре, - рассказывает про те дни, когда Майкл Джексон в первый и единственный раз выступал в Индии.
«Вот это било зрелище! - восклицает папа. - Концерт передавали по национальному телевидению, и мы, народ Махараштра, не могли понять, как так случилось, что Бал Такерей** оказался другом этого чужеродно выглядящего создания, бесконечно далекого от индийской культуры и гордости маратхи!»
* Айшвария Рай - индийская актриса и фотомодель, победительница конкурса «Мисс мира 1994». Катрина Каиф- индийская актриса и модель. (Примеч. пер.)
*Бал Такерей – лидер одной из политических партий индийского штата Махараштра. (Примеч. пер.)
Во время концерта Майкла Джексона в Индии я был еще слишком маленьким, чтобы что-то запомнить. Но как только я дорос до интернета, я восполнил упущение, лихорадочно скачав все концертные видео, какие нашлись в киберпространстве. Вскоре я уже скачивал и жадно поглощал все, что имело отношение к MJ: музыку Майкла Джексона, фильмы Майкла Джексона, интервью Майкла Джексона, документальные записи Майкла Джексона, электронные книги о Майкле Джексоне, музыкальные видео Майкла Джексона, а капелла Майкла Джексона, стихи Майкла Джексона, фотографии Майкла Джексона и даже пародии на Майкла Джексона. У меня дома лежат стопки DVD. полные материалов, связанных с Майклом Джексоном. Есть и широко доступные вещи, и раритеты, которые невероятно трудно достать, — у меня есть все. Даже невыпущенные песни — все композиции, которые Майкл записал за годы и не издал, просто потому, что их было слишком много и они не помещались в альбомы. Я ясно помню, как прыгал от счастья, купив на выставке в Мумбае экземпляр отличной биографии «Майкл Джексон: волшебство и безумие» авторства Дж. Рэнди Тараборелли, вдесятеро дешевле ее реальной цены.
Конечно, быть таким пылким фанатиком Майкла — это в каком-то смысле все равно что быть социальным изгоем.
«Что, тебе нравится Майкл Джексон???»
«Фу-у... что он сделал со своим лицом?»
«А ты знаешь, что он принимает женские гормоны, чтобы сохранить высокий голос? А еще я слышал, что он спит в кислородной камере. И что, ради всего святого, случилось с его носом?..»
«Майкл Джексон? Да, когда-то он мне нравился... или она (хи-хи)».
«За что ты его любишь, чувак? Он же ...иый педофил, чувак...»
«Ты когда-нибудь слушал Pink Floyd, приятель? Metallica? Iron Maiden? Ну, знаешь, настоящую музыку».
«Майкл Джексон? Да, я его слушал, когда мне было пять лет. А потом я из этого вырос».
В течение многих лет мне приходилось выслушивать этих очернителей и терпеливо объяснять, что я отделяю личность от публичной персоны и человека от гения.
В попытках узнать Майкла как можно ближе за годы я подсознательно переплел пряди своей жизни с его судьбой. Бывали случаи, когда я внезапно отмечал, как события в жизни Майкла похожи на то, что случается со мной (меня тоже, как ни удивительно, люди порой считают уродцем, а ведь именно так они всегда относились к Майклу). Да, из всех людей в мире я иногда чувствую родство именно с Майклом Джексоном. Наверное, из-за этой прочной связи мне так нелегко расстаться с ним. Часть моего разума отказывается верить, что живой маленький мальчик, выросший в измученного, одинокого человека, затравленного пристальным вниманием агрессивной публики, больше не существует. Больше не будет ни лунной походки, ни внезапных появлений на сцене в мощном взрыве ослепляющей пиротехники. Не будет фэнов, теряющих сознание от волнения при виде живого Майкла Джексона. Его высокий чистый голос больше не достигнет поразительных высот, какие брал когда-то. И можно не ждать больше новых альбомов. К счастью, не будет и корма для голодных до новостей таблоидов, всегда с удовольствием писавших о новой причудливой выходке Wacko Jacko*.
* «Чокнутый Джеко» - прозвище, данное Майклу желтой прессой. (Примеч. пер.)
В последние годы жизни Майкл был сломлен и глубоко одинок, и в этом напоминает мне Чарли Чаплина, написавшего для своего пронизанного печалью фильма «Новые времена» мелодичную, но грустную песню «Smile». Пока я пытаюсь примириться с потерей, мягкий голос Майкла напевает в моей голове:
Smile, though your heart is aching.
Smile, even though it's breaking.
When there are clouds in the sky, you'll get by.
If you smile through your tears and sorrow,
Smile and maybe tomorrow,
You'll find that life is still worthwhile - if you just smile.
«Я должен напоминать себе, что некоторые птицы не рождены для клетки, — говорит великий Морган Фриман в бессмертной классике "Побег из Шоушенка". — Для этого у них слишком яркие перья. Когда они улетают, твоя совесть, знавшая, что грех было держать их взаперти, радуется. Но в то же время без них твой дом становится каким-то тусклым и пустым».
Майкл тоже улетел. И кто бы что ни говорил, для меня просто невозможно оставить его в прошлом. Я скучаю по тебе, Майкл.
|
| |
| |
|
