|
«Иллюзии Майкла Джексона»
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 14:28 | Сообщение # 11 |
Москва
Российская Федерация | Я желаю тебе удачи, если ты желаешь мне того же.
Глава 4.
Латойа, AEG и фаны.
– Ты объяснил мне, как ты пришел к Исламу, – сказала я душе, – а когда произошел тот момент, когда ты сказал себе: "Вот то, что мне надо! Я приму Ислам." – Подняв брови призрак серьёзно посмотрел на меня.
Он напомнил мне директора школы, который изучающе смотрит из–под очков, приподняв их немного над переносицей. Так он и смотрел на меня, тихо говоря.
– Сложно сказать, когда именно я решил это сделать. Как я уже говорил, это был долгий процесс размышлений, который занял целых три года, и после того, как я определился со
своими мыслями, и голова моя стала ясной, я понял, что это то, что я хочу сделать. Знаешь, это не было случайной мыслью, которая вдруг посетила меня в одно прекрасное утро.
– Понимаю. Кому ты сообщил первому о своей новой вере?
– Я рассказал Латойе.
– Ты рассказал Латойе, а не Джанет?
– Да, Джанет бы не одобрила, и стала бы спорить. Такие новости лучше сообщать Латойе.
– Ты рассказал об этом Джермейну?
– Нет, почему я должен был это сделать?
– Потому что он мусульманин, и он познакомил тебя с Исламом.
– Не думаю, что он познакомил меня с чем–то ещё, кроме распутного образа жизни.
– Джермейн говорил, что приносил тебе книги об Исламе, и они произвели на тебя большое впечатление. По его словам он хотел, чтобы ты стал мусульманином.
– Джермейн никогда этого не хотел. Он обратился в Ислам, потому что влиятельная афро–американская политическая партия мусульман поддерживала его, и обещала
вознаграждение, если он станет мусульманином и публично заявит об этом. У Джермейна не только не было карьеры в Голливуде, но и отсутствовали другие источники прибыли.
Он вел распутный образ жизни и имел многочисленное потомство. Всё это требовало много денег. Поэтому принятие этого предложения было лучшим выходом для него, чем он и воспользовался с выгодой для себя. Эта партия до сих пор поддерживает его материально. Насколько я знаю, его последний брак – это также часть политической игры. Джермейн – это ходячий лжец.
– Это он тебя представил Королевскому Высочеству Бахрейна?
– Я познакомился с Королевским Высочеством во время деловой поездки. Меня хорошо встретили, и принц любезно представил меня своему отцу, его Королевскому Высочеству, Королю Бахрейна.
Джермейна там не было, когда мы познакомились. Во время судебных разбирательств 2003 года секретарь принца Бахрейна связался со мной и спросил, не нужна ли мне какая–нибудь помощь.
Джермейн тут абсолютно ни при чем.
– Значит, ты не сказал ничего Джермейну и Джанет, а только Латойе. Как она отреагировала?
– Вести беседу с Латойей всегда легко. Я сказал, что стал мусульманином, а она поинтересовалась, как я, поскольку мы с ней долгое время не виделись. Она сказала, что счастлива, что со мной всё в порядке, и что я здоров и добавила, что она всегда со мной, какой бы я не сделал выбор в своей жизни. Я попросил её сообщить семье о моём решении и сказал, что люблю её.
– Ты не предупредил её, что хочешь сохранить это в тайне?
– Не могу сказать, что я хотел этого тогда, – он широко улыбнулся. – Я сам не знал в то время, как мне поступить. Тем не менее, я решил обсудить с моими деловыми партнерами, AEG все вопросы касательно того, что я предпринял.
– Выходит, AEG знали о твоем выборе?
– Да. Я должен быть рассказать им перед тем, как сделаю публичное заявление. Я знал, что такая новость могла отразиться и на них.
– То есть AEG были в числе первых, кто узнал прямо от тебя о твоем обращении в Ислам?
– Да, потому что мои деловые партнеры должны были знать об этом.
– Что они сказали?
– Этой компанией руководят понимающие люди. AEG дает много преимуществ своим сотрудникам и партнерам. Главный исполнительный директор выразил мне свое понимание и сказал, что моя вера – моё личное дело. Их дело – бизнес. Это всё, что их интересует.
– Значит, они дали добро на публичное заявление?
– Нет. Это было бы неправильным шагом перед предстоящим туром THIS IS IT. Мы готовились к нему. Они сказали мне, что я должен подождать с объявлением о своей религии до окончания концертов.
– Как ты воспринял эту просьбу?
– Нормально. Я понимал, что это было необходимо для нашего общего дела. Религия не должна отодвинуть шоу на второй план и поэтому мы должны были пока молчать об этом событии.
– Сколько людей в компании знали об этом?
– Только руководители и менеджеры, которые работали непосредственно со мной.
– А что сказала твоя семья? Латойа сообщила им?
– Да, и они были чрезвычайно возмущены этой новостью.
– Почему?
– Когда Джермейн стал мусульманином, у него практически не было карьеры в Голливуде. Однако, он, как бедная овечка, заявил, что именно его вера стала единственной причиной краха его карьеры в Голливуде. Но семья знала, что он был в безвыходном положении, и не имело значения, был ли он мусульманином или монахом. С другой стороны, я в их глазах был плодоносящим денежным деревом. Используя моё имя, они получали выгодные контракты и зарабатывали деньги. Я всё ещё был продаваемым брендом. Они даже не подозревали, что я могу заинтересоваться религией в тот момент, когда моя карьера после падения снова начала подниматься в гору. Они никак не могли понять, как я мог так с ними поступить.
– А как ты с ними поступил?
– У них внезапно появилась религиозная фобия, после того, как бОльшую часть своей жизни я не был религиозным человеком. Они были в ужасе то того, что я сделал в преддверии возвращения на профессиональную арену.
Они очень боялись за себя.
– Кто-то из твоей семьи связывался с тобой, чтобы отговорить тебя от этого безрассудного поступка?
– Никто, ведь я был недоступен для них. Они лишь могли оставлять сообщения на телефоне. Звонили мама и истеричный Джозеф. Я не перезванивал им.
– Тогда почему ты говоришь, что семья остановила тебя, если ты был для них недоступен?
– Дело в том, что я собирался рассказать всё, как только закончится мой контракт. А о том, как они остановили меня, ты узнаешь совсем скоро, возможно, мы поговорим с тобой об этом тогда, когда будем обсуждать, какую роль они сыграли в концертах, которые я собирался давать.
– Когда ты стал Микаэлем?
– Принимая веру, я принял и имя, которое дал мне Король, когда я ещё не был мусульманином. Он называл меня Микаэлем, потому что был хорошо осведомлён о моей благотворительности. Тогда он сказал, что я являюсь источником хороших новостей для обездоленных детей во всём мире. Так он проявил свои дружеские чувства ко мне. Я гордился этим и когда стал мусульманином, решил, что моё имя будет Микаэль.
– Ты выбрал это имя из-за того, что оно звучит очень похоже? К тому же Майкл и Микаэль – имена одного и того же ангела?
– Да, я был очень удивлён, когда узнал, что Майкл – это Микаэль на арабском. И звучит очень похоже и значение одно и то же. И да, мне это тоже понравилось, но основная причина в том, что мне дал его Король.
– Тебя кто-то называл этим именем?
– Нет, ведь я не рассказывал о том, что стал мусульманином, следовательно, не могу я и объявить об этом имени.
Призрак ответил на все мои вопросы, но почему-то вместо того, чтобы быть довольной, я была обеспокоена. Причина, скорее всего крылась в том, что у меня не было ни одного доказательства, и я отчаянно искала их.
– А тебе не кажется, что ты попросту высмеял само представление о вере? Ты превратил всё это в какую-то шутку.
– Я не считаю, что религиозная принадлежность это то, о чем следует объявлять публично. Я был мусульманином и не важно, объявил я об этом или нет. Моя творческая деятельность никак не связана с моей верой. Я был тем, кем я был и Бог знает это. Я в ответе только перед Ним.
– А тебе не кажется, что если люди узнают о том, что ты принял Ислам, после твоей смерти, они будут чувствовать себя так, как-будто ты их предал? Ведь ложь остаётся ложью, Майкл, и ты это прекрасно знаешь.
– Я никогда никого не предавал. Почему они подумают, что мои религиозные убеждения – это их дело?
– Но ведь ты думал, что это их дело, поэтому и решил держать всё в тайне.
– Вот тут-то ты и ошибаешься. Я поступил так, потому что у меня очень много врагов в Голливуде. Это значит, многим захочется уничтожить меня, и они ни за что не упустят эту возможности и обязательно используют эту тему против меня. А это в свою очередь негативно повлияет на концерты, которые я собирался давать. К тому же, из-за всей этой каши, мои бизнес-партнёры могли бы потерпеть большие убытки. Я не мог позволить, чтобы произошло что-либо подобное, – всё это призрак говорил с закрытыми глазами и в этот момент, в своей белой рубашке с широкими рукавами и распущенными волосами, ужасно походил на свой образ в «Привидении».
– Несмотря на то, что тебе всё-равно, как бы отреагировали люди, мне хотелось бы знать твоё мнение по этому поводу. Будучи публичным человеком, ты всё же должен был подумать об этом.
– Да, я об этом думал, – его ответ сопровождался кивком. Теперь он казался более счастливым, – и каждый раз ответ был один и тот же: «мне всё-равно». Это моя жизнь и так я решил. Каждый раз, когда я задавал себе этот вопрос, я получал один и тот же ответ.
– Что ты сделал в первую очередь после того, как принял Ислам?
– Я предложил помолиться, – ответил призрак. По его виду можно было понять, что он получает удовольствие от нашего разговора в данный момент.
– Ты знаешь, как это делается?
– Я же сказал тебе, что я и ранее изучал Ислам, но когда решил принять Ислам, ещё больше углубился в изучение этой религии.
– Кто помогал тебе изучать молитвы, ведь они же на арабском?
– Знаю. У меня были DVD и CD, по которым я изучал произношение, значение и всё, что было необходимо. Я повторял и слушал, и снова повторял. Наверное, я делал это тысячу раз.
– Ты был практикующим мусульманином?
– Что ты имеешь ввиду? Я считаю, что Ислам – это религия, которая даёт наставления о моральном и социальном поведении человека, а также является тропинкой к избавлению от гиены огненной в загробной жизни.
– Я имела ввиду несколько другое. Мне было интересно, совершал ли ты молитвы 5 раз в день, соблюдал ли пост, платил ли зякет (налог в пользу нуждающихся мусульман) и совершал ли Хадж (паломничество)? Именно эти пять столпов религии я имела ввиду.
– Я совершал Умра (малое паломничество), которое заняло у меня всего 3 дня. Хадж также присутствовал в моём расписании, равно, как и Зякет, а также совершение молитвы 5 раз в день. Иногда мне не удавалось молиться по 5 раз из-за занятости, поэтому я совершал намаз, когда был дома.
– А появились ли какие-то перемены в твоём мироощущении?
– Моём мироощущении? – спросил он задумчиво. – Я стал спокойнее и даже начал спать. Произнося молитвы, я ощущал себя в безопасности, к тому же это давало мне сил. Всё это происходило внутри меня. Что касается внешних перемен, то не думаю, что я изменился.
– Я понимаю, почему ты говоришь о том, что религиозные доктрины не были важны для тебя ранее, ведь тогда в основе твоего образа жизни лежало отношение фанов и зарабатывание денег. В таком мире религии сложно найти своё место. Почему ты думал, что теперь у тебя получится?
– Я не согласен с тобой, – он поднял руки, показывая, что он считает совершенно иначе. – Религия – образ мышления и поведения. Мои фаны и слава могли повлиять на моё поведение, а религиозные принципы могли поставить меня перед дилеммой в подобной ситуации. Но я был уверен, что успешные люди нуждаются в том, чтобы их действиями руководила религия, а не среднестатистические люди. Им необходим покой и сильные нервы больше, чему кому-то бы то ни было ещё. И я думаю, что в данном случае молитва намного лучше успокоительных таблеток.
– Но при том образе жизни, который все они вели…. Эти девицы впадающие в экстаз от одного только вида знаменитости, сексуальная необузданность и гордость от полученного звания секс-символа… в таком окружении религии сложно выжить.
– И снова я не согласен, – да, меня окружали женщины, но в отличие от других мужчин-знаменитостей, я не приглашал их в свою постель. Я всегда придерживался мнения о том, что секс вне брака может привести к эмоциональному хаосу. Я против интимных отношений вне брака.
продолжение следует
перевод перевод перевод Michaella Lee и Milla с http://jacksonlive.ru/
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 14:29 | Сообщение # 12 |
Москва
Российская Федерация | продолжение
– Нет, мы поговорим с тобой об этом в другой раз. – В свою очередь, я также как и Призрак выразила несогласие.
– У меня нет привычки менять свое мнение, поэтому то, что я говорю, соответствует моему поведению и действиям, - беззаботно и как-то равнодушно заявил он.
– Я здесь не для того, чтобы спорить. Мне просто нужно понять, были ли искренними твои духовные поиски или нет.- сказала я без настроения.
– Мне приходилось притворяться, но я никогда этого не делал в нравственных аспектах,– ответил он миролюбиво.
– Скажи мне одну вещь...
– Конечно. Что ты хочешь знать?– с готовностью ответил Призрак.
– Связана ли твоя вера с жизнью в Бахрейне? Кажется, что всё началось оттуда.
– Да, но я чувствовал себя таким оскорбленным, мне настолько всё надоело. Я словно истекал кровью, хотя никто не видел ни крови, ни боли, от которой я страдал.
Бахрейн был моим спасением. Бахрейн спас меня от смерти, от болезней, от нервного срыва.
– А если бы ты не отправился туда, этой перемены могло бы и не случиться?
– Думаю, это было неизбежным, и не имеет значения, отправился бы я в Бахрейн, или нет. Я страдал достаточно долго. Я расплатился за свои грехи, и Бог простил меня.
Бахрейн кажется причиной моего обращения в Ислам, но это всё-равно случилось бы, даже если бы он и не был частью этой истории.
– Ты говорил, что позвал Имама, потому что твои друзья хотели, чтобы всё было задокументировано.
– Да, именно с этой целью.
– Значит должны быть официальные документы, доказывающие твоё обращение?
– Да, они есть и находятся в Истейте.
– Ты хочешь сказать, что менеджеры Истейта знали, что ты был мусульманином на момент твоей смерти?
– Конечно.
– Ты серьезно? У них действительно есть документы, подтверждающие, что ты мусульманин?
– Да, они располагают документом, который я подписал в тот день, когда я принял Ислам.
– Это на самом деле удивительно.
– Почему? Я принял веру. И я рассказал об этом тем, кто управлял моими делами. Это необходимый шаг.
Призрак внимательно смотрел на меня, словно удивляясь, что я нашла такого удивительного и сложного для понимания во всём этом.
– Что это за официальный документ? – спросила я с интересом.
– Это подписанное мной нотариальное свидетельство, которое подтверждает, что всё, что я сделал, я сделал без принуждения по собственному желанию, и отныне моя вера – Ислам.
На свидетельстве кроме моей подписи имеются подписи мусульманского богослова и двух присутствовавших свидетелей.
– В прессе упоминались имена двух белых музыкантов, которые перешли их Христианства в Ислам, и говорилось, что они присутствовали при этом событии. Это правда?
– Нет, неправда. – Призрак наотрез отказался от заявления СМИ. – Было два свидетеля, но это вовсе не те джентльмены, имена которых были упомянуты в СМИ. Мне кажется, что их принадлежность к музыкальному миру и обращение их Христианства в Ислам сделали из них мишени.
– Но если в медиа правильно указали день и месяц твоего обращения, почему они неправильно назвали имена свидетелей?
– Я позволил произойти утечке. Я разослал сообщение новостным каналам. Тем не менее в сообщении не было названо имен присутствующих свидетелей. Названные имена– это собственная выдумка СМИ.
– Ты сказал, что хотел сохранить это в секрете, но в то же время утверждаешь, что позволил утечь новости в СМИ. Какая из этих историй верна, или можно соединить их обе?
– Ах, моя наивная...– сказал он. – Я позволил просочиться новости, но не давал интервью. Я знал, что интервью создаст опорную точку, если в будущем я захочу лично сообщить о принятии веры.
– Тогда зачем надо было способствовать утечке новости?
– Это было необходимо, чтобы подготовить почву; я хотел сообщить, но не мог из-за профессиональных обязательств. Однако я хотел, чтобы люди были готовы к этому, когда я действительно сообщу о принятии мусульманства. Я не хотел, чтобы это оказалось полной неожиданностью. Для меня было лучше, если бы почва для заявления была подготовлена.
– Однако, сделать заявление ты не смог, потому что преждевременно скончался?
– Типа того, да, – ответил призрак неспешно.
– Ты расстроен из-за того, что никто так и не узнал?
– Я уже говорил, что вера – личное дело каждого. Я бы поделился этой новостью с моими фанами, но не смог, однако это не делает из меня мошенника. Обстоятельства, изменить которые я не в силах, не позволили мне сделать этого.
– Ты же понимаешь, что твоё заявление не обрадовало бы очень многих фанов?
– Я это знаю, – призрак улыбнулся, – и это нормально. Они и обвинения выслушивали молча. А это тем более не заставит их заявить свой протест.
– О, ты снова это делаешь. Ты обвиняешь их опять, – воскликнула я возмущённо.
– Ничего подобного. Я просто говорю, что если мои фаны слушали обвинения в мой адрес в тишине, то моя вера уж точно не станет для них причиной проявить свою ярость.
– А если станет?
– Тогда я просто скажу, что всё это не к месту, – ответил, как отрубил призрак, – они молчали тогда, когда меня называли извращенцем, так почему же они должны возражать против того, что дало силы, чтобы продолжить жить?
– Ты так несправедлив, – продолжала я спорить.
– Нет, я просто говорю, что раз уж мои фаны были спокойны тогда, то и сейчас не найдут повода для другого поведения, потому что это то, что поселило мир в моей душе.
– Ты не умеешь контролировать свои эмоции, – сказала я фантому, – твоим фанам нелегко приходилось и ты не можешь отрицать тот факт, что для них это будет неожиданным шоком.
– Не понимаю, – ответил он с саркастическим смешком, – какое отношение имеют мои фаны к моей вере?
– Мне бы хотелось, чтобы ты вёл себя, как взрослый человек, а не ребёнок, даже будучи в своём нематериальном естестве. Ты считаешь, что имеешь право задавать подобные вопросы?
– Конечно, я не ребёнок, – ответил призрак без секундной заминки, – я спрашиваю это как взрослый человек, который много чего повидал в этом мире и хорошо знает все цвета и оттенки человеческой натуры. Я спрашиваю тебя, как мужчина, какое отношение имеют мои фаны к моей вере?
– Если они не имеют никакого отношения, то почему же ты скрыл это от них?
– Да, мне пришлось это сделать, но это не значит, что мои фаны имеют отношение к выбору мной религии. Я ведь не был на сцене только потому что был христианином, хотя я им и не был. Я там был для того, чтобы развлекать. И моя вера не имеет ничего общего с тем, что я делал, как эстрадный артист.
– Кому ты это сейчас говоришь, мне или своим фанам?
– Я просто говорю то, что является правдой. Никто не имеет права судить меня или смотреть на меня свысока из-за моей религии. Я никому не давал права на это и сам никогда не вёл себя подобным образом. Наверное поэтому меня любили люди всех наций и религий. Моя религия – Господь Всемогущий. Разве у кого-то есть возражения? – он удивленно поднял брови.
– Почему ты говоришь Бог? Теперь люди ждут от тебя слова Аллах, – я попыталась его исправить. «Кажется, ему как-то привычнее говорить Бог, а не Аллах», – подумала я.
– Я не хочу быть вовлечённым в битву маленьких умов, и не собираюсь отвечать на твой глупый вопрос, – разозлился призрак.
– Ну пожалуйста. Ты же знаешь, что говорят люди. Мусульмане называют Бога Аллах, а христиане – Бог, – я попыталась пояснить ему требования религиозно-политического мира.
– Нет пределов человеческой глупости. Мне нечего сказать глупцам, – он бы непреклонен.
– Твоё нежелание может стать причиной того, что они начнут интересоваться, почему ты не готов называть Бога мусульман его именем, – я пыталась разговорить его.
– Бог – это Бог. Аллах – это Бог. Бог – это Аллах. Бог для всех, никто не имеет эксклюзивных прав на него. Этого достаточно? – призрак явно был не в духе.
– Спасибо
– Слава Богу, – повеселел он.
– А ты и имя своё изменил официально?
– Нет, это слишком сложная процедура, поскольку требует изменения огромного количества документов, для чего придётся проделать очень большой объём работы. Я оставил своё старое имя, но изменил религию. На самом деле я принял веру технически правильно, в соответствии с американскими законами, ведь я не был записан, как христианин после того, как оставил Свидетелей Иеговы.
– Ты мне это уже говорил, я помню.
– Спасибо тебе за это, – он улыбнулся.
– Есть ли какая-то возможность узнать у управляющих Истейтом о том, что ты стал мусульманином?
– Думаю, в один прекрасный день это всплывёт. Точно также, как и другие секреты. Ничто не может оставаться тайным вечно. Люди стремятся расшифровывать коды. Так что и эту тайну в один прекрасный момент узнают все.
– А что если это никогда не произойдёт? – во мне таилась надежда на то, что это могло бы пролить свет на один из самых известных секретов, о котором мир, возможно никогда не узнает.
– Думаю, произойдёт, – на лице призрака читалась глубокая задумчивость, – думаю, что как-то это да выплывет.
– Ты думаешь, что твои управляющие когда-нибудь расскажут об этом?
– Нет, они из профессионалов, которые забирают секреты с собой в могилу. Думаю, это будет какой-то источник или человек. Есть у меня такой предчувствие. Мне сложно сказать, что будет, однако, мне кажется, что откроется много любопытных вещей.
перевод перевод перевод Michaella Lee и Milla с http://jacksonlive.ru/
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 14:32 | Сообщение # 13 |
Москва
Российская Федерация | Мой грех в любви и нежелании отпустить
Глава 5
Посланник от...
– Я верю в Бога и человечество и во всё, что делает нас людьми. Для меня религия – это добро, а зло – это всё, что относится к человечеству неуважительно. Я верю в ангелов, – сказал призрак с улыбкой, -но пока ещё не нашёл ни одного.
Мы говорили о религиозных увлечениях и призрак был просто счастлив поделиться своей точкой зрения со мной, своим простодушным, честным слушателем.
Утро выдалось хмурым и неприветливым, поддёрнутым туманной дымкой. Золотые с бежевой поволокой листья медленно колыхались на лёгком осеннем ветерке, а оборвавшись, падали на сырую пожелтевшую траву. Мне вспомнились строки из песни Фрэнка Синатры:
Ветер носит
Листву за окном
Осень кружится
В красном, золотом
Мурлыкая её себе под нос, я наслаждалась прохладным бризом и почти забыла о своих вопросах и записях. Ещё не было очень холодно, но зима, с её великолепными красками и чистым голубым небом уже наступала на пятки тёплым денькам.
– Было ли что-то общее в учениях Свидетелей Иегова и Исламе? – спросила я призрака. Он красовался в чёрной шёлковой рубашке свободного кроя и белых брюках. Несмотря на весь этот «парад» он был босиком.
– Нет, думаю, что философия Свидетелей Иегова ближе к христианской, а Ислам – ближе к Иудаизму, если мы решим сравнить их.
– Почему ты не выбрал Христианство?
– Честно говоря, после того, как я ушёл из Свидетелей, я подумал, что если я стану Христианином, то только им и останусь. Тем не менее, я не принадлежал ни к одной вере достаточно долго и к тому времени, как я буду готов сделать свой выбор, я должен быть свободным духовно и ментально.
– А что такое свобода, когда ты не принадлежишь ни к одной религии?
– Это свобода, которая предоставляет неограниченные возможности в изучении религий и свежем взгляде на все эти учения. Я был готов понять их философию, поскольку мой мозг не был «затуманен» другой философией.
– А скажи, была ли жизнь, не обременённая религиозными догмами, лучше?
– Это была просто жизнь. Я просто жил. Пытался быть хорошим, но сложно путешествовать, если не видишь тропинки. Тяжело найти правильный путь и можно легко упасть. Думаю, тяжело путешествовать самому, без единомышленников.
– А ты не мог найти других людей, подобных тебе, кто не идентифицировал себя в плане религии?
– Я никогда не обсуждал эти вещи с другими людьми. Люди не всегда способны правильно понять посыл, который даёт религия. Они ведут себя очень эмоционально. Я ни разу не видел ни одного атеиста, который мог бы спокойно объяснить свою точку зрения. Все мы слишком возбуждаемся, когда речь идёт о религии, поэтому я избегал подобных разговоров.
– Никто не спрашивал тебя, принял ли ты какую–нибудь религию после ухода из Свидетелей Иеговы?
– Нет, – улыбнулся Призрак,– я не тот человек, кому легко можно задавать личные вопросы. Я редко позволял другим спрашивать меня о чем–то личном, даже если это были близкие мне люди.
– И никто не отважился задать тебе этот вопрос?
– Никто, – ответил он с серьезным выражением.
– Даже твоя мама?
– Ох, она была настолько разочарована мной из–за того, что я покинул Свидетелей ради моей мирской суетной жизни, что сложно представить себе, чтобы она задала подобный вопрос. Ей потребовалось 2–3 года, чтобы осознать тот факт, что я уже не принадлежу к Свидетелям Иеговы.
– Может быть по прошествии этих лет, она спрашивала о твоем намерении касательно религии?
– Нет, правда нет, – ответил он, потирая лоб, словно пытаясь вспомнить, – Нет, точно не спрашивала.
– Почему?
– Я думаю, её это больше не волновало. Для неё Иегова – первичный, истинный Бог, и ей было не интересно, следовал ли я каким–то другим Богам или нет.
– О чем свидетельствуют Свидетели Иеговы?– спросила я.
– Это религия, которая учит гуманизму, основанному на моральных и этических ценностях, как и любая другая религия. – Его ответ был деликатен.
– Почему ты решил уйти из этой церкви? Ты не был удовлетворен учением Свидетелей Иеговы?
– Я никогда ни о чем и не спрашивал проповедников Свидетелей Иеговы. Я ушел из–за своей профессии, с которой церковные старейшины не смогли смириться. Они были возмущены моими песнями, танцами, тем, как я одевался и моей косметикой. Я сделал этот шаг, потому что старейшины попросили меня сделать выбор между профессией и церковью. Я выбрал то, что любил больше. Очевидно, они больше не готовы были принимать меня таким, какой я есть, и попросили уйти, что я и сделал.
– То есть сам ты не покидал Свидетелей Иеговы? Тебя попросили сделать это?
– Да, именно так и случилось. Старейшины церкви поставили меня перед выбором. Мне пришлось выбрать. Другого пути не было.
– Они не приходили к тебе после ухода, не просили вновь воссоединиться? В конце концов, ты был их самым желанным членом церкви.
– Приходили ли они ко мне? Нет, они никогда не просили меня вернуться. После Триллера они потеряли надежду на то, что я когда–нибудь исправлюсь.
– Ты что–то подписал официально, или просто взял и ушел?
– Ох, было назначено слушание. Я присутствовал на нем с мамой. Это был незабываемый опыт.
– Что в этом было интересного?
– Всё, особенно мрачная угрожающая манера, в которой старейшины попросили сделать выбор между верой и судьбой. Спрашивать Майкла Джексона, любит ли он музыку и стиль жизни, связанный с ней, или жизнь Свидетелей Иеговы, было по меньшей мере наивно.
– Что ты надел в тот день слушания?
– Костюм, – ответил он с улыбкой. – Мама была огорчена, поэтому я хотел надеть что–нибудь традиционное, чтобы хоть в этом доставить ей удовольствие.
– Как она это всё перенесла?
– Ох, она почувствовала облегчение.
– Облегчение от того, что ты покинул выбранную ею веру?
– От того, что это был конец всем неприятностям. Из–за споров и разногласий, между членами церкви и мной были плохие отношения. Я в ответ грубил, и им не нравилось моё
нахальство. Они считали, что я слишком занят собой и никогда не брошу дьявольскую жизнь ради жизни, достойной Бога Иеговы. Они не хотели, чтобы умы юных Свидетелей
Иеговы портились из–за моего дьявольского присутствия в их церкви.
– Дьявольского присутствия? Может быть, ты относился слишком критически к их требованиям? Наверное, существовал какой–то способ достигнуть согласия между обеими сторонами?
– Согласия в чем? – призрак был решителен и непреклонен. – Мне сказали выбирать между верой и моей музыкой. Я выбрал музыку. Не существовало чего–то посередине,
что могло бы решить проблему.
– Вся община Свидетелей Иеговы была настроена таким образом по отношению к тебе?
– Понятия не имею, не знаю, не могу сказать обо всех, – сказал он, задумавшись.
– Неужели ты сам не осуждал бы, находясь на их месте?
– Знаешь, – ответил он тоном, в котором звучало раздражение от бессмысленности вопроса. – Я никогда не обращал особого внимания на то, ЧТО люди думают о том, что я делаю.
Я проживал свою собственную жизнь, а не их. И я не мог залезть в их головы, чтобы узнать, о чем они думают. Это было бы абсолютно бесполезно. Я просто старался делать лучшее, что мог, и единственное, что меня волновало, чтобы я никому не причинил вреда. А в остальном – это моё дело.
– Был ли ты эмоционально травмирован тем, что ушел от Свидетелей Иеговы?
– Нет. – призрак покачал головой.– Я пришел в эту церковь из–за Кэтрин. Я хотел быть частью её жизни, а не только просто биологическим сыном. И я не уходил, меня заставили это сделать.
– Какие у тебя были самостоятельные религиозные направления, склонности, как интеллектуала, не связанные с тем, чтобы доставить удовольствие Кэтрин?
– Интеллектуальные направления? – он широко улыбнулся.– Какую странную фразу ты используешь. – Он продолжал улыбаться.
– Что в ней странного?
– Я не считаю себя интеллектуалом.
– А кем ты себя считаешь?
– Я считаю себя учеником, я изучаю жизнь. Человек становится интеллектуалом, если он познал жизнь как целое. Я не достиг этого понимания. Жизнь для меня была книгой, в которой было много новых глав, и я каждый раз открывал их.
продолжение следует
перевод перевод перевод Michaella Lee и Milla с http://jacksonlive.ru/
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 14:33 | Сообщение # 14 |
Москва
Российская Федерация | продолжение
– А как же твои религиозные блуждания? Ты принял Ислам, но в промежутке между ним и Свидетелями Иеговы рассматривал разные возможности.
– Нет, я не отношусь к выбору религий, как к видеоигре. Она даётся по рождению либо по вере, но никогда, как дань моде или причина для соревнования.
– А можно ли назвать твоё отношение к религии осторожным?
– Скорее, аналитическим. Я считаю, что она должна отвечать на вопросы, которые возникают в умах людей и ответы эти должны оказывать влияние на жизнь человека. Я не считаю, что выполнение ритуалов и следование обычаям без понимания их глубокого смысла и философии, можно считать следованием вере.
– А откуда ты знаешь, даёт ли религия ответы или нет?
– Это происходит, если я чувствую что то, что я читаю, удовлетворяет не только мой интеллект, но и душу. Я считаю, что именно так, я получаю свои ответы. Как по мне, человечество не развивается в религиозном плане, а ведь Бог является источником всего сущего, включая небо и землю. В течение нашей жизни мы сталкиваемся с ситуациями, когда нужны Его наставления. Человечество – это гель, который придаёт прекрасную форму и блеск причёске. Религия – это масло, которое питает корни и делает их сильными.
– Выходит, быть просто человечным для тебя не достаточно?
– Я не считаю себя очень человечный, – ответил он. – Я занимался благотворительностью и стремился сделать для детей ещё больше, но я не думаю, что я был человечным в полном смысле этого выражения. На самом деле я был достаточно безразличным и даже холодным. Я верил в то, что залогом успеха является талант и тяжкий труд и не понимал, что простое невезение может стать причиной провала даже хороших людей. Я был тщеславным, зацикленным на себе и считал, что я достоин успеха, который имею. Я был горд тем, что я Майкл Джексон. Не думаю, что я был гуманным.
– А каким ты должен быть для того, чтобы понятие «гуманный» было применимо к тебе?
– Человечность заключается не только в благотворительности и распространении послания любви. Человечность – ежедневное поведение, она скользит в каждом жесте, каждой мысли и каждом действии. Я анализировал свою жизнь и понял, что мне не удалось быть человечным. Я не умел прощать, помогать и быть добрым. Я говорил нежным голосом и улыбался, но смотрел на мир стальным взглядом, а сердце моё утонуло в моём эго. Я любил моих фанов и выражал свою любовь к ним, потому что они любили меня. Они любили меня, я ценил это. Я любил, что они любили Меня. «Меня» – это было очень важно для меня. «Я» – это была моя вселенная. Я дышал кислородом гордости и тщеславия и мог обманывать своих фанов, потому что они не могли заглянуть в моё сердце и ум. А он всегда был направлен на то, чтобы сделать что-то ещё больше и круче. Что касается моего сердца, то оно было влюблено в этот образ, на создание которого я потратил столько усилий, денег и времени.
– Ты хочешь сказать, что ты не был хорошим человеком?
– Так и было, хотя я и не был злым. Зло – это тьма в человеческой форме. Но я действительно не был чутким человеком. Я был эгоистичным и зацикленным на себе.
– Ты искал себе девушек для развлечений? Я знаю, что фанатки тебя разбаловали, – спросила я призрака, который выглядел, как настоящий герой после того, как сделал своё признание.
– Нет, нет, нет, – засмеялся он. – Мне надоело нести это бремя на себе. Оно меня просто убивает.
– Бремя тебя убивает? Забавная фраза, – сказала я. Призрак казался довольным и, как обычно сосредоточенным.
– Так и есть, – смущение на его лице в какой-то момент сменилось обеспокоенностью.
– Какое же бремя тебя убивает?
– Бремя тех вещей, которые я делал ради достижения славы и популярности. Я даже убедил себя в том, что всё делаю правильно. Я говорил себе, что я хороший человек и люди любят меня, потому что я этого заслужил. Правда в том, что я не заслужил эту любовь. Я обманывал, а люди верили мне. Однако, я не видел результатов этого внутреннего самообмана, поскольку договорился сам с собой, что всё, что я делаю не является нарушением морали.
– О каких нарушениях морали ты говоришь? Мы все делаем ошибки, к тому же мы живём в мире, который требует от нас жертв в плане морали.
– Нет, ты не понимаешь, я устроил шоу. Я не чувствовал этой огромной любви. Я не Бог, я просто человек, но я добился положительных результатов. Всё это делалось ради славы. Я создавал образ нежного, чистого и честного создания. А правда заключалась в том, что я был смекалистым пареньком, с умом, острым, как дротик, я умел просчитывать. Я понимал, что каждый мой жест и взгляд способны оказывать огромное влияние. Это было нечестно, – он не позволил мне перебить его, – это лицемерие. Я был хорошо подготовленным лицемером.
– Когда ты впервые осознал, что нуждаешься в исцелении?
– Во время суда 2005 года. Я увидел, что мои фаны молчат и ведут себя пассивно. Обычно люди не ведут себя так, когда силы добра будят их внутреннее «я» для того, чтобы защитить свободу и невиновность. Когда присутствуют правда и искренность, люди оказывают поддержку от чистого сердца. Я не был искренен. Где бы я ни был с моими фанами, я просто устраивал шоу. Я играл. Люди обнимали меня, говорили, что любят меня, я тоже обнимал их, говорил «Я вас тоже люблю», потому что мне нравилось то, что они меня любят, а не потому что я такой вот, любящий человек. В том, что я делал, не хватало искренности и честности. И когда я был в беде, люди не смогли подняться и устроить протест, которого я ждал. Силы добра не разбудили в них дух сострадания и понимания, потому что они (силы добра) знали, какой спектакль я устроил и не важно то, что мне это удалось.
– Ты никогда не любил своих фанов? Ты никогда не обнимал никого искренне? Почему ты говоришь, что ты не был Богом, ведь никто и не поднимал тебя на этот пьедестал. Думаю, ты немного запутался.
– Да нет, не запутался, а просто зациклился, – он слегка улыбнулся, – я очень хорошо знаю, что я говорю, потому что я всё это делал. Я любил моих фанов и обнимать их, было для меня счастьем, но я был тщеславен. Это правда чистейшей воды. Я обещал Богу сделать признание и рассказать правду и ничего кроме правды, – сказал он, поднимая правую руку, как-будто давал клятву.
– Но в любом случае ты любил своих фанов. О каком тщеславии ты говоришь? Ведь ты никогда не причинял им боли и не использовал их. Почему ты испытываешь такое сильное чувство вины?
– Я заставил их думать, что я не такой, не гордый, не тщеславный, но именно таким я и был. Я заставил их думать, что мне плевать на свой статус суперзвезды, но я это не так.
– Извини за мой вопрос, но что плохого в том, что кто-то много думает о своём статусе?
– Всё, я очень серьёзно к этому относился, потому что был тщеславным. А тщеславие – это грех, который приводит к другим грехам. Оно подпитывает твоё эго и ты начинаешь думать, что кто-то лучше тебя, потому что к ним относятся лучше. Мне сложно пояснить это, но это чувство заставляет считать себя подобным Богу, если не самим Богом. Ты думаешь, что люди будут высоко оценивать тебя, восхищаться тобой и любить тебя, потому что так должно быть. Это губительное чувство. Я даже не могу толком пояснить тебе, но это очень губительно.
– И ты был тщеславным?
– О, да! Я был тщеславным, я чувствовал собственную значимость.
– Правда? Ты же всю жизнь так тяжко работал, разве нет?
– Так и было, но это не делало меня достойным безусловной любви. А я принимал её за должное. Я был секс символом с сердцем святого, реформатором в обтягивающих золотых штанах и посланником любви, который любил видеть фанов, ожидавших его часами в дождь и ветер. Да, я чувствовал себя значимым. Это был мой грех. Ничего не сможет изменить то неуважение, которое я выказывал к человеческому сердцу. Я не уважал и меня не уважали. Вот так природа уравновешивает то, что плохо уравновешено.
– А в чём же проявлялось твоё неуважение к фанам? Ты разве не любил их?
– Не так сильно, как показывал. Я любил в ответ, я не любил первым, понимаешь? Мне нравилась их преданность и я принимал всё это, как что-то само собой разумеющееся. Я знал, что они любят меня за скромность, мягкость, праведность, потому что они думали, что я такой.
– Почему ты решил раскаяться в этом сейчас?
– Я раскаялся в этом давно, ещё до своей смерти. Я сожалею о времени, которое потратил зря и возможности, которую упустил.
– О какой возможности ты говоришь?
– О возможности испытывать любовь и надеяться. Мои фаны дарили мне любовь и я это понимал. Я любил их в ответ, и они чувствовали моё тепло, а я просто понимал, что они любят меня, но не чувствовал этого. Я принимал за должное то, что они мне давали, а то, что принимается за должное, не затрагивает сердце и разум, это как голубое небо, кислород, которым мы дышим и земля, по которой ходим. Я оставался безучастным к безграничной любви, которую мне дарили.
продолжение следует
перевод Michaella Lee с http://jacksonlive.ru
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 14:49 | Сообщение # 15 |
Москва
Российская Федерация | продолжение
– И первый звоночек проявился во время суда 2005?
– Да, именно тогда я почувствовал, что моя душа страдает от моей духовной слабости.
– Как ты думаешь, ты был наказан за грех, который ты не совершал, или всё же совершил?
– Правда в том, что я чувствовал, но было ещё не так ужасно. Я чувствовал, что это Карма: притворство ради притворства и безразличие ради безразличия, природа уравновешивает всё на своих весах.
– И твой дух молил о том, чтобы тебе указали направление?
– Я занимался благотворительностью, помогал людям, которые испытывали финансовые сложности, но мне казалось, что в моём сердце не хватает истинных чувств. Я понимал, что моя душа была опустошена, потому что я притворялся честным и искренним, а на самом деле таким не был. Я чувствовал, что люди не могли найти ниточку, которая связала бы нас, потому что её никогда не существовало с моей стороны. Я смотрел на фанов и получал удовольствие от того, что они следуют за мной толпами. Я надругался над гуманизмом. Я обижал их, а их ответ заключался в их неуверенности во мне, и это не удивительно, ведь я всегда притворялся. Я напоминал высохший колодец, глубокий, тёмный и одинокий.
– Ты начал каяться, но как?
– Это не было раскаянием, это было просто осознание. Никто не знал, что я похоронил себя в глубинах моего сердца, затерявшегося в Голливуде. Тайное осознание вдруг вынырнуло из этих глубин на поверхность и поплыло в подмёрзших спокойных водах, которые наполняли моё сердце. Я был заморожен, – призрак громко засмеялся, его тёмные глаза были как два чёрных бриллианта. Они были настолько черны, что я даже не видела белков.
– А что было потом? – грустно спросила я.
– Что было…. Что было? Не знаю я, что было. Мне захотелось уехать из Голливуда, из Америки.
– В Бахрейн?
– Я не собирался ехать в мусульманскую страну для того, чтобы принять Ислам. Я просто хотел уехать из Америки. Меня всё достало.
– Достало на родине?
– Совершенно верно, прямо тут и прямо сейчас. Я был истощен.
– И Бахрейн стал твоим прибежищем?
– Бахрейн были местом, где я был защищён и где обо мне заботились. Я уже говорил, что я был достаточно смекалист и расчётлив. Я знал, что там будет хорошо, поэтому я принял предложение, пока оно было в силе.
– Но ты же только что сказал, что ты осознал….
– Да, но осознание, это ещё не исправление. Я всё ещё не понимал, что такого я сотворил, что принесло мне такие бедствия. Я всё ещё обвинял других и считал себе эдаким героем, который стал жертвой.
– Что же изменило тебя, если не осознание? Как тебе удалось распознать свои духовные потребности?
– Я тебя разочарую, – сказал призрак с лёгкой улыбкой. – Я был слишком тупоголовым, чтобы понять, что Вселенная пытается передать мне сообщение. Внутри я всё ещё оставался Майклом Джексоном, даже не смотря на осуждение Голливуда.
– И ты продолжал идти проторенной тропинкой?
– Ну да. Я злился, мне было обидно, но я не менялся. Я был агрессивным и враждебно настроенным, но не пытался исправить что-то в себе. Я всё ещё оставался королём поп-музыки, которого любили. Я был гостем Короля Бахрейна, потому что я был Майклом Джексоном. Я хотел избавиться от такой жизни, но всё ещё хотел слышать возгласы восхищения и испытывать гордость от них. Я не стал лучше, поскольку я всё ещё оставался МД.
– Прости, но мне хочется задать тебе один вопрос. Почему ты считаешь, что ты изменился потом? Возможно, ты осознал, но всё это так и осталось на стадии идеи, интеллектуального стимула?
Он улыбался, слушая меня, и казался слишком счастливым для того, чтобы мои слова расстроили его.
– Я знаю, о чём я говорю. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь знать…. Какие же перемены произошли во мне после того, как я осознал? Действительно ли я изменился и стал лучше, даже если этот процесс растянулся на годы? Сумел ли я постигнуть за это время то, что было необходимо?
– Да, почему ты считаешь, что стал лучше? Был ли какой-то сигнал, который заставил тебя думать именно так?
– Стал ли я лучше…. ммм … не знаю, – ответил призрак со счастливой ухмылкой, – в какой-то мере ты права. Стала ли новая версия меня обновлённого лучше старой? Если честно, не имею ни малейшего понятия. – он снова поднял руку, как-будто приносил клятву.
– Я-я-я, – он растянул звук таким образом, что тот напомнил тающий воск, который стекает по горящей свече. – Я не знаю, – он прыснул со смеху, – да, это правда. Я не записывал всё, что делал и могу только надеяться на то, что я реально стал лучше.
– Ты хочешь сказать, что ты осознал, проснулся, но не знаешь, что было дальше?
– Я сказал тебе, что процесс был постепенным. Это не было озарением. Я увидел себя таким, каким я был на самом деле. И я знал, что мне необходимы внутренние, а не внешние перемены. Внешне всё было в порядке, а вот мой внутренний мир пребывал в хаосе лжи. Я понял, что для того, чтобы выздороветь, мне необходимо нечто большее, чем просто улыбки, объятия и благотворительность. Я хотел найти правила и какое-то направление для себя, которые помогли бы мне найти душевное равновесие. Это одна из причин, по которым я начал изучать религии.
– Ты начал изучать их после 2005?
– Нет, намного раньше этого, но то, что они пытаются донести до людей, я начал понимать только после 2005. Я не просто читал слова, я пытался уловить дух, который в них заложен. Я разговаривал с этими словами и фразами. Я проводил длительные дискуссии с ними. Я сам стал книгой.
– Книгой о чём?
– О вопросах, которых у меня накопилось множество и ответах на них. Я искал путь. Я хранил всё это в моём сердце и слушал слова, которые разговаривали со мной в тишине, которая меня окружала. Это была тишина печали, несчастья и в то же время радости и прозрения. Я был библиотекарем и книгой.
– Какие религии ты изучал?
– Я не помню название, – на его лице появилось странное выражение задумчивости и раздражения. – Я только помню, что все они учат одному и тому же, все они построены на принципах гуманности и предполагают одинаковые проявления доброты и щедрости со стороны их последователей.
– Тогда почему же ты стал мусульманином? Ведь ты же стал мусульманином или я всё же ошибаюсь?
– Да, я мусульманин, – его интонация была прохладной.
– Но раз уже все религии выглядят для тебя одинаково, почему же ты предпочёл одну из них?
– Каверзный вопрос, – он потирал руки и выглядел загадочно.
– Отвечай, – я не могла сдержать улыбку, видя, что загнала таки призрака в угол.
– Я принял Ислам потому что почувствовал связь с этой религией на личном уровне. Я чувствовал себя комфортно, как-будто пребывал в хорошо знакомой обстановке.
–А что же такого знакомого ты в ней нашёл?
– Я уже говорил тебе, что я вёл образ жизни, который очень похож на тот, который предписывает Исламом. Я просто почувствовал себя дома. Тем не менее, это вовсе не значит, что другие религии я не принимал в расчёт, потому что, честно тебе скажу, я считаю, что все религии – это одно и то же. Они все верят в добро, предостерегают от зла и рассказывают о жизни после смерти. Это и есть краткое изложение каждой религии, существующей на земле.
– Ты считаешь, что все религии равны?
– Я считаю, что в религии – это разные тени одного и того же изображения. Все религии говорят об одном всесильном, вечном источнике творения всего сущего. Они говорят об одном и том же существовании, чистой, не имеющей себе равных, абсолютной первопричине добра. Если проанализировать все религии, то единственным верным ответом будет: все они являются одной религией.
– Тогда почему же в нас столько ненависти, подозрительности, злости по отношению друг к другу? Ты считаешь, что это неотъемлемая черта человеческой сущности осуждать и отвергать всё, что нам чуждо?
– Не знаю, чужды ли друг другу люди разных религий. Думаю, что людям скорее есть дело до других религий и их учений, чем до признания за собой каких-то грешков.
– Думаешь, ознакомление с другими религиями позволяет нам смотреть свысока на её последователей?
Душа хлопнула в ладоши и громко засмеялась, услышав мой вывод. – Я думаю, что человеческий мозг по сути дела является чем-то вроде одноколейки. Если мы принадлежим к определённой группе или сообществу, мы автоматически лояльно относимся к тому, кого мы принимаем, но в то же время, мы чувствуем отторжение со стороны других групп. Мы привыкли бороться с ними, пытаемся завершить соревнование между нами и ними. И немаловажную роль тут играет выживание. Мы боимся, что если мы позволим другой группе расти и процветать, то наша группа ослабнет и сократится. Этот страх делает из нас религиозных фанатиков, таких себе зомби без чувств, нуждающихся в подпитке и желающих выжить.
– Ты очень хорошо знал о сильных чувствах, которые христиане испытывают к мусульманам. Почему ты пошёл по такому сложному пути?
– Я считаю, что все религии посланы нам Богом. Бог создал их и развил со временем. Мне не важно, что говорят люди, даже если они не согласны с моим выбором. Я не могу позволять другим выбирать за меня и мне абсолютно наплевать на то, что они говорят.
– Неужели ты ни на секунду не задумался о том, какую реакцию всё это вызовет у некоторых твоих фанов? Они будут злиться на тебя.
– Злиться? Какая глупость. Почему это они должны злиться на меня? Мои песни не предназначены для тех, кто злится и ненавидит других только потому что их религия отличается от моей. Мне не хочется, чтобы такие люди слушали мои послания, да и вообще, я не думаю, что люди, в сердцах которых присутствует ненависть и желание убить смогут наслаждаться моей музыкой.
– Это выглядит так, как-будто ты пытаешься заставить людей чувствовать себя виноватыми за свою веру. Ты прекрасно знаешь, что такой подход не совсем верный. Люди и религии – деликатная тема.
– Нет, я совсем не пытаюсь кого-то пристыдить. Просто я считаю, что если в сердце присутствует ненависть и осуждение, они сходят с тропинки любви. Ты, к примеру, только что потерялась в своём раздражении и возмущении.
продолжение следует
перевод Michaella Lee с http://jacksonlive.ru
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 14:52 | Сообщение # 16 |
Москва
Российская Федерация | продолжение
– Мне кажется, что испытывать такие чувства по отношению к другой вере вполне естественно, – сказала я Призраку, который казалось, слушал даже более внимательно, чем обычно. – Даже если ненависти нет, то предвзятое мнение по отношению к людям другой веры остаётся. Возможно, это врожденное свойство человеческого мышления.
– Сомневаюсь, что ненависть – врожденное свойство или состояние разума. Я думаю, что это приобретенная манера поведения. Если бы ненависть давалась нам природой, то дети тоже убивали бы друг друга по тем же причинам, что и взрослые. Но дети не убивают. И им всё–равно, к какой религии принадлежат другие дети. Вот это естественное поведение. Злоба, ненависть, агрессия, ревность, жестокость – это приобретенные инстинкты.
Мы приобретаем подобные инстинкты через свой выбор или через своё окружение. Мы научились ненавидеть и проливать кровь тех, кто по нашему мнению принадлежит к так называемой враждебной группе.
Это похоже на борьбу криминальных группировок друг с другом за контроль над территорией и её ресурсами.
– Тем не менее, ты скрывал свой переход в другую веру.
– Переход? От какой веры я перешел? Я уже говорил тебе, что я не был христианином. Я не принадлежал ни к одной религиозной группе. Думаю, мы уже достаточно долго обсуждали эту тему.
– Ты принял Ислам, потому что ты почувствовал покой в своей душе? Я права? – спросила я Призрака. Он молчал и казался загадочным, его волосы слегка развевались от непонятно откуда взявшегося ветра.
– Да, ты права,– наконец ответил он. – Я почувствовал мир и спокойствие.
– Ты ещё говорил о религиозных фанатиках, которые духовно мертвы.
– Да, так и было,– кивнул он.
– А ты осознаешь, как остальной мир сейчас воспринимает мусульман? Мир воспринимает мусульман, как религиозных фанатиков, террористов, экстремистов, против которых ведется война, направленная на то, чтобы сдерживать их. Вся террористическая деятельность приписывается мусульманам. И каким образом ты рассчитываешь найти мир в душе, находясь среди тех, кто известен на весь мир своим фанатизмом?
– Я повидал почти весь мир,– ответил призрак тихим спокойным голосом. – Я не считаю, что политику региона можно предугадать на следующие 10 лет в свете политической ситуации. Политика может быть разной, также, как и географические реалии.
То, что происходит в современном мире - это политика, и она не имеет отношения к реалиям жизни. Большинство мусульманских государств расположены на территориях, богатыми месторождениями нефти и золота. И они имеют также стратегическое месторасположение. Эти мусульманские государства существуют с древних времен. А это означает, что Ислам соседствует с другими религиями сотни лет. Между ними всегда было противоборство и джихад, но терроризм появился совсем недавно.Это новая стратегия, которую «разрекламировали» по всему миру. Я политику тоже изучаю. Поэтому не могу согласиться с тобой.
– Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать. Я задала тебе простой вопрос, а ты начал рассказывать мне о мировой политике.
– Ты спросила меня, почему я выбрал философию, последователи которой большинством мира не считаются хорошими, мирными людьми. Я не могу ответить на этот вопрос, не рассказав немного о том, как я анализировал эту ситуацию, – ответил Призрак со снисходительной улыбкой.
– Хорошо, тогда продолжай, пожалуйста.
– Итак, я не согласен с тобой,– начал Призрак.
– Прошу прощения, напомни мне, в чем именно ты со мной не согласен?
– В том, что ислам и мусульмане имеют такую плохую репутацию, как ты думаешь.
– Ты смотрел западные новостные каналы? – спросила я.
– Да, конечно,– ответил он.
– И ты не согласен со всеми СМИ?
– Я просто выражаю свою точку зрения. Я посещал страны христианского и мусульманского мира и не видел анти–мусульманских настроений, а если эти настроения и были, они касались террористических групп, а не невинных мусульман. Я не встречал в христианском сообществе жажды расправиться о всеми мусульманами, из-за того что некоторые отдельные политические группировки,
воспринимаемые как мусульманские, были вовлечены в терроризм. В действительности, 99 % терроризма направлено против мусульманских государств.
И я не знаю, зачем христианскому миру погружаться в эмоции против религиозной группы, с которой им нечего делить. Каждый месяц я вижу тысячи убитых мусульман. Их убивают террористы или солдаты армий, которые борются с террористами.
Америка убивает мусульманских женщин, детей и мужчин во имя борьбы с терроризмом.
Вот так, как мне кажется, Америка тоже играет свою роль в распространении жестокости и терроризма. Я не вижу, как по-другому можно расценить в целом эту ситуацию.
- Ты обвиняешь Америку в распространении террористической деятельности?
- Я не могу согласиться с внешней политикой Америки. Ради желания контролировать чужие ресурсы, американские лидеры ведут свой народ к экономическим трудностям и смерти солдат. Они обманули людей, объявив ложные цели войны, и ввели в заблуждение, заставив поверить в героические усилия армии.
Тем не менее, все эти усилия были напрасны. Все мы будем помнить об убитых молодых солдатах и рыданиях, доносящихся из домов, в которых оплакивали потерю родных. Нет прощения убийствам, и не имеет значения, были ли они совершены террористами, или во имя борьбы с терроризмом.
- Может быть ты принял Ислам из-за американской армии?
Призрак захихикал и его серьезное, печальное лицо вмиг преобразилось, засияло от приятной, милой улыбки.
- Нет, ну конечно нет. Я пытаюсь объяснить, что мусульман не воспринимают так, как ты описываешь. Я принял эту веру, основываясь на теории Ислама, и люди, которые следуют этому учению, прекрасные люди.
Мусульманская семья ничем не отличается от семьи евреев, индусов или христиан. Также, как остальные, они изо всех сил стараются выжить в мире каменных сердец и равнодушия.
- Значит ты считаешь, что мусульманам не стоит слишком близко воспринимать такое отношение СМИ?
- Да, это правда. Так как СМИ финансируются правительствами, мусульманам было бы глупо ожидать объективности и порядочности от журналистов. СМИ приходится высказывать точку зрения правящей администрации и поддерживать её внешнюю политику. Не надо быть наивными, полагая, что в медиа высказывается общественная точка зрения. Простые люди - не серийные убийцы и не поддерживают серийных убийц.
- Остается какая-то тайна в том, что ты выбрал религиозное сообщество, которое международными средствами массовой информации было названо террористическим.
- Международные СМИ? Американские новостные СМИ не являются уполномоченными представителями мировых средств информации, они – представители американской внешней политики.
- Ты не ответил на мой вопрос, - сказала я упрямо.
- Я принял Ислам из-за учения, теории Ислама.- Ответил Призрак спокойным уважительным тоном.
- Ты мог бы сразу так и ответить,- я почувствовала усталость от того, какой долгий путь я преодолела, чтобы понять то, что было на расстоянии руки с самого начала.
- Мог бы, но это было бы не так интересно. - Ответил он нисколько не смутившись, без малейшего раскаяния.
Я слушала его размышления, и чувствовала, что засыпаю. Было 2 часа ночи, и в этот поздний час я услышала, как где-то далеко пропел петух. В доме была глубокая тишина, и в темноте ночи крик петуха показался каким-то жутким и неестественным. Бледные страницы моего красного кожаного дневника были почти наполовину исписаны, а графитовый карандаш, которым я писала с самого начала, стал таким крохотным, что я не могла найти, куда я его положила. Сегодня я писала блеклым желтым карандашом, хотя я называла бледный горчичный цвет старинным золотистым, так мне больше нравилось.
Вентилятор на потолке был выключен, и я была этому даже рада, потому что не люблю писать, когда дрожат страницы.
- Давай продолжим завтра.- Сказала я Призраку.
- Конечно, я буду рад с тобой пообщаться снова.
Призрак дотронулся до краев своей шляпы, которая придавала яркость его появлению, и исчез.
"Завтра будет новый длинный день,- подумала я про себя. Завтра я хотела бы спросить Призрака о Королевском Высочестве Принце Sheikh Abdulla Bin Hamad Bin Isa Al-Khalifa.
Заставить Призрака рассказать о позоре, имевшем место будет очень сложно. Надеюсь, он будет в настроении и поможет мне выполнить эту задачу" - думала я.
Закрыв дневник, и оставив карандаш катиться по его кожаной обложке, я тоже отправилась отдыхать.
перевод Milla с http://jacksonlive.ru/
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 16:06 | Сообщение # 17 |
Москва
Российская Федерация | Это я, не ты
Глава 6
Из-за любви в Бахрейне
Утро было удивительным. Мягкое и нежное, оно обдавало ласковым морским бризом. Начали появляться птицы, которые прилетели зимовать из холодных краёв. Они радовали глаз разнообразием цветов своего оперения. Красно-жёлтая листва, усеявшая землю, добавляла красоты погоде.
– Ты был счастлив, когда приехал в края абай и куфий (жен. и муж. одежда в мусульм. странах)?
– Я знал, что буду в безопасности под крылом моих могущественных друзей. На тот момент для меня это было более важным, чем любые моральные устои. Я жил в мусульманских странах и чувствовал себя спокойно в этом воспитанном обществе, где меня уважали и дружили со мной, где в газетах не написали обо мне ни одного плохого слова. Мусульманские журналисты знали, что я был там, но они никогда не вели себя так жестоко, как их западные коллеги. Меня приглашали на ланчи, ужины и свадьбы, и я чувствовал любовь и уважение по отношению к себе. Надо мной не смеялись, меня не осуждали, не считали денежным мешком, меня просто любили и уважали, как гостя.
Арабы действительно уважают и защищают своих гостей. Я решил начать изучение Ислама и, как только у меня появилось свободное время, я посвятил его этому. Я чувствовал себя умиротворённым, отдохнувшим. Я чувствовал себя в безопасности. В моей стране я никогда не испытывал ничего подобного. Я почувствовал, что Ислам может дать мир моей душе. А он мне был очень нужен. Я боялся, что если не излечусь духовно, кончу свои дни грустным духом, который будет пугать других. Весь процесс происходил внутри меня. Люди, у которых я гостил… они просто позволили мне быть. Они никогда не убеждали меня ни в чём. Тем не менее я принял решение и поставил свою семью в известность.
– Значит, для тебя это был несложный и мирный процесс?
– Да, американские медиа относились ко мне, как и изгою. Для них я был преступником, который сбежал в мусульманскую страну, где ему дали защиту. Теперь им было плевать на меня. После стольких лет, меня оставили в покое, и я получил настоящую свободу и мог делать то, что мне хочется.
– В Бахрейне ты начал испытывать чувство вины?
– Это не было чувством вины, – сегодня призрак выглядел очень модно, а всё из-за тёмных очков, которые прикрывали его глаза.
– Ты когда-нибудь испытывал чувство вины?
– Ты не понимаешь, – он покачал головой. – Я не был грешником. Я зарабатывал себе на жизнь тяжким трудом, не вёл никакой противозаконной деятельности. Всё, что я имел, я честно заработал. Я никого не обижал, не использовал и не злоупотреблял доверием. Я никогда не пользовался своим статусом, чтобы извлечь какие-то выгоды. Я никогда не вёл аморальный образ жизни. Я жил жизнью человека, который приходит домой поздно вечером после тяжёлого рабочего дня и хочет отдохнуть. Я притворялся, но я не был злым. Я притворялся, но не использовал других. Я не был очень человечным, но я был человеком во всех своих начинаниях. Я не был ни сатанистом, ни демоном, я был Майклом Джексоном. По этой причине, чувство вины не присутствовало. Я всегда анализирую то, что делаю. И даже в отношении религии, я анализирую. И то, что заставило меня измениться, не было виной, это было осознанием. А осознание значительно больше, чем чувство вины. Оно делает тебя просветлённым и достойным, в то время как вина заставляет тебя сожалеть. Я всегда старался держаться подальше от всего, что могло бы вызвать во мне чувство вины. Я верю в такой образ жизни.
– Когда ты осознал? – спросила я, ласково поглаживая Блэки по голове.
– Во время суда 2005 года, – ответила душа. – Я почувствовал, что начал изменяться и хотел, чтобы это был внутренний процесс. В первый раз в жизни, я не указывал пальцев на тех, кто что-то или не сделал для меня. Теперь я понимал, что во всём этом я тоже играл свою роль. Что это было не неудачей, а реакцией на то, что я сделал.
- Но что ты сделал, чтобы заслужить это?- спросила я, наблюдая за Блэки, который заскучал без моего внимания и поднялся, чтобы пойти гулять, недовольно размахивая хвостиком. Я научилась понимать настроение своего любимца.
- Я говорил тебе, что я был претенциозным, надменным. Окружающие люди не называли меня очень любящим или дающим. Мои друзья называли меня хорошим другом, знакомые - благоразумным человеком.
Бизнес партнеры меня называли отличным бизнесменом, а соперники - сообразительным. Однако никто не называл меня любящим человеком или тем, кто живет ради любви. Только мои фанаты называли меня так. Только для моих фанатов я был святым, спустившимся на землю, чтобы распространять среди людей послание любви.
- А ты не учил людей любить?- спросила я, пытаясь припомнить те моменты, когда Майкл распространял послание любви.
- Когда? - спросил он с вялой улыбкой и тоской в глазах. - Когда я это делал? Я просто отлично выполнял свою работу. Я не был никаким посланником любви.
- Твоя любовь к детям и благотворительность, это разве не призыв людей любить?
- Нет, я не считал это посланием любви. Благотворительность- это обязанность богатых делиться с нуждающимися, бедными и больными людьми. Да, меня много фотографировали и снимали видео, всё фиксировалось на камеру. Многое из этого было сделано ради создания позитивного имиджа. Майкл Джексон – воплощение Матери Терезы и Питера Пена в одном лице, что могло было быть более оригинальным?
- Это всё было как спектакль?
-Нет,- улыбнулся он,- нет, не спектакль, а просто как хорошее шоу.
- Почему ты называешь это шоу? Когда ты держал ребенка, твои глаза светились от счастья. Это камера тоже зафиксировала.
Призрак вздохнул.
- Я не отрицаю, что люблю детей. Я не отрицаю того факта, что чувствую присутствие Бога в детях. И тем не менее я не могу отрицать, что даже когда я держал на руках чудо жизни, где-то в моей душе присутствовало понимание, что таким образом я заработаю хорошую общественную репутацию,. Я был счастлив, держа ребенка, и я был рад, когда это фотографировали. Я не мог полностью отделить понятие бизнеса от благотворительности.
Это было чертой моей личности, и вроде как существовало отдельно, но тем не менее было частью меня .
- Кем ты тогда был, если не посланником любви?
- Я был поп-звездой, который был хорош во всём, что делал,- сказал Призрак.
- Окей, значит осознание того, что тебе не хватает искренности в твоих намерениях, оказалось для тебя поворотным пунктом?
- Да, мне этого не хватало, и я понемногу это осознал,- кивнул он.
- Значит, это был постепенный процесс?
- Осознание заняло несколько лет. Я принял Ислам в ноябре 2008 года. И это решение принималось разумом, а не эмоциями.
- Что послужило толчком к этому? Я помню, ты рассказал, как всё началось, но какая была главная мысль, которая привела тебя к окончательному выбору?
- Я был духовно болен, мое тело и ум были напряжены, я чувствовал себя несчастным. Все эти годы я наклеивал ярлыки и указывал пальцем на других, но теперь я окончательно понял, что мне необходимо начать излечение с себя. Больной человек не может быть хорошим доктором, не так ли? Вот что я понял. Мне нужна была искренность и страстное желание оставаться искренним в своих намерениях. Я нуждался в том, чтобы моё тело, разум и душа были в гармонии; и я нуждался в причине, которая заставила бы меня понять, что всё это значило. Я искал разумное объяснение, чтобы понять свою жизнь, её смысл.
Я понял, что мне необходимо было направление, руководство, чтобы достигнуть понимания, и не только через слова и эмоции, но и через аналитическую, интеллектуальную точку зрения. Вот это и было осознание; осознание того, что мне нужно измениться, спасти себя от разрушения своими собственными руками.
-Как ты чувствовал себя, живя в Бахрейне?
- Мне был необходим мир и спокойствие, и я там это получил.
- Они предложили оплатить твои счета?
- Да, они оплатили мои счета.
- Тебя это не беспокоило?
- Нет,- ответил он с абсолютной легкостью.
- Ты согласился принять их деньги, потому что был банкротом?
- Нет, я был в порядке,- ответил он,- я просто не был уверен, что другим надо было знать об этом.
- Знать о чем?
- Что я не был банкротом.
- Тогда зачем ты сдал в аренду Неверлэнд? Ты получил много денег.
- Я никогда не сдавал Невелэнд в аренду. У меня было соглашение, в котором говорилось, что я получу деньги, при этом большая часть Неверленда будет выступать в качестве обеспечения гарантии. Это был заем.
продолжение следует
перевод перевод перевод Michaella Lee и Milla с http://jacksonlive.ru/
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 16:09 | Сообщение # 18 |
Москва
Российская Федерация | продолжение
- Я никогда не сдавал Невелэнд в аренду. У меня было соглашение, в котором говорилось, что я получу деньги, при этом большая часть Невеленда будет в качестве обеспечения гарантии.
Это был кредит под залог Невелэнда.
– Почему ты сделал именно так? Ты не мог оплачивать кредит из своего кармана?
- Нет, ты не понимаешь. Мне нужны были деньги для THIS IS IT. Я хотел, чтобы маркетинг и продвижение THIS IS IT были на самом высшем уровне. Это стандартная практика в любом бизнесе. По этой причине я использовал Невелэнд как залог, вернее, только часть Невелэнда. Я сделал это ради денег, которые были мне необходимы, ссуду я хотел погасить после выхода THIS IS IT.
- Почему ты выбрал какую-то кредитную организацию для этих целей? Почему не взял ссуду у принца, который уже давал тебе деньги?
- Принц не был заинтересован.
- Тогда почему ты брал деньги у принца для оплаты своих счетов? Тебе не кажется, что это было невежливо?
- Ты хочешь услышать от меня все секреты, не так ли? - сказал насмешливо Призрак.
- Я задаю тебе простые вопросы, - ответила я, отметив про себя его сообразительность.
- Принц оплатил мои счета, потому что хотел, чтобы я преподавал ему музыку.
- Не ври. - На минуту мне показалось, что он соврал, не моргнув глазом.
- Говорю тебе, что принц хотел, чтобы я занимался с ним музыкой. - Призрак хитро улыбнулся.
- И ты дал ему эти уроки?- Не знаю почему, мне было немного неприятно слышать всё это.
- Ааааааа... ииииииии.... ооооооо....- Призрак начал громко петь эти звуки.
- Пожалуйста, ответь, - я почти закричала про себя, чтобы он мог меня услышать.
- Конечно, - ответил он, широко улыбаясь. - Я занимался с ним музыкой. Я сделал всё, о чем он просил.
- И в качестве вознаграждения ты попросил оплатить свои счета?
- Нет, сам принц предложил это сделать, ведь мое мастерство бесценно, - он засмеялся. - Я был мировым достоянием, таким же, как Нельсон Мандела, поэтому принц готов был оплачивать мои счета, а я понимал, что таким образом он оплачивает мои услуги.
- Как ты вообще воспринял это предложение?
- Не знаю. Я был гостем, а принц - прекрасным человеком.
- Наверное, у тебя были смешанные чувства по этому поводу?
- Да, очень смешанные.
- Тем не менее, ты оставил эти чувства при себе, и позволил принцу платить?
Призрак фыркнул.
- Что-то вроде этого, так мне кажется.
- Кажется? - сказала я неодобрительно.
- Конечно, я уверен, - Призрак как обычно был непостоянен.
- Мы будем говорить серьезно или нет?- спросила я.
Призрак опять фыркнул, он явно был не в настроении продолжать разговор.
- Продолжим завтра?
- Завтра? - он поднял брови и не очень весело улыбнулся. - Почему не сегодня? Я хочу рассказать тебе все секреты.
Призрак был не в духе.
- Ты можешь не рассказывать, если не хочешь,- предложила я.
- Окей, на чем мы остановились? - теперь он был спокоен.
- Почему ты принял деньги принца?
- Я давал ему уроки, - сказал он довольно пылко.
- Но ведь ты жил там в роскоши? - напомнила я ему.
- Я был гостем Его Королевского Высочества, Короля Бахрейна. Принц не был моим непосредственным покровителем. Им был Король.
- Это Король хотел, чтобы ты дал уроки Принцу?
- Не могу сказать точно. Не думаю, что Его Высочество был в курсе желания принца заниматься со мной музыкой.
- Думаешь, что принц воспользовался твоим присутствием?
- Ты можешь говорить, что тебе вздумается. Король попросил меня остаться в качестве государственного гостя, а не учителя для принца.
- Ты не мог отказаться от уроков?
- Это было бы неразумно. Принц очень сильно стремился к этому, и я не мог не понимать, что мой отказ- это совсем не то, что он хотел бы услышать.
- Довольно неприятная ситуация, - заметила я.
- Не то, чтобы неприятная, а просто без взаимности. Я не был учителем музыки, так же как и не горел желанием им стать.
- Принц в этой ситуации повёл себя некорректно.
- Нет, нет, нет. Согласен, что на тот момент моё состояние было не совсем подходящим для предложения принца. Но он был так взволнован и полон энтузиазма от одной только мысли, что лично я буду учить его. Он очень образованный, искренний и воспитанный человек. Ему было нелегко понять мой стресс, потому что он был молод и полон энергии. Я не сердился, просто был смущён. Я не был готов к этому, но не мог сказать "нет", так как это было бы неуважительно.
- Значит, ты ответил "да" и взял деньги?
- Да, потому что я работал, пел, и танцевал за эти деньги.
- Ты давал уроки?
- Да, мы ходили в его студию, и мы часами общались: я рассказывал о музыке, играл и пел.
- Почему пел?
- Принц - очень хороший певец. Он хотел со мной заниматься вокалом.
- Ты сказал, что вы занимались часами.
- Да.
- Ты уверен, что это были "часы"?
- Да. Я занимался с ним ежедневно по 5-6 часов.
- Как долго продолжались эти уроки?
- Почти 5 месяцев.
- Это было ежедневно?
- Почти. Как я сказал, принц очень стремился к занятиям со мной. Наверное, он отложил ради этого все государственные дела и занимался со мной почти каждый день. Мы проводили очень много времени вместе. Это было похоже на репетиции дуэтом к предстоящему выступлению.
- Он стал хорошим певцом в конце?
- В каком конце?- спросил он с улыбкой.
- В конце уроков, конечно.
- Я не был его учителем музыки, а он не был моим учеником. Мы просто вместе обсуждали музыку. Думаю, что он многому научился, так как он одарённый и яркий молодой человек. Так я считаю.
– Почему вы перестали заниматься?
– У меня было много дел, да и принц впоследствии не мог уделять занятиям достаточно времени, и люди начали вмешиваться.
– Почему они начали вмешиваться?
– Потому что считали, что принц тратит на это несколько больше времени, чем стоило бы.
– А чем ты был занят?
– Я хотел запустить свой бизнес на Среднем востоке и Аравийском полуострове, и для этого необходимо было прозондировать почву.
– Тебе действительно удалось запустить бизнес в арабском мире?
– Да, – он кивнул головой.
– А какой?
– Отель, сеть ресторанов и проект, имеющий отношение к музыкальной индустрии.
– А принц тоже был вовлечён в твои бизнес-проекты?
– Да, на Среднем Востоке, иностранцы не могут начать бизнес, если в него не вовлечён кто-то из местных. Это правило действует даже в Дубаи.
– И как? У тебя всё получилось?
– Да, это были одни из моих лучших бизнес-проектов, – сказал он с улыбкой.
– А как тебе местные? Они честные люди?
Дух громко засмеялся: – Люди везде одинаковые. Честные люди встречаются редко, точно также, как и настоящее счастье. И отношение к деньгам везде одинаковое, поэтому я слепо никому не доверял. И люди в Бахрейне точно также любят делать покупки, как в любом уголке мира.
– Очень странно, что американские СМИ вдруг коллективно тебя невзлюбили. В чём причина по твоему мнению?
– Моё мнение само не в курсе, – он выглядел загадочным, – я знаю, что они дружно проигнорировали решение суда о моей невиновности в 2005 году. Это было похоже на какой-то заговор против меня. Что скажешь?
– Да ничего я не скажу. А почему ты думаешь, что это был заговор? Ведь должно же быть что-то, что натолкнуло тебя на эту мысль. – Я сидела и думала, а не перегибает ли призрак палку своей подозрительностью, как когда то рассказывала миссис Кэтрин Джексон в интервью.
– Подозрительность… да, это правильное слово. Я подозреваю, и что-то происходит, – ему явно нравилась его шутка.
– Тогда почему же они тебя оставили в покое после того, как ты уехал в Бахрейн?
– Я исчез. Они не смогли последовать за мной сюда. Бахрейн – это королевство, и люди не могут въехать сюда просто так, без тщательного изучения документов и специального разрешения. Большинству журналистов въезд в Бахрейн запрещён. Король специально распорядился, чтобы представителей западных СМИ не пускали в страну, поэтому доставать меня там они не могли. Данные о моём месте проживания были конфиденциальной информацией, поэтому я был абсолютно свободен и мог делать то, что мне хочется.
– Ты говоришь, что СМИ объединились против тебя?
– Конечно.
– Расскажи поподробнее.
– Мои взгляды считались не совсем правильными для штатов, – он ухмыльнулся.
– Каких штатов?
– Соединённых штатов.
– О каких взглядах ты говоришь?
– Я считал, что политика Америки не была честной по отношению к другим нациям. И я озвучивал своё мнение на разных встречах. Некоторые официальные лица считали, что своими высказывания я рою себе могилу. Другие посещали меня и просили прекратить критиковать внешнюю политику правительства. Они хотели, чтобы я воздержался от публичного высказывания своего мнения. Будучи звездой, я имел большое влияние на мнение других.
– Что ты им отвечал?
– Я им говорил, что я патриот и никогда не занимался деятельностью, направленной против государства, в котором я живу.
– А они что тебе говорили?
– Они говорили, что не ставят под сомнение мой патриотизм, просто считают моё мнение о военной политике США ошибочным. Я сказал им, что я возражаю против убийств детей и пожилых людей во имя защиты родины.
– А они что?
– А ничего. Они пришли проинформировать меня о том, что моё поведение является безответственным не только в их глазах, но и в глазах всего правительства.
– А кто был президентом в то время?
– Это был 2001 год. Сразу после 11 сентября.
– Да? А я думала, что обвинения 1993 года были частью попытки дискредитировать тебя.
– Нет, обвинения в растлении были подстроены людьми из семьи, с участием бизнес-конкурента. Правительство тут ни при чём.
– А что же оно сделало?
– Оно подошло к делу с другой стороны.
продолжение следует
перевод перевод перевод Michaella Lee и Milla с http://jacksonlive.ru/
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Пятница, 10.01.2014, 16:12 | Сообщение # 19 |
Москва
Российская Федерация | продолжение
– С какой же?
– Ты знаешь, что 2001 год был очень трудным. Терроризм или нет, но смерть такого количества американцев стала причиной серьезного общественного шока. В обществе царили страх, гнев, замешательство, сожаление. Тем не менее, у меня была чёткая позиция по поводу того, что Америка должна сохранять здравый смысл и не начинать убивать людей во имя борьбы с терроризмом. Также я подумывал о выпуске альбома, посвященного этой проблеме. Я осознавал, что фанаты по всему миру откликнулись бы, и вместе мы могли бы изменить курс истории. Возможно, это послужило толчком для правительственных служб, которые посчитали, что мне не стоило бы идти против интересов правительства и страны именно сейчас, в то время, когда Америка объявила войну мусульманским государствам. Я предвидел результаты этой войны: кровопролитие и ненависть в людских сердцах по отношению к Америке.
- Как ты выражал свое отношение ко всему этому?
- Я был откровенен в своем мнении о роли Америки в мировой политике и позволял себе высказывания о том, что правительство не способно справиться с ситуацией с мудростью и благоразумием. Я был убежден, что нападение на мусульманские государства и убийство их жителей с целью отомстить за 2 тысячи американцев не остановит терроризм, напротив, оно только втянет страны в войну и наполнит души ненавистью и желанием мстить Америке и американцам. Не удивительно, что администрация Белого дома посчитала, что если я буду говорить об этом открыто, это будет работать против интересов Америки.
- Они считали тебя противником США?
- Нет, только слишком самоуверенным, и считали, что я мог оказать существенное влияние на общественное мнение.
- Ты думаешь, что ты реально смог бы повлиять на мнение общественности?
- Думаю, что да. И я реально собирался это сделать с помощью своих проектов. Я видел, с каким энтузиазмом люди поддерживали войну против терроризма. Я видел, как они были довольны, что их правительство убивает тысячи людей в других странах, чтобы отомстить за 2 тысячи, убитых дома. Я видел, как они приветствовали солдат, вернувшихся домой после совершения массовых убийств в мусульманских государствах во имя истребления терроризма. Я видел эйфорию американского народа, когда новостные каналы показывали хроники бомбардировок и кровопролитий. Я был ошеломлен, я был в ужасе от всего этого, мне было страшно. Такая резня могла превратить великую нацию в сборище скинхедов и экстремистов, жаждущих человеческой крови.
- Я не американка, но слушая тебя, могу понять, почему американские службы обратили на тебя внимание.
- Ты думаешь, что я не был патриотом? - его глаза были словно стеклянные.
- Наверное то, что ты говорил, для них не звучало патриотично,- предположила я.
- Они никогда не обвиняли меня в том, что я веду себя не как патриот. Я всей душой предан своей родине, и то, что я говорил, было сказано от чистого сердца, любви и верности к Америке. Я не понимаю патриотизма, который поддерживает неверные решения или ошибочную политику правительства. Америка - это не только её правительство. Америка - собственность людей, которые построили нацию на основе гуманизма, свободы и равенства. Я не могу оставаться равнодушным, когда вижу, какой ущерб наносит стране неправильная политика правительства. Всё меняется: администрации и их программы, но одно должно оставаться незыблемым – принципы, на которых была построена Америка. Я никогда не буду на стороне жестокости, беззакония и кровопролития. Я могу навсегда покинуть Америку, если такое наказание я должен понести за свою позицию, но я не смогу принять то, с чем так сильно не согласны мои душа и сердце. Если бы я смог принять убийство хотя бы одного мусульманина, сам будучи американцем, значит я согласился бы с любым преступлением по необходимости.
- Выглядит так, что ты на стороне мусульман. Может быть это заставило американские службы задаться вопросом о твоей лояльности?
- Нет, - засмеялся он. - Всё, что они хотели, это чтобы я был немного менее патриотичным. Они хотели, чтобы я не высказывал так открыто свое личное мнение о роли Америки в войне с терроризмом. Они хотели, чтобы я пел колыбельные своим фанатам, и чтобы мои фанаты уснули глубоким сладким сном, не обращая внимания на то, что происходит с другими людьми на планете. Они хотели, чтобы я продолжал ходить лунной походкой и держался за промежность, но не произносил ни слова о том, что кровь заливает землю в далеких странах. Они хотели, чтобы я пел о любви и милосердии, о деревьях и детях, но не о спасении людей от тисков жестокости и убийств. Правительство посчитало суд о растлении неплохой идеей, ведь это надолго заткнуло бы мне рот.
- Но ты только что говорил, что правительство непричастно к этим судам...
- Говорил, но даже если оно и приложило руку, ты никогда об этом не узнаешь. Я часто сомневался. Меня поражал уровень, на каком всё было сделано. Американские СМИ были все единодушно против меня.
Ты думаешь, это всего лишь совпадение? Возможно ли, чтобы все СМИ продемонстрировали такую исключительную позицию в отношении Майкла Джексона? Почему они вели себя так с самого начала? Зачем им настраивать общественное мнение против меня, если в суде меня оправдали, потому что я не совершил ни одного преступления, в которых меня обвиняли?
Призрак смотрел на меня горящими сердитыми глазами, губы и пальцы его были плотно сжаты. И я чувствовала его грусть, несмотря на решительный взгляд.
- О чем ты говоришь? - спросила я, чувствуя силу его сомнений.
- Ты не видишь?- он был возмущен.- Ты не понимаешь? Для чего было СМИ тратить столько времени и средств на то, чтобы выставить меня в самом ужасном и мерзком свете, чтобы издеваться надо мной так, как это делали они? Я был в ловушке, со всех сторон на меня набрасывались сети. Американские СМИ отвергли заключение суда о том, что я невиновен по всем пунктам обвинения. Ты можешь дать обоснованное предположение, почему это произошло с поп-звездой? Разве такое возможно без вовлечения людей, которые контролируют и управляют политикой? Я был изгоем, потому что система хотела покончить с Майклом Джексоном. Нет, не убить, просто покончить с ним. Убийство было бы пустой тратой пуль, когда они могли просто убрать меня с дороги, что они и сделали.
Они уничтожили мою репутацию с помощью СМИ, и исправить это было невозможно. Они убили мою душу и оставили тело жить, чтобы наслаждаться болью и пытками, через которые я прошел.
Я надолго покинул Америку. Именно этого они и хотели. Больше я не стоял на их пути.
Было бы чрезвычайно глупо думать, что пара Джексонов или какое-то музыкальное светило были способны покончить с Майклом Джексоном. И я был слишком силен, чтобы со мной могла разделаться какая-нибудь преступная банда. Для того, чтобы я был раздавлен, был призван более тяжелый, более мощный молот. Этим молотом стали американские СМИ. Должен признать, это была очень эффективная стратегия.
- Что ты имеешь в виду, говоря о паре Джексонов и музыкальном гуру?
- Стоп,- сказал весело Призрак.- Это была только оговорка. Не будь сапрофитом.
- Это невежливо,- сказала я, чувствуя, что нужно бы срочно заглянуть в словарь и узнать точное значение этого слова, и выразить Призраку всю полноту своих чувств.
- Извини, - сказал он.- Мы сейчас пока не будем говорить на эту тему.
- Хорошо, раз ты этого хочешь. Ты рассказывал о том, что оставил Америку и отправился в Бахрейн.
- Да.
- И что там ты чувствовал себя в безопасности.
- Да, говорил.
- Ты не боялся, что кто-то по-прежнему будет пытаться причинить тебе вред? Ты не испытывал там страха перед какими-нибудь музыкальными гуру или правительственными службами?
- Я не чувствовал себя в безопасности только в Америке. Я не был уверен, что отважившись выйти из дома, я останусь живым. Я никогда не получал прямых угроз ни от каких служб, но способ, каким меня преследовали, сломали мое доверие полностью. Я стал параноиком, и иногда меня преследовали какие-то люди. Я не знал цели этих преследований, потому что не был вовлечен ни в какую антиправительственную деятельность, и я не вел дружбу ни с какими людьми, которые бы вели такую деятельность. Догадываюсь, что они хотели, чтобы я чувствовал их присутствие. Таким образом, они давали мне знать, что следят за мной,- сказал Призрак, направив указательный и средний пальцы в свои глаза, а потом направив их на меня.
- Они хотели напугать тебя?
- Думаю, что да. Если бы правительственные службы хотели меня убить, я был бы мертв. Я могу только сказать, что они хотели, чтобы я знал, что они настроены серьезно,
поэтому никаких больше речей от меня. Они это имели в виду.
– С кем ты делился своим мнением? Кому ты всё это рассказывал?
– Ох, это были некоторые общественные круги, где я общался с бизнесменами, представителями развлекательной индустрии и даже некоторыми государственными деятелями. В своих высказываниях я говорил всё, что думаю, не скрывая, – он широко улыбнулся. – Глупый я.
– Сейчас ты жалеешь об этом?
– Абсолютно нет,– он покачал головой. – Мне жаль, что я не смог передать своё послание миру через музыку, как собирался. Эта задача до сих пор остается незавершенной.
– Там (в Бахрейне) ты был в полной безопасности?
– Да. Я был личным гостем Короля. Я был в абсолютной безопасности.
– Король знал обо всём этом?
– Я уверен, что да. Но так или иначе, он никогда ничего мне не говорил, и не задавал никаких вопросов. Я был как-будто в доме Санты. Каждый день был приятен.
– Почему Король тебя так поддерживал?
– Думаю, он верил в мою невинность.
– Может быть, он покровительствовал тебе ради своего сына?
– Его сын не нуждается в подобных вещах. Он ведёт абсолютно независимую, полноценную жизнь.
– Король Бахрейна интересовался тобой, потому что верил в твою невиновность?
– Да,– ответил он с улыбкой.
– Кроме тебя он так относился и к другим невиновным?
– Я не заметил, – засмеялся он. – Я могу говорить только о том, что случилось со мной.
– И больше нет никаких других, скрытых причин?
– Может быть, но об этом в другой раз,– Призрак таинственно улыбнулся.
– Я напомню тебе об этом "в другой раз", будь уверен, – сказала я ему.
– Конечно,– ответил он,– мы ещё поговорим об этом.
Он выглядел таким расслабленным, что мне хотелось его немного встряхнуть, как это обычно делал Джо.
– Скажи мне, почему ты там ходил в абае (мусульманская женская одежда)? – спросила я первое, что пришло в голову.
– Я никогда не носил абаю. Зачем мне носить одежду, предназначенную для сокрытия женской красоты от дьявольских глаз? – спокойно ответил Призрак. Весь его вид говорил о спокойствии и уверенности в себе.
– Тогда как тебя сфотографировали в такой одежде?
– Понятия не имею. Я даже не похож на этой фотографии. Я ни разу не посещал ни одного торгового центра в Бахрейне. Зачем мне это было делать? Если бы даже меня кто-то и пригласил, это было бы сделано благопристойно и по правилам дипломатического этикета. Я бы не бродил повсюду, посещая женские комнаты.
– Кто придумал эту историю?
– Джексоны,– ответил он спокойно, правда, как мне показалось, это было затишье перед бурей.
– Зачем им распространять такие злобные шутки о тебе?– такие интриги казались для меня отвратительными.
– Кто знает причины их поступков? Я лишь могу сказать, что это сделали они. Может быть их рассердило то, что я покинул Америку, исчез, ничего не сказав о деньгах, в которых они нуждались?
– Но как распространение провокационных новостей о тебе могло им помочь?
– Они распространяют злобные слухи обо мне уже несколько лет. Я советую тебе внимательнее присмотреться к событиям. Они шантажировали меня, требовали денег, говоря, что это единственный способ предотвратить распространение слухов обо мне, ведь они могут подкупать журналистов. Я платил Джексонам, чтобы избежать конфликтов, но вымогательства постоянно росли. Они требовали всё больше и больше денег, хотели участвовать в моих турах, проектах и так далее. Я перестал давать им деньги, и они в ответ начали распространять обо мне лживые слухи с криминальным подтекстом.
– Почему же ты молчал?
– Я просто окончательно перестал им платить. Однако я не мог остановить подкупа журналистов против меня. Я мог только перестать уступать их вымогательствам.
– Почему ты не сказал ни одного плохого слова о них? Мне кажется, если бы ты показал их настоящее лицо, это бы остановило их.
– Я не хотел плохо отзываться о моей семье. Я понимал, что такой способ мести не поможет им всё осознать. Позоря меня, они сами позорились. Я бы не стал так поступать. Думаешь, я мог бы их шантажировать и чувствовать себя при этом в безопасности? Я знал, что их самих шантажировали те же люди, которых они использовали против меня.
– В Бахрейне ты был защищен от этих нелепых выходок?
– Совершенно верно, – он улыбнулся, – Там я был в безопасности, ничто меня не тревожило.
– Ты говорил, что в лице арабских друзей ты нашел утешение.
– Да.
– Тогда почему принц возбудил дело против тебя, заявив о нарушении контракта?
– Это было недоразумение,– пояснил призрак, – из-за некоторых людей, которые были против меня. Мы вскоре выяснили все разногласия. Дело было не в деньгах. - Он замолчал, видимо мысленно вернувшись в те времена.
– Они богатые люди и не ставили денежные дела выше дружбы,- продолжил он. - В первую очередь я был для них другом, и лишь потом партнёром по бизнесу. Это было недоразумение, но у меня был не один,– он поднял вверх указательный палец,– а много арабских друзей. Все они поддержали меня. И я благодарен им за гостеприимство и преданность.
– Ты был другом, которого попросили дать уроки музыки, и за это радушные хозяева заплатили тебе деньги, так?
– Наверное, с моих слов это прозвучало не совсем так, как было на самом деле. Принц попросил дать ему некоторые указания, которые помогли бы лучше разбираться в музыке. Давления с его стороны не было. Но я подумал, что будет неуважением с моей стороны по отношению к Королю, если я откажу принцу. Оплата моих счетов была не из категории оплаты моих услуг. Но так как я не ребенок, и так как он -принц, я понял, почему он так захотел сделать.
– Вы посчитали, что оплаты счетов Невеленда будет достаточно для того, чтобы достойно вознаградить Майкла Джексона?
– Это был жест признания моей дружбы. Принц верил, что мне нужна были помощь.
– Но ты действительно нуждался в финансовой помощи. Ведь именно по этой причине у тебя были проблемы с оплатой обслуживания Невелэнда?
– Эх,– улыбнулся Призрак.– Нет, я уже говорил тебе, что мои финансы были в порядке. Просто принцу нужно было как-то отблагодарить меня. И я позволил ему это сделать.
Какое отношение это имеет к банкротству?
– Это привело к распространению слухов о твоем банкротстве. Люди поверили в то, что ты растратил свои деньги на безумные покупки и сахарную вату.
– Я знаю,– ответил он беззаботно.– Людям нравится видеть падение богатых известных людей, и я не исключение.
- Знал ли Принц тот факт, что ты не был банкротом?
- Я говорил тебе, что об этом он не спрашивал. Он только сказал, что оплатит долги по Невелэнду, потому что он так этого хочет, и я сказал "Окей".
- Ты должен быть откровенен со мной. Скажи мне правду, хорошо? - попросила я Призрака, чувствуя, что повисла какая-то в этом недосказанность.
- Я буду откровенен,- ответил он, подняв руку и скрестив пальцы, в типичной манере Майкла Джексона.
- Как мог принц не знать, что ты не был банкротом?
- Мне кажется он думал, что из-за низких продаж дисков и отсутствия новых проектов, я нуждаюсь в деньгах.
- Он также оплатил адвокатов, которые защищали твое дело в 2005 году.
- Нет, это не так. Я сам платил своим адвокатам.
- Значит он только оплатил счета Невеленда?
- Да, только эти счета, и никакие больше.
- Он заплатил 7 миллионов долларов?
- Да, примерно столько. Это почти точная сумма.
- Тебе именно столько надо было заплатить по счетам Невелэнда?
- Вовсе нет. Эти 7 миллионов он заплатил, чтобы я мог начать записывающий и развлекательный проекты.
- Что это были за проекты?
- Ну, записывающий проект- это выпуск СД-диска с нереализованными песнями, а развлекательный- открыть с принцем парк аттракционов, как Диснейлэнд, где были бы также театр и арена
для проведения концертов и других программ. Мне понравилась эта идея, и поэтому я согласился.
- Почему он заплатил тебе? Я имею в виду, что это был бизнеспроект, в который оба из вас должны были вложить деньги. Зачем принцу платить за тебя деньги?
- Он заплатил, чтобы я использовал свою долю, - ответил он коротко.
- Ты также должен был написать автобиографию?
- Это не было включено в эти 7 миллионов.
- Ты взял деньги, но отказался от своих обязательств. Так сделал бы Майкл Джексон?
- Я взял деньги, и выполнил свои обязательства.
- Тогда почему принц предъявил тебе иск?
- Он захотел, чтобы я пел с ним, и пел его песни. Я вежливо отказался и сказал, что не смогу создавать никакие проекты с ним под такими условиями. Он вспылил, и к тому же вокруг него были
люди, которые подбивали его на это. Я вернул договор об оплате. Принц подал на меня в суд, чтобы разорвать контракт, а не для того, чтобы забрать деньги, или чтобы я покинул Бахрейн.
- Значит, ты не принял эти деньги?
- Да, не принял, я не занимаюсь жульничеством,- кивнул он. Призрак выглядел уязвленным от моих раздражающих вопросов, но справился с эмоциями и слегка улыбнулся.
- Принц помирился потом с тобой?
- Да,- ухмыльнулся Призрак.- Мы обнялись и сцепили наши мизинцы вместе. Мы стали друзьями навеки.
- Будь серьезным, пожалуйста,- запротестовала я.
- Что ещё ты хочешь услышать? Это было деловое соглашение. Принц разозлился, потому что вмешались некоторые люди со своими собственными планами. Я тоже разозлился. Однако мы оба
пришли к деловому пониманию и вернулись к соглашению, которое у нас было. Что ещё ты хочешь услышать?
- Спасибо, я просто хотела, чтобы ты был точен. Это было основное условие наших усилий.
- Конечно.
- Ты уверен, что трещина в ваших отношениях была преодолена, ведь принц сказал, что он воспринял твое поведение как личное предательство? Как я читала, эта ситуация закончилась
не очень хорошо.
- Нет, наши отношения не только восстановились, но и стали прекрасными. Мы оба вели себя так из-за других людей. Я был злым, что меня неправильно поняли, а принц злился, думая, что я пытался
извлечь выгоду, преимущество. Мы оба ошибались. Мы оба неправильно себя вели.
Я никогда не имел никакого официального, связанного законом контракта с принцем, но планировал работать с Его Высочеством, по проектам, которые меня интересовали.
Принц хотел любезно предоставить мне прибежище для моего творчества, где я мог бы спокойно работать без внешнего разрушающего влияния, без проблем с финансами, не опасаясь никаких врагов.
Принц не хотел рекламировать себя через меня. Он просто хотел у меня учиться. Это оскорбление для королевской семьи - считать их лицемерами, так как они никогда не пытались использовать меня;
и это оскорбление для меня- говорить, что я предал своих друзей и покровителей.
Причина того, что ничего из этого не вышло, в том, что я был по-прежнему слишком поглощен своим горем и разочарованием, и больше не мог чувствовать ничего. Мне было очень плохо, я едва мог дышать,
если быть честным.
- Когда начались проблемы в райском Бахрейне?
- Проблемы начались с появлением негодяев, когда же ещё...- сказал Призрак спокойно и выглядел так, словно это тем не менее закончилось для него хорошо.
- Когда они появились?
- С началом большого количества деловых предложений. Это выглядело прибыльным, и вполне таким и было.
- Что случилось?
- Случилось то, что люди с маленькими кошельками и мелкими душами появились на сцене и начали вмешиваться в ситуацию. Горя желанием заработать какие-нибудь деньги для себя, и находясь в зависимости от
покровительства королевской семьи, эти нахлебники стали цепляться к процессу и начали пропаганду, что принц приютил меня ради зарабатывания денег и укрепления позиций в Голливуде, что было ложью.
- Зачем они это делали, если ты говоришь, что проекты был прибыльными? Разве они не были заинтересованными в том, чтобы дела шли гладко и выгодно для них?
- Да, интересный вопрос,- ответил он озадаченно. - Они хотели, чтобы принц перестал со мной работать, так как это означало бы, что они мало что значат, не имеют влияния. Они опасались,
что мое присутствие в жизни принца оттеснит их на второй план, и он будет считать их бесполезными. Это беспокоило их и заставляло распространять неприязненные и грубые слухи о нашей дружбе.
- Значит те, кто работал с принцем, распространяли и такие слухи, что принц хочет получить преимущество над тобой?
- Совершенно верно, - кивнул Призрак.- они хотели, чтобы принц почувствовал себя оскорбленным, и создавали такие обстоятельства, чтобы он отпустил меня по его собственной воле.
- Но ведь ты был гостем Короля, а не принца? Разве мог принц сам решать, уехать тебе или нет?
- Я понимал, что если в королевском дворце чувствуют, что гость стал причиной плохой репутации кого-либо из королевской семьи, то такого гостя следует выпроводить, и поэтому принимающая сторона (Король)
был освобожден от такой обязанности.
- То есть секретарь Короля попросил тебя покинуть дворец? Поэтому ты уехал в Ирландию?
- Нет, мне рассказал Король что случилось. Он хорошо информированный человек. Он согласился с тем, что люди вокруг принца создавали проблемы. Он спросил меня, чего я хочу. Я попросил
разрешения уехать на некоторое время, пока всё не успокоится и не умолкнут слухи. Он согласился, и я покинул дворец на следующий день.
- Ты отправился в Ирландию или в Америку?
- В Ирландию. Я договорился об отъезде и проинформировал AD (администрацию) Короля об этом.
- Перед отъездом ты говорил с Королем?
- Да. Его Высочество поблагодарил меня за визит. Это человек, которым я восхищаюсь всем сердцем.
- Как принц отреагировал на твое решение?
- Я уверен, что он чувствовал, что мне нужно уехать. Он обычно не встречался с такими идиотскими оскорбительными обстоятельствами, а здесь он столкнулся с отвратительной реакцией сми, и я думаю, что
он считал, что мой отъезд - хорошее избавление от этого.
- Ты осознал, что снова попал в ловушку?
- Я начал понимать, что замышляются грязные интриги, что скоро эти люди отравят чистоту нашей дружбы, и если я останусь, будет происходить что-нибудь скандальное и невыносимое, что станет причиной
ссоры между принцем и мной. Кроме того, мне стало ясно, что в конечном итоге они превратят всё в цирк. Я хорошо знал таких людей, как принц, он никогда бы не стал навязывать мне свою работу, если бы я
нашел её неудовлетворительной в любом виде для творческого процесса. Но так как определенные люди уже стали причиной беспокойства, я почувствовал, что лучше сейчас уехать, чем оставить принцу неприятную, обидную память обо мне. Вот поэтому я и уехал.
- Если принц был рад твоему отъезду, как ты только что сказал, то почему он считал твое поведение высокомерным?
- Если человек, которому ты доверяешь, вдруг оказывается мерзавцем, то когда он уезжает, ты прыгаешь от радости, но в то же время злишься, что он всё это время пользовался тобой, извлекал выгоду.
Мне кажется, принц испытывал такие чувства.
- Если ты попросил позволения Короля уехать, то почему принц возбудил дело против тебя? Он не знал, что король разрешил тебе уехать?
- Не знаю. Я был в Англии, когда мои адвокаты связались со мной и рассказали, что принц подал на меня в суд, заявив о нарушении контракта. Это стало для меня сюрпризом, потому что перед отъездом
я вернул договор об оплате, который заявлял, что ни одна из сторон не могла считать контракт обязательным. Это было полностью моим собственным решением и желанием одобрить (принять) этот контракт.
Я пытался созвониться с принцем по его личному номеру, но он почему-то решил не отвечать. Я подумал, что принц был введен в заблуждение, и оказался прав в своих предположениях.
- Откуда ты знаешь, что принца обманули, ведь ты был не там, и он не говорил с тобой?
- Я знаю, потому у меня есть друзья в Бахрейне. Они рассказали, что принц считал, что я воспользовался его гостеприимством и уехал, как только почувствовал себя в безопасности.
Он думал, что я провел его как простака, который не понимал американского способа ведения бизнеса. Мне рассказали, что принц называет меня Карун, историю о котором рассказывает Коран.
Каруну Всевышний даровал секрет получения золота, он владел несметными богатствами. Его просили поделиться золотом с другими людьми, но он продолжал копить богатство для себя. Наступил день,
когда Бог решил наказать его за жадность, и земля поглотила Каруна вместе с его особняком и богатствами, где он продолжал жить в страхе и одиночестве до судного дня.
Когда я узнал, что принц называет меня Каруном, я понял, насколько ужасно он себя чувствует, как сильно он верит в то, что я его одурачил.
перевод Milla с http://jacksonlive.ru
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Понедельник, 13.01.2014, 13:53 | Сообщение # 20 |
Москва
Российская Федерация | продолжение
Я понимал, что я не мог позволить, чтобы это было судебное дело. Это был вопрос уважения к принцу и доказательство того, что я - человек, а не подлец, который только делает вид, что друг, но при удобном случае обличает.
- Король был в курсе, что принц планировал совместный бизнес с тобой?
- Мы не говорили с Королем об этом. Однако, могу сказать, что как правитель королевства, он знал всё о своем окружении.
- Ты думаешь, он поддержал ваш совместный бизнес?
- Да, в противном случае он не позволил бы этого. Я говорил тебе, что он хорошо знал о недопонимании, которое искусственно раскручивалось между мной и принцем. Если он был в курсе этого, то знал и о
бизнесе тоже.
- Когда ты покинул Бахрейн, ты сразу отправился в Ирландию?
- Да, я намного раньше арендовал там загородный дом и хотел спокойно пожить.
- Ты был с детьми?
- Да, я самолетом переправил их в Ирландию, и оттуда мы переехали в сельскую местность.
- Ты поговорил с принцем, пока был там?
- Нет, он меня полностью заблокировал.
- Что ты делал, чтобы он разблокировал тебя?
- Ничего, я просто хотел мира и спокойствия. Я был с детьми, и это было такое прекрасное тихое место, где красота окружала на каждом шагу. Я хотел всё забыть.
- И в этот момент пришла повестка в суд?
- Да, так и было. Я был в Лондоне по делам, когда адвокаты сказали мне об этом; я официально получил удар от принца.
- Как ты отреагировал?
- Я ожидал этого, так как знал, что принц был разгневан.
- Ты ему позвонил?
- Нет, мои адвокаты были в контакте с адвокатами принца. В целом дело было урегулировано во внесудебном порядке через адвокатов.
- Мне кажется, ты говорил, что вы с принцем наладили отношения, и не просто наладили, а отношения стали прекрасными?
Призрак улыбнулся и задумался.
- Я верю, что так и есть. Король лично пригласил меня в Бахрейн, и принц также пригласил. Я высказал свою позицию, и на этот раз, без подстрекателей, принц смог понять меня.
Мы смогли восстановить мир между нами.
- И этот мир имел конкретный вид в виде продолжения контракта?
- Да, это абсолютная правда, - сказал Призрак мягко, с добросердечной улыбкой.
- Тебе нравятся арабы?
- Да, это искренние люди с острым бизнес-чутьем. Они открытые, очень добрые, почти наивны в их мироощущении. Я был поражен, наблюдая за ними.
Они могут не позволять женщинам водить машину, но покупают им самые дорогие машины, насколько позволяют средства. У них есть противоречия в обществе, но арабы признают эти противоречия с открытым сердцем,
и я не встречал никого с более тонким деловым чутьем. Я имею в виду, что встречал только несколько предприимчивых(деловых) наций, но арабы имеют предпринимательскую мудрость, выходящую за пределы
званий или опыта. Это как-будто в их генах.
Мои мысли запутались. Я была не уверена, что в таком виде я могу выложить всю эту беседу на бумагу. Это что-то вроде драматического романа. Если не выбирать слова с благоразумием, то слова могут
оказаться опасным оружием для дуэли, без соответствующего умения использовать их разумно, это может иметь серьезные последствия.
" Зачем он это делает? - задавала я себе много раз это вопрос.- Почему другие должны принять эту ношу ? Почему другие должны объяснять его тайны ради него?"
Мой разум предостерегал меня против заманчивой ловушки, в которую я могла попасть. Тем не менее, моя неутолимая жажда узнать тайны словно гипнотизировала меня, засталяла идти им навстречу.
Я понимала, что Призрак мог оказаться недобрым. Казалось, он наблюдал с врожденной остротой, с холодным аналитическим умом, чтобы не видеть, как я неумело обращаюсь со своими собственными
художественными приемами, запутавшись в своих опасениях. Он понял мои сомнения.
- Может быть они позволят,- услышала я шепот, - может быть они позволят мне эту утешительную правду, о которой я предпочитал не говорить. Религии - для людей. Наши суждения должны основываться на человечности, а не на нашей религии. Я могу быть хорошим христианином или стать хорошим мусульманином, если я хороший человек. Никакая религия не заставила бы меня быть добрым, если бы я был дьяволом.
- Ты думаешь, мне следует обо всём этом написать?- спросила я осторожно.
- Почему же нет?- сказал он уверенно.
- Но тебя нет в этом мире, и ничего сказанное не может быть подтверждено. Ты бы назвал это разумным?
- Не бойся,- улыбнулся он ободряюще. - Если я стал мусульманином, и это факт, я хочу, чтобы люди знали об этом, это моя правда.
- Твоя правда? Но Джермейн, твой родной брат- мусульманин, рассказал, что ты изучал Ислам, но никогда не проявлял интереса к тому, чтобы стать мусульманином.
- Он знает, что я умер мусульманином. Я цитировал Калам. Со всем своим интеллектуальным, эмоциональным, духовным чувством я читал вслух Калам. Джермейн просто не хотел расстраивать семью.
Он не хотел стать источником проблем. Он чувствовал, что если я не объявлю об этом публично сам, то он тем более не должен делать этого.
- Но почему я могу это делать, без здравой поддержки и доказательств? Ты хочешь, чтобы я была мишенью, как таблоид?
- Я рассказываю тебе правду. Многие люди знают об этом. Я - мусульманин, и да, ты не можешь никому доказать это. Ты рассказываешь по моему поручению, но я не могу поддержать тебя, подтвердив твои слова, но правда остается правдой, и со временем эта правда прояснится.
Когда я обратился в Ислам, все новостные каналы мира транслировали эту новость. Они передали то же самое. Их версия этого события была близка, да и газеты напечатали ту же самую новость, как ты думаешь, почему?
Потому что им было рассказано об одном и том же событии, правдивая картина получилась из правдивого события. Они не могли быть такими безрассудными, чтобы озвучить беспочвенную, бесполезную
скандальную новость, без йоты подтверждения. Их считают средством связи, и сми не могли основываться на сообщении о том, что Джермейн купил мне книги, и я их читал.
Это было бы глупо. Единственное, чего не хватало, это официального документа, подтверждающего моё обращение в Ислам. И ты понимаешь, что у меня была причина не обнародовать этот документ, и в
любом случае, я никогда не делал официальных заявлений, за исключением когда мне были предъявлены обвинения, тогда я сделал заявление ради своих фанов.
Для меня религия- это личное дело. Я никогда не чувствовал необходимости публичного обсуждения, какую духовную дорогу мне следует выбрать.
Для меня все религии священны, и я учился хорошему от всех них. Тебе не стоит остерегаться того, что я тебе рассказал. Мировое сми- вот мое доказательство. Я закончил свою историю.
Он выглядел спокойным и собранным. Каким бы он не был в своей жизни, я видела одно: он был непредвзятым.
Прежде чем пожелать Призраку спокойной ночи, я вспомнила, о чем я ещё хотела спросить, но почти забыла в пылу нашего разговора.
- Я хочу задать тебе ещё один вопрос,- сказала я, почти извиняясь.
- Слушаю тебя,- сказал он спокойно.
- Ты по-прежнему любишь Иисуса?
- Да, больше, чем когда-либо,- сказал он страстно.- Я люблю его сейчас даже больше, потому что я теперь лучше понимаю его .
- Почему?
- Потому что Иисус- голос Бога, я понял это. Теперь я знаю, почему его так сильно любил. Я осознал это. Бог говорит с нами через своих посланников. Моя жизнь изменилась из-за того, что благодаря
своим бедам, я встретил Иисуса. И я благодарен Богу, что Он позволил мне встретить чудо Его творения. Я люблю Иисуса больше, потому что я знаю его больше.
- Ты до сих пор стараешься руководствоваться в своей жизни заветами Иисуса?
- Я всегда делаю это, - ответил он. Его улыбающиеся глаза выглядели любящими и добросердечными.- Всегда. Иисус всегда ведет меня по жизни, его любовь ведет меня, он всегда будет вдохновлять меня, вечно,
- Иисус по-прежнему твой Спаситель?
- Иисус всегда будет моим Спасителем.
- Хорошо, увидимся, - сказала я и закрыла дневник.
- Скоро увидимся,- махнул Призрак и улыбнулся, прежде чем исчезнуть в ночи.
перевод Milla с http://jacksonlive.ru
|
| |
| |
|
