Главная | | Выход | ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ | РЕГИСТРАЦИЯ 
                                                                                                                                                                        

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 2 из 3
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • »
MJ 777~Форум ~● » ˙·•●♥**•.~ Michael Jackson 777 ~¸•**¨♥●•·˙ » КНИГИ » Remember the Time...(Вспомни время...) (Билл Витфилд , Джавон Бирд)
Remember the Time...(Вспомни время...)
ИринаДата: Понедельник, 09.06.2014, 14:01 | Сообщение # 11
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

-10-

К середине июня 2007 года дети Джексона закончили школьный год, сдали все необходимые экзамены и теперь могли спокойно уехать на каникулы. Между тем, их отец провел время в Лас Вегасе не так продуктивно. Студийная работа над выпуском Thriller-25 тянулась и тянулась без конца, хотя до юбилея альбома оставалось всего пять месяцев. Множественные попытки заключить сделку о выступлении на Лас-Вегас-Стрип ни к чему не привели; даже промоутер Джек Вишна и владелец отеля Стив Винн (ответственные за приезд Джексона в Вегас) не смогли уговорить нерешительного артиста подписать договор.

В конце весны Раймона Бэйн устроила Джексону встречу с Рэнди Филипсом, исполнительным директором AEG Live; это подразделение Anschutz Entertainment Group, занимавшееся организацией концертов. Филипс хотел обсудить серию концертов на арене O2 в Лондоне, дабы ознаменовать возвращение певца на сцену. Джексон не заинтересовался этой идеей.

Прожив в Вегасе полгода, Майкл Джексон ни на йоту не приблизился к разрешению своих финансовых проблем, из-за которых он и вернулся в страну. Поэтому он решил разобраться с ними так же, как разбирался со всеми проблемами последние несколько лет: он просто уехал.

Билл:
За день до отлета мистер Джексон обратился ко мне:
– Билл, я хочу поговорить с пилотом.
– Какие-то проблемы, сэр?
– Нет, я просто хочу поговорить с ним о маршруте, которым мы полетим, и о погоде.

Очередной момент недоумения, когда я начинал гадать: «Да кто еще стал бы таким заниматься? Обсуждать план полета?» Но я позвонил Раймоне, она связалась с пилотом, и тот перезвонил мне. Я передал трубку мистеру Джексону и слышал их разговор. Он задавал очень много вопросов. На какой высоте они полетят? Как долго длится полет? Он задавал такие специфические вопросы об авиации, словно сам был пилотом. Как бы там ни было, а информация, которую ему сообщил пилот, видимо, удовлетворила его, и на следующий день мы поехали в аэропорт. Мистера Джексона и детей сопровождали я и Грейс, да еще собака. Поскольку школа закончилась, учительница с нами не поехала.

Джавон отвез нас в спецтерминал аэропорта Маккарран. Мы сели в самолет. Туда же погрузили багаж. Это был маленький частный самолет. Я не очень-то люблю летать, но внутри было очень здорово. Мы сидели в салоне, пристегнули ремни и готовились к взлету. Заработали двигатели, а затем внезапно все затихло. Капитан самолета сообщил по интеркому, что у них возникли какие-то технические проблемы. Прошло 45 минут. Затем ко мне подбежал Принс:
– Билл, папа хочет с тобой поговорить.

Я встал и пошел к креслу мистера Джексона. Он спросил:
– В чем проблема? Почему мы до сих пор не взлетели?

Я отправился в кабину пилота. Тот пояснил, что у них что-то сломалось, какой-то предохранитель, и они ждут, когда привезут запасную деталь. Я передал его слова мистеру Джексону. Ему это не понравилось.
– Ну уж нет, – сказал он, – скажите ему, что мне нужен другой самолет. Я не повезу своих детей этим самолетом. Если с ними что-то случится, я потеряю все, что у меня есть.

Я снова пошел к пилоту и сказал ему, что клиенту нужен другой самолет. Он ответил, что до завтрашнего дня он не сможет достать нам другой.
– Отлично, полетим завтра, – сказал мистер Джексон.

Мы позвонили Джавону, чтобы он забрал нас, провели в Вегасе еще одну ночь и вернулись в аэропорт на следующий день. Нас посадили в новый самолет, и мы наконец-то вылетели. В этот раз все прошло гладко. Детвора бегала по проходам, словно для них это привычное дело. Мистер Джексон сидел в хвосте салона, слушал музыку, немного спал. Его кресло было разложено, спинка откинута. Он выглядел расслабленным.

Когда мы приземлились в аэропорту имени Даллеса, я выглянул в иллюминатор и увидел пять внедорожников. Охрана, которую наняла Раймона, уже ждала снаружи. Я подошел к ним, представился. Затем вывел Грейс с детьми и посадил в машину, а уж потом – мистера Джексона. Остальные занимались нашим багажом. Мы уже были готовы отъехать, как я увидел стюардессу, выбежавшую с самолета и махавшую нам:
– Вы забыли собаку!

Я побежал обратно, чтобы забрать Кению, и когда я вел пса вниз, машины вдруг отчалили без меня. Просто уехали и оставили меня возле самолета. Кортеж отъехал буквально на 50 метров и остановился. Мистер Джексон высунулся в окно:
– Билл, что ты делаешь?
– Я забирал собаку, сэр! – крикнул я ему. Я добежал до машин, запрыгнул в одну из них вместе с собакой, гадая, что только что произошло.

Дорога из аэропорта до Goodstone Inn заняла примерно 45 минут. Поместье состояло из нескольких построек, разбросанных по территории, среди них и главный особняк, в котором поселили мистера Джексона и детей. Вокруг были домики поменьше, где должны были жить мы с Грейс и охрана.

Когда мы подъехали к дому, Раймона и десяток людей, прислуга и горничные, стояли на подъездной дорожке в ряд, для приветствия. Словно мы привезли им особу королевской крови. Я знал, что мистеру Джексону это не понравится. Он не хотел никаких торжественных встреч. Он вообще не доверял незнакомцам. Машины остановились, я вышел и подошел к его машине. Он сказал то, что я и ожидал от него услышать:
– Билл, кто все эти люди? Зачем Раймона все это устроила?
– Понятия не имею, сэр.
– Я не хочу, чтоб они здесь стояли. Избавься от них.

Я пошел к Раймоне:
– Босс не хочет, чтоб все эти люди стояли здесь.

Она сказала им несколько слов, и они стали исчезать. Мистер Джексон отвел меня в сторонку и спросил, привез ли я с собой сканер для обнаружения «жучков». Он хотел, чтобы я проверил, нет ли в доме скрытых камер или еще чего-то. Он также велел поменять замки в его комнате и комнате детей.

Поскольку мы только что прибыли, все горничные еще сновали по дому, заправляли кровати. Мне пришлось попросить их всех уйти. А затем стал проверять все комнаты по очереди со сканером в руках и наушниками на голове. Кажется, эти люди решили, что я сошел с ума.

Раймона нашла меня в одной из комнат:
– Билл, что происходит?
– Я должен проверить дом.
– О, не стоит беспокоиться. Здесь все чисто.
– Может, вы сами хотите сказать это мистеру Джексону? – переспросил я.

Она помолчала с минуту:
– Ладно, сканируй.

У меня ушел час, чтобы все проверить. Я ничего не обнаружил. Мы наконец-то обустроили детей в их комнатах, отвели мистера Джексона в его спальню и принесли багаж, все его личные вещи. Едва мы остались одни в его комнате, он сказал мне:
– Билл, ты видел, что случилось в аэропорту? Мне пришлось приказать им остановить машину. Они попытались оставить тебя там.

Меня это беспокоило с момента отъезда из аэропорта. Я хотел верить, что это была случайность, но к тому времени я стал понимать его паранойю и причины ее появления. Я уже начал вникать во все эти конфликты и противоречивые планы людей в его мире. В Вегасе, что бы ни происходило между Раймоной и Грегом, я старался оставаться в стороне. Я выполнял свою работу и все. Но теперь, когда у меня был такой доступ к мистеру Джексону, мне волей-неволей приходилось во всем этом как-то участвовать. Поскольку на кону стояли многомиллионные сделки, люди старались отпихнуть меня в сторону, чтобы добиться желаемого. Не знаю, передалась ли мне его паранойя, но чем больше я думал об этом инциденте, тем больше мне все это не нравилось. Мистер Джексон тоже это заметил, но постарался успокоить меня:
– Не переживай, я скоро внесу кое-какие изменения.

Что бы это ни значило.

Обустроив его, я спросил у охранников, где я буду жить. Они сказали, что поселились в доме по соседству, а мой дом – дальше вдоль дороги. Мне это не понравилось, но я не хотел поднимать волны, поскольку все еще наблюдал. Было уже поздно, около полуночи. Я отправился к себе в комнату, позвонил Джавону и рассказал ему обо всем, что случилось днем. Он тоже бесился, так как до сих пор торчал в доме на Монте-Кристо безо всякой информации о том, вернемся ли мы туда или нет. И вернемся ли мы в Вегас вообще.

Внезапно мистер Джексон вызвал меня и сказал, что ему нужен врач. То есть, прямо сейчас. У него болело запястье, он недавно упал в своей студии в Вегасе, и теперь травма его сильно беспокоила. Я не знал о его травме, он никогда не говорил мне об этом. Я связался с Раймоной и объяснил, что мистеру Джексону нужен доктор.
– Что, прямо сейчас? – удивилась она.
– Да, прямо сейчас.
– Вряд ли мы сумеем найти доктора в такое время.

Я передал ее ответ мистеру Джексону, а он спросил:
– А почему я не могу поехать в обычную больницу?

Ого, да он на полном серьезе. Раймона переговорила с кем-то и нашла ближайшую больницу в 45 минутах езды от дома.
– Окей, – сказал мистер Джексон, – поехали туда.

И мы поехали. Нас везла местная охрана.

Не скажу, что от вида этой больницы меня бросило в дрожь, но это была типичная сельская больничка в глуши. Поздняя ночь, в приемной несколько пациентов. Я отправился туда первым, отвел доктора в сторонку и объяснил ситуацию. Нет проблем, сказал он. Я привел мистера Джексона, ему сделали рентген, он немного поговорил с врачом. Ему на запястье наложили шину и выписали рецепт на какое-то обезболивающее. Мы пробыли там часа полтора. Утром я попросил одного из охранников отвезти меня в город, купил в аптеке лекарство по рецепту и отдал его мистеру Джексону.

Эта ферма была огромной. Там были олени, коровы, лошади. Достаточно было выйти из дома, чтобы увидеть их. Но даже на таких просторах ребята Раймоны не могли дать мистеру Джексону достаточно свободного пространства. Они парковали свои машины прямо у него под домом. Он любил гулять с детьми по утрам, наслаждаясь природой, но стоило им выйти из дома, эти охранники вылезали из машин и шли за ними. Я бы отошел подальше и не мешал. Но они не умели так работать. Мистер Джексон подозвал меня и сказал:
– Билл, я не хочу, чтобы они торчали у меня под домом. Скажи им, пусть паркуются где-нибудь в другом месте.

Я сообщил им:
– Мистер Джексон считает, что вам не следует парковать машины так близко к его дому. Он бы хотел, чтобы вы отогнали транспорт подальше.

Они не обратили на меня никакого внимания и остались под домом. Мистер Джексон перезвонил мне:
– Билл, разве я не говорил, чтоб эти парни не ставили машины рядом с домом?
– Это люди Раймоны, сэр, – ответил я. – Они не слушают меня.

По его голосу я слышал, что он рассержен. Мне эти ребята тоже не очень нравились. У нас были с собой беспроводные камеры, которыми мы пользовались, когда мистер Джексон останавливался в отеле. Мы устанавливали их возле двери в его комнату, чтобы следить за коридорами и персоналом. Я взял две камеры и установил их над дверью в дом мистера Джексона так, чтобы охрана не знала. Таким образом, я мог наблюдать за ними.

Тем временем, Раймона перезвонила мне и сообщила, что они не будут продлевать аренду дома на Монте-Кристо. Она не сказала, поедем ли мы потом в какой-то другой дом в Вегасе или еще куда. Она просто дала понять, что все вещи из дома нужно собрать и отвезти в хранилище. Я позвонил Джавону и рассказал ему, что ему нужно нанять людей и начать все паковать. Я собирался поручить ему заняться этим самостоятельно, но тут снова встрял мистер Джексон:
– Билл, я хочу, чтобы ты вернулся в Вегас и помог Джавону. Вы должны убедиться, что все мои вещи будут в сохранности. А потом вы оба прилетите ко мне сюда.

Мне не хотелось оставлять его.
– Мы не знаем этих ребят, – сказал я ему. – Я не доверяю им.
– Билл, у меня всю жизнь были охранники. Не волнуйся, со мной все будет хорошо.
– Вы уверены?
– Конечно. Мне нужно, чтобы ты поехал, поскольку я хочу попросить тебя об одной услуге. Это очень важно. Я хочу, чтобы ты кое-что привез мне оттуда. В моей спальне слева от двери есть гардеробная. Внутри – потайная дверца. За ней ты найдешь серебристый чемоданчик. Я хочу, чтобы ты привез его мне.

Я поразмышлял над этим с минуту, гадая, скажет ли он, что в чемоданчике. Он не сказал. Мне не хотелось наседать, но мне нужно было хотя бы приблизительно знать, что я повезу. Я спросил его, можно ли сдать этот чемоданчик в багаж в аэропорту.
– О, нет, – отреагировал он. – Ты должен все время держать его при себе.

На следующий день я договорился с Раймоной и вылетел в Вегас, чтобы упаковать его вещи.

Джавон:
В доме царил полный бардак. Множество различных повреждений. Стены изрисованы цветными карандашами – определенно, работа Бланкета. В комнате мистера Джексона горами лежали письма поклонников и книги. Повсюду стояли неразобранные коробки с вещами.

Хорошо хоть с мебелью возиться не довелось, дом был полностью меблирован, когда мы въехали. Но он успел накупить массу всякого барахла. Самой серьезной проблемой была библиотека. Книг было какое-то невероятное количество. А еще горы подарков и открыток, которые он получил от поклонников, целые ящики всего этого дела. Нас было десять человек, и мы с утра до ночи занимались упаковкой вещей, сворачивали раскладной танцпол в студии, разбирали батут на заднем дворе, отключали все оборудование, все штучки, которые он купил в магазине электроники The Sharper Image. Он обожал этот магазин и различные технические новинки.

Когда я паковал вещи из кухни, то обнаружил в кладовке соус табаско. Дохренища соуса. Множество полок, битком набитых этими бутылочками, должно быть, их там было несколько сотен. Я не верил своим глазам. Когда я их увидел, то сразу вспомнил все случаи, когда мы ходили в кино, забывали этот соус, и как мы с Биллом носились по окрестностям будто сайгаки, ища ему этот соус. А здесь, в кладовке, у него были целые соусные залежи. Так почему же он не брал его отсюда?

Билл:
Помню, как Джавон позвал меня через весь дом:
– Билл! Иди сюда, ты просто не поверишь!
– Чего?
– Просто зайди на кухню.

Я зашел и заглянул в кладовку. И увидел там весь этот соус. Опять-таки, видишь подобное и начинаешь раздумывать, что это и зачем.

Как только риэлторы узнали, что мистер Джексон не собирается возвращаться в этот дом, они разозлились. В тот же вечер мне позвонила Раймона и сказала, что все вещи мистера Джексона должны быть собраны до пяти вечера следующего дня, а иначе он потеряет залог в 50 тысяч. И добавила еще, что если мы не успеем, она обязательно расскажет мистеру Джексону, что именно из-за нас он потерял свои деньги. Будто бы это мы были виноваты в том, что у них тут все через задницу. Я знал, что нам придется приехать туда ни свет ни заря и просто свершить очередное чудо.

Джавон:
В Вегасе есть хранилище All Storage. Огромное. Мы арендовали у них самые большие боксы, куда можно было запихнуть целый дом. Мы загнали туда наш трейлер, «бентли» и «роллс-ройс». У нас ушло два полных дня, мы возились там группой из десяти человек, но все-таки успели вовремя. Теперь у нас было пять боксов, набитых вещами. К концу мы валились с ног от усталости.

Билл:
Я сразу же забрал из гардеробной тот серебристый чемоданчик и все время держал его при себе. Он был тяжелый. Я отвез его к себе домой и положил на столик в гостиной. Всю ночь я пялился на него. Какой таинственный чемоданчик. Как в шпионских фильмах. Мне страсть как хотелось его открыть, я изнывал от любопытства. В то же время, мне не хотелось участвовать в таких делах, что бы там ни лежало. Однако, поскольку мне придется объясняться со службой безопасности в аэропорту, я решил, что могу все же заглянуть внутрь. Поэтому и открыл его.

Внутри лежали две статуэтки Оскар. Поначалу мне они показались обычными статуэтками. Я же никогда не видел ни одной так близко. Затем я стал рассматривать их и увидел, что на обеих написано «Унесенные ветром». Один Оскар был за лучший фильм. Я погуглил их в Интернете. Эти две статуэтки оказались самыми ценными Оскарами, когда-либо проданными с аукциона. Мистер Джексон заплатил за них 1,5 млн. долларов в 1999 году. Они даже вошли в Книгу рекордов Гиннесса.

Я сидел и таращился на эти статуэтки. Черт возьми, у меня тут на столике лежит пара миллионов долларов. Я плохо спал, пока они находились в моем доме. У меня в голове все кипело. Для чего ему эти статуэтки? Единственным логическим объяснением было то, что это могло быть обеспечением кредита. Когда он говорил мне про этот чемоданчик, то сказал, что он нужен ему, как бы «на всякий случай». С его финансами явно что-то было не в порядке, а эти статуэтки – отличное вложение средств. Да и для чего кому-то могли понадобиться Оскары за «Унесенных ветром» на конной ферме в Вирджинии? Я решил, что получу объяснения, когда вернусь.

Раймона должна была устроить мой перелет в Вирджинию, но из ее офиса мне так и не перезвонили. Секретарь повторял мне: «Ее нет на месте. Я скажу ей, что вы звонили». Но она не перезванивала. Так прошло два дня. Я позвонил мистеру Джексону, сообщил ему, что в Вегасе мы закончили все дела, а потом мы немного обсудили охрану Раймоны. В его голосе слышалось беспокойство.
– Когда я гуляю с детьми, они постоянно названивают Раймоне. Они докладывают ей о каждом моем шаге. Мне это не нравится. Ты же знаешь, я этого не люблю.

Ему казалось, что они все время его фотографируют.
– Я не доверяю этим ребятам. Когда ты вернешься? Ты же полетишь самолетом, да?
– Да, сэр. Я пытаюсь. Но Раймона мне так и не перезвонила.

Он велел мне связаться с Грегом Кроссом, но я не стал это делать. Мне не понравились эти нотки в голосе мистера Джексона, когда он расспрашивал о моем возвращении. Я чувствовал, что он тревожится, ведь его детей окружают люди, которым он не доверяет. Когда я находился при нем, он говорил «мне нужно то-то и то-то», и я выполнял. Но теперь я застрял здесь и не мог сотворить очередное чудо. Меня это расстраивало. Поэтому я принял решение. Я отправился к Джавону:
– Знаешь, что? Мы сделаем то, что должны. Мы поедем машиной.

Он поддержал меня:
– Чувак, я с тобой.

Мы взяли оба внедорожника мистера Джексона, погрузили вещи и выехали. Ехали по 16 часов в сутки. Ночевали в мотелях, вставали в 5:30 утра и ехали дальше. Я так и не сказал мистеру Джексону, как мы доберемся до Вирджинии. Я просто дал ему понять, что решу этот вопрос. Мы были в дороге уже сутки, как мне перезвонила Раймона и начала извиняться:
– Ой, прости, я никак не могла с тобой связаться. Мы тут решали всякие финансовые вопросы. Давай-ка я дам тебе данные по авиарейсам.

Она еще не знала, что мы уже в пути. Я вел машину и говорил ей:
– Да-да, конечно. Звучит неплохо.

С меня довольно. Инцидент в аэропорту, все эти новые люди, попытка держать меня в неведении и не говорить, как я полечу обратно. Я знал, что когда мы приедем туда с машинами мистера Джексона, и она узнает об этом, будет скандал. Но мы не собирались сидеть сложа руки. Поэтому сели за руль и выехали.

Отчасти это было из-за нашей преданности мистеру Джексону. Это серьезный мотивирующий фактор. Но отчасти мы так поступили потому, что больше не собирались позволять этим людям так с нами обращаться. Мы отвечали за безопасность и благополучие этого человека и его детей. Это профессиональная ответственность, и мы серьезно к ней отнеслись. Поэтому, когда она попыталась оттеснить нас в сторону, я решил – нетушки. Этого не будет. Я не позволю этому случиться. Мы это так не оставим.

Автор перевода Юлия justice_rainger


 
ИринаДата: Среда, 11.06.2014, 12:34 | Сообщение # 12
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

Глава 11 (часть первая)

Городок Миддлбург в штате Вирджиния, расположенный в часе езды от Вашингтона, давно является любимым местом уединенного отдыха для представителей элиты с восточного побережья. Холмы, окружающие деревушку, усыпаны фермами и загородными поместьями, жители которых развлекаются охотой на лис и скачками с препятствиями. Рекламные материалы этой местности с гордостью именуют ее «Национальной столицей конного спорта и охоты».

Примерно в десяти минутах езды от Миддлбурга расположено поместье Goodstone Inn, которое Майкл Джексон выбрал для своего летнего отдыха. Когда-то здесь была плантация. 640 акров полей и лесных массивов, обрамленных красивой извилистой бухтой. В центре комплекса расположен бывший каретный сарай, принадлежавший некогда хозяину плантации. Теперь в нем обустроили ресторан и главные офисы. По всей территории фермы разбросаны домики и коттеджи, отреставрированные и превращенные в гостевые блоки. Певец и его дети разместились в крупном особняке Manor House c четырьмя спальнями в северной части комплекса.

Для Майкла Джексона самым лучшим в этом поместье была не роскошная обстановка, а то, что ему удалось исчезнуть. Когда он покинул дом на Монте-Кристо, в местных газетах написали, что он переехал в другой особняк в Вегасе. Ходили слухи, что, возможно, он полетел куда-то на восточное побережье. По всему округу Колумбия то здесь, то там всплывали сообщения, что кто-то видел его, но никому так и не удалось обнаружить, где именно он находится. Он исчез с радаров, и это наконец-то позволило ему расслабиться и провести время с семьей.

Билл:
Мы добрались до Миддлбурга примерно в половине двенадцатого вечера. Я никогда не стал бы беспокоить мистера Джексона в такой час, но тут я все же перезвонил ему и сообщил, что мы прибыли.
– О, вы вернулись? Прекрасно. Как долетели?
– Мы не летели самолетом, сэр. Мы приехали машинами. Заодно пригнали ваши автомобили сюда.
– Машинами? Вот это да! Здорово!

Джавон:

Утром мы приехали к дому. Охрана Раймоны торчала в своих машинах. Когда они увидели меня и Билла, то определенно не обрадовались. Мы зашли в дом. Мистер Джексон позвал детей:
– Смотрите-ка, кто вернулся!

Дети кинулись к нам обниматься:
– Ура, Джавон, ты вернулся! Мы соскучились!
– Я тоже скучал, ребята.

Это было правдой. Я волновался за них.

Билл:
Мы привезли детям массу их любимых игрушек, которые они оставили в Вегасе, нескольких кукол Пэрис. Они очень обрадовались. Серебряный чемоданчик был со мной. Я хотел как можно скорее избавиться от него. Все утро я думал, что мистер Джексон, должно быть, очень обрадуется, но, когда я протянул ему чемоданчик, он повел себя так, словно это не имело никакого значения. Просто взял его и отложил. Даже не проверил содержимое.

Мы обсудили нашу поездку. Я рассказал ему, как принял решение ехать машиной, когда Раймона не перезвонила мне. Это рассердило его до предела.
– Эти ребята все передают ей. Я попросил их, чтобы они отвезли меня в город за журналами, и они постоянно названивали ей и рассказывали, где я и чем занят.

Теперь, когда мы доставили сюда машины мистера Джексона, он решил, что люди Раймоны нам больше не нужны.
– Передай ей, что я их увольняю.

Я не хотел говорить ей это. Действительно не хотел. Я знал, что она взбесится, ведь я нарушил все ее планы. Поэтому, когда он попросил меня связаться с ней, я заколебался. Он спросил:
– Хочешь, чтобы я сам сказал ей?
– Да, сэр, так было бы лучше.
– Хорошо, я скажу.

Джавон:
Мы наблюдали, как ее люди покидали дом. Они уходили с высоко задранными носами. Я попытался поговорить с ними, но они даже не стали мне отвечать. Просто собрали все свои вещи и уехали. Мы с Биллом вселились в дом, где они жили, и вернулись к работе. Вот так просто.

Билл:
Впереди было празднование Дня независимости. По всей округе вдоль дорог продавались фейерверки. Мистер Джексон непременно хотел прикупить побольше, и я поехал за фейерверками. Набрал их долларов на пятьсот. В ночь четвертого июля и несколько последующих ночей мы видели, как мистер Джексон с детьми запускали ракеты и римские свечки в полях. Их было видно даже из нашего домика.

Джавон:
По большому счету, они особо ничем не занимались. Дети играли рядом с домом, а мистер Джексон отдыхал внутри. Мы питались в ресторане, в течение дня патрулировали территорию, за всем следили, ездили с поручениями или планировали вылазки в город, если он хотел куда-то поехать.

Билл:

Персонал в Goodstone Inn дал нам список различных достопримечательностей в этом районе, куда можно было бы свозить детей. В округе находилось несколько памятных мест, связанных с гражданской войной, там проводили экскурсии. Неподалеку располагался и парк развлечений Hersheypark. Он тоже был в списке, наряду с полетами на воздушном шаре. Когда я просматривал список, то решил, что полет на воздушном шаре ни за что не заинтересует Мистера Джексона. Выяснилось, что это было первым, что он выбрал из этого списка. Он позвонил мне и сказал, что хочет прокатиться на воздушном шаре с детьми. Я едва верил своим ушам. Я повернулся к Джавону:
– Полет на воздушном шаре? Он ведь знает, что черные братишки этого не делают?

Джавон:
Билл ясно дал понять, что ни в жисть не сядет в эту корзину. Я тоже не собирался туда лезть. Ни за что. Не-а. Никто из нас не хотел туда, но кто-то должен быть с мистером Джексоном. Оставшееся время до поездки мы гадали, кому же из нас выпадет эта нелегкая доля. Кому-то придется подчиниться.

Билл:
Нам пришлось выехать из дома в полшестого утра, чтобы добраться до места запуска к половине седьмого. Полетами на воздушном шаре заведовала семейная пара. Как обычно, они не знали, кого повезут. Они думали, что это обычные туристы с детьми. Мы прибыли, и они принялись объяснять детям, как работает воздушный шар, как нужно вести себя в гондоле и все такое. Для семьи даже организовали небольшой завтрак перед полетом.

Когда пришло время взлета, дети были так возбуждены, что лезли в гондолу наперегонки. Их лица украшали широченные улыбки. Мы с Джавоном, переминаясь с ноги на ногу, стояли поодаль, и мистер Джексон спросил:
– Ребята, а вы что, не полетите?

Я посмотрел на Джавона, типа – думаю, Джавон полетит, сэр.
– Не-не, – сказал Джавон, – мне и на земле хорошо.

Воцарилась неловкая пауза. Мистер Джексон улыбнулся:
– Парни, вы боитесь, что ли?

Я не собирался говорить ему, что до смерти боюсь летать на этом чертовом шаре.
– Нет, мы не боимся. Ну, это просто… знаете…
– Да ничего страшного, если боитесь. Просто так и скажите.
– Не-не. Не боимся. Ну просто, как бы… мы того… не очень…
– Ладно, – отмахнулся он, – почему бы вам не остаться здесь и не поехать за нами машиной? Думаю, мы и сами справимся.
– Прекрасная мысль, сэр. Мы будем наблюдать за вами с земли.

И мы поехали за шаром на машине. Они поднялись довольно высоко. Стоял чудесный летний день, ветра почти не было. Но я все равно радовался, что мне не пришлось быть там, наверху.

Когда они приземлились, мистер Джексон подошел ко мне:
– Билл, парень, который управлял шаром… Мне кажется, он нас сфотографировал.

Порой казалось, что он слишком уж усердствует в своей подозрительности. Иногда так и было. Но чаще всего оказывалось, что он прав. Я пошел к тому парню и попросил у него телефон. У него оказался один из новых айфонов. Я пролистал фотки. Естественно, парень пытался их сфотографировать втихаря. Ему удалось заснять только затылок Бланкета, но мистер Джексон терпеть не мог какое бы то ни было вторжение в их жизнь. Даже на отдыхе он никому не доверял. Фотографию я удалил.

Джавон:
Прятать Майкла Джексона в Лас Вегасе – это одно. Город буквально создан для этого. Там множество закрытых домов с охраной, рестораны с закрытыми залами для высоких гостей, которые желают ужинать в уединении. Но передвигаться с ним по сельской местности в Вирджинии – это совершенно другое. Он не вписывался в это окружение. Да и мы не особо вписывались.

Билл:

Однажды он захотел поехать в супермаркет Walmart за покупками. Мы поехали вдвоем. Джавон остался с детьми. Мы пришли в магазин, на мистере Джексоне был шарф, закрывавший лицо, он был одет во все черное. Он зашел первым, а я держался в нескольких шагах позади в гражданском. На входе стоял пожилой охранник. Мистер Джексон прошел мимо него с этим шарфом на лице, и охранник внимательно посмотрел ему вслед. Я услышал, как он сказал кому-то:
– Видели того парня? Он так одет, будто собирается ограбить магазин.

Мистер Джексон взял тележку и пошел вдоль стеллажей, рассматривал товары, просто вел себя как обычный покупатель. Мы находились там уже минут двадцать, когда я услышал звуки рации и увидел, что к нам приближается полицейский. Память об инциденте в Вегасе была еще свежа, и я подумал: «Вот черт. Опять!»

Полицейский подошел к мистеру Джексону и что-то сказал ему. Люди стали останавливаться и пялиться в их сторону. Я приблизился к копу и попытался вмешаться со своей обычной речью насчет высокопоставленной особы, мол, я личный телохранитель, блаблабла. Мне совсем не хотелось повторения истории в волшебной лавке. И я не хотел говорить, что это Майкл Джексон, но коп давил на меня.
– Да кто это такой?

И тут мне в голову пришла идея. Я ответил:
– Это Принц.
– Кто?
– Принц.
– Тот чувак, который снимался в «Пурпурном дожде»?
– Он самый, сэр.
– А почему он закрыл лицо?
– Он не хочет, чтобы его узнали.
– О… А мы думали, он собрался грабить магазин.
– Нет, сэр. Мы просто пришли за покупками.

Полицейский передал эту информацию другому полицейскому, а тот рассказал менеджеру, и едва люди услышали, то стали расходиться. Если бы это был Майкл Джексон, уже набежала бы толпа. А Принц… Людям было плевать. Ну, просто так вышло.

Когда мы вернулись к машине, мистер Джексон спросил:
– Что там произошло?
– Я сказал им, что вы – Принц.
– Принц?
– Ага.

Он расхохотался:
– Неудивительно, что они так быстро разошлись.

Джавон:
Раз в неделю детям разрешалось выбрать, куда поехать на прогулку. Одним из их любимых мест был семейный развлекательный центр-ресторан Chuck E. Cheese’s. Поскольку Миддлбург располагался у черта на куличках, то ближайший такой центр мы нашли в 45 минутах езды от дома, в Александрии (южная часть округа Колумбия). Мы возили туда детей раза три. Дважды Билл и мистер Джексон оставляли меня и Грейс там вместе с детьми и ехали за покупками, пока дети развлекались. Но в этот раз мистер Джексон тоже захотел пойти с ними и посмотреть, как они играют там. Сперва я завел внутрь детей. Мистер Джексон зашел следом минут через десять в сопровождении Билла.

Дети играли, а мистер Джексон сидел в уголке, низко надвинув на лоб шляпу и закрыв лицо черным шарфом. Дети знали, что если они с папой находятся на людях, то им нельзя подбегать к нему. Это против правил. Можете себе представить, каково это для детей – не приближаться к своему родному отцу, когда он сидит в другом конце комнаты? Это было очередной мерой предосторожности, как и кодовые имена. Но Пэрис… Она обожала своего папулю. Ей невозможно было приказать: «Не разговаривай со своим папой». Она не хотела с этим мириться. Она забиралась на горку и визжала: «Папочка, папочка, смотри! Папочка! Я сейчас поеду вниз! Смотри!»

Я несколько раз напомнил ей, что так нельзя, но она была в таком возбуждении, что все равно забывала правила. Я не особо волновался. В помещении находилось множество отцов с детьми. Она могла кричать это кому угодно. Но через пару минут она стала играть с какой-то девочкой в большом бассейне, наполненном пластиковыми шариками, потом вдруг выскочила оттуда, кинулась к отцу, обняла его, а затем стянула с него шарф, чтобы поцеловать его в щеку. И побежала обратно.

Малышка, с которой играла Пэрис, внимательно следила. Она стояла посреди этого моря пластиковых шариков с изумленным выражением лица, уставившись на человека в шарфе. Она словно перестала дышать. Но спустя мгновение она пришла в себя, указала на него пальцем и завопила:
– Мама! Мама, это Майкл Джексон! Мама, там Майкл Джексон! Майкл Джексон!

Билл:
В комнате воцарилась тишина. Все головы повернулись в ту сторону. Мистер Джексон вскочил на ноги и быстро вышел за дверь. Он не бежал, просто быстро шел, но было заметно, что он торопился. Я пошел следом, велев Джавону остаться с детьми. Когда я вышел на улицу, мистер Джексон уже подбежал к нашей машине, но не мог открыть ее, поэтому присел между машинами, чтобы его не было видно. Я подошел к нему.
– Билл, открой мне дверь.

Но я не мог открыть ее. Ключи были у Джавона. Я стоял у дверцы со стороны водителя и тут увидел, как он побежал прочь от машины вдоль по улице и быстро завернул в магазин. Я нервничал, все время оглядывался, боясь, как бы люди не понеслись за ним. Но, что странно, за нами никто не пошел.

Джавон:
В ресторане люди все еще оглядывались, переговариваясь между собой. «Майкл Джексон? Она сказала – Майкл Джексон? Да ну. Не может быть». Сцены не последовало, поскольку никто не поверил. Да и кто бы мог предположить, что Майкл Джексон торчит в Chuck E. Cheese в Вирджинии в рабочий день? Бедная малышка, все решили, что она все выдумала, но она-то точно знала, кого видела. Она все повторяла это своей матери. Наконец, она решилась подойти к Пэрис и спросить:
– Твой папа – Майкл Джексон?
– Ага, как же… Если бы! – не растерялась Пэрис.

Быстро сообразила.

Билл:

Как-то раз мистер Джексон позвонил мне:
– У Пэрис есть к тебе небольшая просьба. Ты не мог бы зайти в дом?

Я отправился к ним. Пэрис сидела рядом с папой. Он слегка подтолкнул ее:
– Ну, иди же, попроси.

Пэрис сказала мне:
– У Принса есть Кения, но он не дает мне играть с ним. (я так и не смогла понять, какого пола была собака. В некоторых местах они упоминают ее в мужском роде, в других – в женском. Вообще в английском языке слово «собака» мужского рода, а у нас – женского. Из-за этого путаница. – прим. пер.) Поэтому мне бы очень-очень хотелось котеночка…

Котенок? Да кто же покупает котенка во время путешествия? Но у Пэрис были огромные зеленые глаза, и она так смотрела на меня, что я не мог отказать ей. Да и поехать купить какого попало котенка я тоже не мог. Мистер Джексон утверждал, что лучше взять котенка из приюта, это важно, потому что нужно помогать всем брошенным животным. Я отправился к Джавону:
– Чувак, нам надо найти котенка.

Мы полезли в интернет и стали искать. В Шантильи, небольшом городке на границе с округом Колумбия, был зоомагазин, в 45 минутах езды. У них был и приют для животных, которым искали новых хозяев. Я распечатал цветные фотографии всех имевшихся у них котят, должно быть, их было около сотни, и отнес все это Пэрис:
– Вот, посмотри, может, тебе понравится какой-нибудь из них.

Через час она перезвонила и сказала, что ей понравился маленький коричневый котенок с белыми полосками.

На следующее утро я выполнил несколько поручений, позавтракал и отправился за котенком. Поздновато выехал, конечно. Но когда я добрался до зоомагазина, мне сказали:
– Простите, сэр, этого котенка уже забрали.

Кто-то взял его всего день назад, и вебсайт еще не успели обновить.

Пэрис трезвонила мне, расспрашивая, взял ли я котенка, и добавила:
– Пожалуйста, купи побольше игрушек и еды!

Она была так взволнована. Я слышал нетерпение в ее голосе. Она так ждала этого котенка, и я знал, что не могу вернуться и сказать ей, что котенка нет. Я посмотрел на остальных котят, надеясь, что среди них окажется похожий, но нет. Тогда я обратился к продавцу:
– Послушайте, моя дочь очень-очень хочет именно этого котенка. Я бы хотел знать, кто его взял.

Он ответил, что не имеет права давать такую справку.
– Ну, может, вы можете перезвонить ему и дать мой номер? – упрашивал я. Продавец поискал и сказал, что у него есть только адрес. Я умолял дать его мне, говорил, что собираюсь предложить этому человеку больше денег. Наконец, он сжалился и дал мне адрес. Я забил его в навигатор и увидел, что это в часе езды. Черт с ним. У меня боевое задание. Я сел за руль и поехал туда.

Хозяином котенка оказался одинокий пожилой мужчина. Немного странноватый. Я объяснил ему ситуацию. Кажется, он был не особо привязан к этому котенку, поскольку тот пробыл у него всего сутки.
– Мы можем как-нибудь договориться, чтобы я мог забрать у вас этого кота?
– Ну, вы можете просто возместить мне его стоимость, – ответил он.
– А сколько вы заплатили?
– Двадцать пять баксов.

Я дал ему триста долларов наличкой. Из своих личных денег. Схватил этого кота, запрыгнул в машину и понесся обратно в Goodstone Inn. Я отсутствовал уже больше двух часов, и телефон просто разрывался. Пэрис наяривала мне:
– Ты уже близко? Ты подъезжаешь? Когда ты приедешь?

Она звонила так часто, что я перестал брать трубку. Наконец, я подъехал к дому. Она, должно быть, высматривала меня из окна: едва я остановился, она выскочила мне навстречу с улыбкой от уха до уха, выхватила котенка у меня из рук и кинулась обратно в дом.

Я стал садиться в машину, но тут она выбежала ко мне снова:
– Билл! Билл!

Я остановился, она взобралась на подножку и поцеловала меня в щеку:
– Спасибо, что привез мне Кэти!

Раз это принесло ей столько счастья, значит, все мои усилия были не напрасны.

Автор перевода Юлия justice_rainger


 
ИринаДата: Среда, 11.06.2014, 12:36 | Сообщение # 13
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

Глава 11 (часть вторая)

Джавон
:
Самым большим сюрпризом для детей стало трехдневное путешествие в округ Колумбия. Мистер Джексон хотел, чтобы мы посетили Смитсоновский институт и зоопарк. Мы договорились с музеем и зоопарком об утренней экскурсии, до открытия. Мы побывали в музее космонавтики и авиации, в музее естествознания и истории американских индейцев, а затем отправились в зоопарк.

Билл:

Охрана зоопарка провела нас по территории. Один из главных смотрителей устроил нам экскурсию. Там был и какой-то представитель муниципалитета округа Колумбии. Все это устроила Раймона, у которой была масса связей в политических кругах.

Нас возили по всему зоопарку, к обезьяннику, к террариуму с рептилиями. Самое смешное, что у мистера Джексона был свой собственный зоопарк, и наблюдать за этим было забавно. Мы подходили к какому-нибудь вольеру, например, с тиграми, и мистер Джексон начинал беседовать со смотрителем о тигриных заповедниках и инициативах по их размножению, о том, как за ними надо ухаживать в неволе. Смотритель спрашивал, не хотим ли мы пойти посмотреть на такое-то животное, а мистер Джексон отмахивался:
– Нет, этих не хочу. У меня их полно.

Кажется, смотритель пребывал в растерянности, мол, для чего я вообще здесь? Может, пусть сам проводит экскурсию?

Джавон:
Мы подошли к вольеру гиппопотама, Билл шел чуть впереди с мистером Джексоном, Принсом и Пэрис. Они посмотрели на гиппопотама и пошли дальше, а я с Бланкетом отстал. Он был немного возбужден, уж очень ему понравился этот гиппопотам. Он решил, что это самый классный зверь на свете. У Принса уже была собака, Пэрис только что получила котенка, и Бланкет тоже хотел себе домашнего любимца. Он позвал:
– Папа, а я хочу такую зверушку!

Все рассмеялись, включая смотрителя. Но я знал, что малыш не шутит. Если бы они еще жили в «Неверленде», думаю, покупка гиппопотама не считалась бы чем-то несбыточным. Поскольку нам доводилось сталкиваться и не с такими просьбами, я уже ждал, что сейчас мистер Джексон скажет мне: «Эй, ребята, найдите Бланкету гиппопотама». Но мистер Джексон начал шутить с ним:
– Ну, это мы еще посмотрим.

Смотритель сказал Бланкету, что, раз ему так понравился гиппопотам, то он может покормить его. Ему дали несколько яблок, и он попытался бросить их в вольер, но не мог достать до верха перил. Я приподнял его, чтобы он мог дотянуться туда. Когда он побросал яблоки гиппопотаму, я поставил его на землю и повернулся, чтобы идти за остальными. Не то чтобы я выпустил его из поля зрения, но в следующую секунду он уже забирался обратно на ограждение, пытаясь добраться до перил, чтобы бросить в вольер еще несколько яблок. Он поскальзывался и пытался подтянуться на перилах. С другой стороны вольер был довольно глубоким, метра четыре. И в голове у меня уже промелькнула эта картина. Я видел заголовки: «Сына Майкла Джексона сожрал гиппопотам». Я ухватил его за футболку:
– А ну-ка слезай вниз, пока тебя не слопали, а я не потерял работу.

Билл:
Если бы Бланкет упал туда, нам бы пришлось пристрелить этого гиппопотама.

Джавон:

Были дни, когда мистер Джексон просто хотел покататься с детьми по окрестностям, полюбоваться природой. Мы садились в машину и катались часами. Даже проехали мимо нескольких полей, где проходили сражения во время гражданской войны. Когда мы проезжали их, мистер Джексон на заднем сиденье рассказывал детям исторические факты. Он показывал им что-то из окна и говорил: «Вот здесь Армия федерации сделала то-то и то-то». Или: «А вот тут были убиты пять тысяч солдат Федерации».

Когда дело касалось истории, он знал все. Принс очень интересовался всем этим, все время задавал вопросы. А Пэрис и Бланкету было неинтересно.

Билл:

Три недели, отведенные на каникулы, пролетели быстро, но мы все равно оставались в Вирджинии. В Вегасе у нас уже не было дома, куда можно было вернуться, и никто не обсуждал переезд. Мы не знали, что сказать своим семьям, нас ведь постоянно спрашивали, когда мы вернемся домой. Мы могли им сказать только одно: что мы живем на конной ферме в Вирджинии. Больше мы ничего не знали.

Нам пришлось купить новую одежду на месте, поскольку мы не брали с собой много вещей. Ему тоже. Он говорил: «Мне нужна детская одежда». Давал нам по комплекту одежды для каждого ребенка, чтобы мы знали размер, и мы ехали за одеждой. Для себя он просил только пижамы. Он – Майкл Джексон. Если его не вынуждают обстоятельства, ничего другого он носить не будет.

Джавон:

Хуже всего дело обстояло с поручениями. В Вегасе он отправлял нас в магазин всякий раз, как ему хотелось чего-нибудь. Он не давал нам списки. Просто отправлял нас за тем, что ему только что пришло в голову. Какой-нибудь гаджет для айфона, что-то вкусненькое, да что угодно. Там это не было проблемой, потому что магазины и рестораны находились в пяти минутах езды. Но здесь ближайшие магазины были аж в Шантильи. Там был единственный зоомагазин, кинотеатр и Макдональдс. Многие места даже не обнаруживались в навигаторе. Мы с Биллом совершенно не ориентируемся в сельской местности. Каждый раз, как он отправлял нас куда-то, мы ухитрялись заблудиться.

Однажды мистер Джексон позвонил и сказал, что он с детьми смотрит кино, и не могли бы мы купить ему немного настоящего попкорна, как в кинотеатре. Ему нужен был не просто попкорн. Именно тот, который продают в кинотеатре. Среда, почти полночь, и мы незнамо где в лесу. Мы обзвонили все кинотеатры в восточных пригородах округа Колумбия. Они уже закрывались на ночь. Тогда мы взяли справочник и стали обзванивать все прочие места. Наконец, нашли какой-то магазинчик, торговавший попкорном, который можно самому приготовить на плите. Мы понеслись туда, набрали его побольше, поджарили его у себя на кухне и отнесли им в больших мисках.

Наутро мистер Джексон поинтересовался:
– Ребята, а где вы взяли этот попкорн?

Нам пришлось признаться, что это был не готовый попкорн, а тот, который нужно готовить самому. Он расхохотался:
– Если вы не могли найти нормальный попкорн, то не страшно, вам надо было просто сказать мне.

Билл:
Он был большим поклонником «Симпсонов». У него были абсолютно все сезоны на DVD. В то лето, в конце июля, вышел фильм «Симпсоны». Естественно, он тут же захотел его посмотреть. Когда мы приехали в кинотеатр, он увидел огромную рекламную экспозицию фильма в холле.
– О-о-о, Билл, я хочу эту штуку. Достань ее мне.

Наверное, из всех странных просьб, полученных от мистера Джексона, эта точно попала бы в пятерку самых нетривиальных. Экспозиция была огромной. Вся семья Симпсонов была изображена в человеческий рост. И они были тяжелые. Ну и куда мы это денем? Мы не могли отослать эту штуку домой, потому что дома у них не было. Неужели он хочет, чтобы мы собрали ее прямо здесь, у него в доме, из которого мы могли уехать в любой момент? Или он собирался тащить ее с собой в следующий отель? Да и что он будет с ней делать? Без разницы. Он хотел ее получить. Я поговорил с менеджером кинотеатра, и она сказала, что отдаст нам эту экспозицию за тысячу долларов наличкой.

Джавон:

Она была такой здоровенной, что не влезала в нашу машину. Нам пришлось нанять фургон. Мы погрузили ее и привезли в Goodstone Inn. Когда мы прибыли, он просиял, как ребенок в рождественское утро. Пока мы втаскивали эту штуку к нему в комнату, он чуть ли не подпрыгивал:
– Парни, вы, наверное, думаете, что я чокнутый, что купил это, но вы можете хотя бы представить, сколько это будет стоить через 20 лет?

Билл:
Когда мы только приехали в Вирджинию, ходили разговоры о том, чтобы обустроить здесь студию звукозаписи, и тогда will.i.am и остальные могли приехать сюда и поработать над Thriller-25. Да-да, этот проект все еще не завершился. Но, как и все остальное, эти разговоры ни к чему не привели. Он не хотел работать и писать музыку, пока был здесь. Единственное, чем он хотел заниматься – это кинематограф. Он хотел снимать фильмы.

Он мечтал об огромном проекте – фильме про Тутанхамона. Причем, хотел снять его не с живыми актерами, а полностью сделать на компьютере, но не как мультфильмы студии Pixar, а больше как «Аватар», который снимается на фоне зеленых экранов. Он все время говорил об этом в машине.
– Я собираюсь снять фильм о Тутанхамоне. Дети будут от него в восторге.

Он говорил об этом и в Вегасе, но теперь стал увлекаться этим все больше. И вот тогда появился Майкл Амир.

Майкл Амир Уильямс состоял в «Нации ислама». Мистер Джексон познакомился с ним через Фельдмана. Они виделись в Лос Анджелесе, когда он возвращался из Японии. Майкл Амир также учился в школе кинематографии при Южнокалифорнийском университете в Лос Анджелесе. Он тоже мечтал снимать фильмы, поэтому они с мистером Джексоном быстро подружились на этой почве. Пока мы были в Вирджинии, мистер Джексон сказал мне, что Майкл Амир приедет погостить и помочь ему с кинопроектами.

Джавон:

Мистеру Джексону нравился Майкл Амир, и тот стал наведываться все чаще. Он прилетал на несколько дней, они работали, а потом он уезжал обратно в Лос Анджелес. Мистер Джексон отправлял нас купить различное навороченное оборудование: ноутбуки с программами для монтажа видео, камеры по 15 тысяч долларов, зеленый экран. Мистер Джексон хотел научиться работать со всем этим. Они устроили в доме целую киностудию. Я порой заглядывал к ним, а они зависали там, снимая небольшие ролики.

В Южнокалифорнийском университете преподавал какой-то профессор, китаец. Он был одним из лекторов на курсе Майкла Амира. Кажется, он слыл экспертом по технологиям анимации. Мистер Джексон организовал им перелет в Вирджинию, чтобы обсудить с ними различные проекты. Они приезжали пять-шесть раз.

Билл:
Майкл Амир был не единственным нашим гостем. Приезжали еще два человека, появление которых очень удивило нас. Через пару недель после нашего прибытия мистер Джексон сказал мне, что к нему скоро приедет друг. Я спросил:
– Я должен проверить этого человека?
– О, нет, – ответил он. – Она нормальная.

Следующие пару дней, пока мы обсуждали предстоящий визит, он называл эту женщину исключительно «Подружкой» (Friend).

Джавон:
Билл сказал мне, что ему надо поехать в аэропорт, встретить кое-кого.
– Кто приехал? – спросил я.
– Леди по имени «Подружка».
– Подружка? Ее так зовут?
– Мистер Джексон ее так назвал.

Я сразу понял, что это необычная ситуация. Если кто-то приезжал, мисс Раймона планировала эти поездки и давала нам инструкции. Мистер Джексон не вмешивался. В этот раз он сам дал нам всю информацию, номер рейса, отель, куда нужно ее отвезти. Видимо, это означало, что больше никто не должен знать об этом.

Билл:

Мы встретили ее в аэропорту Даллеса. У нее был мой номер телефона, и она позвонила нам из терминала, чтобы договориться о встрече. Говорила она с восточноевропейским акцентом, возможно, немецким. Мы подошли к пункту выдачи багажа, встретили ее и помогли ей погрузить чемодан в машину.

Джавон:

Эта женщина выглядела сногсшибательно. У нее были темные вьющиеся волосы, красиво обрамлявшие лицо. Миниатюрная, около 1.60м. Красивое тело. Очень стройная. Однако она почти все время молчала. Мы представились, и она едва сказала пару слов в ответ. Пока мы ехали из аэропорта, она сама позвонила мистеру Джексону со своего телефона:
– Я приехала. Ребята везут меня в отель.

Для меня это был еще один знак, что она была важной особой. Он купил новый айфон буквально пару недель назад, и нового номера еще ни у кого не было, поэтому сам факт того, что ей был известен этот номер, дал мне понять, что она была ему очень близка.

Она остановилась в отеле в Шантильи, в 45 минутах езды от нашего дома. Мы устроили ее в номере и уведомили мистера Джексона. Мы с Биллом все гадали, почему она остановилась в отеле, ведь обычно мистер Джексон приглашал гостей остановиться в его доме. Но не в этот раз.

Билл:

Я решил, что все это немного странно. Она жила в том отеле одна. Кажется, она провела в городе два дня в одиночестве, прежде чем мистер Джексон поехал повидаться с ней.

Я возил его на эти маленькие свидания. Поздно ночью, когда дети уже спали, Джавон оставался с ними, а я вез мистера Джексона в этот отель. Мы проскальзывали через заднюю дверь, я вел его в ее номер и ждал снаружи, пока он не позовет. Первый раз он провел с ней часа четыре. Он никогда не оставался на всю ночь, всегда возвращался домой до того, как проснутся дети. И он никогда не показывал эту женщину детям.

На следующую ночь мы тоже ездили к ней, и еще пару раз после этого. В один из вечеров я привез им DVD-плеер и помог подключить. Он сказал, что хочет посмотреть с ней кино. Она провела в городе неделю.

Джавон:
Сначала была «Подружка». А потом появилась «Цветочек» (Flower). Буквально через несколько дней после отъезда Подружки мистер Джексон снова обратился к нам с такой же просьбой. Все было в строжайшем секрете, он ни разу не назвал ее настоящее имя. Она остановилась в другом отеле в Миддлбурге, немного ближе к нам.

Подружка была красоткой. Правда. Цветочек же – ну, так, ничего. У нее были светлые волосы и веснушки. Подружка была экзотичной. Цветочек – обычная девчонка, каких полно вокруг.

Билл:
Цветочек тоже приехала из-за океана, но говорила по-английски без акцента. У обеих были вьющиеся волосы. Я уже знал, что ему нравятся женщины с вьющимися волосами. Возле дома в Вегасе дежурила фанатка с вьющимися волосами, и он никогда не упускал случая прокомментировать, какая она милашка. Поэтому я решил, что у него такая фишка – кудрявые женщины.

У меня сложилось впечатление, что Цветочек ему нравилась куда меньше, чем Подружка. Когда приезжала Подружка, это было целое событие. Он отправлял нас в город за подарками. Как-то раз я даже привез из Tiffany’s какое-то украшение с гравировкой, сделанной специально для нее. Они держались за руки, в машине сидели очень близко друг к другу, обнимались, целовались. Отношения между ними явно были более личными, интимными.

Для Цветочка же мы особо ничего не планировали. Он просто ездил к ней в отель. Она вела себя с ним более нахально, явно хотела получить от него больше, чем он мог ей дать. Она часто говорила: «А давай сфотографируемся вместе». Он отвечал: «Не думаю, что это хорошая идея». Она давила и давила на него, но ему были неинтересны ее предложения. Цветочек приезжала только один раз, и больше мы ее не видели. Подружка же прилетела повторно недели через две.

Джавон:

Когда Подружка приехала снова, мистер Джексон сказал нам, что хочет повезти ее в округ Колумбия и показать ей мемориал Линкольна и что-то еще. Мы подготовили машину. Выезжали около полуночи. Грейс осталась с детьми, а мы с Биллом и мистером Джексоном заехали за Подружкой в отель, потом отправились в город. Пока мы ехали, они постоянно шушукались на заднем сиденье. Перегородка была поднята, и мы включили радио погромче, чтобы они могли чувствовать себя посвободнее.

Мы припарковали машину примерно в квартале от Вашингтонского монумента. Дальше нужно было идти пешком. Когда мы остановились, я выключил радио, чтобы сообщить мистеру Джексону, что мы на месте. С заднего сиденья доносились только чмокающие звуки. Похоже, они там обжимались. Мне не хотелось их тревожить, но я слегка кашлянул:
– Э-э… Мистер Джексон? Мистер Джексон, мы на месте.
– А, хорошо, прекрасно. Пошли.

Билл:
Прежде чем выйти из машины, мистер Джексон спросил меня, безопасно ли вокруг. Я осмотрелся. Стояла ночь. Людей почти не было, да и за нами вряд ли кто-то ехал, поэтому я решил, что все в порядке. Мистер Джексон закрыл лицо шарфом, замотал им голову. Он был закрыт, но не настолько, чтобы предположить, что он пытается спрятаться.

Мы пошли к мемориалу Линкольна. Под деревьями было темно, и парочка могла просто гулять без помех. Они бродили по территории, разговаривали, рассматривали мемориал. Он был освещен даже ночью, и девушка сделала несколько фотографий. Похоже, они заранее договорились, что не будут фотографировать друг друга, только памятники.

После этого мистер Джексон захотел посетить памятник ветеранам Вьетнама. Мы пошли туда. Они бродили вдоль стены, разговаривали, читали имена, и он все повторял:
– Позор, позор. Это издевательство. Все эти невинные дети погибли.

Он спросил ее, слышала ли она песню Марвина Гэя «What’s Going On». Она не слышала, и он напел ей несколько строк:

War is not the answer, for only love can conquer hate
(война – не выход, лишь любовь может победить ненависть)

После этого мы вернулись к машине. Мистер Джексон хотел еще немного покататься по округе, посмотреть какие-то достопримечательности, Белый дом. К Белому дому уже нельзя так просто подъехать, но мы подобрались к нему со стороны, посмотрели на главные ворота, затем объехали парк Лафайет.

Было очень поздно, и мистер Джексон засобирался домой. Мы уже почти выехали на шоссе, как вдруг услышали сирену и увидели сзади мигалки. Джавон сдал к обочине, надеясь, что машина проедет мимо, но она остановилась сразу за нами. Вторая машина преградила нам путь впереди.

Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как из машины вылезает мужчина. На нем была полная форма: сапоги, автоматическое оружие, бронежилет. Еще один занял позицию за машиной, а третий стоял перед нами. Они окружили машину. Это была не полиция. Это секретная служба. Похоже, какой-то антитеррористический отряд. Я понятия не имел, что им от нас нужно, но занервничал. Мистер Джексон и Подружка сидели на заднем сиденье, за перегородкой. Джавон за рулем говорил мне:
– Билл, ты должен разобраться с этим. Чувак, надо что-то делать.

Я опустил стекло. Один из агентов подошел ко мне.
– Добрый вечер, офицер, – сказал я ему.
– Добрый вечер, – ответил он. – Мы остановили вас, потому что у вас номера штата Невада, и мы решили, что черный внедорожник с затемненными стеклами и номерами штата Невада выглядит подозрительно, катаясь вокруг Белого дома в такое время.
– Мы просто на экскурсии.
– Ага. Я уже проверил ваши номера, когда остановил вас. Вы знаете, кому принадлежит эта машина?
– Да, сэр.
– Компьютер показывает, что она принадлежит… Майклу Джексону?
– Да, сэр.
– Тот, который живет на ранчо «Неверленд»?
– Да, сэр.
– Ну, и что вы тут делаете?

Джавон вмешался в разговор:
– Мы проводим предварительную разведку для высокопоставленной особы.

Но я уже понял, что эти парни на такое не купятся. Агент посмотрел на Джавона, потом на меня:
– Могу я взглянуть на ваши документы? Страховка, регистрация?
– Конечно, сэр.

Я достал документы из бардачка и протянул ему. Он спросил, кто за перегородкой.
– Там мой клиент, сэр, – ответил я.
– Кто ваш клиент?

Я заколебался.
– Можно мне выйти из машины, сэр?
– Конечно.

Я вышел и объяснил ему все, от начала и до конца, рассказал, кто сидит на заднем сиденье, и что мы здесь на отдыхе.
– Вы хотите сказать, что у вас там Майкл Джексон? – изумился он.
– Да, сэр.

Он отошел и заговорил с другим агентом. Я стоял у машины, просчитывая варианты. На заднем сиденье сидит женщина, о которой вообще никто на свете не должен знать. Мне все это не нравилось. Затем агент вернулся ко мне, отдал мне документы и кивком велел мне садиться в машину. Второй агент, видимо, что-то сказал ему. Похоже, они отпускали нас. Я сел обратно, но едва мы завели двигатель, он снова велел мне остановиться:
– Еще кое-что…
– Да, сэр?
– Как вы думаете, он не мог бы дать нам автограф?
– Сейчас спрошу.

Я слегка опустил перегородку:
– Мистер Джексон, эти джентльмены спрашивают, не дадите ли вы им автограф.
– Конечно, – ответил он. – Только дайте мне ручку.

Агент передал мне ручку и листок, вырванный из блокнота. Мистер Джексон опустил перегородку, взял ручку и листок. Этот парень потерял дар речи. Мистер Джексон подписал бумажку и протянул агенту. К нам тут же подбежал второй:
– Ух ты! Ух тыыыы! А можно мне тоже?

Стекло в окне опустилось. Мистер Джексон поздоровался и дал автограф второму агенту. Они поблагодарили нас, пожелали спокойной ночи и, когда они уже отходили, один сказал другому:
– Блин, чувак, вот это да! Мы только что видели Майкла Джексона! Это куда круче, чем повстречаться с президентом.

Автор перевода Юлия justice_rainger


 
ИринаДата: Среда, 11.06.2014, 12:39 | Сообщение # 14
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

Глава 12 (часть первая)

В восьмидесятых, будучи одним из богатейших артистов мира, Майкл Джексон тратил деньги с шиком, поскольку мог себе это позволить. Но даже несмотря на то, что он отдавал ужасающие суммы на постройку своего собственного парка развлечений и на многое другое, он все равно был известен тем, что тщательно отслеживал каждый цент. Он проверял все счета, чтобы убедиться, что никто не воспользовался положением, и увольнял любого, кому, как он считал, он не мог доверять. Однако со временем этот Майкл Джексон перестал существовать. Он уже не проверял все документы сам, доверился не тем людям, и его богатство стало испаряться.

После скандала с Чандлерами в 1993 году прибыли Джексона начали падать, чего не скажешь о его чрезмерных тратах. Помимо ежегодного содержания ранчо «Неверленд», Джексон продолжал тратить несколько миллионов в год на частные самолеты, антиквариат, картины, отели и прочие личные нужды. Если бы он тратился только на себя, вероятно, смог бы позволять себе это и дальше, однако певец также продолжал инвестировать значительные суммы в свою карьеру.

Дабы добиться воплощения своего видения в клипах Thriller и Bad, Джексон финансировал значительную часть этих проектов самостоятельно. Эти инвестиции окупились с лихвой. В девяностых он продолжил эту практику, выбрасывая десятки миллионов долларов на различные кино- и видеопроекты. И только сейчас, когда продажи его альбомов упали, эти инвестиции уже не окупались так, как прежде. Советники и финансовые менеджеры все больше вмешивались в дела певца и задействовали его средства в спорных сделках, которые приносили больше юридических проблем, чем прибылей. И хотя Джексон все еще стоил сотни миллионов долларов на бумаге, он очень быстро оказался в жесткой ситуации, когда наличные деньги просто закончились.

В 1995 году Джексон продал компании Sony 50% музыкального каталога ATV за 100 млн. долларов. В 1998 году, в условиях все возрастающих задолженностей, Джексон взял кредит в Банке Америки на 140 млн. долларов под залог своей доли каталога. К 2000 году кредитный лимит Джексона был поднят до 200 млн. долларов, вдобавок, он сильно задолжал Sony, которая продолжала выдавать ему авансом крупные суммы в счет будущих прибылей. Тех прибылей, которые неуклонно падали.

К моменту начала суда выплата процентов по кредиту (помимо затрат на личные нужды и юридических гонораров) составляла более 4 млн. долларов в месяц. Во время суда Джексон пропустил несколько месячных выплат, и банк продал его заем компании Fortress Investments Group, фонду комплексного инвестирования, специализировавшемуся на проблемных активах. К концу 2005 года Джексон погряз в долгах по уже рефинансированному кредиту, и Fortress угрожала, что потребует возврат средств. Это беспокоило директоров Sony. Если певец не выплатит задолженность, его доля в каталоге Sony/ATV, оцененном на то время в 1 млрд. долларов, будет выставлена на аукцион и продана тому, кто предложит наивысшую цену. Это могло бы привести к появлению у компании нежелательного партнера. Кризис был частично отсрочен в апреле следующего года. Fortress согласилась реструктурировать задолженность, чтобы позволить Джексону остаться на плаву. В рамках рефинансирования он заложил ранчо «Неверленд» на сумму 23 млн. долларов.

Несмотря на то, что Майкл Джексон вынужден был подчищать все закрома для выплаты задолженностей, он все равно зарабатывал миллионы долларов в год, по большей части благодаря продажам своих собственных альбомов. Но, поскольку его звукозаписывающая компания выступала одним из его основных кредиторов, деньги, заработанные Джексоном, удерживались руководством компании для покрытия его долгов. Остальные кредиторы не получали вообще ничего, что в итоге вылилось в целую серию исков, еще больше подорвавших его финансовое положение. Продюсер Марк Шаффел, одолживший Джексону миллионы долларов наличными за время их сотрудничества, подал на певца в суд осенью 2004 года и выиграл 900 000 долларов. Prescient Capital, финансовая группа, предоставлявшая брокерские услуги при заключении сделки между Джексоном и Fortress, также подала иск, требуя невыплаченные комиссионные. Джексон урегулировал этот иск за 3 млн. долларов в июне 2007 года, незадолго до отъезда из Лас Вегаса.

Пока он был в Вирджинии, судебные разбирательства продолжались. Дитер Визнер, менеджер Джексона, заведовавший его делами в годы, предшествовавшие суду, подал иск, утверждая, что ему задолжали 30 млн. долларов за сделки, которые он заключил в бытность менеджером певца. Джексон был вынужден проводить день за днем, давая показания в офисе юридической фирмы Гаса Венабла в Вашингтоне. Шейх Абдулла из Бахрейна угрожал ему судом на 7 млн. долларов, которые он инвестировал в Джексона, пока тот жил заграницей.

Более десяти лет кредиторы и менеджеры Джексона способствовали его чрезмерным тратам и усиливали его склонность к неприбыльному вложению средств. Все старались удержать певца в бизнесе, чтобы иметь возможность доить его и дальше, хотя бы еще один день. В итоге годы недобросовестного управления привели его на самый край пропасти. Его миллиардная финансовая империя рушилась под клювами стервятников и гнила изнутри. И Джексон, к ужасу своей новой охраны, не делал ничего, чтобы это остановить.

Билл:
В Вегасе наши платежные чеки всегда приходили с задержкой. Сначала они опаздывали на пару дней, иногда на неделю. Но едва мы прибыли в Вирджинию, они вообще перестали приходить. Нам полностью обрубили зарплату.

Первые пару недель это выглядело обычной задержкой. Но потом задержка увеличилась до трех недель, четырех, пяти, шести. Мы звонили Раймоне, и каждый раз она выдавала нам одну и ту же речь. Она, видите ли, ждала заключения какой-то сделки. «Деньги мистера Джексона вложены в проекты». Дескать, она понятия не имеет, как будет платить своему персоналу, и так далее. Но для нас это казалось сведением личных счетов. Другим людям продолжали платить. Грейс. Охрана в «Неверленде». Я видел множество его финансовых документов, и его адвокаты никогда не переставали получать свои гонорары на пятизначные и шестизначные суммы. Позднее я узнал, что Раймона платила самой себе по 30 тысяч долларов в месяц, да плюс еще квартира, которую она арендовала для себя в Вегасе.

Так что для других людей деньги были, их не было только для нас с Джавоном. А мы ведь работали на мистера Джексона круглосуточно. Вдобавок, нам немного задолжали еще за наши услуги в Вегасе. По сравнению с тем, что получали другие, это было мелочью. Джавон был более вспыльчив, чем я, быстро взрывался. Он видел эти документы на гигантские денежные переводы и говорил: «Вот дерьмо, а мы даже не можем купить себе поесть!»

Джавон:
Все, что у нас было – это суточные. 75 долларов в день, и это должно было покрыть стоимость нашего питания. Ну что нам оставалось делать? Мы брали эти деньги и покупали лапшу быстрого приготовления, хот-доги, хлеб для сэндвичей. И питались этим. А остатки суточных отправляли домой. Больше мы ничего сделать не могли.

Билл:

Суточных не хватало. К середине августа мне позвонила дочка: «Папа, у нас в доме отключили электричество!»

Когда я куда-нибудь уезжал по работе, с моей дочерью в доме оставались другие члены семьи или друзья, чтобы присматривать за ней. У меня также была установлена система безопасности и камеры по всему дому, поэтому я мог проверить по интернету, все ли в порядке. Однако с отключенным электричеством я уже не мог это сделать – камеры погасли. Меня это беспокоило. Не работал и кондиционер, а температура воздуха в Вегасе достигала 40 градусов и даже выше. Я сказал ей: «Хорошо, детка, я разберусь». Позвонил нескольким приятелям, и они все исправили.

Джавон:

У меня тоже отключили электричество, сразу после Билла. Дома у меня был новорожденный ребенок. Раймона перестала отвечать на наши звонки. У меня уходило несколько дней, чтобы пробиться к ней. Когда я, наконец, дозвонился, она сказала, что может дать мне номер кредитной карты, чтобы я заплатил за электричество, но с зарплатой ничего поделать не может. Когда я позвонил поставщику электричества, чтобы выплатить задолженность, карточку, которую мне дала Раймона, не приняли. Через пару недель после этого у меня отобрали машину. Поскольку я не мог выплачивать проценты по кредитам, банк забрал автомобиль прямо с моей подъездной дорожки.

Билл:
Когда мы решили ехать в Вирджинию машинами и убрали охрану Раймоны, я знал, что она взбесится. Грейс мне не раз говорила об этом. Она сказала:
– Раймоне очень не понравилось, что ты заставил тех ребят уйти. Они ведь уволились со своей основной работы, чтобы охранять нашего босса.
– Очень жаль, – ответил я.

Раймона никогда не говорила: «Эй, ребята, а я не буду вам платить, потому что вы выставили меня идиоткой». Но это было очевидно.

Джавон:

В Вегасе мистер Джексон всегда был категоричен насчет того, чтобы мы не сообщали Раймоне о его перемещениях. Теперь же, в Вирджинии, он велел нам вообще игнорировать ее. Он говорил: «Если я захочу что-то сказать Раймоне, я вам сообщу, чтоб вы ей позвонили. Не отвечайте на ее звонки».

Она попыталась запугать нас. Звонила и говорила: «Мне тут звонят с радиостанции и говорят, что мистера Джексона только что видели в Шантильи в одной пижаме. Почему он ходит в пижаме посреди города? Я должна знать, где вы, чтобы я могла как-то отреагировать на это сообщение».

Она говорила мне все это, а мистер Джексон тем временем сидел в машине рядом со мной, одетый вовсе не в пижаму, и уж конечно мы были далеко от Шантильи. Она пыталась спровоцировать нас, чтобы разузнать, где мы находимся. Думаю, она всегда боялась того, что мистер Джексон начнет ходить на деловые встречи без ее ведома.

Билл:
Может, мы с Джавоном и не стояли так высоко, как Раймона, но она вела себя с нами так, будто мы мешали ей быть главной. Все эти игры сводились к одному: тот, к кому в данный момент прислушивается мистер Джексон, контролирует финансы.

Нам стало ясно, к чему она стремится. Она хотела заморить нас голодом, не давая нам ни копейки денег. Она хотела поставить нас в настолько некомфортные условия, чтобы вынудить нас уволиться. Она и не пыталась как-то скрыть это. Через пару недель своих обычных отговорок она вдруг сказала:
– Знаете, мистер Джексон реально поставил вас в ужасные условия. У него столько долгов. Я бы никогда не смогла работать так долго, не получая зарплату. Да на вашем месте, парни, я бы давно уволилась.

Услышать от нее такое… Это нам-то уволиться и уйти от него? Я решил, что она хочет вернуть обратно своих людей, и сразу сказал об этом мистеру Джексону. Он знал, что мы и раньше нерегулярно получали зарплату, и всегда извинялся за это, но я не думаю, что он осознавал весь ужас этой ситуации, и мы не очень-то хотели поднимать этот вопрос. Знаменитости ведь не сидят с калькулятором и не высчитывают, сколько часов проработали их сотрудники. Для этого есть менеджеры и бухгалтеры. С клиентом нельзя обсуждать денежные вопросы. В нормальной здоровой организации мы бы давно сумели договориться с Раймоной. Но поскольку это не срабатывало, я решил, что мистеру Джексону следует об этом знать. Как-то раз мы ехали куда-то, я выключил радио и обратился к мистеру Джексону:
– Сэр, можно мне сказать вам кое-что?
– Конечно, Билл. В чем дело?
– Мы говорили с Раймоной о том, когда же, наконец, получим зарплату, и она сказала нам, что ваша финансовая ситуация сейчас не из лучших, и если бы она была на нашем месте, то давно бы уволилась.

Он страшно занервничал.
– Билл, не делай этого. Ты не можешь это сделать.

В его голосе слышалась реальная тревога, словно он и впрямь решил, что мы подумываем об уходе.
– Парни, продержитесь еще немного. Я сделаю все, чтоб вы получили деньги.

В машине несколько минут было тихо, а затем он взорвался:
– Да как она смеет?! Как она смеет говорить вам бросить меня и моих детей?!

Я наблюдал за ним в зеркало заднего вида, качая головой. Он был в ярости.

Но на этом не закончилось. Я получал все его электронные письма и посылки. И никогда особо не вчитывался в них. Бывало, просматривал первую страницу, чтобы узнать, от кого это, ведь мне надо было сказать ему что-то, когда я передавал ему бумаги. От Раймоны регулярно приходили пакеты, и пока мы были в Вирджинии, она прислала заявку на получение кредита. На сумму 300 млн. Она прислала ее мне, чтобы мистер Джексон подписал этот документ, затем перезвонила и сказала:
– Если заставишь его подписать это, я смогу расплатиться с вами.

Когда доходило до чего-нибудь, что мистер Джексон должен был утвердить лично, он обычно подписывал все, что совали ему под нос. Его юристы говорили: «Мистер Джексон, вот этот документ нужен, чтобы сделать то-то и то-то». И он подписывал. Неважно, что это было. Он крайне редко спрашивал, что это и для чего. Я никогда не слышал, чтобы он говорил: «Нет, это неправильно, я хочу сделать все по-другому». Он просто подписывал. Что бы ни возникло перед ним, он хотел, чтобы оно исчезло.

В Миддлбурге доступ к нему был только у меня. Я чувствовал, что Раймона стала шантажировать нас зарплатой, чтобы мы попытались повлиять на бизнес-решения мистера Джексона в ее пользу. Она и Грег Кросс все еще ссорились из-за того кредита, о котором я слышал, пока мистер Джексон был в Вегасе. Я начал получать от них обоих документы, заявления от разных банков. Грег присылал мне что-нибудь, а Раймона звонила и говорила:
– Не давай ему подписывать это! Пусть подпишет мое.

В то же время Грег звонил мне и говорил:
– Что бы там Раймона ни прислала, не давайте ему подписывать. Я сначала должен сам это просмотреть.

У Грега не было прямого контроля над нашей зарплатой, но он всегда добавлял:
– Парни, я же пытаюсь выбить вам деньги.

Насколько я мог понять, этот кредит был необходим, чтобы разрешить финансовые проблемы мистера Джексона, и тот, кто уговорит его подписать документ, получит контроль над этим займом и его распределением. А там были миллионы долларов.

Это тянулось неделями. В середине августа я получил от Раймоны электронное письмо, в котором говорилось, что мистер Джексон дал добро выдать нам с Джавоном премию в размере 25 000 долларов, чтобы компенсировать наши старания, и мы получим эти деньги, как только будут завершены «несколько основных операций». Это выглядело как взятка. Вот мы с Джавоном, живем на макаронах и хот-догах, а она крутится вокруг меня со своим «заставь его подписать, и все получат свои деньги, а ты получишь еще и 25 штук премии».

Джавон:
Сегодня Грег и мисс Раймона ссорились с Биллом, а назавтра пытались его умаслить. Я старался не встревать. Меня учили держать рот на замке. Биллу приходилось терпеть все это, но он не тот человек, которого можно подкупить. Он старался держаться от всего этого как можно дальше, насколько это было возможно. Получая документы от Грега и Раймоны, Билл просто отдавал их мистеру Джексону с запиской: это от мисс Раймоны, а это от Грега Кросса. Он не пытался влиять на решение босса. Мы всегда считали, что мистер Джексон – взрослый человек и может сам решить, что именно подписывать.

Билл:

Эта тягомотина с кредитом все не заканчивалась, и, наконец, дошло до того, что мне нужно было обратиться за разъяснениями хоть к кому-нибудь. Что происходит? Что мне делать дальше? Я поговорил с Грейс. Она согласилась, что мне не следовало участвовать во всем этом. И вот тогда я познакомился с Питером Лопезом.

Питер Лопез и мистер Джексон давно знали друг друга. Лопез был крутым адвокатом в музыкальном бизнесе, его женой была актриса Кэтрин Бэтч, игравшая роль Дейзи в сериале «Придурки из Хаззарда». Он дружил с Арнольдом Шварцнеггером, который дал ему должность в Калифорнийском государственном спортивном комитете. Мистер Лопез был одним из юристов, занимавшихся различными направлениями бизнеса мистера Джексона. Время от времени они беседовали о делах, но их отношения больше напоминали дружеские, а не отношения адвоката и клиента. Их разговоры были довольно личными, они расспрашивали друг друга о семье и детях и все такое.

Я знал, что мистер Джексон доверяет мистеру Лопезу, поэтому обратился к нему и рассказал о своей проблеме. Пока мы говорили, у меня сложилось впечатление, что это было не впервые, и у мистера Джексона такое случалось и раньше. Он сказал:
– Билл, поверь, я знаю, каково тебе. Но лучше всего поговорить с Майклом.

Да ведь я уже говорил с ним. Мы уже намекали мистеру Джексону об этой проблеме, и до сих пор ничего не решилось.

Джавон:
Он стал подмечать, что мы подавлены. Как-то мы были в дороге, и он спросил:
– Ребята, а вы ничего не хотите мне рассказать? Вы вроде как не в себе.

Мы полностью открылись перед ним.
– Мистер Джексон, у нас накапливаются неоплаченные счета. Мы верны вам, мы приехали сюда ради вас, но нашим семьям очень тяжело.
– Что? Вам что, до сих пор не заплатили?!
– Нет, сэр.
– Но я ведь велел Раймоне заплатить вам. Я сказал ей! Билл, а ну-ка, набери мне Раймону.

Он позвонил ей прямо в нашем присутствии и включил громкую связь:
– Раймона, мои ребята в плохом настроении. Что там с их чеками? Когда ты собираешься им заплатить?

Он набросился на нее как лев. Она начала что-то бормотать, попыталась втюхать ему ту же отговорку:
– Я разберусь. Мы просто ждем, когда тут закроются кое-какие сделки, я разберусь.

Он начал кричать на нее:
– Раймона… Раймона! Ты должна заплатить этим ребятам. Они защищают меня и мою семью. А без меня этот механизм не будет работать!
– Я заплачу им. Заплачу на этой неделе.
– Когда именно на этой неделе? Вот они здесь со мной. Они слышат все по громкой связи. Когда именно?

Дело было во вторник. Она сказала:
– Я заплачу в четверг.

Пришел четверг – а денег так и не было. И мы были потрясены. Да вы что, шутите?! Тогда мы поняли, что мистер Джексон совсем не контролирует свои же собственные деньги. Он давал ей четкие указания, а она отмахивалась от него. Он постоянно за это извинялся:
– Ребята, ну вы же знаете, что это не моя вина.
– Да, мистер Джексон, мы знаем.
– Я велел ей заплатить вам. Она говорит, что скоро заплатит. Но вы же знаете, что это не моя вина, правда?

Билл:
Он действительно не был в этом виноват. Но, думается мне, он вряд ли понимал всю глубину проблемы и то, что происходит, когда такие люди, как мы, не получают зарплату, когда у нас отключают электричество и телефон. Он не понимал этого.

Джавон:

Мы могли отличить, когда кто-то вешал нам лапшу на уши и когда говорил искренне, и он был искренен в том, что не мог повлиять на это. Но мы все равно были расстроены. Нам хотелось схватить его за шиворот и сказать: «Но послушай, все это может быть под твоим контролем. Почему же ты не возьмешь управление в свои руки? Почему ты не можешь руководить своими же людьми?»

Билл:

Он сказал мне:
– Все готово. Они заключили крупную сделку, и вам, ребята, заплатят на этой неделе.

Неделя прошла. Чеков не было. Он позвонил мне:
– Билл, прости. Вам бы заплатили, но так вышло, что моя задолженность фирме Грега была больше, чем я думал, поэтому все деньги ушли в уплату этого долга.

Какого хрена, подумал я. Адвокаты работают на тебя. Как это так – твои деньги сначала приходят не тебе, чтобы ты сам мог распределить их? Грег выполнял работу и ожидал платы. Я это понимал. Но мы оказались в такой же ситуации – и мы были фактически на мели.

Майкл Джексон был миллиардной корпорацией, работавшей 24 часа в сутки 7 дней в неделю, и никто ею не руководил. Не было организации, не было менеджерской компании, просто различные люди с различными планами, каждый в своей нише. У него даже не было офиса. Офис обычно располагался там, где он находился в этот момент. Рабочий телефон? Любой, который ты давал ему в руки. У него не было адреса электронной почты. Большинство его писем отправлялись Раймоне. Люди отправляли ей всякие предложения, а она пересылала их мне, где бы мы ни были. Поклонники, знавшие меня, отправляли свои письма для него на мой домашний адрес.

Мистер Джексон считал, что Раймона руководит офисом его компании в округе Колумбия. Как-то раз я поехал к ней за каким-то пакетом по адресу, который она мне дала. Это оказался обычный жилой дом. Она вела весь бизнес из своего дома. Позднее я услышал, как он говорит, мол, Раймона управляет его офисом. И я сказал ему:
– Сэр, у Раймоны нет офиса.
– Конечно, есть. Она работает в моем офисе в округе Колумбия.
– Нет, мистер Джексон. Она там живет. Она работает на дому.
– То есть, у меня нет офиса?!

У него не просто не было офиса. Он даже не знал, что у него его нет. Вот насколько он был оторван от своих же дел.

Больше всего я взаимодействовал с Грегом и Раймоной, но были и другие: юристы, бухгалтеры, ассистенты и просто подхалимы. Некоторые имели право выписывать чеки. Были люди, которые заключали контракты от его имени. Но кто кому подчинялся, кто за что отвечал – неясно. Ни в чем не было смысла.

Частично, как мне думается, эта проблема возникла из-за того, что он доверял не тем людям. Он хотел верить им, а они пользовались этим. Однако отчасти это была просто апатия. Его изрядно потрепало. Он просто хотел быть со своими детьми, заниматься творчеством, а на все остальное просто забил. Я занимался его почтой месяцами. Ему лично ничего не отправляли – все через меня. Поэтому я достоверно знаю, что ему никто не присылал никаких ежемесячных финансовых отчетов, никаких выписок, ничего. У него не было своей чековой книжки. Он не приглашал своих бухгалтеров на регулярные сверки и не следил, что и как делалось.

Всю свою жизнь он был так богат, что, кажется, никогда не думал, что он может обанкротиться. Он всегда думал, что деньги будут. У него всегда были наличные. В доме в Вегасе он везде прятал наличку, сотни тысяч долларов, заныканных по углам, и я знал, что какая-то часть этих денег у него была здесь, в Вирджинии. Для него это были реальные деньги, деньги, которые он мог пощупать руками и купить на них то, что ему было нужно. И пока у него были эти деньги, вряд ли он думал об остальных, обо всех своих инвестициях и правах на песни. У меня сложилось впечатление, что его менеджеры об этом знали. Они знали, что если дать ему пару сотен штук в руки, он не будет обращать внимания на то, что происходит с остальными деньгами. Так и было.

Однажды я вез его в Вашингтон, и в дороге он говорил с Питером Лопезом по телефону. Я слышал часть их беседы, мистер Джексон сказал ему:
– Питер, я понятия не имею, где все мои деньги. И сколько их у меня. Ты можешь мне помочь?

Сам факт того, что он мог говорить такие слова, ужасал меня. Он сам создал все эти проблемы, игнорируя свои финансы и поручив кому-то другому управлять ими. Майкл Джексон притягивал сотни исков. В любой день в судах разбиралось множество дел. Некоторые из них вызывали смех. Например, требования сталкерши признать, что он отец ее ребенка. Но многие были очень серьезными претензиями на миллионы долларов. Поскольку его бизнес разваливался на части, и никто им не управлял, людям не платили. Условия сделок не выполнялись.

Этих персонажей был целый вагон. Бывшие менеджеры и ассистенты, утверждавшие, что участвовали в таких-то проектах и не получили деньги, или что им принадлежали права на что-либо. Люди, работавшие над его альбомами и клипами и утверждавшие, что им не выплачивают роялти. Одна проблема перетекала в следующую. Мне присылали все эти документы, которые он должен был подписать, поэтому я видел, что огромные деньги буквально уплывали сквозь пальцы. Он урегулировал все эти иски за сумасшедшие суммы – четверть миллиона, полмиллиона, сколько угодно, только бы они отстали. Люди обычно подают в суд, если считают, что могут что-то получить. Все знали, что, если подать в суд на Майкла Джексона, дело будет урегулировано за деньги. Он притягивал сумасшедших, требовавших от него алиментов на их детей. С такими разговор был короткий, они уходили ни с чем. Но если претензия была настолько серьезной, что могла привести к полноценному судебному разбирательству, он просто платил истцу, чтобы тот убрался. После всего, что ему довелось пережить в 2005 году, он не собирался снова попадать в зал суда.

Джавон:
Во время нашего пребывания в Вирджинии мы возили его на дачу показаний в офис Грега Кросса в округе Колумбия. Несколько таких мероприятий было и в Вегасе, а некоторые пришлось провести здесь. Он боялся туда ехать.

Обычно эти допросы затягивалась на целый день. Безостановочный марафон. Они сажали его на стул, и юристы со стороны обвинения допрашивали его часами без перерыва. Там же сидела и команда мистера Джексона, каждый получал сотни долларов в час. Обычно они приносили с собой обед, поскольку процедура была долгая. В конференц-зале накрывали небольшой стол с сэндвичами, закусками и фруктами. Как-то Грег предложил перекусить и нам, и мы с Биллом пошли туда. Мы накладывали еду на тарелки, делали себе бутерброды и переговаривались: «Блин, сколько мы тут уже торчим? Я бы уже убрался отсюда». Затем мы услышали из дальнего угла комнаты какие-то звуки. Обернувшись, мы увидели мистера Джексона.
– Привет, парни, – сказал он.
– О, мистер Джексон!

Меня это застигло врасплох. Они просто бросили его здесь одного, словно ребенка, поставленного в угол в наказание за провинность. Клянусь вам, так оно и выглядело. Когда обед закончился, они снова забрали его, усадили на стул и допрашивали еще несколько часов.

Когда мы возвращались домой, он взорвался. Всю дорогу жаловался:
– Я так устал от всего этого дерьма! Я устал! Я устал давать показания. Эти ребята задают мне одни и те же идиотские вопросы, снова и снова! Я хочу поехать домой к своим детям.

Билл:
Было заметно, что для него это чересчур. В такие дни у него снова наступала бессонница. В Миддлбурге мы патрулировали территорию по ночам. Все огни были выключены, светились лишь окна домов. Его дом и наш были единственными в округе, поэтому обычно в этой части поместья было темно, хоть глаз выколи. В одну из ночей патрулировал я, было примерно полтретьего утра. В небе светила полная луна, поэтому вокруг было светлее, чем обычно. Я объезжал территорию и тут увидел, как кто-то бредет по дороге. Поначалу я не рассмотрел его. На нем была зеленая куртка с капюшоном, под курткой – пижама. Я решил, что, возможно, это кто-то из соседей. Я ехал чуть позади него пару минут, затем направил на него луч фонарика. Он даже не обернулся. Просто шел дальше, спрятав руки в карманы. Поэтому я поравнялся с ним и позвал:
– Эй, кто здесь?

Парень поднял голову, и я увидел, что это босс. Это было неожиданно.
– Эй, мистер Джексон, все в порядке?
– Да, все нормально.
– Хотите, я вас подвезу?
– Нет, спасибо, – ответил он, – я лучше пройдусь.

Я не знал, что делать. Да, я был удивлен. Но он выглядел и вел себя нормально, поэтому я решил, что, видимо, с ним все в порядке.
– Хорошо, сэр. Доброй ночи.

Я выключил свет, сдал назад и наблюдал за ним издалека до тех пор, пока он не вернулся в дом.

Автор перевода Юлия justice_rainge


 
ИринаДата: Пятница, 13.06.2014, 19:22 | Сообщение # 15
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

Глава 12 (часть вторая)

Джавон:
Он часто говорил нам: «Ребята, вы понятия не имеете, как вам повезло». Или: «Ребята, вы даже не знаете, насколько у вас все хорошо на самом деле». Поначалу, когда он говорил нам подобное, мы думали: «Что? Да ты же Майкл Джексон». Но со временем мы поняли, что он имел в виду.

Как-то раз мы ехали из Миддлбурга, и дети увидели из окна машины игровую площадку. Естественно, они захотели поиграть на ней, поэтому стали уговаривать папу остановить машину и пойти поиграть там с ними. Мы сказали, что это небезопасно; на площадке было несколько детей с родителями, у нас не было с собой масок для детей, и кто-нибудь мог их сфотографировать. Мистер Джексон сказал, чтобы мы шли без него, а он подождет в машине, тогда дети смогут поиграть, и их никто не узнает. Мы повели детей на площадку, а мистер Джексон остался сидеть в машине, наблюдая за ними из окна.

Билл:
Вот ты отец, у тебя дети. И каково тебе наблюдать за своими детьми сквозь тонированное стекло, в то время как они играют на площадке с незнакомцами? Я никогда не променял бы то, что у меня было с моей дочерью. Я не согласился бы поменяться с ним местами даже за все деньги в мире.

Джавон:

Мы были личной охраной Майкла Джексона. Нам полагается быть этакими здоровенными громилами. Чтоб все боялись подходить. Не показывай свои эмоции, то-се, но порой это было тяжело. Было трудно не сочувствовать, не испытывать его боль вместе с ним. Если бы я не знал его и услышал бы, как по радио о Майкле Джексоне говорят, будто бы он жалуется, что не может пойти с детьми на игровую площадку, мне бы, наверное, было все равно. Я бы решил, что ему пора спуститься на землю. Но когда видишь это своими глазами и понимаешь, каково ему – это совсем другая ситуация.

Порой это проявлялось в совершеннейших мелочах. Мы ездили в округ Колумбия, и у нас появилось немного свободного времени между встречами, поэтому он попросил нас немного покатать его по городу. На пути в Джорджтаун мы остановились на светофоре перед ирландским пабом. Люди как раз шли с работы и заходили туда выпить. Мистер Джексон понаблюдал, как они заходят и выходят, и сказал:
– Когда-нибудь я зайду в бар, сяду за стойку и скажу: «Эй, бармен, кружку пива!» Однажды я просто это сделаю. Я зайду и закажу себе выпить.

Он говорил это как двенадцатилетний мальчишка, который мечтает вырасти и стать космонавтом. Словно это недостижимая мечта, но когда-нибудь он ее реализует. Когда он сказал это, мы с Биллом начали подбадривать его: мол, конечно, сэр, не проблема, и мы тоже выпьем с вами пива. Вас ничто не должно останавливать. Ваши деньги ничем не хуже, чем у других, и если вы захотите расслабиться, почему бы нет. Мы вас прикроем.

Мы подбадривали его довольно долго. Но он все равно боялся заходить в бар:
– Все эти люди не позволят мне побыть там.

Билл:
Он не доверял незнакомцам. Оказавшись в толпе, он начинал сильно нервничать. Как-то мы поехали в торговый центр. Джавон пошел за машиной, а мы с мистером Джексоном ждали у выхода в компании местной охраны. Кто-то узнал его, и тут же образовалась небольшая толпа. Он дал людям несколько автографов, махал им рукой. Все держались довольно дружелюбно. Когда Джавон подъехал и открыл перед мистером Джексоном дверцу, кто-то из-за спин людей выкрикнул:
– Гребаный педофил!

Я услышал. Очень четко. И посмотрел на Джавона. Он тоже слышал. Мы молились, чтобы мистер Джексон не разобрал слов. Но едва мы сели в машину и отъехали, он наклонился вперед и спросил:
– Ребята, а вы ничего такого не слышали, пока мы стояли в толпе?
– Нет, сэр, – ответил я. – Я ничего не слышал. Джавон, а ты?
– Нет, сэр, – покачал головой Джавон.
– Мне показалось, что кто-то выкрикнул какую-то гадость, – сказал мистер Джексон. – Клянусь, я слышал это. Ребята, вы ведь мне не врете, нет?
– Нет, сэр.

Мы не хотели врать ему, но мы знали, что произойдет, если мы подтвердим его подозрения. Услышать, как кто-то обзывает его педофилом? Да он после этого полностью замкнется в себе. Он закроет дверь и спрячется у себя в спальне на неделю. Мы не хотели, чтобы это произошло.

Минут 10-15 мы ехали молча, затем с заднего сиденья послышалось:
– Я бы никогда не причинил зла ребенку. Да я бы скорей вскрыл себе вены, чем навредил детям.

Лично я никогда не верил во всю эту чушь. Я же был давним поклонником Jackson 5 и его самого, и я не верил в это. В детстве я отождествлял себя с этой семьей. Его братья и сестры, его родители напоминали мне мою собственную семью. Они казались обычной семьей чернокожих, выбравшихся из гетто. Мы все пытались это сделать в те времена. Думаю, многие афроамериканские семьи ощущали то же самое.

После альбома Thriller все начало меняться. Мы все еще любили Майкла, но теперь он поднялся до такого уровня, где мы уже не могли отождествлять себя с ним. Мы видели, что он порой делает странные вещи. Он тусуется с Вебстером. С Брук Шилдс. У этого парня ручная обезьяна. Мы знали, что он иной, но я никогда не считал, что он настолько стал другим, чтобы причинить зло ребенку. Я не поверил в первый раз, не поверил и во второй. Однако когда грянули повторные обвинения, а затем и суд, уже не имело значения, во что ты веришь. На суде общественного мнения все уже было решено. Он стал чудовищем и чудаком.

Джавон:
Если ты работаешь комедиантом, и тебе нужен какой-нибудь легкий материал, достаточно лишь упомянуть Майкла Джексона и детишек – и первые пять рядов в зале будут хохотать. Люди не осознавали, насколько ему было обидно это слышать.

Поскольку я вырос в Южном Централе, то смеялся над этими шутками вместе со всеми. Я был из другого поколения, которое не испытывало к Джексонам такого почтения. Я был из поколения хип-хопа. Мы любили музыку мистера Джексона, но для нас он был всего лишь эксцентричной рок-звездой. Нам нравились его песни, но, когда дело касалось его личной жизни – все смеялись. Теперь же… Когда я слышал всякие шутки про босса в исполнении комиков, мне уже не было смешно. Я начинал злиться. Все равно что слышать, как кто-то рассказывает неприличный анекдот о твоем друге или матери.

Билл:
Джавон мгновенно взрывался, мгновенно был готов наброситься на обидчика. Мы случайно увидели какой-то сюжет, в котором Катт Уильямс высмеивал мистера Джексона, и Джавон начал орать в экран телевизора. Он сказал:
– Если я когда-нибудь встречу Катта Уильямса, я выбью из него все дерьмо за то, что он такое говорит про босса.

В тот день, в торговом центре, когда кто-то выкрикнул «педофил», Джавон мгновенно связался со мной по радиопередатчику:
– Я вижу парня, который это выкрикнул. Я вижу его. Хочешь, я его завалю?
– Нет, Джавон, – пришлось сказать мне.

Он говорил всерьез. И это расстраивало меня. Мы не могли повлиять на то, как люди воспринимают мистера Джексона. Как и в случае с Подружкой и Цветочком. Когда речь идет о ком-то другом, и вы слышите, как какой-то парень прокрадывается в отель с шикарной моделью, вы не станете задавать вопросов. Тем не менее, в случае с Майклом Джексоном люди бы решили, что это странно. Но я-то видел совсем другое. Я видел, что под всем этим эксцентричным поведением прячется простой парень, который отчаянно хочет быть обычным человеком. Едва ты оказывался рядом с ним и заводил какие-то личные отношения, то осознавал, что все эти сплетни и обвинения – наглая ложь. Это невозможно. Я ведь тоже отец. Да если б я хоть на миг усомнился, что он был виновен и что-то делал с детьми, я бы сам надрал ему задницу.

Джавон:
Едва ты знакомился с ним поближе, твое восприятие менялось. То же самое касается его отношений с детьми. Нам постоянно говорят: «Бланкет больше похож на него, чем Принс и Пэрис, как думаете, они все его биологические дети?» Когда мы только начали работать на него, мы и сами задавали себе эти вопросы. Что происходит? Действительно ли это его дети? Но когда проводишь с ними больше времени и видишь, как он ведет себя с ними, то вообще перестаешь заморачиваться. Это его дети. Он – их отец. Они – семья. Точка.

Билл:
Каждый день по всему миру многие супружеские пары прибегают к услугам суррогатных матерей. Люди на что только не идут порой, лишь бы обзавестись семьей, и никто не подвергает сомнениям легитимность такой семьи. Никто не тычет в них пальцем: «Ага, это не твои дети!» Но, поскольку это Майкл Джексон, люди оспаривали его право быть отцом. Знаете, исходя из всего, что я видел, он и его дети были куда лучшей и более любящей семьей, чем многие другие мои знакомые семьи. Мне больше нечего добавить.

В один из уикендов мы возили детей в округ Колумбия и решили заночевать в отеле Four Seasons, а не ехать обратно в Миддлбург. Мистер Джексон вызвал меня и сказал, что дети хотят поплавать в бассейне. Я связался с менеджером, и он согласился закрыть бассейн на пару часов, чтобы мистер Джексон мог воспользоваться им. Мы все тщательно проверили, чтобы удостовериться, что внутри безопасно. Вокруг бассейна были размещены три камеры службы безопасности, но я внимательно осмотрел их и все отключил. Затем мы провели мистера Джексона и малышей к бассейну через лестницу черного хода. На детях были купальные костюмы, с собой они несли плавательные круги, манжеты и прочие штуки для купания. Грейс тоже была с нами.

Мы пришли к бассейну, Принс и Пэрис сразу прыгнули в воду. Они умели плавать. Бланкет ждал, пока Грейс надует ему плавательный круг, и тогда он тоже сможет присоединиться к ним. Пока дети купались, мистер Джексон бродил вокруг бассейна, напевая какую-то мелодию, полностью увлекшись ею. Он вел себя немного странно, был более возбужден, чем обычно, более энергичен. Он начал мурлыкать про себя, а через какое-то время уже пел вовсю и отщелкивал ритм пальцами. Я посмотрел на Джавона. Он – на меня. Мы решили, что сейчас он чувствует себя комфортно. Я пошел еще раз проверить раздевалку и спортзал, чтобы лишний раз убедиться, что там пусто, и туда никто не забрел.

Джавон:
Все было прекрасно, пока мистер Джексон вдруг не поднял голову и не увидел одну из камер. Он словно лишился рассудка. Он начал кричать:
– Я же предупреждал вас! Черт вас побери, я же предупреждал!

В нем словно что-то взорвалось. Он кинулся к камере, подпрыгнул, ухватился за нее и стал выдирать ее из стены.

Билл:
Я услышал, как Грейс кричит: «Билл! Билл!», и бросился обратно к бассейну. Мистер Джексон каким-то образом допрыгнул до камеры и повис на ней, дергая ее, чтобы оборвать. Я подскочил к нему:
– Мистер Джексон! Она отключена! Она не работает! Она не работает!
– Мне плевать! Плевать!

Он вырвал крепления, и теперь камера висела на нескольких проводках. Он подпрыгнул еще раз, дернул ее снова и вырвал ее из стены. Вырвал голыми руками и изо всех сил швырнул ее об пол. И стал орать на нее:
– Ненавижу! Ненавижу!

Я подбежал к нему. Он посмотрел на меня. Глаза у него были покрасневшие. Руки – в крови, он сильно порезал пальцы, когда рвал провода. Он накричал на меня:
– Вы должны были следить за этим! Вы должны были все проверить! Это мои дети! Я не хочу, чтобы кто-то их снимал!

Я снова попытался объяснить ему, что камера не работала. Бесполезно. Его поведение напугало меня. Я было подумал, что, возможно, он принял что-нибудь. Я никогда раньше не видел его в таком состоянии. Для меня это было в новинку. И, да, я испугался.

Джавон:

Все затихли. Мы не знали, что сказать, что сделать, как отреагировать, как себя вести. Наконец, он успокоился и все же решил остаться возле бассейна. Билл принес аптечку, чтобы обработать порезы на его руках и заклеить их пластырем. Менеджер отеля выставил ему счет за разбитую камеру на 8 тысяч долларов.

В такие моменты мы чувствовали себя паршиво. Собственно, нам было паршиво почти всегда. Защищать его было нашей работой, но мы не могли защитить его от того, что уже случилось. От того, что уже причинило ему боль.

Билл:
Как-то он позвонил мне посреди ночи, пока мы были в Вирджинии. Чуть раньше он попросил меня купить ему бутылку вина. Я принес вино в его комнату, и на этом мои поручения на день закончились, я мог идти спать. В три часа ночи зазвонил телефон. На экране высветился номер комнаты мистера Джексона. Я взял трубку, решив, что, наверное, что-то срочное. А он сказал:
– Билл, ты спишь? Я тебя не разбудил?
– Я в порядке, сэр. Что-то случилось?

Он ответил, что просто хочет поговорить. И мы стали говорить. О его детях, о Раймоне. Он сказал:
– Иногда меня просто тошнит от всего этого.
– От чего, сэр?
– Да от всего, – ответил он. По его голосу было слышно, что он едва сдерживает слезы. – Ну почему люди не могут просто оставить меня в покое? Я ведь не цирковой клоун. Я не животное в зоопарке. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Почему люди не могут этого понять?

Наша беседа не была двусторонней. Он говорил. Я слушал. На многое из того, что он сказал, у меня не было ответа. Мне никогда не приходилось сталкиваться с тем, что пришлось пережить ему, поэтому я не собирался делать вид, что понимаю его. И я знал, что он звонит мне не для того, чтобы услышать мое мнение. Он хотел выговориться.

– Я просто хочу, чтоб мои дети жили лучше, чем я, – продолжал он. – Я не хочу, чтобы они проходили то же, что и я. Каково бы вам было, ребята, если бы ваши дети просили у вас что-то, и вам нужно было кого-нибудь послать в магазин, чтобы это привезти? Парни, я действительно ценю то, что вы делаете для моих детей, но ведь я их отец. Это я должен делать все эти вещи, но я не могу сесть в машину и поехать в магазин. Я многое не могу для них сделать, потому что люди не дадут мне это сделать. Вы понятия не имеете, как я себя чувствую. Вы никогда не смогли бы понять. Я просто хочу жить своей жизнью вместе с детьми.
– Я понимаю, сэр, – ответил я. – Вы это заслужили.

Я до сих пор помню, как стоял в своей комнате, смотрел на свое отражение в зеркале и не верил, что это происходит со мной. Что я слушаю, как Майкл Джексон изливает мне душу по телефону. Мне было трудно сдержать эмоции. Хорошо что мы говорили по телефону, а иначе он бы увидел, как расчувствовался его охранник.

Я ощутил всю тяжесть того, что свалилось ему на плечи. К этому моменту вся моя жизнь свелась к тому, чтобы защищать его. Я был в Вирджинии не потому, что хотел там быть. Я был там, потому что он был там. Если завтра он захочет поехать в Мэриленд, мы поедем в Мэриленд. Я шел туда, куда шел он. Его мир стал моим миром. И я не могу сказать, что его жизнь была приятной. Она была невеселой. Да, мы порой веселились, но его жизнь не была веселой. Она не была радостной. Вокруг всегда хаос, всегда какие-то войны. Постоянная тревога. Не знаешь, кому можно доверять.

Тот факт, что он звонил своему телохранителю в три часа ночи, говорил о многом. Если он звонил мне, значит, больше позвонить было некому. Мы с Джавоном прочувствовали это. Полная изоляция. По крайней мере, мы с Джавоном могли поговорить, поделиться друг с другом своими проблемами. Но мы не могли поговорить с семьями, с друзьями. Нам приходилось придумывать какие-то отговорки о том, почему нам не платят. Все должно было храниться в секрете, все под замком. Ты носишь все это в себе, и оно пожирает тебя изнутри. Поэтому, когда он говорил, что его тошнит от всего этого, я понимал, что он имеет в виду. Я жил так всего 7-8 месяцев, и это уже начало истощать меня. А он так жил с десятилетнего возраста.

Мы поговорили еще немного. Он все извинялся и извинялся за этот звонок.
– Мне не хотелось бы беспокоить тебя со всем этим, Билл, – сказал он. – Прости. Прости, пожалуйста.
– Все хорошо, сэр.
– Спасибо тебе. А теперь я пойду спать. Спокойной ночи.

Автор перевода Юлия justice_rainge


 
ИринаДата: Пятница, 13.06.2014, 19:28 | Сообщение # 16
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

Глава 13 (часть первая)

К концу августа менеджеры Майкла Джексона из кожи вон лезли, пытаясь стабилизировать его финансовое положение, в то время как сам Джексон занимался подготовкой к отъезду в Нью-Йорк. Раймона Бэйн организовала ему две фотосессии для журналов L’uomo Vogue и Ebony. Фотосессия для Ebony входила в передовую статью выпуска, посвященного 25-летию альбома Thriller.

На время пребывания в Нью-Йорке Джексон решил остановиться у своих близких друзей, Доминика и Конни Касио, в Нью-Джерси. Доминик познакомился с Майклом в начале восьмидесятых, когда певец регулярно останавливался в отеле Helmsley Palace на Манхэттене, где Касио работал главным менеджером. Они быстро подружились, и вскоре Джексон стал часто наведываться к семейству Касио в гости. Он также приглашал их вместе с детьми в «Неверленд» на Рождество и другие праздники. Повзрослев, Фрэнк Касио, старший сын семейства, стал работать личным ассистентом певца. Второй сын, Эдди «Энджел» Касио, по настояниям Джексона сделал музыкальную карьеру и стал продюсером. В подвале их дома была оборудована студия звукозаписи.

Когда Джексон приехал к ним осенью 2007 года, семья добавила для него в студии танцевальную площадку и отгородила занавеской угол, в котором певец обычно спал. Принс, Пэрис и Бланкет расположились в гостевых спальнях наверху. Проживание в доме Касио давало Джексону то, чего он не мог получить больше нигде: окно в нормальную жизнь. С годами их дом стал одним из его любимых убежищ, где он мог побыть самим собой.

Билл:

В конце августа мне позвонила Раймона и сообщила, что она арендовала фургон с удобствами и водителем, чтобы отвезти мистера Джексона с детьми в Нью-Йорк. Мы с Джавоном должны были следовать за ними на внедорожниках, а поселили нас в отеле примерно в миле от дома Касио. Грейс с нами не было. Мы пересеклись с ней в Нью-Джерси чуть позже. Там же нас встретила и учительница. Летние каникулы закончились, и детям пришло время возвращаться «в школу».

Прежде чем уехать, нам пришлось упаковать уйму вещей. Все кинооборудование, которое он приобрел здесь. Множество книг общей стоимостью 4-5 тысяч долларов. Этот гигантский рекламный стэнд с «Симпсонами». Мы упаковали все это и отвезли в хранилище. У Майкла Джексона по всему миру в различных хранилищах лежала масса вещей. В Лондоне, в Калифорнии. В Нью-Джерси у него было четыре авиа-ангара, забитых вещами – декорациями из его клипов и концертов. Были хранилища в Вегасе, и вот теперь в Вирджинии. Он покупал слишком много всякого барахла. Я вам гарантирую, по всему миру до сих пор есть люди, у которых хранятся его вещи. Он покупал что-нибудь на месте, а потом там и оставлял.

Когда мы добрались до Джерси, нам никто не сказал, сколько мы там пробудем и вернемся ли в Вегас, но к тому времени мы уже с этим свыклись. На сегодня план действий такой-то. А что будет завтра – неважно.

Джавон:
Семья Касио жила в небольшом городке Франклин Лэйкс, в типичном доме в пригороде. Они были очень милыми, приятными людьми. С Энджелом мы уже встречались в Вегасе, но всю семью видели впервые. Мы проводили мистера Джексона и детей в дом, выгрузили их багаж. Миссис Касио предложила нам перекусить. Мы отказались. Мистер Джексон сказал, что в доме он будет в полном порядке, так что мы поехали в отель.

Билл:

Прежде чем мы уехали из Вирджинии, как-то ночью я увидел две машины, подъехавшие к домику Грейс. Это выглядело странно, поэтому я сел в машину и подъехал туда. В дом уже заходили какие-то люди. Я позвонил Грейс:
– Эй, Грейс, что происходит?
– Ничего.
– Все нормально?
– Конечно, а что?
– Да тут какие-то машины приехали.
– А, это просто мои друзья.

Она словно оправдывалась. Я не стал выпытывать детали. Наутро мы с Джавоном завтракали в ресторане, и я увидел там какого-то высокого белого парня, завтракавшего в одиночестве. Раньше я его никогда не видел. Он выглядел чужаком. Не был похож на человека, приехавшего в отпуск на ферму. Я запомнил это.

Через пару недель, когда мы приехали в Нью-Джерси, мистер Джексон сказал мне, что в последнее время у нас явно было слишком много нагрузок, поэтому Раймона предложила ввести в нашу команду третьего телохранителя, парня по имени Майк ЛаПеррук. Он раньше работал в охране на ранчо «Неверленд». Мистер Джексон сказал, что все будет иначе, не так, как было в Вирджинии.
– Майк не собирается заменять вас. Он просто вам поможет. Он раньше работал на меня, так что он знает все мои требования.

Я не думал, что нам это нужно, но если этого хотел мистер Джексон, то пусть будет так.
– Нет проблем, сэр.

Когда Майк ЛаПеррук прибыл на место, он позвонил мне и сказал, что хочет встретиться. Я вышел к завтраку. Тут он зашел, и я увидел, что это тот самый белый парень, который околачивался в Goodstone Inn. Я не сказал ему, что видел его тогда в Вирджинии, а он не упомянул, что был там, но я узнал его.

Позднее, поговорив с мистером Джексоном, я узнал, что Раймона развернула целую кампанию против нас с тех пор, как мы выставили ее охранников. Мистер Джексон сказал, что она постоянно нашептывала ему, будто бы он не должен доверять нам, и поэтому велела ЛаПерруку приехать в Вирджинию в тот вечер, чтобы он встретился с мистером Джексоном. Она хотела убедить его избавиться от нас и поставить этого парня новым начальником его личной охраны, набранной из ее людей. Мистер Джексон добавил, что отказал ей, но он все равно решил, что было бы неплохо иметь под рукой еще одного человека.

Едва мы начали работать вместе, я понял, что этому парню много чего наговорили про меня и Джавона. Он разговаривал с нами так, словно его сюда прислали «разобраться с проблемами». Но если он намеревался разбираться с проблемами, значит, кто-то сказал ему, будто бы здесь возникли проблемы, и опять все дороги вели к Раймоне. Если его прислали шпионить за нами, он не очень-то пытался это скрыть. Он говорил нам:
– Знаете, менеджеры ведь очень важны. Они должны знать, чем занимается клиент, чтобы они могли скрыть это от прессы.

Как угодно. Я был готов терпеть этого парня, раз мистер Джексон настаивал, но нам так и не выплатили зарплату. Мне до сих пор любопытно, как Раймона объяснила наем третьего охранника, хотя не могла заплатить двум другим, и как она оплатила его перелет в Вирджинию, раз все деньги мистера Джексона были «вложены в проекты». Тем временем, мы с Джавоном все так же жили на суточные.

Джавон:

Затем перестали приходить и суточные. Через три дня после того, как мы вселились в отель в Нью-Джерси, деньги перестали приходить. Мы позвонили Раймоне:
– В чем дело? Каким образом нам питаться?
– Не волнуйтесь. Если вам что-нибудь нужно, пусть это записывают в счет за номер.

Мы жили не в каком-нибудь экстравагантном отеле с обслуживанием номером. Это был скорее отель среднего звена. Из еды у них были только суп и сэндвичи. И все. Этим мы и питались каждый день – суп, сэндвичи и холодная овсянка на завтрак.

Без суточных у нас не было наличных денег, чтобы как следует выполнять дневные поручения. Раньше мы мыли и чистили машины на профессиональных мойках. Теперь у нас на это не было денег, и мы мыли их на маленьких мойках, где нужно было все делать самому. А иногда мы не могли сделать и это. Мистер Джексон с детьми садился в машину, и на заднем сиденье был всякий мусор и крошки от еды. Денег на чистку и глажку костюмов у нас тоже не было.

Билл:
Мы стали терять терпение. Мы устали, были расстроены и голодны. Я старался относиться к ситуации философски и оставаться спокойным. Поскольку я занимался такой работой гораздо дольше, то знал, что это часть профессии. Но для Джавона многое было в первый раз, и ему было куда труднее.

Джавон:
Мы изо всех сил старались не показывать мистеру Джексону, как мы расстроены, но он порой улавливал наше настроение. Иногда он звонил нам и давал какое-нибудь срочное поручение: «Ребята, мне надо, чтоб вы кое-что купили». Шесть тридцать утра, мы вылезали из постелей, надевали костюмы, и вся наша выдержка куда-то девалась. Мистер Джексон это замечал.
– Эй, Джавон, в чем дело? Не вижу улыбок.

Он делал это так мило, что это мгновенно разоружало нас. Было совершенно невозможно злиться после его слов.

Билл:

Мне не давали никаких мелких денег, и я полностью исчерпал кредитный лимит в своих кредитных карточках, но он делал покупки так, словно у него не было никаких проблем. Мы ездили в антикварные магазины на Парк и Лексингтон Авеню. Он выбирал целую охапку всяких вещей и отправлял меня договариваться о покупке.

В Нью-Джерси есть торговый центр, Mall at Short Hills. Мы были там несколько раз. Возле одного из входов стояло огромное колесо обозрения. Мистер Джексон стал разглядывать его, когда мы шли мимо, а затем, на обратном пути к машине, сказал:
– Билл, узнай, кто изготовил это колесо обозрения. Узнай, сколько оно стоит. Я хочу себе такое.

Можете себе представить, о чем я подумал в тот момент? За каким хреном ему нужно это колесо, куда он его денет? У него даже нет дома – он жил в подвале у друзей. Позднее я вернулся в торговый центр и сфотографировал табличку с данными производителя, а потом пошел искать информацию. Эта штука стоила примерно 300 000 долларов. Я передал ему данные. Слава Богу, он больше не возвращался к этой теме.

Труднее всего было осознавать, что у него были наличные, и он мог бы заплатить нам. У него с собой было достаточно налички, и он мог полностью оплатить наши услуги в любое время. Но мы не просили, а он не предлагал. Мы знали, что ему нужны были эти деньги. Это деньги для него и его детей. Он не считал их частью финансов, необходимых для бизнеса. И это расстраивало. Он давал нам тысячу долларов, поскольку ему нужно было что-то купить. Что-нибудь идиотское и совершенно ненужное. Он звонил и говорил: «Билл, я оставил у задней двери немного денег. Мне нужен телевизор с плоским экраном и кое-какие устройства для айфона». Мы ехали и покупали, что бы он ни просил. Несколько раз, доставив покупки в дом, мы попытались оставить сдачу себе. Чтобы купить хотя бы что-нибудь поесть. Но он всегда просил нас вернуть сдачу ему.

Джавон:

Злость, враждебность, разочарование… Все это мы с Биллом начали вымещать друг на друге. Мы ездили с поручениями и не разговаривали друг с другом без необходимости. Помню, как-то ночью мы едва не подрались. Я давно уже стирал свои рубашки вручную, сам чистил костюмы и сушил постиранную одежду феном. Мы застряли в этом дешевом отеле и жили на одном супе и крекерах. И я отправился к Биллу, чтобы сказать ему, что я так больше не могу. Но он не захотел меня выслушать. Я колотил в его дверь и орал на него около часа, прежде чем он впустил меня. Было видно, что он зол. Я сказал ему:
– Мне надо отправить костюм в чистку, и мне на это нужны деньги. Тебе надо позвонить Раймоне и сказать ей об этом.

Билл взорвался:
– Какого хрена?! Мне тоже нужно почистить костюм! Почему все сводится только к твоим проблемам?
– Ну а какого черта мне делать? Это ведь ты общаешься с Раймоной!

Мы орали друг на друга еще минут двадцать.
– Я выгреб все свои кредитки подчистую!
– Я тоже!

Мы перебрасывались всякими жалобами и обвинениями, но все то, что переживал один из нас, переживал и другой. У меня дома был новорожденный. Билл в одиночку растил дочь. Нам надо было успокоиться. Почему мы ссоримся друг с другом? Мы просто устали. Нам бы немного выпить, но мы не могли себе этого позволить.

Были дни, когда мы настолько злились, что просто умоляли о появлении возможности выплеснуть это на кого-нибудь. Вот пусть бы кто-нибудь попытался причинить боссу вред. Пусть бы кто-нибудь напал на нас. Мы отметелили бы его до полусмерти. У меня был станер, выдававший заряд под 950 000 вольт в секунду. И я все повторял Биллу, что у меня буквально руки чешутся применить его.
– Пусть бы кто-нибудь сказал мистеру Джексону какую-нибудь гадость или подошел к нему не так, как положено. О, пусть только кто-нибудь переступит черту!

Билл:

Нам хотелось надрать кому-нибудь задницу прямо на глазах у Майкла Джексона. Чтобы он видел, как мы сердимся. Мы хотели, чтобы он это видел. Мы бы и ему дали отлупить кого-нибудь, поскольку у него тоже накопилось множество личных обид. Типа, эй, мистер Джексон, идите-ка пробейте с ноги, задайте этому ублюдку как следует.

Джавон:
Нас все время спрашивают, почему мы не уволились. Почему остались. Это звучит странно, но мы считали, что продолжать охранять его было не просто нашей профессиональной обязанностью. Это было самым практичным решением на тот момент. Мы знали, сколько денег он задолжал другим. Если мы уйдем, мы окажемся в самом конце очереди, вместе со всеми. И тогда уж точно не увидим своих денег.

Билл:
Мы решили, что, как бы тяжко ни было, мы не выпустим мистера Джексона из поля зрения. Пока мы здесь, рядом с ним, рано или поздно нам заплатят. Это практическая часть. Но, с другой стороны, я могу наверняка назвать личную причину того, почему мы остались. Мы остались ради детей. Ради Пэрис, Принса и Бланкета. Их нельзя просто взять и бросить. Мы знали, как они жили. В полной изоляции. В одиночестве. Что с ними будет, если с мистером Джексоном что-то случится? В Вирджинии он ведь уже говорил мне: как бы он ни любил их, есть вещи, которые он не может сделать для них сам. Мы жертвовали временем и отношениями со своими детьми, чтобы дать этим троим все, что им было нужно, и мы боялись, что на наше место придут люди, которые не будут относиться к детям с таким же вниманием и заботой.

Джавон:
В какой-то мере мы нарушили протокол. Нельзя так привязываться к своему клиенту. Но мы проводили с ними по шестнадцать часов в сутки, и иначе не получалось. Если мы и начинали думать о том, чтобы уехать, дети всегда радовались, когда мы привозили им что-то из магазина, и начинали благодарить нас: «Спасибо, Джавон! Спасибо!». И мы таяли.

Мы всегда чувствовали себя нужными. Мы ощущали, что делаем что-то важное, а не просто какую-то обычную работу. Мы везли их куда-нибудь, и мистер Джексон говорил нам: «Ребята, я так горжусь вами, и дети вас очень любят. Вы здорово работаете. Я не хочу, чтоб вы думали, будто я не ценю вас». В такие моменты нам становилось так хорошо. Сам Майкл Джексон говорит нам это. Мне плевать, что говорят другие, пока Майкл Джексон считает, что я хорошо выполняю свою работу. Это уже не похоже на обычную рабочую рутину. А когда нам наконец-то заплатили, он был взволнован не меньше нас, настолько ему хотелось, чтобы мы чувствовали себя комфортно, работая на него.

Через пару недель после приезда в Нью-Джерси он поехал на фотосессию для итальянской версии журнала Vogue. Руководство журнала разместило нас в отеле The Carlyle на Манхэттене. Съемки проводили в студии на 53-й или 54-й улице, в огромном павильоне, который раньше служил складом. Там был лифт таких размеров, что в него можно было закатить оба наших внедорожника, поэтому мы поднимались наверх, не выходя из машин, и припарковались рядом со съемочной площадкой. У них было множество вешалок с костюмами и огромная подборка дорогих украшений для мистера Джексона.

Мистеру Джексону, сидевшему перед зеркалом, как раз делали макияж, когда появилась Раймона. Она принесла с собой целую пачку писем и пакетов для него. В этой пачке было два конверта для нас с Биллом. Когда она протянула ему все это, он остановил работу. Он остановил все. Он выскочил из своего кресла, не закончив макияж (а в волосах у него все еще торчали бигуди), и кинулся через все помещение, размахивая этими конвертами:
– Билл! Джавон! А у меня для вас сюрприз!

Его лицо расплылось в широченной улыбке, когда он протянул нам конверты:
– Вот видите? Вот! Я же говорил! Я обещал. Простите, что это заняло так много времени, и спасибо, что вы остались со мной. Другие бы уже давно уехали.

Мы поблагодарили его, и он добавил:
– Ну, а теперь мы можем вернуться к работе, да? Мне хочется, чтобы у вас было хорошее настроение. Теперь-то вы будете мне улыбаться?

Он говорил искренне. Он очень гордился собой, что наконец-то выбил нам плату. Мы тоже радовались. Но затем мы открыли конверты.

Билл:

Там была только половина. Раймона выплатила нам половину задолженности. Она подошла к нам сразу за мистером Джексоном:
– Ну, парни, вы довольны?

Словно она делала нам одолжение. Это нас реально взбесило. Я сказал ей, что мы обсудим это позже.

Когда съемки закончились, мы сели в машину, и мистер Джексон поинтересовался:
– Ну как, все довольны? Ребята, вы довольны?

Я выдавил из себя улыбку:
– Да, сэр. Все в порядке.

Ничего не было в порядке. Я был страшно зол. Я злился, что не получил все причитающиеся мне деньги. Но я видел по его лицу, как он радуется – ведь он старался для нас. Он был счастлив, а мы так редко видели его счастливым. Ну что же я, отниму у него эту радость?

Джавон:
В тот вечер мы вернулись в отель, и я наткнулся на Раймону и двух ее коллег в ресторане. Она помахала мне:
– Джавон, иди к нам! Да иди же! Как дела?

Раймона всегда была со мной приветливее, чем с Биллом. Ведь я не встревал между ней и мистером Джексоном, поэтому для нее я был лишь мальчиком на побегушках. Я подошел к ней, стараясь улыбаться, но она, должно быть, видела, что улыбка фальшивая.
– Куда идешь? – спросила она.
– Хочу пойти поужинать, – сказал я.
– Ой, а садись с нами, выпей чего-нибудь.

Я не хотел создавать больше проблем, чем мы уже создали, поэтому я ненадолго подсел к ним. Когда принесли чек, я увидел сумму. 2 300 долларов на пятерых. Видимо, они пили какое-то дорогое вино. Я сидел, смотрел на этот чек и думал: «Черт побери, это почти та же сумма, которую они задолжали мне».

– Джавон, какие-то проблемы? – спросила Раймона.

Я считал, что мне не следует поднимать скандал в присутствии чужих людей, поэтому ответил:
– Все нормально. Я просто не в настроении. Я пойду к себе в номер.
– Ладно, спокойной ночи.

Билл:
Кажется, она решила, что мы идиоты. Будто мы не видим, что она тут пытается устроить, притащив в команду Майка ЛаПеррука. И как она арендовала квартиру в Вегасе под носом у мистера Джексона. Мы ведь возили ее туда. Вероятно, она считала, что мы не способны сообразить, что к чему. Мистер Джексон явно не доверял ей. Так почему она все еще здесь? Мы не знали.

К счастью, нам не пришлось долго волноваться из-за ЛаПеррука. Не успев прийти в команду, он тут же заслужил неодобрение мистера Джексона. Через пару дней после фотосессии для Vogue мы ехали домой из торгового центра. В машине были я, мистер Джексон и Майк. По радио объявили, что в Лас Вегасе арестовали О-Джея Симпсона. Его взяли за вооруженное ограбление, когда он пытался украсть свои же собственные спортивные сувениры у каких-то людей в отеле. Когда это передали в новостях, Майк ЛаПеррук сказал:
– Ну, наконец-то они его взяли! Наконец-то они поймали О-Джея!

Мистер Джексон, сидевший на заднем сиденье, переспросил:
– Что? Что там насчет О-Джея?
– Его наконец-то поймали, – ответил Майк.
– Что ты имеешь в виду?
– Да его арестовали в Вегасе.

Мистер Джексон не особо отреагировал, только многозначительно хмыкнул. Когда мы остановились, и Майк побежал за чем-то в магазин, мистер Джексон сказал мне:
– Билл, мне это не понравилось.
– Что именно, сэр?
– Мне не понравился этот комментарий об О-Джее. Мы с ним дружили. Никто этого не знает, но он жил у меня в «Неверленде» после того, как его оправдали.

«Чегоооо?!» – подумал я. Я никогда раньше не слышал об этом. Я так и не понял, считает ли он О-Джея виновным или нет, но, кажется, он симпатизировал О-Джею, поскольку его тоже преследовали, даже после того, как ему вынесли оправдательный вердикт. Люди все никак не оставляли его в покое. Мистер Джексон сказал, что понимает, каково сейчас О-Джею.
– Ему следовало уехать из страны. Он должен был уехать и никогда не возвращаться, – добавил он.

Услышав такой комментарий об О-Джее от Майка, мистер Джексон уже не считал его подходящим для работы в команде. Нам быстро стало известно, что Майк точно так же передает Раймоне информацию, и мистеру Джексону это тоже не нравилось.
– Это уже не тот парень, который когда-то работал со мной, – поведал он нам.

Однако он не уволил Майка. Тот остался на работе, но отныне мы везде ездили без него.

Через неделю после фотосессии для Vogue он устроил вторую, для Ebony. Это было грандиозное событие. Нас поселили в отеле Four Seasons. Съемки проходили в Бруклинском музее. Его полностью закрыли для посетителей на целый день. Мы привезли туда мистера Джексона к восьми утра. У него была своя гримерная и множество вешалок с дизайнерской одеждой. Вокруг него все кипело. На фотосессии присутствовали главные редакторы журнала и многие сотрудники редакции.

Видеть, как к нему с криками рвутся фанаты – это одно. Когда речь идет о поклонниках, ты должен быть буфером между ними. Ты защищаешь его. Здесь же я не пытался кого-либо отталкивать и просто наблюдал, как люди подходили к нему и как выказывали ему свое почтение. Там было множество успешных людей, важных шишек, но все они преклонялись перед ним. Все вертелось вокруг него. Куда бы он ни пошел, его присутствие мгновенно ощущалось.

Когда пришло время фотографироваться, он был очень взволнован. Он принимал свои знаменитые позы, хватался за промежность и танцевал, а фотографам лишь оставалось снимать. В какой-то момент он так резко крутанулся на каблуках, что у него порвались брюки. Он повернулся и стал дорывать их специально, и в итоге едва не остался без них. Его подбадривали со всех сторон криками. Он полностью переключился в режим «артист». Для меня, мальчишки, выросшего на музыке Jackson 5 с журналом Ebony подмышкой, это было потрясающее зрелище. Настоящая фотосъемка для журнала. Майкл Джексон. Thriller. У меня мурашки бегали по коже.

В тот день я увидел ту его грань, которую мне еще не доводилось наблюдать. Когда он очутился перед камерами, в нем словно вспыхнул яркий свет. Его поведение, отношение – все полностью изменилось. Так я впервые встретил Короля поп-музыки. До этого я работал на Майкла Джексона. И я понял, что это два разных человека. У Короля поп-музыки были дизайнеры и стилисты. Майкл Джексон сам стирал свою одежду. До этого мы с Джавоном видели его только в пижаме, с детьми. Мы знали того парня. Но этот парень, этот Король поп-музыки был нам совершенно незнаком.

Джавон:
После съемок для Ebony мы собрались ехать домой. Вроде бы все важные дела были уже закончены. Но мистер Джексон захотел остаться. Каждое утро мы везли учительницу в дом Касио для занятий с детьми и оставались неподалеку от дома на случай, если мистеру Джексону что-нибудь понадобится. Мы катались по району, высматривая случайных папарацци. Но здесь не возникало никаких проблем, поскольку квартал был очень тихий. По большей части мистер Джексон сидел дома и отправлял нас с поручениями. Порой мы не получали от него известий по 3-4 дня.

Было видно, что с Касио у него давние дружеские отношения. Он был расслаблен и счастлив. Я вспоминаю эти дни как одни из лучших моментов – когда он жил в хорошем месте и чувствовал себя комфортно в присутствии других людей. Мы никогда раньше не видели его таким довольным. Я знал, что он счастлив; как-то днем мы снова куда-то ехали, и, когда он сел в машину, я сказал ему:
– Мистер Джексон, а вы, кажется, даже слегка поправились. Отлично выглядите.
– Да, Джавон, я хорошо питаюсь, – ответил он. – Из-за матери Энджела я скоро растолстею. Они кормят меня всевозможными итальянскими блюдами. Дети постоянно требуют добавки.

Автор перевода Юлия justice_rainge


 
ИринаДата: Воскресенье, 15.06.2014, 20:37 | Сообщение # 17
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

Глава 13 (часть вторая)

Билл:
Мистер Джексон также использовал это время для работы над музыкой. У Энджела Касио была студия в подвале, и они вдвоем проводили там много часов. Были и встречи по поводу выпуска Thriller-25. Питер Лопез устроил мистеру Джексону встречу с певцом Не-Йо, а затем и с Канье Уэстом. Они обсуждали ремикс Billie Jean для юбилейного выпуска.

Джавон:
Когда Канье Уэст встретился с мистером Джексоном, он повел себя как самый настоящий фанат. Встреча проходила в доме Лиора Коэна, президента компании Def Jam Recordings. Мы с Биллом ждали снаружи у машины, когда увидели двух ребят – низенького и высокого, идущих по улице. Когда они подошли поближе, мы увидели, что низеньким был Канье. Ого, подумали мы, да это же Канье Уэст! Мы провели его в дом, и едва Канье увидел мистера Джексона, он потерял голову. Его словно прорвало:
– О, Господи, мистер Джексон, я так рад видеть вас, это такая честь для меня, вы и понятия не имеете, я же ваш самый большой поклонник, я обожаю вас!
– Да благословит вас Бог, – ответил мистер Джексон. – Спасибо. Мне тоже очень нравится ваша работа.

Все это время Канье вел себя как ребенок в магазине сладостей. Я никогда не видел его настолько непритязательным. Это было невероятно. Все ведь знают, что Канье может быть довольно высокомерным, и вот он стоит в одной комнате с мистером Джексоном и сам изумляется этому. Когда Не-Йо познакомился с мистером Джексоном, он точно так же благоговел перед ним. Бедняга так нервничал, что его буквально трясло. Когда видишь подобное, то сразу вспоминаешь, насколько особенным мистер Джексон был для людей.

Билл:
Как-то мистер Джексон позвонил мне и попросил зайти в дом. Когда я приехал, он сказал мне:
– Я хочу попросить тебя об одной услуге. Этот пакет нужно отвезти одному моему другу в город.
– Конечно, сэр.
– Билл, я хочу, чтобы ты был подготовлен к этой встрече. Он пережил ужасную трагедию. Когда он был ребенком, его отец поджег его. Его зовут Дэвид. Возможно, ты о нем слышал. О его жизни сняли фильм.
– Да, сэр.
– Билл, когда ты увидишь его, то наверняка будешь в шоке. Поэтому ты должен приготовиться, чтобы он не заметил, насколько ты шокирован.
– Хорошо, сэр.

Он протянул мне пакет, что-то завернутое в газету и обмотанное клейкой лентой. Пакет был толщиной не менее 3 см. По размеру и ощущениям я понял, что внутри деньги. Много денег. Вместе с пакетом он дал мне номер телефона Дэвида и сказал, что тот будет ждать моего звонка, когда я прибуду в город.

Пока я ехал через мост Джорджа Вашингтона на Манхэттен, я все думал, что же случилось с этим Дэвидом и как он выглядел. Может, он инвалид? В инвалидной коляске? Я не знал. Я позвонил ему, и мы договорились встретиться напротив Мэдисон Сквер Гарден. Я подъехал туда, припарковался, вышел из машины и позвонил ему снова. Он сказал, что находится в квартале от меня. Через пару минут я увидел, как ко мне идет невысокий худой белый парень в зеленой шляпе, надвинутой низко на лоб и скрывавшей его лицо. Подойдя поближе, он позвал меня по имени:
– Билл?

Я изо всех сил старался не пялиться на него. Его лицо было полностью покрыто шрамами от ожогов. Уши, нос и руки деформированы. Могу только представить, каково ему было появляться на людях.
– Привет, Дэйв, как дела?
– Спасибо, хорошо. А как Майкл?
– У него все отлично.

Я протянул ему пакет.

– Спасибо, – сказал он, – и передайте Майклу, что я люблю его.
– Конечно, передам, – я обнял его и добавил, – берегите себя.

Он снова надвинул шляпу пониже и направился к метро. Я же сел в машину и поехал назад в Нью-Джерси.

Помимо этого события мало что происходило. Мы торчали у дома Касио почти два месяца, ездили с поручениями и за покупками в торговый центр. Думаю, мистер Джексон чувствовал себя там очень уютно. Он не хотел уезжать. Стабильность их семейной жизни была для него редкостью. Однако было ясно и то, что мы не уезжаем, потому что у нас нет ни копейки денег. К концу октября проблемы возникли не только с нашей зарплатой. Деньги просто закончились. Точка.

Как-то утром Джавон встал, как обычно, и пошел в спортзал при отеле, позаниматься. Когда он вернулся, то не смог войти в свой номер. Он спустился к администратору, чтобы узнать, в чем дело, и ему сказали, что с карточкой, заявленной для оплаты за номер, возникли какие-то проблемы. Оплата за номер снималась автоматически в какое-то конкретное время. Когда она не поступила, дверь заблокировали. Джавон позвонил мне, и я тоже спустился вниз, чтобы поговорить с менеджером. Мне сказали, что за номер уже образовалась задолженность, которую необходимо оплатить. Они не могли впустить нас обратно в наши комнаты, пока не поступят деньги.

Этим счетом занимался офис Раймоны, она лично отвечала за оплату. Менеджер отеля сказал мне, что они уже говорили с ней. Я позвонил ей. Естественно, она не брала трубку. И она ведь знала, что я звоню по важному делу, потому что буквально только что говорила с менеджерами отеля. В итоге я поговорил с каким-то ассистентом из ее офиса и услышал обычную отмазку: «Все деньги мистера Джексона вложены в проекты».

Мы просидели в вестибюле пару часов, после чего нам сообщили, что мы можем вернуться в свои комнаты. Я справился у менеджера, чья карточка была использована для оплаты. За нас заплатила какая-то женщина из офиса Раймоны, обычный рядовой сотрудник. Она использовала свою личную кредитку, чтобы оплатить счета Майкла Джексона.

Джавон:
Поначалу я решил, что мисс Раймона просто затянула с оплатой своим сотрудникам. Что это временно. Но затем до меня начала доходить суровая реальность. Все это беспокоило меня. Да что же там происходит? Нас выкинули из номеров на час или мне уже паковать вещи, чтобы ехать домой? Почему меня вышвыривают из отеля, если я работаю на Майкла Джексона?

У нас была корпоративная карточка, по которой мы заправляли машины. Ее тоже отрезали, примерно в то же время. Билл стал закладывать свои личные деньги за бензин. Мы и без того были в яме, а он ежедневно тратил по 50 долларов на каждую машину, чтобы мы могли работать. Я сказал ему, что он сошел с ума.
– Билл, это не твоя ответственность. Нам следует сделать это показательным примером. В следующий раз, когда мы соберемся на какую-то важную встречу, надо сказать мистеру Джексону, что у нас нет бензина, и мы не можем за ним приехать. Тогда им придется как-то решать ситуацию.

Билл сказал, что не может это сделать, поскольку это выставит нас в нехорошем свете. Он вел себя как солдат, которому дали важное боевое задание. Такой у него характер. Если другие люди не выполняют свою работу, это не значит, что и ты не должен. Он все повторял:
– Да ничего, я сам заправлю машину.

Уж не знаю, откуда он брал деньги, у кого занимал. Мне он говорил только одно: «Я все устроил».

Билл:
Мы едва сводили концы с концами. В последнюю неделю октября мы с Майком ЛаПерруком повезли мистера Джексона в город на ужин с Питером Лопезом. Они ужинали в китайском ресторане на Лексингтон-авеню. Я не присутствовал при их разговоре, но, думаю, эта встреча была связана с тем телефонным звонком в Вирджинии, когда мистер Джексон попросил его: «Ты можешь помочь мне узнать, куда деваются мои деньги?»

Джавон:
После съемок для журнала Ebony мы везли мистера Джексона обратно в отель. Неподалеку от магазина Apple на 57-й улице мы увидели на огромной афише рекламу фильма, в котором играла Дженет Джексон – «Зачем мы женимся?» Мы остановились на светофоре, мистер Джексон взглянул на афишу и спросил:
– Это что, моя сестра? Что это такое? Какая-то пьеса?
– Нет, это ее фильм, сэр. Она снялась в фильме.
– А когда он выходит?

Фильм вышел несколько месяцев назад. Афиша была уже старой и порванной по краям. Но я не хотел говорить ему это, поэтому сказал:
– Да он вышел совсем недавно, сэр.

– А-а, – сказал он тихо, почти шепотом. – Интересно, почему мне никто ничего не сказал.

Мы с Биллом переглянулись, потрясенные. Как это, он даже не знает, что его родная сестра снялась в таком известном фильме? Мы знали, что он одинок. Мы знали, что у него было мало друзей. Но как так вышло, что за все эти месяцы никто даже в обычном дружеском разговоре не упомянул: «Эй, Дженет классно сыграла в этом фильме»? Да почему же он настолько отрезан от всех?

Когда мы двинулись дальше, он сказал:
– Интересно, что это за фильм, хороший ли.
– Я его смотрел, сэр, – ответил я. – Отличный фильм.

И больше мы к этому не возвращались. Он ни разу не заговорил об этом снова.

Билл:
Увидев тогда, в каком беспорядке находятся его дела, я думал, что они всегда были в таком состоянии. Теперь же, оглядываясь назад, я верю, что, если бы его отношения с семьей были получше, если бы он относился к ним так же, как к семье Касио, его жизнь была бы совсем другой. В этом вся проблема.

Мы иногда говорили с Грейс о старых временах, когда его жизнь была более организованной. Помню, она рассказывала, что во времена брака мистера Джексона и Лизы Мари Пресли все было прекрасно. Грейс считала, что Лиза по-настоящему любила его, и он тоже любил ее. У них были доверительные отношения, и поэтому все его дела были в порядке, Лиза Мари следила, чтобы люди не использовали его и не настраивали его против других. Во всяком случае, она пыталась это сделать. Если ты находишься в таком положении, как Майкл Джексон, у тебя должен быть кто-то, кто прикрывает твои тылы. Кто-то, кто остается с тобой не ради чеков и зарплаты. Кто-то, у кого нет корыстных планов насчет тебя.

Когда мы только пришли на эту работу, и мистер Джексон не пускал свою семью в дом без предварительной договоренности, я решил, что это полный бред. Но, поскольку нам много чего нехорошего рассказывали про них, это выглядело довольно логично. Мы слышали, что семья пытается использовать его и выкачивает из него деньги, что они хотят контролировать его. Мы слышали, что они намеревались похитить его. Какие бы мерзости ни всплывали в таблоидах, мы всякий раз слышали, что именно кто-то из семьи слил эту информацию прессе.

Если честно, понаблюдав за всем и познакомившись с его семьей, я не ощутил ничего такого, никакой гнильцы. Рэнди? Да. Рэнди – это Рэнди. У него с Майклом произошли разногласия из-за бизнеса. Джермейн тоже казался приветливым, но когда он звонил или приезжал, то вечно заговаривал о каких-то сделках, которые хотел заключить. Когда-то Джермейн первым покинул группу; он хотел сделать сольную карьеру, но у него ничего не получилось. Вероятно, здесь была замешана ревность или даже зависть. Джермейн также пытался продать книгу во время суда, и, думаю, мистер Джексон так и не простил ему это. Джермейн был не настолько близок с Майклом, как думают некоторые. По крайней мере, по моим наблюдениям этого не было видно.

Но все остальные? Джеки, Ребби, Тито и прочие? Я никогда не замечал за ними ничего плохого. Они всегда вели себя почтительно и дружелюбно. Единственное, что я ощущал от них – это беспокойство и забота. Они волновались за брата. И даже Джо Джексон. Хоть он и вел себя со мной паршиво, когда мы пересекались, а в прессе про него ходили жуткие истории. Люди хотели превратить его в негодяя, но все было намного сложнее и запутаннее. И было еще кое-что, сказанное Грейс, что я запомнил особенно хорошо. Она сказала, что единственным человеком, который никогда не крал у Майкла Джексона, был его отец.

В семье я был младшим из шести детей. Мои отношения с отцом нельзя было назвать лучшими. Он бывший военный и привык к жесткой дисциплине. Мне не раз доставалось. В те времена такое случалось во многих семьях чернокожих. Мир не всегда был безопасен для чернокожей молодежи. Банды. Преступность. Проблемы в школе. И если ты где-то накосячил, старшие применяли ремень. Вот так это бывало. Мистер Джексон даже как-то упомянул об этом, когда мы обсуждали наши семьи. Он сказал, что не понимает, почему пресса до такой степени раздула то, как его отец наказывал их и призывал к порядку. В те времена это считалось обычным делом. Вдобавок, он вывел семью из Гэри и поднял их на невиданный доселе уровень. Думаю, трудно судить Джо Джексона, если не прожил его жизнь. Если бы он не был таким, кто знает, узнал бы мир когда-нибудь о Майкле Джексоне или нет.

Я понимал, почему он не очень-то дружил с некоторыми братьями. Но чтоб не дружить со всеми? Со всей семьей? Это было странно. Восемь братьев и сестер, множество племянников, племянниц и двоюродных родичей. Ну не могут же они все быть плохими. Это невозможно. Однако нам дали четкие инструкции, что ни один член семьи не должен приближаться к нему, кроме его матери. Только у нее одной был его номер телефона, но его братья постоянно выпрашивали у нее этот номер. После того как я зарегистрировал ему новенький айфон, мне пришлось четырежды поменять его номер за первые полгода. И каждый раз он делал это только для того, чтобы скрыться от своей семьи.

Его мать могла приезжать и звонить когда угодно, но иногда она звонила мне и не просила позвать его к телефону. Может, она просто не хотела его беспокоить. Не хотела, чтобы он думал, будто она вмешивается в его дела. Поэтому она звонила мне, я спрашивал, не хочет ли она поговорить со своим сыном, а она отвечала отказом. Она просто расспрашивала меня:
– У него все в порядке? Он кушает?
– Да, мэм. У него все хорошо. Он сейчас смотрит с детьми фильм.
– А, хорошо. Спасибо.

И все. Она просто проверяла, как у него дела. Как любая мама.

Такое же ощущение у меня было и от большинства членов его семьи. Они проверяли, как у него дела. И поэтому у меня возникла мысль, что его отношения с семьей пострадали из-за всех этих менеджеров. Поскольку рядом с ним не было никого из семьи, слишком многие люди могли запускать лапы в его карманы, тащить оттуда деньги или манипулировать им, пока он находился в таком уязвимом состоянии. У него не было никого, кто мог бы защитить его. Да, у него была охрана, чтобы оберегать его физически. У него были лучшие юристы в стране, занимавшиеся его контрактами и каталогами прав на песни. У него были все эти люди. Но чего здесь не хватало, так это людей, которым Майкл Джексон в самом деле был небезразличен.

Автор перевода Юлия justice_rainge


 
ИринаДата: Воскресенье, 15.06.2014, 20:39 | Сообщение # 18
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

Глава 14 (часть первая)

После двух месяцев в Нью-Джерси Майклу Джексону нанесли два сильных удара подряд. В октябре шейх Адбулла из Бахрейна, устав требовать урегулирования дела у адвокатов Джексона, подал на певца в суд в Лондоне на сумму 7 млн. долларов, которые он вложил в так и не изданный альбом и мюзикл, обещанные по контракту с компанией Two Seas Records. В отличие от всех прочих глупых претензий, отнимавших у Джексона столько времени, этот иск мог нанести серьезный урон. По условиям контракта, подписанного Джексоном и Абдуллой, шейх получал права на любые новые записи или живые концерты певца. Джексон утверждал, что его обманом заставили подписать этот контракт, не объяснив ему все нюансы и условия. Абдулла же заявлял, что его использовали и оставили ни с чем. Как бы там ни было, а Джексон не мог работать, пока над ним висел этот иск.

Буквально через несколько дней после сообщений о претензиях Абдуллы компания Fortress Investment Group инициировала процедуру изъятия ранчо «Неверленд» за долги. 22 октября компания оформила уведомление о невыполнении обязательств и намерении продать ранчо. Джексон задолжал всю сумму залога ранчо, 23 млн. долларов, плюс 212 963 доллара процентов. У него было всего девяносто дней, чтобы решить этот вопрос, иначе «Неверленд» пойдет с молотка.

Осенью 2007 года Майкл Джексон оказался в безвыходном положении. Он жил в подвале дома Конни и Доминика Касио, не имея больше никаких ресурсов. Как и во многих случаях до этого, едва попав в трудную ситуацию, он обратился за помощью к богатому и могущественному лицу.

Билл:
Как-то вечером мы забрали мистера Джексона из дома Касио и повезли его на встречу с Лонделлом Макмилланом, очередным крутым юристом в сфере шоу-бизнеса. Лонделл вел дела Принца, Стиви Уандера, Лил'Ким и улаживал некоторые проблемы Джексона в прошлом. Я знал о Лонделле от других клиентов, с которыми работал раньше, но в тот вечер впервые услышал его имя от мистера Джексона.

Они встретились в торговом центре Westfield Garden State Plaza. Мы припарковались на стоянке, а Лонделл поставил свою машину рядом с нашей. Было около девяти вечера, уже стемнело и начинало холодать. Лонделл подсел к мистеру Джексону, а мы с Джавоном вышли из машины и стояли на улице, пока они обсуждали дела. Они подписали какие-то документы. Встреча продлилась менее получаса.

После этого я стал слышать имя Лонделла везде, где раньше слышал имя Раймоны. Раньше все говорили: «Позвони Раймоне». Теперь же было: «Позвони Лонделлу». Я понял, что Раймону начали отстранять от дел.

Джавон:
Пока мы были в Вирджинии, к мистеру Джексону в гости приезжал Джесси Джексон. Он был давним другом семьи. Он пригласил мистера Джексона на свой день рождения, празднование которого было запланировано на первую неделю ноября в Лос Анджелесе. До нашего приезда в Нью-Джерси мы больше об этом не слышали. До праздника оставалось 2-3 недели, и мистер Джексон заявил, что хочет пойти, поскольку обещал это Джесси Джексону.

Билл:
Поездка в Лос Анджелес стала отдельной историей. Поначалу мистер Джексон захотел ехать автомобильным транспортом. Он намеревался арендовать комфортабельный автобус-люкс и провести в дороге несколько дней. Я занимался этим по его поручению. Он также попросил меня посмотреть дома, предложенные в аренду в Вегасе, и настоял, чтобы я не говорил об этом Раймоне. Я обзвонил риэлторов, получил от них кое-какие предложения и распечатал их для мистера Джексона. А затем планирование поездки было полностью заморожено. Я позвонил Раймоне, чтобы обсудить маршрут, а она сказала:
– Все отменяется. Я не знаю, как вы собираетесь возвращаться на западное побережье.
– То есть, вы хотите сказать, что не знаете, как мы доберемся до Джесси Джексона, или же вы не знаете, как нам уехать из Нью-Джерси? – спросил я.

Она ответила, что он не может себе это позволить, что денег на отправку всех членов команды у него нет. Возможно, у них хватит денег, чтобы отправить самолетом только мистера Джексона и детей, без охраны, учительницы и всех остальных. Когда я сказал об этом мистеру Джексону, он рассердился:
– Что за глупости? Какая же она идиотка. А как же вы, ребята? Кто будет защищать моих детей? Нет, ни за что.

Он велел мне позвонить Лонделлу. Теперь все проблемы решал Лонделл. Я позвонил ему и поведал о проблеме. Лонделл перезвонил Джесси Джексону, и тот согласился дать нам денег на переезд и проживание в Лос Анджелесе. За три дня до праздника был организован перелет для нас, Майка ЛаПеррука, мистера Джексона, детей, его стилистки и учительницы.

Мы летели коммерческим рейсом. В аэропорт Кеннеди мы добрались на машине, я договорился со знакомыми, чтобы они встретили нас в аэропорту и отогнали машины к дому Касио. Планировалось, что позднее их отправят в Лас Вегас, когда мы вернемся туда. Собаку Принса тоже пришлось оставить, чтобы ее потом переправили нам. Кошку можно было взять с собой в самолет в переноске, но собака осталась у Касио. Принс расплакался, когда узнал, что собаку нельзя взять сразу. Он проплакал всю дорогу в аэропорт. Я спросил мистера Джексона:
– С ним все в порядке?
– Да, он просто расстроился, но я сказал ему, что вы позаботитесь о Кении. Вы же организуете отправку собаки, да?
– Конечно, сэр.

В аэропорту нас встретила местная охрана и несколько менеджеров. Они знали о нашем приезде, поэтому мистера Джексона и детей сразу пропустили в самолет. Джавон и ЛаПеррук проводили их к выходу. Я остался с багажом. Мистер Джексон сказал мне:
– Билл, пожалуйста, пересчитай все сумки, а то в аэропортах у меня постоянно пропадают вещи.
– Да, сэр.

Сумок и чемоданов было около тридцати. Особенно я следил за чемоданчиком с Оскарами. Среди багажа также был чемодан от Луи Вюиттона и еще одна кожаная сумка с его драгоценностями и косметикой. Сотрудники управления транспортной безопасности пропускали каждую сумку через сканер. Я следил и считал. Чемодан от Луи Вюиттона был последним. Просканировав его, они обратились ко мне:
– Сэр, на нашем сканере не видно, что внутри. Нам нужно открыть его.
– У меня нет ключа, и я не знаю комбинации, – сказал я.
– У нас есть ключи. Можно?
– Конечно.

Они открыли этот чемодан. Я не видел, что внутри, поскольку они стояли по другую сторону сканера, но они открыли его, а затем переглянулись и уставились на меня широко распахнутыми глазами. Я разнервничался. Я понятия не имел, что в чемодане, и уже собирался сказать: «Это не мое». Но тут они подозвали меня:
– Сэр, подойдите, пожалуйста, сюда.

Я никак не мог вытащить все свои вещи из карманов, поскольку еще не прошел металлодетектор, но они отмахнулись:
– Не волнуйтесь о карманах, сэр, просто идите сюда.

Я обошел сканер, и они развернули чемодан ко мне. Внутри лежали как минимум 300 000 долларов, в пачках по 10 тысяч. Сплошные сотки. Эти парни ведь не знали, с кем я летел. Мистер Джексон прошел контроль отдельно от нас. Они решили, что это мое. Моим первым порывом было бежать. Я ведь вырос в гетто, помните? Я чернокожий, в аэропорту, с чемоданчиком, набитым бабками. Я не знал, как себя вести.
– Вам придется заполнить декларацию, – сказали они.

И пока они объясняли мне, что я должен сделать и кому позвонить, к пункту контроля вернулась женщина-менеджер, которая провожала мистера Джексона в самолет. Я помахал ей:
– Мэм, прошу вас, вы не могли бы объяснить им, кого я сопровождаю?

Она посмотрела на чемодан:
– А, вы же с…

Запнувшись, она махнула рукой в сторону выхода:
– Я поняла. Все в порядке.

Повернувшись к агентам, она приказала им:
– Пропустите его. Ему можно проходить.

Они пропустили меня, я взял ручную кладь и пошел к выходу. Сказать, что я чувствовал огромное облегчение – значит, ничего не сказать. Я уж было решил, что меня сейчас задержат.

Мы прилетели в Лос Анджелес, и там нас встретила пара охранников Джесси Джексона на арендованных автомобилях. Учительница, стилистка и я поселились в отеле возле аэропорта. Мистера Джексона с детьми приняли у себя дома какие-то друзья Джесси Джексона в Беверли Хиллс. Майк ЛаПеррук жил в Лос Анджелесе изначально, поэтому поехал к себе домой. У Джавона здесь тоже были родственники, он остановился у своей бабушки. Я отвез мистера Джексона и детей к дому, где они будут жить, а затем уехал в отель.

Празднование состоялось в отеле Beverly Hilton через два дня. Я связался с людьми Джесси Джексона, чтобы обсудить организацию нашего прибытия. Когда мы прибыли, Джесси Джексон встречал нас у дома. Там было множество звезд. Ларри Кинг. Дон Корнелиус из шоу Soul Train. Мы вышли из машины, и на нас со всех сторон обрушились вспышки фотоаппаратов. Клац-клац-клац! Они были везде. Мы заходили в дом так, словно шли по красной дорожке какой-нибудь церемонии награждений.

Пока я вел мистера Джексона к его столику, то увидел Берри Горди. Я знал, что он оказал огромное влияние на развитие карьеры мистера Джексона, но никогда не слышал, чтобы мистер Джексон упоминал о нем, поэтому не знал, дружат ли они. Я шепнул мистеру Джексону: «Сэр, там Берри Горди». Едва мистер Джексон увидел его, то чуть не сбил с ног какую-то женщину, пока бежал к мистеру Горди. Подскочив к нему, мистер Джексон схватил его в объятия.

Они обнимались как настоящие друзья. Когда я увидел это, мне полегчало. После праздника мы поднялись наверх в номер-люкс, где проходила частная вечеринка, и мистер Джексон все время беседовал с Берри Горди. Я не слышал, о чем они говорили, но по их лицам понял, что разговор был серьезный. До меня долетели слова мистера Джексона: «Спасибо, я тоже соскучился. Мне не помешала бы твоя помощь». Возможно, он рассказывал о своих проблемах. Я не мог сказать наверняка, но все равно был рад, что он может поговорить с кем-нибудь, каким-то старым другом. Когда вечеринка закончилась, мы подготовили машины, Джесси Джексон провел его к выходу и поблагодарил его за визит.

Наутро мне позвонили из администрации отеля:
– Вы собираетесь выезжать сегодня?
– Не думаю, – ответил я.
– У вас оплачено только за три дня, поэтому, если вы не уезжаете, мне нужен номер кредитной карты, чтобы продлить ваше проживание.

Я позвонил мистеру Джексону и объяснил ему ситуацию. Он велел мне перезвонить Лонделлу. Я так и сделал, и Лонделл удивился:
– Ребята, а почему вы до сих пор здесь?
– Не знаю. Мне никто ничего не говорил.
– Отель оплачен только на три дня. Мистер Джексон уже должен был уехать из того дома, где остановился.
– В самом деле?
– Да. У тех ребят другие гости. Мы сказали им, что мистер Джексон пробудет в доме только три дня.

И добавил:
– Разбирайтесь сами.

Я снова позвонил мистеру Джексону и передал ему слова Лонделла, объяснив ему, что тот ничего не может сделать, и нам надо выехать из отеля.
– Хорошо, – ответил мистер Джексон, – я вам перезвоню.

Это было в полдень. Через час я все еще торчал в своем номере и ждал. Я прождал до трех часов дня, пока служащие отеля не велели мне покинуть комнату. Учительница и стилистка были со мной, их тоже выставили из номера.

На моей карточке было немного денег, чтобы оплатить один номер на еще одну ночь, поэтому я снял комнату для учительницы. Ей надо было где-то переночевать, а у нас было множество багажа, который надо было где-то оставить. У стилистки были здесь друзья, она поехала ночевать к ним. Я решил, что теперь и мне надо решить, куда податься. Я пару раз позвонил мистеру Джексону, но он не отвечал. Я начинал злиться. Если он не перезвонит мне к семи, я свалю отсюда, подумал я. Я просидел в вестибюле отеля с сумками весь день, затем, в половине восьмого вечера, в последний раз позвонил мистеру Джексону. Включился автоответчик. Я ничего не понимал. Мне надо было как-то попасть домой. Я давно не видел дочку. Я разорен. Все, я готов уехать.

У меня уже не было кредитки, но оставалось немного наличных, поэтому я созвонился с приятелем и попросил его взять для меня напрокат машину, чтобы вернуться в Вегас. Затем я позвонил Джавону и рассказал ему о своих планах.

Джавон:

Билл злился, мол, я не собираюсь тут торчать, если все разъехались, то и я уеду.

Я сказал, что побуду в Лос Анджелесе еще немного, но потом мне тоже придется ехать обратно к семье. Я спросил Билла:
– Что мне делать? Нужно ли мне проверять, как у него дела?
– У него есть твой номер, – ответил Билл. – Если он до сих пор не позвонил, значит, с ним все в порядке.

Я наврал моей семье обо всем, что произошло. Я сказал им, что мистер Джексон просто дал мне небольшой отпуск, поскольку мы долго путешествовали. Я не хотел говорить бабушке, что я остановился у нее, потому что у меня нет денег на отель. Я не хотел, чтобы она начала паниковать из-за того, в какой заднице я оказался.

Билл:

Я знал, что позже они все поедут в Вегас, а поскольку до сих пор неясно, где мистер Джексон будет жить, мне все равно придется ехать туда и искать варианты. Мне нужно было что-то придумать. Поздно ночью я добрался до Вегаса и на следующее утро уже сидел за компьютером, рассматривая дома. Зазвонил телефон. Это был мистер Джексон:
– Билл, мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас купил мне магнитофон. У меня тут в доме нет никакой музыки.

И ни слова о том, что случилось вчера. Учительница. Выселение из отеля. Словно этого и не было.
– Мистер Джексон, я в Вегасе, – сказал я ему.
– В Вегасе? А что ты делаешь в Вегасе?
– Мистер Джексон, я вчера звонил вам, помните? Я говорил вам, что меня выселили из отеля, поэтому я вернулся сюда, чтобы поискать вам здесь дом.
– А кто же здесь остался, чтобы охранять меня и детей?
– Джавон и Майк.
– А когда я еду в Вегас?
– Вот как раз сейчас я и пытаюсь это выяснить.
– Ладно. Узнай, где мы будем жить, и перезвони мне.

А затем он повесил трубку. Я почувствовал себя Алисой в Стране Чудес. Я понятия не имел, что происходит.

Джавон:
Я провел в Лос Анджелесе 4-5 дней, и мистер Джексон ни разу мне не позвонил. Я решил, что пора ехать домой, и попросил сестру купить мне билет на самолет.

Я был рад оказаться, наконец, дома, особенно когда увидел своего малыша. Но все это отдавало горьким разочарованием. Я не хотел говорить своей девушке, что случилось на самом деле. Она видела, что я вернулся расстроенным. Меня не было так долго, и я приехал с пустыми руками. Мне следовало бы приехать с подарками, но у меня была с собой только небольшая сумка с вещами и все.

Смех сквозь слезы. Я был рад снова видеть свою семью, но очень расстроен, поскольку с работой все снова зависло. Я смотрел на пачку скопившихся счетов и думал: стоит ли терпеть дальше или искать другую работу? Может, если я позвоню на свою старую работу, они примут меня обратно? Приближалось Рождество, а я ничем не мог порадовать близких. До меня стало доходить: в этом году для моих детей не будет Рождества. Билл все повторял мне, чтобы я потерпел еще немного, но я не был уверен, что сумею продержаться. Все было плохо.

Билл:
Прошел День благодарения. Приближалось Рождество, а мистер Джексон все еще торчал в доме в Беверли Хиллс, в том самом, который ему давали только на три дня. Он каким-то образом уговорил хозяев не выгонять его еще три недели. Я ездил по Вегасу, смотрел дома, отели, пытаясь придумать какой-то план. Я звонил Раймоне и пытался что-нибудь выведать у нее. Она не хотела мне помогать.
– Билл, я ничего не знаю, – говорила она.

Ладно. Я позвонил Питеру Лопезу, но не смог дозвониться, его не было в стране. Затем Лонделл. Он пообещал помочь и переключил меня на свою ассистентку. Я рассказал ей об отеле Green Valley Ranch, в котором мы останавливались, когда нужно было на время покинуть дом на Монте-Кристо.
– Хорошо, – сказала она, – значит, везите его туда. Мы оплатим кредиткой Лонделла, а вы потом возместите затраты.

Мы арендовали автобус, чтобы отвезти мистера Джексона и детей в Вегас. Я позвонил ему и рассказал, что мы поедем в Green Valley Ranch. Когда он останавливался там раньше, его всегда селили в президентский люкс. Там даже был бассейн. Детям там очень нравилось. Мистер Джексон сказал, что хочет тот же номер. Я перезвонил Лонделлу, и тот спросил:
– А сколько он стоит?
– 2500 в сутки.
– Какого хрена?!
– Эй, чувак, я просто передаю тебе его пожелания.

Лонделл разбушевался. Он начал кричать, что мистеру Джексону пора умерить свои запросы.
– Я не собираюсь селить его в номере по две с половиной штуки за ночь! Поселите его в обычный номер. Он должен знать, что его финансы в глубокой заднице!

Мы поговорили о тратах еще какое-то время. Наконец, он согласился оплатить номер на две недели, но не президентский люкс. Я снова перезвонил мистеру Джексону и сказал, что тот номер занят. Он спросил меня о Майке ЛаПерруке:
– А Майк едет с нами в Вегас?
– Да, насколько мне известно.
– Ну… Я бы не стал с этим торопиться. Мы можем послать за ним позже.

Я уже знал, что это значит. Больше мы Майка ЛаПеррука не видели.

Джавон:
Мы прожили в Green Valley Ranch пару недель. У нас с Биллом были комнаты прямо напротив комнаты мистера Джексона, но большую часть времени я проводил в номере у Билла, поскольку именно там мы установили мониторы нашей системы слежения. Мы по очереди дежурили и патрулировали коридоры. Мистер Джексон почти не покидал номер. Грейс с нами не было, у детей были зимние каникулы, поэтому не было и учительницы. Через несколько дней доставили собаку Принса. Дети очень обрадовались.

Все это время мистер Джексон усиленно делал вид, что просто прохлаждается здесь, прежде чем въехать в тот огромный особняк, стоивший 55 миллионов. Он говорил о нем так, словно это был его дом, и сам верил в то, что говорил.
– У меня вот-вот закроются кое-какие сделки, я куплю этот дом, и у вас, парни, все будет великолепно. Не переживайте.

Мы ездили за покупками, и он говорил нам:
– Поищите мне гольф-мобили. Нам они понадобятся, когда мы переедем, вы будете на них патрулировать территорию.

И мы думали: как он собирается платить за все это? Как? Но кто мы такие, чтобы думать, будто бы у Майкла Джексона на носу не было никаких серьезных сделок? Он же Майкл Джексон. Мы уже вложили во все это столько сил и времени, что хотели в это верить. Нам нужна была причина, чтобы остаться с ним. Мы должны были убедиться, что все налаживается.

Автор перевода Юлия justice_rainge


 
ИринаДата: Воскресенье, 15.06.2014, 20:41 | Сообщение # 19
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

Глава 14 (часть вторая)

Билл
:
У учительницы была небольшая квартира, арендованная на год, поэтому ей было где жить. Грейс путешествовала. Она пробыла в Джерси три дня, а затем уехала, и с тех пор я ее не видел. И тут я вспомнил о ее квартире в Тернберри Тауэрс, а затем и о квартире Раймоны. Я не знал, вернется ли Грейс, но квартира Раймоны сейчас явно пустовала. И я сказал мистеру Джексону:
– Почему бы вам не пожить в квартире Раймоны?
– У Раймоны была квартира в Вегасе? – изумился он.
– Да.
– Где?
– В Тернберри Тауэрс.

Он не знал, где это. Я пояснил, что это шикарный многоквартирный комплекс с охраной.
– Билл, пожалуйста, узнай, кто за это платит.

Я позвонил менеджеру комплекса, и тот сказал:
– Я не могу дать вам эту информацию.
– Если квартира снята на имя Майкла Джексона, то уж ему-то вы точно можете рассказать, – настаивал я.

Он подтвердил, что может, поэтому я передал трубку мистеру Джексону, и таким образом ему стало известно, что квартира оплачивалась со счета, которым Раймона управляла от его имени. Он пришел в ярость. Он сказал, что хочет получить обе эти квартиры, и Грейс, и Раймоны.
– Я хочу, чтобы одну квартиру отдали моей матери, а я буду жить в другой.

Я сказал, что займусь этим, и перезвонил Раймоне:
– Мистер Джексон хочет получить квартиры.
– Какие квартиры?
– В Тернберри.

Кажется, ее это застигло врасплох. Она забормотала, что эти квартиры уже не наши, что эту квартиру в ее распоряжение предоставил какой-то друг.

Я ничего не ответил. Мне стало ясно, что я должен прикинуться шлангом, и пусть они разбираются сами.

Через несколько дней она прилетела в Вегас, поскольку ситуация накалялась. Первое, что она сказала мне по дороге домой из аэропорта, было:
– Билл, эти квартиры уже не принадлежат нам. Я не знаю, с чего он решил, что они наши и что мы платим за них его деньгами.

Я не стал с ней спорить. Ей не следовало оправдываться передо мной. Ей придется объясняться с мистером Джексоном. Я отвез ее на встречу с ним. О чем они разговаривали, я не знаю, но больше мы об этих квартирах ничего не слышали. Их не было. Возможно, истек срок аренды. Возможно, мистер Джексон просто забыл о них. Это не удивило бы меня. Нам ничего не объяснили, но то был последний раз, когда я видел Раймону Бэйн или слышал о ней.

Через две недели мне позвонил менеджер Green Valley Ranch:
– Мистер Витфилд, нам нужна другая кредитка. Карточка, заявленная вами к оплате, недействительна.

Я связался с Лонделлом. Он подтвердил, что больше не будет платить своей картой, что мы договаривались на две недели, и он не может бесконечно оплачивать наш отель. Он ясно дал понять, что мы теперь сами по себе.

Я отправился к мистеру Джексону:
– Сэр, кредитка, заявленная к оплате за отель, недействительна. Нам нужна другая карточка.
– Хорошо, – ответил он. – Так дай им другую.

Как будто у меня в карманах залежи кредитных карт.
– Сэр, у меня нет других карточек.

У него не было ответа. Он ждал, что я позвоню кому-нибудь и решу эту проблему. Я снова пошел к менеджеру отеля и попытался выбить у него какую-нибудь отсрочку. Он не соглашался. Мы должны были убраться оттуда к концу дня, иначе нас просто выселят. А если об этом прознают таблоиды? Я не мог этого допустить. Джавон уже паковал наше оборудование и загружал его в машину, пока двери в номер не заблокировали.

Я не мог позвонить Раймоне. И Лонделлу тоже не мог. Наконец, я дозвонился до Питера Лопеза. Он пообещал найти какой-то выход. Через пару часов он перезвонил:
– Ребята, перебирайтесь в отель Palm.

Питер дружил с Джорджем Малуфом, владельцем отеля, и тот согласился приютить мистера Джексона с детьми на пару дней.

У нас оставалось несколько часов, чтобы выехать из Green Valley Ranch. Паковать его вещи всегда было настоящим испытанием. Майкл Джексон не паковал свои вещи сам. Когда он готовился к отъезду, он сгребал все свое барахло на середину комнаты и оставлял там, чтобы мы сложили все это сами. Собирая его вещи, я заглянул в ванную, чтобы проверить, не забыл ли он чего-нибудь. Открыв дверь, я увидел, что вся ванная комната была залеплена плакатами Брюса Ли. Рядом с умывальником лежали стопки книг о Брюсе Ли и его фотографии в рамках. На крючке висело кимоно с драконом. Он украсил ванную как китайский ресторан. Я даже не знал, откуда все это взялось. Фотографии Брюса привлекли мое внимание, позы кун-фу напоминали некоторые движения мистера Джексона в видеоклипах. Он что, занимался здесь танцами? Или медитировал? Мне оставалось лишь гадать.

Поздно ночью мы перебрались в Palms. Я сообщил Джорджу Малуфу, когда мы приедем. Он занимался организацией нашего приезда лично. Мы поднялись на служебном лифте. Мистера Джексона поселили в номере «Хью Хефнер». Огромный двухэтажный люкс, пентхаус, изумительный вид на город. Обычно такой номер стоил 20 тысяч долларов в сутки. Джордж Малуф предоставил его мистеру Джексону бесплатно.

Питер Лопез должен был встретить нас там. Я буквально падал с ног, поскольку работал с самого утра. Обычно при вселении в номер я должен был провести предварительную проверку, везде все рассмотреть, проверить комнаты по соседству, узнать про постояльцев и т.д. Но я просто не мог себя заставить это сделать. Я бродил по номеру и смотрел на город. Теперь я был совсем один. У Джавона были проблемы в семье, и он взял несколько отгулов.

Джордж Малуф пришел в номер, чтобы поговорить с мистером Джексоном и показать ему, где что. Позвонил Питер Лопез и сказал, что сейчас придет с Эйконом. Мистер Джексон хотел немного поработать с ним в студии. Было уже за полночь, а они собирались идти в студию. Я не знал, что делать дальше, поэтому сказал мистеру Джексону, что буду за дверью, взял стул и устроился в коридоре. У меня с собой был айфон, так что я мог как-то убить время. Через 45 минут пришли Питер Лопез и Эйкон. Я поздоровался с ними и позвонил мистеру Джексону, чтобы он открыл им дверь. Они вошли внутрь. Я просидел в коридоре еще два часа. Аккумулятор в моем айфоне сел, и мне было нечем заняться. Я даже не мог никому позвонить. Было три часа утра. Я умирал от усталости. Что же там делается? Когда они, наконец, пойдут в студию? Я постучал в дверь. Ответа не было, и я решил, что у них все в порядке. Мне оставалось только сидеть здесь, борясь со сном. Наконец, я подумал: к черту. С меня довольно. Поеду домой.

Я встал, пошел к лифту и нажал кнопку вызова. Хватит. Спустился на парковку, сел в машину и поставил телефон заряжаться. Просидел там с минуту, размышляя, действительно ли стоит уезжать. Затем зазвонил телефон. Мистер Джексон. И он был в панике.
– Билл! Где ты?
– Я внизу, мистер Джексон.
– Внизу? Где это – внизу?
– Я просто спустился, чтобы…

Вот дерьмо.

– Я хотел уточнить кое-что у администратора, сэр.
– Билл, ты не можешь бросить меня. Ты не можешь бросить меня и моих детей.
– Да, сэр. Я уже поднимаюсь.
– Хорошо. Мы идем в студию. Ты знаешь, где находится студия?
– Да, знаю.
– Хорошо. Я буду в студии, а ты последи за детьми.
– Да, мистер Джексон.

Когда я поднялся наверх, они уже ушли. Я снова сел на стул, уставший, голодный и злой. Они вернулись обратно только в половине девятого утра. Мне нужно было поехать домой. Мне нужен был отдых. Я позвонил Джавону, но он был занят. Тогда я позвонил мистеру Джексону и сказал, что мне нужно съездить домой и поесть.
– А кто же останется здесь с детьми? – спросил он.
– Я попрошу кого-нибудь из охраны отеля.
– А им можно доверять?
– Да, сэр.

Я знал одного из ребят в местной охране, мы работали вместе несколько раз. Я нашел его и попросил об одолжении, объяснил ситуацию. Он сказал, что ему нужно получить разрешение у начальства. Я ответил, что сейчас все устрою, и позвонил Джорджу Малуфу. Тот сказал, что мы можем делать все, что считаем нужным. Поэтому этот парень отправился наверх, сидеть под дверью у мистера Джексона, а я поехал домой и рухнул в постель. Я проспал почти весь день. Когда я проснулся и взглянул на экран своего телефона, там была масса пропущенных звонков от мистера Джексона. Он наяривал мне с самого утра. Поручения, поручения, то купить, это отвезти.

Пока я просматривал сообщения от него, то в самом деле почувствовал, что с меня довольно. Моя дочь была расстроена и плакала, потому что меня почти не бывает дома. Я даже не мог купить ей подарок на Рождество. Все было плохо. Но я не знал, что еще я могу сделать, разве что вернуться в отель и довести дело до конца. Я принял душ и поехал обратно.

Эйкон все еще был в городе, и они снова пошли в студию. Внезапно вокруг все завертелось, стали приходить факсы и сообщения, документы ему на подпись, гораздо больше, чем обычно. Что-то назревало. Похоже, что он наконец-то заключил какую-то крупную сделку, но что бы там ни происходило, продвигалось оно очень медленно. Приближалось Рождество. Мистер Джексон не хотел проводить праздник в отеле, но было ясно, что альтернатив никаких.

Едва он понял, что придется остаться здесь на Рождество, он сказал мне, что хочет все украсить. Он попросил, чтобы я купил елку, украшения и гирлянды.
– Мистер Джексон, у меня нет на это денег.
– А сколько тебе надо?
– Не знаю. 200-300 долларов.

Он принес мне тысячу долларов. Я поехал в город, купил ему елку, украшения, фигурки оленей, привез в отель, и он украсил номер вместе с детьми.

За два дня до Рождества он попросил меня организовать поездку за подарками для детей. Я позвонил в FAO Schwarz и договорился с менеджером о ночном шоппинге. К этому времени вернулся Джавон. Мы поехали в магазин, встретились с менеджером и поднялись на служебном лифте к заднему входу. Мистер Джексон ходил по рядам, выбирая подарки – паровозики, мягкие игрушки, куклы. За ним следовал ассистент с огромной тележкой. Мистер Джексон сбрасывал в нее все, что выбрал. Я наблюдал за ним и переглядывался с Джавоном. Мы не были в восторге от всего этого. Джавон говорил мне в наушник, что не может себе позволить купить даже подгузники для малыша. Мистер Джексон, рассматривая кукол, взял одну в руки и спросил меня:
– Билл, а ты разве не хочешь купить подарок своей дочке?
– Нет, сэр. Нам еще не заплатили.
– А-а.

И все. Он отвернулся и снова занялся покупками. В тот момент мне захотелось ударить его покрепче. Я буквально видел, как делаю это. Я представлял, как вмажу ему хорошенько и как он рухнет на эту огромную кучу игрушек у него за спиной. И уже видел заголовки в газетах на следующий день: «Телохранитель сбивает спесь с Майкла Джексона».

Но, естественно, я не пошевелился и не сказал ни слова. Бог с ним.

Джавон:
Я стоял в паре шагов и видел выражение лица Билла. Когда мистер Джексон отошел, Билл сказал мне по радио:
– Ну ты прикинь, а? Как он мог спрашивать у меня такое?
– Билл, а давай-ка я спрошу у него, не купит ли он подарок для твоей дочери. Давай я спрошу. Я могу.

Я устал. Я устал обходить острые углы. Я хотел сказать мистеру Джексону: «Послушайте, Рождество ведь и для нас важный праздник. Мы тоже отцы. Мы тоже хотим подарить своим детям подарки, как вы дарите их своим, но мы не можем себе этого позволить. Так что давайте проясним ситуацию. Каким образом нам это сделать?»

Я все думал и думал об этом. Мне было наплевать на все то, что нам задолжали. Я просто хотел получить немного денег, чтобы купить подарки к Рождеству. И я даже не требовал покупки в FAO Schwarz, в этом магазине все равно цены накручены до небес. Но я мог бы отвести детей в магазинчик попроще и купить им что-нибудь. Это все, о чем я прошу. И я был готов подойти к мистеру Джексону и сказать ему об этом. Я устал молчать. Но Билл все повторял: «Я разберусь. Я что-нибудь придумаю. Я поговорю с Лонделлом».

Билл:
Когда Майкл Джексон видел живших в нищете африканских детей или малышей в больницах, умиравших от рака, он глубоко проникался их проблемами. Он мог расплакаться, прочитав письмо от поклонника о том, что какая-то семья едва сводит концы с концами. Он, возможно, был самым заботливым и чутким человеком в мире. За свою жизнь он отдал сотни миллионов долларов на благотворительность. И я не говорю обо всех этих показательных церемониях, когда огромные чеки передаются в благотворительный фонд перед камерами. Он лично помогал нуждающимся. Как было с Дэйвом, этим парнем с ожогами в Нью-Йорке. Были десятки таких людей. В некоторых случаях Майкл Джексон буквально спасал чужие жизни.

Его милосердие и сочувствие были искренними на все сто, это чувствовалось и в его музыке. Поэтому многие его поклонники видели в нем святого, настолько щедрым и любящим был этот человек. Это правда, он таким и был. На том уровне. Но когда речь шла о людях рядом с ним, которым он лично причинил боль – он был слеп и глух. Он не хотел это видеть. Учитывая его жизнь в полной изоляции с юного возраста, казалось, что он так и не приобрел умение устанавливать личные отношения. Поэтому он отрезал их и отказался вдумываться во все это. Когда на тебя работают люди, которым не платят зарплату месяцами, ты мог бы понять, насколько это разрушает их жизнь. Ты бы просто знал. Ты бы заметил. Но он не видел. Он не мог увидеть и понять. И я все повторял себе: «Это не его вина. Это не его вина».

Покончив с покупками, мы отправились к кассе. Мистер Джексон стоял у меня за спиной, пока я следил, как кассир пробивает покупки. Счет был примерно на 10 тысяч долларов. Когда все было посчитано, я повернулся к мистеру Джексону, ожидая, что он даст мне наличку, как обычно. Вместо этого он достал кредитную карту. Я понятия не имел, откуда она взялась. Новенькая кредитка с белой активационной наклейкой, которую еще даже не успели снять. Я отдал кредитку парню на кассе. Он вставил ее в терминал. Карту не отклонили, но на экране высветилось «не авторизовано».

– Мистер Джексон, вы авторизовали карту? – спросил я.
– Конечно, я разрешаю тебе ею пользоваться. (в английском «авторизовать карту» и «уполномочить» кого-нибудь на ее пользование передается одним словом, «authorize», поэтому у них возник небольшой каламбур, и Майкл не понял, что имелось в виду. – прим. пер.)

Его лицо было абсолютно бесстрастным. Мол, конечно, Билл, ты можешь пользоваться ею. Он решил, что «авторизовать кредитную карту» означало именно это. Что если озвучить разрешение, случится чудо, и все заработает. Я попытался выяснить у него, звонил ли он по указанному номеру, чтобы активировать карту. Он совершенно не понимал, о чем я говорю. Он никогда не делал этого сам. Лишь повторял:
– Да там же полно денег. Попробуйте еще раз. Попробуйте снова.

Парень снова прокатил ее через аппарат. Ноль. И еще пару раз. Бесполезно. Я перешептывался с мистером Джексоном, уже понимая, что за этим последует. Он сказал:
– Скажи им, что мы заплатим позже.

Он что, в самом деле думает, что его выпустят отсюда с кучей игрушек на 10 тысяч баксов и разрешат заплатить потом? А он еще хочет, чтоб все завернули в подарочную бумагу. Я знал, что этого не случится, но все равно спросил менеджера:
– А можно мы приедем позже и заплатим за все это потом?

Менеджер уставился на меня, мол, ты что, правда думаешь, что я могу это позволить? Я попытался как-то договориться с этим парнем, а мистер Джексон тем временем все нашептывал мне на ухо:
– Да я постоянно у них покупаю. Скажи им, что все нормально, я потом заплачу.

Ладно, позвоним Лонделлу. Было четыре часа утра, но мне было все равно. Я позвонил ему и объяснил ситуацию. Лонделл сказал:
– Позови мне менеджера. Посмотрим, может, он примет мою карточку по телефону.

Лонделл дал им номер своей карты, все оплатил, и на этом все закончилось. Подарки завернули, мы отвезли их в отель и разложили под елкой.

После этого у меня уже не было никаких особых дел. Я договорился с охраной отеля, чтобы они подежурили у двери его номера, а мы с Джавоном могли передохнуть. Ребята сменили нас, и я поехал домой. Я был истощен. Мне нужно было кому-то выговориться. Поскольку Лонделл уже несколько раз вытаскивал нас из всяких передряг, я решил, что можно поплакаться ему. Я позвонил ему, чтобы обсудить какие-то нюансы, и заодно рассказал ему о том, как мы с Джавоном влипли. Он был в ужасе.
– Ребята, как долго вам уже не платят? Чем я могу помочь? Что вам сейчас нужно?

Слава Богу, он сам все понял, и мне не пришлось просить о помощи и унижаться. Он прислал нам 2500 долларов, чтобы мы могли хотя бы устроить нашим семьям праздник. Это было огромным облегчением.

Рождество прошло без происшествий. Я позвонил мистеру Джексону, пожелать ему и детям счастливого Рождества, и он вдруг спросил меня:
– Ты купил своей дочке подарок?
– Да, сэр. Все в порядке.
– А у нее есть айфон?
– Нет, сэр.
– Купи ей айфон и скажи, что это от меня. Я верну тебе деньги.

Мне было приятно слышать подобное от него. Возможно, до него начало немного доходить все то, что мы пережили. Я купил своей дочери айфон, упаковал его, словно это был подарок от него. Он действительно вернул мне деньги. Через пару дней я говорил с ним по телефону:
– Сэр, моя дочь хотела бы поблагодарить вас за айфон.
– Да, конечно.

Я дал ей трубку, и они поговорили пару минут. Она сказала ему спасибо, он ответил «пожалуйста». Я видел, каким счастьем светилось лицо моей дочери, когда она говорила с ним. Она просто поверить не могла, что разговаривает по телефону с Майклом Джексоном. Это был один из немногих позитивных моментов тех дней.

Сразу после Рождества нас попросили переехать в другие номера. В город на Новый год приехала какая-то большая шишка, и администрация хотела поселить в этом номере постояльца, который все-таки платит за проживание. Мне позвонил Питер Лопез:
– Билл, нам надо переселить мистера Джексона в другой номер.

Мы перебрались в номер поменьше в другом конце коридора.

Пока мы занимались переселением, курьерская служба доставила ко мне домой три больших коробки. Аккаунт мистера Джексона на eBay был зарегистрирован на мой адрес, поэтому все его покупки доставляли мне. Я перезвонил ему и сказал, что прибыли его посылки. Он очень обрадовался и попросил меня привезти их ему.

Я отвез коробки в отель и поднял их в номер. Мистер Джексон был в восторге:
– Прекрасно! Прекрасно!

Я взял нож и стал вскрывать коробки. В первой оказались чьи-то огромные пластмассовые ноги в красных туфлях. Странно. Затем я открыл вторую коробку. Там лежало туловище с крыльями на спине. Когда я вытащил эту штуку, то решил, что она похожа на Тинкербелл. Но не может же это быть Тинкербелл? Она маленькая, а это что-то огромное. А затем мы открыли третью коробку.

Точно. Это Тинкербелл, чуваки.

Мы собрали ее, и я уставился на эту двухметровую феечку. Мистер Джексон радовался как ребенок. Он даже отвел ей особое место в комнате.
– Здорово! Здорово!

Это был тяжелый момент. Я чего только не придумывал, чтобы вытащить его из всего этого болота, а он продолжает заниматься той же ерундой, из-за которой попал в трясину. Он не может заплатить за номер, в котором живет, но продолжает покупать всякую ерунду с eBay. В чем-то я винил его, в чем-то оправдывал. Бывало, я считал, что именно он в ответе за эту ситуацию, и злился на него. А, бывало, думал, что все это из-за жадности других людей; я понимал, что это несправедливо, и злился на них. Были дни, когда я чувствовал, что понимаю, каково ему, но были и такие, когда я совершенно не мог его понять.

Джавон:
Сильней всего я злился в день той поездки в FAO Schwarz. Но даже тогда я не мог сердиться на него больше 10 минут. Кажется, он сказал мне что-то по дороге домой, от чего я сразу же забыл все свои неприятности. В его поведении, в манере держаться всегда было что-то такое. Он был такой милый добряк. Если ты злился, его хорошее настроение и энергетика мгновенно передавались тебе, и ты успокаивался. Он знал, что нужно сделать, чтобы люди любили его. Он всегда разговаривал с нами так, что мы верили: все его слова – от чистого сердца.

Я не раз видел, как этот человек вызывал улыбки у всех окружавших его людей. Любой, кто вступал с ним в контакт (от звезд до простых ребят), сразу начинал сиять. И мы не могли понять, почему он не в состоянии поставить руководить своим бизнесом тех, кому может довериться. Мы не верили, что при всей его гениальности люди могли настолько эксплуатировать его. Нам было страшно жаль его и детей. Они жили на чемоданах. Идти им было некуда. Нам хотелось защитить их и удостовериться, что с ними не случится ничего плохого. И поэтому для нас это давно перестало быть работой. Это было скорей миссией.

Вот посмотришь на его наивность в подобных ситуациях и думаешь: этот парень даже не может сам авторизовать кредитку. Он так привык, что вокруг есть кому о нем позаботиться. Это и впрямь не его вина, что нам не дают зарплату. В то же время, он ухитрился провернуть эту проверку, подослал ко мне папарацци, чтобы посмотреть, можно ли мне доверять. Для меня это значит, что человек прекрасно разбирается в ситуации и знает, что происходит. Так каким же он был на самом деле?

Мне было труднее, чем Биллу. Я расстраивался куда сильнее, а Билл все время успокаивал меня: «Мистер Джексон не виноват». Я отвечал: «Билл, но ведь где-то он допустил промах». Да, вокруг него была масса народу, которая использовала его, но именно он нанял всех этих людей. И даже при всей их виновности, если в твоей жизни творится беда, и ты ничего не делаешь, чтобы приструнить виноватых, то это уже твоя личная ответственность. Именно поэтому нам так хотелось тряхнуть его и сказать: «Мистер Джексон, будьте мужиком! Пришло время взять то, что вы создали, под свой контроль. Вы просто обязаны вмешаться». Но он не мог это сделать. Он боялся отдавать приказы. Он едва ли не на цыпочках обходил своих собственных работников. Я не мог этого понять.

Билл:
Когда я слышу все эти разговоры о том, что Майкл Джексон лишился детства и не мог побыть обычным ребенком, я воспринимаю их не так, как большинство людей. Он хочет играть в игрушки, кататься на каруселях, устраивать ночевки с друзьями в спальниках, то-се. Ладно, у него в детстве этого действительно не было. Это в самом деле часть того, что мы называем детством, но в детстве есть и многое другое. «Убери в своей комнате». Это детство. «Вынеси мусор». «Извинись перед сестрой». Это детство. Детство – это не только игры и веселье. Детство не значит просто быть ребенком. Это процесс взросления. Вскоре ты повзрослеешь, хочешь ты этого или нет.

Он обожал сказки о Питере Пэне. Но порой я размышлял, правильно ли он понял эту историю. Думаю, он взял из нее только то, что хотел взять. Ведь в этой книге дети покидают Нетландию («Неверленд»), возвращаются к своим родителям и вырастают. В этом вся суть. Это реальность. Тебе приходится взрослеть. Но что если люди, окружающие тебя, никогда не требовали от тебя этого? Что если никто не обучил тебя всему, что ты должен знать? У тебя не будет необходимых навыков для жизни в реальном мире. Упустил ли Майкл Джексон свое детство? Еще и как упустил.

Пришел канун Нового года, а мы все еще торчали в отеле Palms и ждали неизвестно чего. В тот вечер Джавон уехал домой к своей семье. Я приехал в отель один. У его двери сидела охрана, но я все равно хотел быть поблизости, на всякий случай. Всякое может произойти. Новый год в Palms – это дурдом. При отеле расположены 2-3 ночных клуба, и все они забиты гостями.

Я устроился в одном из ресторанов внизу и заказал себе ужин. Там я провел большую часть вечера, размышляя, наступят ли когда-нибудь лучшие времена. Если положение будет ухудшаться, мне придется пойти на все, чтобы позаботиться о моей семье. Я уже изрядно покопался в себе, чтобы понять это. Наступила полночь, я пробирался сквозь толпу в вестибюле, праздновавшую наступление нового года. Я стоял среди всех этих смеявшихся, пивших шампанское и развлекавшихся людей. И понимал, что я не был счастлив. Я не был счастлив, поскольку света в конце тоннеля не наблюдалось.

Автор перевода Юлия justice_rainge


 
ИринаДата: Вторник, 17.06.2014, 16:18 | Сообщение # 20
     
          Гл. модератор

    



Москва

        Российская Федерация

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

THIS IS IT

Глава 15


В январе 2008 года Майкл Джексон все еще жил в отеле Palms, круглосуточно работая в студии, чтобы наконец-то закончить треки для Thriller-25. Сдача альбома давно была просрочена, но ему все равно нужно было сдать его, невзирая на сообщения от Sony, что он не получит никакой прибыли от продажи. Компания отказывалась выплачивать ему роялти, чтобы покрыть хотя бы половину административных затрат по управлению каталогом Sony/ATV, поскольку певец и там задолжал.

Помимо работы над альбомом Джексон и Лонделл Макмиллан согласовывали последние нюансы сделки для предотвращения финансового кризиса. Банк Barclays выкупил и рефинансировал 300-миллионный кредит, взятый Джексоном под залог своей доли каталога Sony/ATV. Хедж-фонды HSBC и Plainfield Asset Management дали певцу дополнительный кредит на 70 млн. долларов под залог каталога Mijac, в котором находились все права на музыку Джексона. Sony предоставила обеспечение нового кредита Джексона в обмен на право первой покупки его доли каталога «Битлз» в случае невыплаты. Fortress Investment Group все еще владела залогом на ранчо «Неверленд». Если Джексон не выкупит его до 19 марта, компания намеревалась пустить ранчо с молотка и таким образом получить свои миллионы.

Большая часть этого свежего вливания на сумму 370 млн. долларов никогда бы не попала Джексону в руки. Эти деньги были потрачены на урегулирование исков и претензий, на покрытие задолженностей (к примеру, выплата 300 000 долларов зарплатного долга перед персоналом «Неверленда»). Джексон получил 11 миллионов на проживание, а то, что осталось, было отложено на покрытие процентов по новым кредитам.

Что удивительно, по документам Майкл Джексон не был банкротом. Стоимость его активов – каталогов музыки, недвижимости, огромной коллекции автомобилей и антиквара – все еще превышала сумму его долгов. Но у него по-прежнему не было наличности. Если он не хотел, чтобы все его имущество было ликвидировано, а он сам остался ни с чем и был вынужден уйти из бизнеса, ему нужно было возвращаться на сцену. Он давным-давно знал об этом.

Проведя несколько лет в свободном падении, Майкл Джексон снова становился на ноги, по крайней мере, временно. Однако новое положение вещей создавало столько же дополнительных проблем, сколько и решало. Когда мир считал, что певец был разорен и разбит, большинство людей были согласны оставить его в покое. Теперь же снова пошли слухи, что Король поп-музыки, вероятно, возродится. Во время рождественских праздников, как и подозревали Билл и Джавон, их босс уволил Раймону Бэйн. Ей выплатили значительную сумму, чтобы она отказалась от претензий и просто ушла. В самом сердце его организации у руля снова образовалось пустое место, и люди торопились поскорей занять его.

Билл:
Через пару недель, проведенных в отеле Palms, я услышал о приезде в Вегас Майкла Амира. Он должен был взять на себя кое-какие дела. Изначально его с мистером Джексоном познакомил Фельдман, когда мы жили в доме на Монте-Кристо. Тогда я и услышал его имя впервые. Он наведывался к нам и в Вирджинию. Начинал он как обычный практикант: в его обязанности входило каталогизировать все книги мистера Джексона и занести их в компьютерную программу, помогать мистеру Джексону с кинопроектами и все такое. Когда он приезжал, именно я вез его из аэропорта, поэтому мы довольно часто общались. У нас были дружеские отношения. Мы не создавали друг другу проблем.

Когда Майкл Амир приехал в Вегас, он позвонил мне и спросил, можно ли ему взять одну из наших машин, поскольку босс хотел, чтобы он выполнил несколько поручений. Раньше, если мистер Джексон посылал его купить кинооборудование, либо я, либо Джавон везли его сами. Я не мог просто дать ему ключи от машины. Я не настолько хорошо его знал, и мне все это не очень нравилось. И вдруг, заявившись в Palms, он просит у меня машину и говорит, что босс разрешил. Я справился у мистера Джексона, и тот подтвердил свое разрешение, так что я не стал расспрашивать, что к чему.

Очень скоро Майкл Амир стал общаться с мистером Джексоном каждый день. Поскольку Грейс с нами уже не было, он начал выполнять некоторые ее функции. Я стал замечать, что, приезжая в отель, он уже не спрашивал нас, где находился мистер Джексон, у себя в номере или в студии. Он уже знал и шел сразу к нему. Кажется, они сближались все больше. С одной стороны, я ничего не имел против, поскольку тогда мне не пришлось бы столько бегать по городу. С другой стороны, я подозревал, что он тоже может быть нечист на руку.

Мы все еще искали дом. Нужно было убираться из отеля. Братья Малуф не собирались вечно предоставлять мистеру Джексону бесплатный кров. Когда Питер Лопез договорился с Джорджем Малуфом, мол, Майкл Джексон будет жить в твоем отеле, думаю, Малуф согласился, думая, что Майкл Джексон будет обедать в его ресторанах, ходить в его ночные клубы, и все это привлечет прессу и сделает рекламу. Но мистер Джексон ничего подобного не делал. Он просто работал в студии и пользовался служебным лифтом, чтобы вернуться в номер. Едва стало ясно, что он больше ни для чего не выходит из номера, халява закончилась. Пришла пора выметаться.

В середине января мистер Джексон сказал мне, что нашел дом и собирается переехать. Для меня это было новостью, поскольку я работал над всеми этими вопросами во время праздников. А затем он добавил:
– Позвони Майклу Амиру. Он все тебе расскажет.

Майкл Амир?

Ну вот. Он занял это место. Это случилось чуть ли не в один день. Он перестал быть обычным ассистентом. Теперь он отдавал нам с Джавоном распоряжения от имени мистера Джексона. Мистер Джексон прислушивался к нему. Он взял на себя поиски дома, даже не уведомив меня. Это напрягло меня. Не потому, что мне не нравился этот парень, нет, у нас с ним никогда не было проблем. Но я всегда становился подозрительным, когда люди начинали маневрировать и секретничать рядом с мистером Джексоном. Я уже видел, как это происходило с Грейс, Раймоной и Фельдманом. Но кто я такой, чтобы оспаривать желания мистера Джексона? Я позвонил Майклу Амиру, разузнать, как прошли поиски дома.

Едва он описал мне дом, я сразу понял, где это. Я несколько раз проезжал мимо него и видел, что он свободен, но никогда не рассматривал его всерьез, поскольку знал, что мистер Джексон не выбрал бы его. Дом был в стиле испанской гасиенды и располагался в Паломино, севернее от дома на Монте-Кристо. Я знал этот район. Не слишком хороший. Соседние дома нависали прямо над ним, да и улица чересчур оживленная – слишком много транспорта и посторонних взглядов.

Он также стоял через дорогу от начальной школы. Я увидел это и подумал: это что, шутка? Да ему никогда этого не спустят. Я знаю, что Майкл Джексон не растлевал детей, но вокруг полно людей, которые думают иначе. Едва он там поселится, родители начнут жаловаться с первого же дня, утверждая, что очень опасно отдавать ребенка в школу, рядом с которой живет Майкл Джексон. Эти новости были по всему Вегасу. Зная, как он дорожит своим уединением, для чего было подвергать его такому, поселив его в этом доме? Вдобавок, это просто издевательство над Принсом, Пэрис и Бланкетом. Через дорогу играют дети, и они будут слышать это каждый день. Ужасная идея. Но меня никто не спрашивал.

Мы с Джавоном даже не помогали им с переездом. Обо всем договаривался Майкл Амир. Он позвал 6-7 ребят из «Нации ислама», они упаковали все его вещи и перевезли в дом. Едва мистер Джексон оказался там, пошли слухи, что эти парни будут заниматься охраной в доме, а нам с Джавоном придется работать с ними и организовывать поездки мистера Джексона по городу. Это удивило меня, поскольку он был недоволен их работой во время суда. Именно поэтому меня и взяли тогда на эту должность.

Джавон:
Наблюдая за тем, как ребята из «Нации ислама» организовывают его переезд в Паломино, я не чувствовал, что нас оттесняют в сторону. Наоборот, я ощутил облегчение. Мне нужен был перерыв после непрерывных разъездов по стране. Вдобавок, для нас с Биллом все равно оставалось полно работы. У нас были контакты со всеми ресторанами и кинотеатрами, в которые он любит ходить, поэтому мы решали все вопросы с его пребыванием вне дома. В этом ничего не изменилось. К тому же, я знал, что «Нация ислама» будет хорошо защищать его. Они очень преданы своей работе. Они солдаты. С ним ничего не случится, пока они на дежурстве. Пока они следили за домом, наша работа на мистера Джексона снова вернулась к нормальному графику, с 9 до 5. Приходишь на работу, выполняешь, что должен, и едешь домой. Меня это устраивало.

Билл:
В новом доме мы так и не поставили трейлер для охраны. Нам всегда говорили: «Он не пробудет здесь долго». Интересно, означало ли это, что он действительно не пробудет здесь долго, или они просто не хотят, чтобы мы здесь были? Может, они пытаются вытеснить нас? Я звонил Питеру Лопезу и спрашивал: «Что происходит? Какую работу я должен выполнять? У меня вообще есть работа?»

Питер отвечал: «Билл, не переживай. Он любит вас, ребята. Все прекрасно. Сейчас столько всего происходит, масса изменений, но вы остаетесь на месте».

Я снова занял наблюдательную позицию, но вокруг действительно все менялось. Все эти факсы, письма и документы уже не шли через меня. Многое теперь шло через Майкла Амира. Мы с мистером Джексоном никогда особо это не обсуждали. Просто сегодня я еще выполнял все эти обязанности, а назавтра уже нет.

Майкл Амир стал новым Фельдманом, и я ничего не имел против. Пусть будет так. Правда. Я устал быть «тем самым парнем». У всех нас бывают начальники, которые мотают нам нервы. Майкл Джексон был моим начальником, и порой он тоже мотал мне нервы. Это было в мелочах. Звонки. «Хочу это». «Хочу то». «Купи мне колесо обозрения». Я больше не хотел общаться с его адвокатами и менеджерами, не хотел участвовать в этой политике подсиживания. Если кто-то хочет этим заняться – прекрасно. Забирайте. Позвоните мне, когда я понадоблюсь для охраны. Если мне звонил Грег Кросс или кто-то еще и говорил, что им нужно отправить факс, я просто говорил: «Подождите, я дам вам номер Майкла Амира». Больше я этим не занимался.

Да и атмосфера была другой. Фанаты к этому дому не приходили, а именно от них зависела львиная доля хорошего настроения мистера Джексона. Время от времени приезжали несколько человек, но не в таких количествах, как возле дома на Монте-Кристо. Этот район не годился для уединения. Здесь не было частной территории. Возле ворот даже не было тротуара, где они могли бы расположиться. Вдобавок, никто не позволит фанатам торчать целый день под школой.

Многие поклонники не знали, куда он переехал. Поскольку Раймона ушла, то больше не пересылала ему почту от них. Ее адрес был единственным известным для поклонников. Я понятия не имел, куда они теперь слали письма. Офиса не было. Вероятно, почта просто терялась. Некоторые поклонники, знавшие меня, связывались со мной. Они что-то слышали, будто бы он готовит какое-то шоу. Я мало что знал об этом. Они присылали мне открытки и просили передать ему. «Передайте ему, что нам его не хватает. Скажите ему, что мы любим его».

Я также получал множество вопросов о Thriller-25. Юбилей выпуска был в конце прошлого ноября. Планировалось множество мероприятий, спецпрограмм и выступлений, но ни один проект так и не был реализован, потому что ему все это не нравилось. Он считал, что альбом идеален. Нельзя просто взять и добавить в Thriller хип-хоповские биты. Это классика, и трогать ее не надо. Но ему сказали, что он должен это сделать.

Джавон:
Sony велела ему идти в студию с молодыми артистами и сделать ремиксы, чтобы «освежить» звучание и быть в тренде. Но он занимался этим без энтузиазма. Это было заметно. И поэтому все их сессии в студии отеля Palms проходили в самый последний момент. Он все откладывал и откладывал, а работа над ремиксами все затягивалась. Мы прожили в Palms целый месяц, и мистер Джексон практически не покидал отель, потому что все время работал в студии. Мы с Биллом проводили большую часть времени в вестибюле студии с охранниками will.i.am.

Билл:
Пока не вышел этот альбом, мы с Джавоном даже не знали, что мистер Джексон, оказывается, объявил нам благодарность в буклете диска. Он не говорил нам, что сделает это. Мы узнали об этом от друзей, купивших альбом и увидевших наши имена. Когда я купил себе диск и увидел это, то очень обрадовался. Это было приятно, особенно после всего, что мы пережили. Наш маленький вклад в общее дело оценили по заслугам.

Джавон:
Когда я увидел в буклете свое имя, это был один из самых радостных моментов в моей жизни. Никто не сможет отнять его у меня. Этот альбом уже не скопировать. Он переживет моих детей и внуков моих внуков. В условиях распространения Интернета ни один альбом уже не продаст 100 млн. копий, а это значит, что этот альбом – номер один за всю историю. И теперь мое имя тоже там есть. Это стоило всех потраченных усилий.

Билл:
Когда альбом вышел, то сразу стал номером один в Штатах и во многих других странах. Пресса без устали писала о юбилее, вокруг была вся эта шумиха, но внутри этого вообще не ощущалось. Мы думали, что он, наверное, обрадуется, но, если честно, он никогда не говорил, что считает это чем-то особенным. Я слышал в его голосе куда больше восторга, когда он говорил о «Человеке-пауке 3».

После переезда из отеля потекли несчастливые дни. Снаружи все выглядело как обычно, бизнес и все такое, но в доме царила мрачная атмосфера. Каким бы проблемным ни был дом на Монте-Кристо, он хотя бы пытался сделать его уютным, устроил там библиотеку, танцевальную студию, классную комнату для детей. Здесь, в Паломино, ничего этого не было. Ни студии, ни библиотеки. Это не было их домом.

На дни рождения детей больше не было праздников. Никаких клоунов и батутов. Люди вокруг него не обладали нужной энергетикой. Поскольку мы с Джавоном и сами были отцами, в нашей работе присутствовало это ощущение. Мы знали все, что нужно знать родителям, которые растят детей в этом городе. Если он хотел клоуна, мы находили ему клоуна. Батуты, украшения и торты – пожалуйста. Команда, работавшая на него сейчас, не жила в Вегасе. Они были из Лос Анджелеса. Если бы мистер Джексон попросил их найти клоуна, они бы понятия не имели, откуда начать.

Джавон:
Новая команда не настолько много времени провела с семьей, чтобы понять все их привычки и потребности. Что можно делать и чего нельзя. Мы знали, какие хлопья любит каждый из детей, все до мелочей. Но теперь мы не присутствовали в доме постоянно, чтобы проехать лишний квартал в поисках нужных им вещей. Мы занимались поездками и охраной, когда он покидал дом. Да и случалось это не так уж часто. Где все эти ночи, когда мы катались по Стрип и рассматривали людей? Ничего подобного теперь не происходило. Он сидел в доме. А поездки с детьми в кафе и парк аттракционов? Ну, может, пару раз за все время.

Билл:
Его поведение и настроение тоже изменились. Он все больше молчал, больше ушел в себя. Он по три дня не связывался со мной, а ведь раньше он названивал мне по 4-5 раз в день. Поэтому я стал звонить ему сам:
– Привет, мистер Джексон. Это Билл.
– Привет, Билл.
– У вас все в порядке?
– Да, я в порядке. Какие-то проблемы?
– Нет, сэр. Никаких проблем. Просто давно вас не слышал и хотел удостовериться, что у вас все хорошо.
– Конечно. Спасибо, что позвонил.

И все. Я не мог понять, что не так. Но я чувствовал, что что-то случилось. По детям это тоже было заметно. Когда он перебирался в незнакомое место или был окружен чужаками, то всегда держал детей поближе к себе. Те дни, когда он позволял им больше свободы на Монте-Кристо или в Вирджинии, закончились. Мы уже не возили их гулять. Дети теперь всегда были у него под крылом, а это значило, что он чего-то опасается.

У меня появилось нехорошее предчувствие. Все двигалось в каком-то странном направлении. Целый год до этого он не совершал ни одного действия без меня. Как-то в конце февраля или, может, в начале марта мне позвонил Питер Лопез:
– Билл, Майкл интересуется, куда вы пропали.
– Что значит – куда мы пропали?
– Почему вы, ребята, до сих пор не в Лос Анджелесе?
– А он что, в Лос Анджелесе?!
– Ага.
– Мистер Лопез, мы даже не знали об этом.

Вторая команда увезла его в Калифорнию и даже не сообщила нам. Питер, казалось, тоже пребывал в замешательстве.
– Билл, что происходит?
– Понятия не имею. Поговорите с Майклом Амиром.

Через пару дней мистер Джексон позвонил мне сам:
– Билл, да куда же вы оба подевались? Почему вы не в Лос Анджелесе?

Сейчас я буду выглядеть некомпетентным, но мне было нечего ему сказать, кроме правды.
– Сэр, я даже не знал, что вы в Лос Анджелесе. Мне никто не сказал.
– О… А я думал, ты знаешь. Поговори с Майклом Амиром и узнай, когда я возвращаюсь в Вегас.

Чего?! Узнать, когда он возвращается в Вегас? Мне хотелось заорать: «Почему бы тебе самому не сказать мне, когда ты возвращаешься? Как такое может быть, что ты сам этого не знаешь? Почему не ты решаешь это?» Но он и вправду ничего не решал. Он вообще не контролировал то, что вокруг него творилось.

Он исчезал вот так еще пару раз, а я даже не знал, что он в Лос Анджелесе. Позднее я узнал от Лопеза, что всякий раз, когда мистер Джексон просил связаться со мной и Джавоном, ему говорили, что нам невозможно дозвониться. Но на моем телефоне не было никаких пропущенных звонков. У Майкла Амира был мой номер. Он знал, где я нахожусь. Он просто не звонил. Очень скоро дошло до того, что я уже не мог сам позвонить мистеру Джексону – у меня уже не было его прямого номера. Те айфоны, которые я подключил на свое имя для него и его матери, были заблокированы, так как счета за звонки достигли пары тысяч долларов и не были оплачены. Миссис Джексон звонила мне, поскольку не могла связаться с ним. Мне пришлось дать ей номер Майкла Амира, поскольку это был единственный способ поговорить с ним.

Иногда я сам звонил Майклу Амиру:
– Послушай, мне надо поговорить с боссом.
– Конечно, я передам ему, что ты звонил, – отвечал он таким тоном, словно пытался избавиться от меня.
– Ладно. Скажи ему, пусть перезвонит мне.

Но я больше чем уверен, что эти сообщения до мистера Джексона не доходили.

Это было странно. Майкл Амир перенял то же чрезмерно покровительственное отношение, которое некогда было у Фельдмана. И как бы я ни был счастлив избавиться от функций секретаря, мне не нравилось то, что меня держали в полном неведении. Возможно, я немного ревновал, но я ведь знал, что мистер Джексон легко поддавался внушению. И я понял, что ему опять что-то нашептали.

Все это началось еще в отеле Palms. Именно тогда появились деньги. Сразу после Рождества он закрыл крупную сделку. Это было последним, что я видел, пока все документы шли через меня. На счет поступила огромная сумма. Я думал, что, может быть, это аванс за концерт или часть сделки Thriller-25, но позднее узнал, что это был кредит. Тот самый, о котором так спорили Раймона и Грег Кросс. Благодаря этим деньгам он смог переехать в Паломино. И мне с Джавоном наконец-то перепало немного денег. Не все, что нам задолжали, но хотя бы зарплата за три месяца. Достаточно, чтобы мы могли поверить в лучшее.

Однако даже с этим кредитом наши чеки все равно приходили нерегулярно. Мы могли не получать деньги два месяца, а потом внезапно нам выплачивали какую-то часть задолженности. Проходил еще месяц – и еще немного денег. Никакой организации. Я пытался как-то договориться с Лонделлом и Майклом Амиром, но слышал то же, что мне когда-то говорила Раймона: «Чувак, тут все так запущено. Мы пытаемся разгрести эти завалы. Мы пытаемся организовать выплаты».

Как угодно. Я не особо настаивал, поскольку уже понял, что бесполезно. Но вряд ли они подозревали, что я знал обо всех этих деньгах, приходивших на счета. Когда мы уезжали из отеля, мистеру Джексону прислали факс на подпись – им требовалось его разрешение на кое-какие банковские переводы после того, как пришли эти деньги по кредиту. Документ насчитывал пять страниц, множество имен – юристов, менеджеров, кредиторов, банков. Похоже, в этом списке были все, кому мистер Джексон задолжал. И всем им надо было заплатить.

Большая часть этой суммы была потрачена на выплату по предыдущим кредитам. 5 миллионов ушли в Transitional Investors, 1,3 млн. – в Signal Hill Capital. Многое ушло на юридические гонорары. 1,35 млн. – для фирмы Грега Кросса. 1,5 млн. – для фирмы Лонделла и 276 000 для самого Лонделла. 413 700 долларов – для консалтинговой фирмы Раймоны. Самой Раймоне – 487 570 долларов. Именно эту сумму она потребовала, чтобы уйти без скандала. Был еще и платеж на сумму 775 000, ее потратили на выплату его налогов, начиная с 2006 года. Оказалось, тот, кто занимался тогда его деньгами, вообще не платил налоги.

56 миллионов вылетели из его кармана одним росчерком пера. И это лишь один документ. За один день. Вероятно, это было лишь верхушкой айсберга. И это ведь деньги не из его прибылей, а очередной кредит. Там перезанять, чтобы там переотдать. Когда выгнали Раймону, пришли новые администраторы и придумали такой план: сначала решить все старые дела, чтобы потом начать новые.

Вокруг все чаще говорили о концерте, о том, сколько денег это принесет и где лучше всего его провести. Эти разговоры случались и раньше, но не в таких объемах. Теперь они становились все громче. Обсуждались детали. Внезапно заговорили все: Майкл Джексон возвращается к работе. Снова все активизировалось. И едва начали открываться двери, как в них ринулись люди. Множество лиц. Множество звонков. Откуда ни возьмись всплыл Кенни Ортега, хореограф. И этот парень, Фрэнк Дилео, работавший менеджером мистера Джексона в восьмидесятых. Раньше я о нем ничего не слышал, но теперь он снова стал частью общей картины. В зарплатной ведомости появились новые имена. Этому нужно 30 тысяч залога, чтобы начать работать. Тому – пятнадцать тысяч, чтобы войти в команду. Пирог снова в духовке, и все хотели оторвать себе кусок.

Я видел, что он снова пребывает в стрессовом состоянии. Словно ему на плечи взвалили непомерный груз. Помню, как он сказал мне кое-что, пока мы еще жили в отеле. Я только что привез его в отель, мы поднимались в номер. Он был на какой-то встрече, заключая крупную сделку. Вероятно, это был тот самый кредит или что-то подобное. И пока мы ехали в лифте, на лице у него застыло такое странное выражение, словно он готовился к чему-то, что уже было ему знакомо, но чего он страшно боялся.
– Тебя раньше здесь не было, Билл, – сказал он, – поэтому ты еще не видел. Но скоро увидишь.
– Что увижу, сэр?
– Стервятников, – ответил он. – Вот теперь они слетятся. Все хотят урвать себе часть, и никто не будет верить друг другу. Ты сейчас увидишь всю мерзость, какая только есть в людях. Вот погоди немного – и увидишь.

Автор перевода Юлия justice_rainge


 
MJ 777~Форум ~● » ˙·•●♥**•.~ Michael Jackson 777 ~¸•**¨♥●•·˙ » КНИГИ » Remember the Time...(Вспомни время...) (Билл Витфилд , Джавон Бирд)
  • Страница 2 из 3
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • »
Поиск: