|
The King of Style: Dressing Michael Jackson
| |
| ната | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:54 | Сообщение # 1 |
Новосибирск
|
Publication Date: November 6, 2012
Through his music, dance, and fashion, Michael Jackson created a mystique that was unique to him and recognized as such throughout the world. For five decades he mesmerized audiences—and for twenty-five of those years Michael Bush was there as Jackson’s designer, stylist, and friend, accompanying the King of Pop on his journey to becoming the King of Style.
While paying homage to the original Billie Jean, Beat It, and Thriller looks that put Jackson on the fashion map, The King of Style also traces their evolution over several decades. Jackson’s penchant for the military silhouette is explored in detail, along with the trade secrets behind the sequined glove and the fencing uniform that he, Michael Bush, and Dennis Tompkins reinvented to make stage magic. It was Bush who dressed Jackson for the final time, before he was buried. Dozens of garments were left unfinished by his shocking death.
The legacy of Michael Jackson lives on. An artist like none other, he transformed everything he touched—from the fabric of his clothes to his legions of fans around the world.
заказать
"Самая лучшая одежда для женщины — это объятия любящего ее мужчины." Ив Сен-Лоран
|
| |
| |
| ТАТЬЯНА | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:54 | Сообщение # 2 |
Челябинск
Российская Федерация | King of Style:
ПРЕДИСЛОВИЕ
Самое неизгладимое впечатление, которое я ощутил, работая с Майклом Джексоном, произвела безмерная творческая энергия, с которой он проживал каждый момент своей жизни. Майкл никогда не прекращал записывать мелодии и биты, набрасывать тексты к будущим песням, делать заметки и составлять планы по фондам, тематическим паркам, магазинам и всем прочим видам бизнеса, которые только можно себе представить. Он также был плодовитым скетч-художником и создавал множество набросков – миниатюрные шедевры на бумаге, салфетках, наволочках, на всем, что под руку попадалось. Этот бездонный источник творчества и был огнем, разжигавшим самую успешную карьеру в истории поп-музыки.
В подобном случае неудивительно, что для Майкла было крайне непросто найти талантливых художников и музыкантов, которые могли бы ответить на такой вызов и сотрудничать с ним, чтобы претворить его новаторские видения в жизнь. Деннис Томкинс и Майкл Буш – как раз такие творцы. Их удивительные навыки и видение составили крепкую основу личных и профессиональных отношений с Майклом, длившихся двадцать четыре года.
Майкл выдумывал идеи, служившие прорывом в мире моды. Они разрушали традиции и устанавливали новые тенденции, которые потом копировал весь мир. Он выходил за пределы концептуальной моды, а Томкинс и Буш подхватывали его, искали новые материалы и использовали новые технологии, чтобы реализовать каждую из этих концепций. Вместе они создали некоторые наиболее памятные и причудливые вещи для гардероба эксцентричного рок-музыканта двадцатого века – множество самых известных и легендарных пиджаков и курток Майкла, перчаток и аксессуаров, которые он носил во время своих знаменитых выступлений.
Я чрезвычайно рад держать в руках книгу, которая не только демонстрирует эту работу, но также написана с необычайным почтением к творческому партнерству между Майклом Джексоном, Деннисом Томкинсом и Майклом Бушем – людьми, которые стояли за созданием образа Майкла.
Джон Бранка
ВВЕДЕНИЕ
Суммарный объем человека больше, чем все его мерки
Образ Майкла Джексона был таким же произведением искусства, как и он сам. С помощью своей музыки, танца и костюмов он сотворил тайну, которой обладал только он и которая была узнаваема по всему миру. Привлекательность Майкла состояла в его желании передавать различные послания при помощи голоса, телодвижений и одежды. Костюмы и выступления сливались воедино и создавали Майкла Джексона. Он изобретал стиль и использовал свое видение (наряду с прочими не менее значительными талантами), чтобы преобразиться из ребенка-звезды в Короля поп-музыки. Деннис Томкинс и я тоже входили в состав: мы были командой творческих людей, которых он лично отобрал, чтобы мы помогли ему воплотить его идею о самом себе в физическом мире. Будучи его эксклюзивными дизайнерами почти двадцать пять лет, мы были также причастны к созданию модного стиля Майкла. В ходе уникального творческого процесса мы научились быть проводниками его мыслей, желаний и философии, чтобы создавать одежду, символизировавшую идеалы, которые он отстаивал. «Король стиля» – первый графический сборник, демонстрирующий развитие этого процесса – визуальное приключение, коим и была наша совместная работа.
Мы сравнивали Майкла Джексона с холстом. Он вплетал детали, всегда интересовался процессом и стремился к изобретению чего-то нового, всегда и во всем. Он хотел, чтобы его одежда (как и музыка, и танцевальные движения) служила ошеломляющим способом самовыражения. Перед нами стояла задача помочь ему в этом.
Майкл хотел, чтобы мы написали такую книгу. Фактически, это была его идея. «Разве вы не желали бы знать, как создавался The Wizard of Oz?» Глаза Майкла вспыхивали любопытством и расширялись, когда он задавал этот вопрос. Для него не было ничего особенного в том, чтобы открыть закулисье и явить миру наш вклад в создание поп-иконы.
Разумеется, за кулисами не было фасада, там стоял вполне реальный человек, который обожал и ценил искусство. Человек, олицетворявший мечты, на которые он вдохновлял остальных. Его чувство стиля отражало разум перфекциониста, и если вы поймете этот стиль и эту одежду (а заодно и узнаете личные истории, связанные с костюмами), вы откроете для себя совершенно иную грань Майкла Джексона.
Сразу к делу. Середина истории
Большинство великих эпических саг написаны с середины, с применением литературного приема, известного как «in medias res» - то есть, сразу к делу. Жизнь Майкла Джексона была своего рода эпической сагой, поэтому, дабы не отступать от этой идеи, книга «Король стиля» начинается с момента создания Bad, когда Майкл был на вершине славы, но только-только начал свою сольную карьеру. Bad стал первым туром, в котором он выступил без своих братьев, и своеобразной отметкой момента, когда он пригласил Денниса и меня присоединиться к нему на пути к становлению в качестве соло-артиста.
В ходе развития имиджа Майкла мы также развивали свои навыки дизайнеров и художников. Майкл обожал трудные задачи и заставлял нас «дорастать» до новых уровней в ходе выполнения поставленных задач. Он выводил нас из привычной зоны комфорта, требуя порой очень странных вещей, загадывая нам загадки – и при этом излучая уверенность в наших способностях. Майкл всегда поощрял нестандартное мышление и полное отсутствие страха перед самыми обескураживающими заданиями.
Berlin Coat
Иногда это означало риск, что Майклу не понравится то, что мы делаем. Например, куртка «Berlin Coat»: черная кожаная куртка без застежки, украшенная эмблемами автомобильных клубов. Вдохновение на ее создание пришло к нам, когда мы находились на европейской автомобильной выставке в поисках новых идей. Когда мы показали куртку Майклу, он спросил: «Зачем вы это сделали?» Он отказался примерить ее. У нас сердце буквально в пятки ушло. Однако позже, поверив в то, что Деннис и я тоже обладали некими инстинктами в плане одежды, он все же примерил ее, и вскоре она стала одной из его любимых курток. Подобные виды взаимодействия стали основой нашей жизни с Майклом и развились из формальных отношений в дружбу, построенную на взаимном доверии и уверенности друг в друге.
Для нас Майкл был наставником, который изменил наши профессиональные жизни в совершенно неожиданном ключе. Глубина и сложность наших творений порой изумляла нас самих – и именно потому, что Майкл был нашей музой. Пробовать что-то новое и потрясать людей до оцепенения было частью его философии. Он учил нас предугадывать изменения и искать смешные моменты и юмор в повседневной жизни. Вместе мы создавали то, что он называл «носибельным искусством».
Несмотря на то, что многие его костюмы считались прихотливыми, Майкл никогда не отбирал вещи в свой гардероб из прихоти. Подбор одежды для него был многогранным процессом передачи некоего послания, провоцирования определенных эмоций и стимуляции мысли в тех, кто будет смотреть на него. Его одежда и отражала, и дополняла его тексты, музыку, видеоклипы, спецэффекты и туры. Она была частью чего-то большего.
Ничто не подтверждает этот факт лучше, чем история с «ботинками для наклона», которые стали самым трудным заданием, полученным нами от Майкла. В его клипе Smooth Criminal было танцевальное движение, которое мы называли «наклон» – Майкл наклонялся вперед под углом в 45 градусов. Майкл хотел исполнить этот трюк вживую на сцене и дал нам задание создать приспособление, которое могло бы дать ему возможность это сделать. Мы изобрели устройство, которое вставлялось в ботинок и сцеплялось с болтом, выдвигавшимся из пола, что и позволяло Майклу выполнить этот наклон вживую. Он запатентовал это устройство и записал в патенте все наши имена. В данном случае Майкл помог нам превратиться из художников в настоящих изобретателей.
Майклу не нравилось подстраиваться под популярные стили. Он называл дизайнеров одежды массового производства «фабрикантами» и говорил: «Одежда должна шиться под меня, а не я подстраиваться под одежду». Его главным правилом была функциональность. Если одежда не работала на поставленную цель, он не надевал ее. Он требовал абсолютного удобства и подгонки, следовательно, подбор материала был самой важной составляющей. Поэтому он так любил вельветовые рубашки. Однако любовь Майкла к одежде, в которой он бы чувствовал себя свободно, не означала, что он был поклонником исключительно уюта. В его случае человек красил одежду, а не одежда человека.
У Майкла было тело танцора, поэтому для его концертных костюмов мы выбирали облегающий крой и соответствующие ткани. Он хотел, чтобы зрители смотрели на него, а не на одежду. Та одежда, которой он отдавал предпочтение, также служила защитой от цепких рук поклонников. Поэтому, создавая костюмы, мы избегали галстуков, бахромы и рюшей, поскольку за все это могли ухватиться люди.
Танец играл важную роль при подборе гардероба, и наоборот. Создание концертных костюмов для него и его команды в туре открывало перед нами изумительную возможность проследить замысловатую связь между песней, танцем и костюмом. Например, до самой своей смерти Майкл носил только туфли Florsheim! Ничего не имею против черных кожаных мокасин, которые можно купить в любом торговом центре, но все считают, что человек с такой славой и деньгами мог бы выбрать более дорогую марку обуви. Только не Майкл. Он учился танцевать в этих туфлях, когда был ребенком. Они были удобными, он носил их, будучи ребенком-звездой. Дизайнеры дарили ему дорогую обувь, к примеру, тот же Гуччи, но Майкл не носил присланное, так как боялся, что не сможет танцевать в этих туфлях.
Среди малоизвестных фактов о Майкле, о которых мы узнали в ходе работы, были причины того, почему он никогда не полировал свои туфли и не носил шерсть или меха; он обожал стразы, бисер и красивые натуральные ткани; он настаивал, чтобы в каждом костюме был какой-то центральный элемент, привлекающий внимание; мы узнали, какой пиджак был у него самым любимым, а также о вещах, которые он всегда хотел носить, но никогда не имел такой возможности; мы узнали о его любви к британским монархам, египетскому золоту, Микеланджело и жевательной резинке Bazooka. Мы также узнали Майкла-шутника, обожавшего разыгрывать Денниса и меня.
Майкл был человеком множества парадоксов, большинство из которых мы сумели отразить в созданной нами одежде: жесткий милитари-крой, вместе с тем обладавший эластичностью и гибкостью; бунтарские регалии, достойные великих полководцев, но украшавшие человека, обладающего благословенной тихой скромностью; сшитые вручную костюмы в единственном экземпляре, дополняемые старыми, потертыми туфлями Florsheim. Майкл Джексон был воплощением загадочной суперзвезды, и эта книга отмечает вехи его пути при помощи костюмов, которые он носил.
|
| |
| |
| ТАТЬЯНА | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:54 | Сообщение # 3 |
Челябинск
Российская Федерация | King of Style: Глава первая
Сенсация стиля, стиль сенсации
Самым любимым предметом одежды Майкла Джексона был молочно-белый милитари-пиджак, расшитый жемчугом и кремовым стеклярусом. Жемчужины, тесно нашитые на лацканах ровными линиями, были похожи на стоящих в карауле солдат – и в то же время танцевали в лучах света.
Когда мы с Деннисом взялись за создание этого пиджака, мы уже семь лет были эксклюзивными стилистами, дизайнерами, костюмерами и заведующими личным гардеробом Майкла. И хотя мы все еще пользовались услугами других людей, которые помогали нам с некоторыми тканями и материалами, необходимыми для его костюмов, дизайн и создание одежды полностью лежали на Деннисе и мне, мы занимались этим вдвоем.
Шел 1991 год, и Майкл готовился посетить 64-ю ежегодную церемонию вручения Оскаров. Он позвонил мне и сказал:
– Буш, я иду на Оскаров с Мадонной. Узнай, в чем она будет.
– Майкл, ни одна женщина никогда не расскажет заранее, что она наденет на церемонию, дабы поразить всех на красной дорожке. Мы никак не сумеем это узнать.
– Я знаю, что вы можете сделать это для меня.
Щелк.
Мы с Деннисом переглянулись и немедленно сели на телефон, обзванивая всех, кто мог хотя бы намекнуть, что Мадонна собирается надеть на церемонию. Это заняло много времени, но Майкл не верил, что есть что-то невозможное. В итоге нам удалось узнать, что дизайнером наряда Мадонны был Боб Маки, и Мадонна, вероятно, наденет белое платье с жемчугом. Не очень-то разгуляешься, но лучше чем ничего.
Деннис набросал два варианта пиджаков: один – традиционный костюмный пиджак без пуговиц, до линии бедер, другой – в милитари-стиле. Оба расшиты жемчугом и стеклярусом. Оставалась всего одна неделя до самого ожидаемого события в шоу-бизнесе (и никакого давления, да), я отнес оба наброска в студию Майкла и положил их перед ним на микшерный пульт. Он взглянул на них и спросил:
– Буш, а можно мне оба?
Боже. У нас всего одна неделя, чтобы сшить не один пиджак, а целых два!
– Конечно, Майкл.
Так обычно и бывало. В день какого-либо события мы редко привозили всего лишь один костюм для Майкла. Мы всегда тащили несколько вариантов, в которых вещи можно было менять и сочетать между собой, поскольку именно Майкл всегда решал, в чем он лучше всего будет смотреться в данный момент. Выбор костюма осуществлялся импульсивно и инстинктивно.
Вечером, перед церемонией, я привез ему оба пиджака и разложил их на кровати. Я специально приехал пораньше, чтобы помочь ему одеться, поскольку это тоже входило в мои обязанности. Деннис занимался художественной частью, чертежами и пошивом, а я заведовал гардеробом и костюмной постановкой в турах, определяя подгонку и функциональность его одежды. Помимо этого на мне была еще и отделка.
Майкл указал на классический пиджак:
– Сегодня мне лучше быть в этом.
Затем он погладил милитари-пиджак:
- А в этом, Буш, я пойду на Грэмми. Спрячь его.
Таким образом, Майкл был в классическом пиджаке на церемонии вручения Оскаров, а два года спустя, когда его сестра Дженет вручала ему Грэмми на церемонии в 1993 году, Майкл принял ее в милитари-пиджаке, расшитом жемчугом. Этот пиджак стал его любимым на все времена.
Среди сотен вещей, созданных нами для Майкла за двадцать пять лет, что же так привлекло его именно в этом пиджаке? Почему именно он стал его любимым? Крой не был уникальным. Фактически, это классический милитари-силуэт – короткий, до талии, широкие плечи, декоративные эполеты, притягивавшие свет и взгляды. Ответ краток: богатый вид.
Майкл был буквально влюблен в историю британских монархов и военного костюма. Одна из любимых цитат Майкла возникла из неожиданного источника: «Именно эти безделушки вдохновляют солдат». Эти слова сказал Наполеон, имея в виду значение медалей, которыми он украшал мундиры своих солдат. Когда мы были с гастролями в Европе, Майкл в обязательном порядке посещал замки и старинные города, в музеях подолгу в восхищении разглядывал портреты королей и королев. Он мог уставиться на такой портрет в Букингемском дворце, в Лондонском Тауэре, Парламенте, впитывая все целиком – блеск, привлекательность, медали и знаки отличия, гигантские размеры портретов королевских особ и полководцев. Майкл был в восторге от всего этого.
При создании костюмов для Майкла Деннис и я изучали историю монархов и европейского военного костюма, уделяя особое внимание печально известному королю Англии, Генри VIII. Там мы их и увидели. Жемчужины. Они были нашиты на одежду короля, украшали воротники, жилетки и верхнюю часть костюмов. В те времена королевские особы были единственными, кто мог носить жемчуга, поскольку только дворяне могли себе это позволить. Жемчуг в самом деле предназначался для элиты. Эта роскошь была не просто нанизана на нитку и обвивала шею. Королевские жемчуга пришивались к костюмам.
Здесь кроется некая ирония, поскольку Майкл был известен как Король поп-музыки. Но, как выяснилось, первой его так назвала Элизабет Тейлор. Она представила его как «Короля поп, рок и соул-музыки» на церемонии American Music Awards в 1989 году, и пресса сразу же это проглотила.
Через какое-то время мы с Деннисом выяснили, что, если мы поместим корону, какой-нибудь герб или херувимчика в нужное место на костюме, больше ничего делать не потребуется. Майкл мгновенно заглатывал наживку. Широко раскрыв глаза, он восхищался немецким двуглавым львом или какой-то подобной «новой» медалькой, которую мы цепляли для нужного эффекта, и шептал: «Буш, как ты узнал?»
«Да ладно! Я делаю это для тебя уже энное количество лет», – хотелось сказать мне. Но я обычно отвечал: «Мы просто знаем, что тебе нравится». Думаю, это приносило ему некий комфорт. Было проще дать ему то, что ему наверняка ему понравится, оставаться в его зоне комфорта в отношении внешнего вида и ощущения от его одежды. Несколько раз Майкл говорил: «Буш, мне надо попробовать изменить костюм для этого клипа или съемки». Мы пытались одеть его во что-то другое, отличное от его обычного силуэта – как будто мы вообще могли «заново изобрести» Майкла Джексона – но в итоге снова возвращались к привычному.
Счастливые случайности: наше знакомство с Майклом
Мы все можем закрыть глаза и немедленно представить себе Майкла в милитари-стиле, но в его облике было намного больше – нечто, не сразу видимое простому глазу. Как может человек, так стремившийся выходить за творческие рамки, носить один и тот же силуэт, но при этом не приедаться? Почему один и тот же крой выглядел на нем настолько уникально каждый раз? Это достижение было частью волшебства Майкла.
Майкл хотел быть бунтарем в одежде, но при этом излучать определенный авторитет благодаря жестким линиям пиджака. С одной стороны, милитари-крой требовал внимания и уважения, но здесь мы имели дело с рок-н-роллом. Едва ты создашь традиционную вещь из резины или пластика, она становится бунтарской – все равно что дать пощечину стереотипам. Вероятно, Майкл думал: «Традиция сохранена, искусство налицо, но я по-своему восстаю против «системы». Мне казалось, что такие крайности и этот бунт усиливали его способность более полноценно общаться и устанавливать связь со своими поклонниками. Однако если не брать костюм во внимание, невозможно было не ощутить связь с Майклом. Именно это и случилось, когда мы познакомились. Мгновенная связь.
Мы начали сотрудничество в 1985 году, во время съемок Captain Eo. Как бывает со всеми великими отношениями, наши возникли случайно. Мы с Деннисом работали на телеканале АВС. Я время от времени менял должность и работал в зависимости от того, какой специалист им требовался в данный момент. Если нужно было шить костюмы, я шил. Если кому-то из актеров сериала нужен был костюмер-ассистент, Буш приходит на помощь. Деннис же начал свою карьеру костюмера, помогая легендарным звездам старого Голливуда – Милтону Берлю и Джорджу Бернсу. Постепенно он продвигался по служебной лестнице, стал закройщиком и портным, подгонявшим одежду по фигуре, прежде чем студия «Дисней» наняла его для работы над Captain Eo, вместе с дизайнером костюмов Джоном Непером (ранее работавшим в постановках Starlight Express и Cats).
На съемочной площадке Captain Eо. Синий кант в горловине футболки Майкла цеплялся за куртку. Моим первым «долгом службы» стало вырезать кант ножницами.
Я был очень рад за Денниса, когда ему предложили такой крупный проект посреди летнего затишья, поскольку это могло помочь ему пробиться в киноиндустрию. Деннис, однако, вовсе не прыгал от счастья, поскольку это значило, что ему придется пожертвовать своим трехмесячным отпуском, но я объяснил ему, что отметка в его резюме о работе над фильмом, который снимает Фрэнсис Форд Коппола и продюсирует Джордж Лукас, откроет перед ним любые двери. Именно я был очарован «звездностью» проекта, поэтому Деннис после некоторых уговоров возглавил отдел костюмов и нанял меня одним из пятнадцати портных. Все лето мы проработали в мастерской, создавая костюмы для танцоров, и при этом понятия не имели, кто же исполнял в фильме главную роль. В последний день нашей работы нас пригласили на съемочную площадку на экскурсию. Один из членов персонала сказал нам: «Вот здесь у нас лифт, который вывезет Майкла Джексона наверх, на главную площадку». Тот самый Майкл Джексон? Я был потрясен. Это было практически сразу же после тура Victory, перчатки и лунной походки. В 1985 году не было никого и ничего круче Майкла Джексона. Разумеется, я был его поклонником, но сама мысль о том, что мы только что шили костюмы для фильма, в котором главную роль играл Майкл Джексон, вызвала у меня мурашки по всему телу. Всего несколько лет назад я был простым парнем с Аппалачей, который учился шить вручную у своей матери и каким-то образом пробрался в Голливуд. У меня не было формального обучения и опыта работы в киноиндустрии, но я обладал силой убеждения, и, к счастью, сумел применить ее к Деннису.
Помимо своих обязанностей на сете EO, Деннису также велели «одевать» Майкла и готовить его к съемкам, но Деннис отказался. В конце концов, он был закройщиком и портным и отлично себя чувствовал, сосредоточившись только на этих задачах. «Попросите Майкла Буша», – предложил он кому-то из начальства. Они так и сделали.
– Но, возможно, он мне не понравится, – прямо сказал я им.
– А ты попробуй.
В мире голливудской моды существует определенная иерархия: дизайнеры отсылают свои наброски закройщикам/портным, которые делают бумажные выкройки, а затем создают по ним макеты из ткани на манекене. Затем закройщики/портные отсылают эти макеты швеям, а те в свою очередь передают завершенные предметы кому-то в «гардеробной», чьей задачей уже является повесить одежду на вешалку, пока ее не передадут «заведующему гардеробом» (т.е. человеку, который непосредственно помогает звезде одеваться – прим. пер.). Заведующий снимает одежду с вешалки и надевает на исполнителя.
Я был одного возраста с Майклом Джексоном, мне было двадцать семь, и я работал в этой сфере всего два с половиной года, но я знал одно: то, что у человека таких масштабов, как Майкл Джексон, до сих пор не было личного костюмера, было крайне подозрительно. В чем же проблема? Наверняка что-то было.
Даже с космической обезьянкой на плече Майкл в роли Капитана Ио все равно мог превратить ведьму в королеву. Компьютерная панель на спине куртки была подсоединена к аккумуляторам, спрятанным в правой штанине брюк Майкла. Когда Анжелика Хьюстон, игравшая ведьму, прошла трансформацию, куртка Майкла зажглась разноцветными огоньками.
На следующий день я собрал всю одежду Майкла и явился к нему в трейлер на съемочной площадке. Мне пришлось ждать у двери около часа, повесив все костюмы себе на руку. Когда мне разрешили зайти, внутри было темным-темно и жарко, как в аду. Майкл находился в задней части трейлера, там, где стояла кровать. Я слышал, как Бабблз, шимпанзе Майкла, прыгает по кровати. Затем зажглась настольная лампа, но в этом тусклом свете я мог различить лишь какие-то тени. И вдруг…
– Я здесь, сзади.
Я пошел к кровати, и тут шимпанзе схватил меня за ногу. Ладно, подумал я, может быть, поэтому у Майкла Джексона нет личного костюмера.
– На площадке уже готовы меня снимать? – спросил Майкл. – Я не хочу одеваться, пока не буду уверен, что они полностью готовы.
– Да, они послали меня помочь вам одеться.
– Это ничего не значит. Пожалуйста, проверьте и убедитесь, что они действительно готовы.
Мне пришлось идти обратно наружу, пытаясь вновь приспособиться к свету после темноты. Убедившись, что «они» действительно готовы, я отправился назад в трейлер, чтобы одеть Майкла Джексона. Пока я пробирался через трейлер, мне в лицо бросили вишенку. Я не видел, откуда она прилетела, но услышал хихиканье. «Мне не нравится этот шимпанзе», – подумал я, предположив, что это было дело лап Бабблза. Затем следующая вишня попала мне в плечо. И тут Майкл буквально взорвался хохотом. Я стоял прямо перед ним, а он смотрел на меня как двенадцатилетний мальчишка, собиравшийся нашкодить у меня на глазах. Он бросил в меня третью вишенку и рассмеялся, увидев мое удивленное лицо. «А, так он хочет поиграть. Ладно, я поиграю с ним». Поэтому я поднял с пола одну из вишен и бросил ее в Майкла. У того буквально отвисла челюсть, но затем глаза у него озорно засверкали, он медленно поднял над головой миску с вишнями… и вывалил все это мне на голову.
С тех пор мы подружились. Если ты не мог или не хотел веселиться, Майкл не допускал тебя к себе. Он проверял меня на наличие чувства юмора, и я прошел тест.
В ходе съемок Captain Eo костюмы Майкла постоянно рвались, как это часто бывает в шоу-бизнесе. Танцевальный костюм был сшит из кожи, подкладка была неэластичной, а это означало, что она не будет растягиваться, когда Майкл решит добавить интенсивности в хореографию. Каждый вечер я забирал костюм домой, чинил его, приносил назад и наблюдал, как Майкл носит его остаток дня. Он исполнял свой танцевальный номер, костюм снова рвался, и я снова забирал его домой, чтобы починить.
– Майкл, я трачу больше времени на починку, чем потратил бы, если бы сделал для тебя что-то с нуля. Что-то, что будет прекрасно функционировать.
Но в то время это не входило в мои обязанности, Майкл любезно напомнил мне об этом и отказывался от моего предложения до тех пор, пока я не убедил его, пообещав ему: «Я сошью тебе брюки, которые никогда не будут рваться».
И я выполнил обещание. После того, как Майкл целый день протанцевал в них, он спросил: «Буш, откуда ты узнал?» Подгонка и функциональность. Вот оттуда и узнал. Мне очень повезло, что мне позволили присутствовать на съемочной площадке и наблюдать за выступлением Майкла. Я отмечал, как движется его тело, и понял, какие функции должна выполнять его одежда. Для меня подбор костюмов для Майкла Джексона начался с мгновенной практической диагностики, дабы определить, почему он буквально воюет с одеждой, а затем выяснить, как спроектировать костюмы, которые будут лучше всего работать на его манеру танца. Одежда Майкла должна была быть продолжением того, что он делал. Если я не пойму, как именно он танцует, я не смогу спроектировать для него одежду, которая была бы идеально подогнана и в то же время не теряла функциональность.
В клипе Smooth Criminal Майкл носил двубортный пиджак, но для живого выступления предпочитал однобортный, поскольку он был менее объемным и не мешал танцевать. На фото представлена целая серия двубортных классических пиджаков, на создание которой нас вдохновил кумир Майкла, Фред Астер.
В следующий раз я одевал Майкла для клипа Smooth Criminal. И опять-таки, костюмы рвались.
– Буш, я хочу, чтобы ты сшил мне пару брюк, которые я мог бы носить. Которые бы функционировали как положено.
Так и началось. Вопрос был в том, чтобы быть в нужное время в нужном месте. Мы сшили ему первую пару штанов, растягивавшуюся в нужных местах – это была пара черных джинсов Levi’s 501, которую мы распороли и снова сшили, вставив эластичные детали во внутренние швы, чтобы Майкл мог продемонстрировать изобретенную им чарующую интерпретацию уличного танца. После этого меня взяли на полный рабочий день. Звонки из студии звучали все чаще: «Через неделю Майкл будет там-то и там-то. Вы нужны нам». Находясь на съемочной площадке, наблюдая за его репетициями и выступлениями, я начал понимать тело Майкла и то, как он движется. Из костюмера я превратился в дизайнера. В 1987 году, когда меня попросили поехать с Майклом в тур и заведовать его гардеробом, созданным его тогдашним дизайнером, Биллом Виттеном, я решил, что умер и попал в рай. Я, простой парнишка из Огайо, никогда не бывал за пределами страны. У меня даже загранпаспорта не было. Когда я сказал Деннису, моим друзьям и семье о том, что еду в Японию, чтобы ассистировать Майклу в его первом сольном туре Bad, я чувствовал, что прорвался. Когда ты перебираешься в Голливуд, то оставляешь за спиной множество людей, которые ждут, что ты провалишься и вернешься домой, поджав хвост. Но только не я. Я отправлялся в кругосветное путешествие.
Обычно костюмы шьются без ведома исполнителей. Я расстраиваюсь, когда вижу, как исполнители пытаются делать свою работу и одновременно сражаются с одеждой, чтобы заставить ее работать на них. В те первые дни я наблюдал за тем, как одежда мешает Майклу сосредоточиться на песне и танце, и думал – так не должно быть. Ему не следовало беспокоиться об одежде, когда он работал. Он не должен примиряться с вещами, которые плохо функционируют.
Однако подгонка и функциональность были не единственным, чему я научился в ходе подбора гардероба для Майкла Джексона. Одежда должна была быть уникальной, первой в своем роде. Наше образование в сфере дизайна и конструирования начало накапливаться слоями. Подгонка, функциональность. Да. Но не забывайте «первое». И это, естественно, не означало, что он будет первым, кто наденет носки поверх штанов или браслеты из скрепок для бумаги. Творчество Майкла выходило за пределы всего того, что Деннис и я считали возможным в реальном мире. Думаю, Майкл ощутил это. Он по-своему, фантастическим образом обучал нас менять способ мышления, манеру, в которой мы озирались по сторонам, и помогал нам понять, что значит по-настоящему выйти за пределы возможного. Мы знали, что Майклу не нравится, когда мы смотрим и не замечаем. Он ясно дал понять, что хочет, чтобы костюм капризно спрашивал поклонников: «Вы это видите? Вы заметили?»
Любитель загадок
Как любой наставник, желающий вдохновить своих учеников и оказать на них влияние, Майкл изобрел поистине ненавязчивый метод формирования нашего творческого процесса. Одним из его самых находчивых подходов было задавать нам шифрованные вопросы и отправлять нас «туда, не знаю куда», чтобы разгадать загадку. Вероятно, он считал, что это очень весело – так озадачивать нас. В каком-то смысле такая игра, развивающая гибкость сознания, была лучшим способом чему-то научиться от Майкла. Но тогда мы этого, конечно же, не знали.
Поздно вечером у меня зазвонил телефон.
– Есть нечто, известное абсолютно всем людям в мире. Что это?
Щелк.
Ну, здорово. Что он, черт возьми, имел в виду?
Примерно через сутки телефон зазвонил снова.
– Ну что, придумали что-нибудь? – спросил Майкл.
– Ээммм… Микки Маус? – ответил я, гадая, правильный ли ответ.
– Буш, ответ прекрасный, но мы этим не владеем.
– А-а.
– Подумай хорошенько. Есть что-то, на что регулярно смотрит каждый человек в мире. Что это?
– А как ты думаешь, Майкл? – начал сдаваться я.
– Буш, я у тебя спрашиваю.
Щелк.
Несмотря на то, что у нас с Деннисом пропал аппетит после полуночных звонков от нашего любителя загадок, мы все же нашли в себе сил отправиться в ресторан на той же неделе. Не знаю, почему это произошло так быстро, но едва я взглянул на сервировку стола, то сразу же увидел ответ: вилка, нож, ложка. Действительно, любой человек видел столовые приборы. Именно это я и сказал Майклу, когда перезвонил ему в тот же вечер.
– Превосходно, Буш. А теперь повесь их на куртку для меня.
Щелк.
Я сразу же спросил Денниса – как это сделать? Я уже знал, что было бесполезно спрашивать у Майкла Джексона о причинах. Он не знал, для чего. Никаких «для чего» и «зачем» не было. Это был его гениальный способ мышления, который не поддается пояснениям, поэтому было лучше просто принять это, чем бороться с этим. Зачастую мы отправлялись за покупками на блошиные рынки или прочие подобные места и каждый раз цепенели, поскольку видели, как Майкл озирается вокруг, как его глаза перебегают с предмета на предмет, и мы надеялись, что замечаем все то, что замечает он. Сколько раз мы возвращались в машину, и Майкл буквально подпрыгивал:
– Буш, ты видел это?
– Черт. Нет, я не заметил.
– Значит, иди обратно, – говорил он, открывал дверь и выпихивал меня наружу. Майкл учил нас проникать в его голову и «ловить» образ его мыслей на уровне интуиции.
Попытки больше разузнать о том, что оказывало влияние на Майкла, что и как он замечал, вели к своеобразному пониманию того, что именно служит ему вдохновением. Такое обучение происходило в наблюдении за реакцией Майкла на одежду, которую мы шили. Мы должны были предугадать его потребности и мыслить нестандартно, но конечные критерии для создания костюмов для него стали нам понятны только после того, как мы увидели, что конкретно восхищало его, когда он надевал эти вещи впервые.
Когда Майкл двигался в пиджаке Dinner Jacket (пиджак со столовыми приборами – прим. пер.), его восторгало позвякивание, издаваемое металлом. Вдобавок, серебро отражало свет и звучало как звенящие на брелке ключи. Этот пиджак обеспечивал развлекательный момент и зрительно, и на слух. Он предлагал особенный спецэффект, а то, что Майкл мог самостоятельно манипулировать этим эффектом, делало данный предмет одежды еще более увлекательным.
Сообщение отредактировал Ирина - Вторник, 18.12.2012, 00:16 |
| |
| |
| Ирина | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:54 | Сообщение # 4 |
Москва
Российская Федерация | King of Style: Глава вторая
Четыре правила гардероба Майкла Джексона
Подгонка: Ткань должна быть гладкой, эластичной и облегающей, но при этом «дышать». Ничего громоздкого. Одежда должна быть подогнана так, чтобы подчеркнуть и выделить хореографию.
Функциональность Чтобы позволять Майклу совершать все нужные движения, одежда должна растягиваться. Брюки-клеш считались нефункциональными, поскольку прятали движения стоп Майкла, и он мог в них споткнуться.
Увлекательность: Майкл обожал, когда ткань издавала звук при трении, обожал звуки «молний» и позвякивание металла. «Текучая» одежда, которая двигалась вместе с ним, доставляла ему удовольствие и радость. Блеск, движение и даже электричество были не только прекрасным дополнением к костюмам Майкла, но и определяющим фактором в них.
Первенство: Нужно мыслить настолько нетривиально и так далеко выходить за рамки стандартов, чтобы для возврата к ним пришлось лететь самолетом. Мы постоянно были заняты мыслями вроде «Что еще Майкл не носил до сих пор? Во что еще мы его не одевали?» Мы не хотели повторять что-либо дважды.
Подгонка: Эта серебряная рубашка, растягивающаяся во все стороны, обеспечивает идеальную подгонку. В ней Майкл мог двигаться безо всяких усилий во время турне Bad.
Функциональность: В Dangerous-туре Майкла не было видно на сцене во время попурри хитов «Мотаун», но уж его светящийся в темноте пиджак точно никто не пропустит. Чтобы найти подходящую ткань, мы связались с пожарной службой Нью-Йорка – она щедро предоставила нам материалы, из которых шьется защитная спецодежда бравых пожарников города.
Увлекательность: «Сделайте мне куртку из оберток жвачки», – сказал нам Майкл. Вдохновившись радужным сиянием оберток, мы закупили почти три метра ткани с эффектом голограммы, чтобы создать пиджак в гусарском стиле. В 2009 году эта веселенькая куртка была выставлена в музее Грэмми в Лос-Анджелесе.
Первичность: Майкл мог почуять модное веяние в самых неожиданных вещах. На создание белой перчатки, которая впервые появилась в клипе Black or White, его вдохновила медицинская шина, которую обычно использовали при лечении кистевого тоннельного синдрома.
Загадочность Майкла
Как и его музыка, одежда Майкла Джексона представляла собой упражнение в наслаивании элементов, с определенной целью, но без надуманности. В своих песнях Майкл подбирал и объединял уникальные и не связанные между собой элементы, которые в сочетании друг с другом звучали как единое целое. Управляемый хаос был частью таинственности Майкла.
Имитация музыки Майкла в костюмах означала, что мы должны придать им такую же многогранность. Наша работа должна была быть тщательно выверенной, но при этом обладать подвижностью; она должна быть приукрашенной, но избегать неуклюжести. У нас были не только разнообразные значки и эмблемы – мы работали с пряжками, молниями, заклепками и стразами. Майкл не просто носил аксессуары, он украшал себя ими. Одним из его излюбленных выражений было «Я возьму себе все, что вы не можете носить». Как и в своей музыке, он хотел, чтобы мы дошли до крайностей с его одеждой, что давало нам некую загадочную созвучность для рифмования: как определить, где и когда остановиться, прежде чем мы уничтожим костюм? Невозможно остановиться, пока не получишь достаточно, не так ли? Майкл был мастером баланса в музыке, и нам необходимо было научиться этому при создании его одежды.
Синергия музыки и стиля была одной из составляющих гениальности Майкла. Он заинтересовался одеждой еще в шестидесятых, в период работы Jackson 5, когда группа пыталась «поймать волну». Я узнал об этом в обычной беседе, вылившейся для меня в необычайное откровение.
Как-то в 1990 году Майкл и я ехали в студию вместе, и он играл тканью одного из своих пиджаков, изучая мерцающие стразы, рядами украшавшие рукав. Он спросил меня:
– Буш, как тебе удается не поранить пальцы, когда ты загибаешь эти шипы на заклепках? Как тебе удается устанавливать такое количество заклепок, не поранившись?
Он имел в виду шипы на обратной стороне креплений на цапах (посмотреть, как это выглядит - прим. пер.), которые фиксируют камень с плоским дном, чтобы можно было прикрепить его к ткани. Я был слегка озадачен этим вопросом. Да какое ему, собственно, дело?
– У меня есть специальная машинка для этого.
Он отреагировал так, будто я рассказал ему, где живет Санта-Клаус.
– Что, правда?!
«Он что, снова насмехается надо мной?» – подумал я. Не может же он на самом деле считать, что я загибал каждый шип на сотнях страз вручную… или может?
– Я тоже хочу машинку, – объявил он, как маленький мальчик, который только что увидел свою сестру с огромным мороженым и теперь истекал слюной, желая отведать такое же. А затем продолжил объяснять. – Когда мы начинали выступать, мы сами делали концертные костюмы. Моя мама, мои братья и сестры, и я тоже – мы все шили их сами. Я помню, как прикреплял эти камни на свою одежду по одному, и у меня кровоточили пальцы. Эти шипы были очень острые. Это было больно, Буш.
– Майкл, надо было просто взять наперсток.
– У нас его не было.
Только тогда я осознал, что Майкл действительно очень ценит нашу с Деннисом работу, потому что он знал, чего стоит создание этих костюмов.
Блеск и перчатка
Пока лимузин вез нас в зал Shrine Auditorium в Лос-Анджелесе на церемонию награждения в 1990 году, Майкл протянул мне самую первую перчатку, которую он сам сделал и впервые надел, и сказал, что это подарок.
– Видишь, Буш, если я могу сам шить себе одежду, это, вероятно, означает, что ты вполне можешь для меня спеть.
Его широченная улыбка и тихий смешок сразу дали мне понять, что это не обычная хохма, но я совершенно не собирался петь в караоке, сидя в машине. Держа в руках эту скромную перчатку, я не мог не ощутить ностальгию о юном Майкле Джексоне, который сидел в своем крошечном домишке в Индиане и вручную прикреплял стразы на белую перчатку, какие обычно носят официанты. Маленькая, сшитая из плохой ткани, аматорская – совершенно не похожа на сидевшего рядом человека.
Тип микрофона, хореография или настроение часто определяли то, на какой руке окажется перчатка во время исполнения Billie Jean. Но, невзирая на обстоятельства, Майкл никогда не носил две перчатки, начиная с конца шестидесятых или начала семидесятых, когда он только начинал получать должное внимание. Майкла удивило то, как крепко мир запал на эту перчатку после его исполнения Billie Jean на юбилейном концерте Motown-25. Он говорил, что таким вниманием обязан волшебству телевидения. «Я носил эту перчатку годами, а они только сейчас ее заметили?» Белая кожаная перчатка для игры в гольф сияла 1 619 стразами и была сделана одним из ассистентов семьи Джексонов. При каждом повторном проигрывании этого видео перчатка становилась синонимом Billie Jean в исполнении Майкла Джексона.
Существовали несколько разновидностей перчатки Billie Jean, включая красную кожаную перчатку на левую руку, которая была сделана в семидесятых, до того, как Билл Виттен был принят на работу и поменял ткань перчатки с кожи на спандекс для турне Victory в 1984 году. Когда я присоединился к команде Майкла в японской «ветке» турне Bad в 1987 году, Майкл надевал перчатку то на одну, то на другую руку. На третьем концерте первой части тура микрофон Майкла, находившийся в правой руке, терся о стразы, нашитые на ладонь. Майкл услышал статическое потрескивание на пленке, когда пересматривал концерт, и это расстроило его. Будучи перфекционистом, он сразу же потребовал устранения помехи и дал мне задание найти способ это сделать. Я срезал стразы с внутренней стороны перчатки, и вместе мы решили, что перчатка лучше всего смотрится, когда Майкл носит ее на той руке, в которой держит микрофон – то есть, на правой. После этого он уже не надевал ее на левую руку.
Создание перчатки в 7 этапов
1. Купите обычную перчатку для официантов.
2. Полностью распорите ее.
3. Растяните ее в пяльцах.
4. Проведите ровные вертикальные линии при помощи исчезающего маркера для ткани.
5. Закрепите каждый отдельный кристалл узлом на обратной стороне перчатки.
6. Продвигайтесь от больших камней к меньшим.
7. Сшейте детали перчатки вручную.
 На закрепление каждого отдельного камня узлом вручную ушло пятьдесят часов.
Дихотомия облачения
Майкл ценил искусство создания одежды и обладал врожденным чутьем стиля, но при этом считал, что его одежда должна служить только одной-единственной цели: зрелищности. Для него даже простая прогулка по Голливудскому бульвару в выходной день заслуживала особого внимания к стилю, поэтому дней, когда он не отдавал дань зрелищности, было немного.
Человек, расхаживавший на публике в серебряных сапогах, перевязях и поясах спортсменов-чемпионов, предпочитал комфорт домашней одежды. Еще одна контрастная грань в гардеробе Майкла Джексона. Его концертные костюмы были подогнаны по фигуре, облегали и сияли; его домашняя одежда была мешковатого и часто несколько неряшливого вида. Если сказать Майклу, что он может одеться менее формально на какое-либо мероприятие, он испытает облегчение. Подобные мелочи доставляли ему удовольствие. Иногда во время работы в студии Майкл выбирал «день кэжуала». На встречи или запись люди приходили в чем попало, не беспокоясь о том, что нужно произвести впечатление. В такие дни Майкл едва ли не прыгал от восторга, будто Уолт Дисней только что пригласил его на ужин.
Многие считали, что Майкл и в повседневной жизни ходит в своей знаменитой перчатке с блестками, но он надевал ее только тогда, когда проделывал лунную походку. Едва заканчивалось выступление, он стряхивал с себя костюм, деталь за деталью, а я бежал за ним и подхватывал все, что он швырял через плечо. Ему совершенно не хотелось носить свои концертные костюмы после того, как они заканчивали свое «служение» поставленной цели. Но больше всего он ненавидел примерки и подгонку. Он считал, что это пустая трата времени, предпочитая сохранять эти минуты и часы для более важных вещей – написания музыки, оттачивания своих танцев или просмотра «Симпсонов».
– Почему я должен это надевать? – упрямился он, ерзая на месте. – Если вы знаете, что делаете, значит, все должно сесть как надо.
Ему очень не нравилось, когда люди постоянно дергали, закалывали и выкладывали на нем швы, отвороты и воротники.
Когда он не выступал, то носил «Майклоуниформу»: вельветовая рубашка, обычно красного цвета, черные хлопчатобумажные штаны с бантовыми складками, а иногда и с отворотами. И мокасины. Спросите его, почему – и он ответит: «Буш, если у меня в шкафу висят пятьдесят красных вельветовых рубашек, мне не нужно думать о том, что надеть. Какая трата энергии и времени!»
Но, если отбросить практичность, любовь Майкла к игре была неукротима. Он сказал мне:
– Если у меня в шкафу только один комплект одежды на выбор, тогда никто не узнает, сколько дней я уже это ношу. Чистое ли оно? Или грязное? Никто не угадает.
Он обожал заставлять людей гадать, потому что это означало, что они обратили на него внимание.
Конструирование бренда
Мы уже запомнили то, что одежда Майкла должна быть хорошо подогнана и функциональна, но в какую сторону нам двигаться дальше, чтобы помочь ему создать классный имидж, который был бы вне категорий? Когда начинаешь конструировать концертный костюм, то сразу задаешь артисту вопрос: «Какой у тебя любимый временной период? Двадцатые? Ренессанс? Современность? Семидесятые? Шестидесятые?» На основе ответа можно вывести базовый силуэт, с которого все и начнется. Путешествуя с Майклом по Европе, мы сразу получили ответы на миллион вопросов о том, что он хотел бы носить, поскольку мы наблюдали, как он тут же бросался на поиски ближайшего замка или музея с экспозицией военной и королевской одежды или портретов.
По крайней мере, когда дело касалось костюмов и концертной одежды, этот человек, обладавший такой грандиозной таинственностью, не был особенной загадкой для Денниса и меня. Он предпочитал китайский шелк и тонкий шелковый атлас. А если ткань тянулась – тем лучше. В спандексе Майкл чувствовал себя защищенным и гибким, этот материал отлично работал на его танцевальный стиль. Мы старались избегать узорчатых тканей, чтобы не привлекать внимание к его витилиго – заболеванию, уничтожающему пигмент в клетках кожи. Мы придерживались насыщенных тонов и цветов драгоценных камней – рубиновый алый, сапфировый синий и изумрудно-зеленый. В каждой вещи должно чувствоваться влияние британской королевской моды. Мы всегда начинали с рыцарей в сияющих доспехах. Однако чтобы сохранить свежесть имиджа, необходимо знать все предпочтения исполнителя. Если это был не рыцарь и не монарх – то кто следующий? Для Майкла это были пираты.
Майкл обожал все блестящее, и в его воображении ничто не сияло так же ярко, как сундук с сокровищами, который можно откопать в лесу. По этой причине его любимым персонажем была фея Динь-Динь (Тинкербелл), которая одним взмахом волшебной палочки выбрасывала в воздух поток сверкающей пыльцы. «Буш, сюда надо набросать немного пыльцы», – часто говорил он, указывая на новую вещь, которую я считал законченной. В других случаях (и довольно частых) Майкл звонил мне и говорил: «Буш, где же ты? Мне нужно, чтобы ты привез мне пыльцу».
Это означало, что он хочет увидеть стразы.
Иногда я по три часа проводил в дороге на фабрику, чтобы закупить там стразы, просто потому, что Майклу невероятно нравилось смотреть на них в такой вот необработанной форме. Он ахал каждый раз, как я разворачивал полоску белого фетра, в котором хранил стразы. Это зрелище буквально ошеломляло его. Затем он брал их у меня из рук, осторожно передвигал их по ткани кончиками пальцев и шептал: «Буш, ты только посмотри. Посмотри, как они сверкают. Посмотри же!» Он был как восторженный ребенок, и я понял, что, даже работая со стразами всю свою жизнь, я никогда не ценил и не воспринимал их так, как он. А он шепотом продолжал: «Можешь себе представить, что ты пират, открывающий сундук с сокровищами? И видишь весь этот блеск внутри? Какая невероятная, увлекательная жизнь – быть таким пиратом».
Для Майкла «разбрасывание пыльцы» никогда не теряло своего очарования. Подобное внимание к деталям и к тем вещам в жизни, которые мы часто принимаем как данность, тоже было частью его волшебства, потому что он действительно верил – и в волшебную пыльцу, и во все остальное.
Одежда Майкла была пустыми полотнищами, которые требовали «глазировки» – добавления декоративных элементов. Любовь Майкла к украшениям, возбуждавшим визуальные сенсоры людей вокруг, подарила нам свободу пробовать все, что можно было использовать для «глазури». Украшение одежды Майкла, особенно пиджаков и курток, стало самым сложным в нашей работе, но также было краеугольным камнем разработки и развития стиля Майкла. При этом было необходимо сохранить параметры его узнаваемого силуэта. Учесть уже сделанное и еще не сделанное, а также достигнуть синергии и баланса между различными элементами.
Майкл-маркетолог
Деннис и я постоянно чему-то учились, узнавая, что оказывало влияние на Майкла, что именно он замечал, что вдохновляло его. Мы ходили по магазинам, тратили тысячи долларов, покупая все периодические издания недели или даже месяца, и отвозили все Майклу в квартиру в Вествуде. Только люди, принадлежавшие к близкому внутреннему кругу, знали, где находится Майкл, и персонал, работавший в том здании, подписал договор о конфиденциальности, согласно которому они не имели права рассказывать кому-либо о том, что там живет Майкл.
Мы сидели на полу вместе с ним, переворачивали страницы, и когда что-то привлекало наше внимание, Майкл наказывал нам помечать уголок фотографии крестиком.
– Почему вы обратили внимание на это? – спрашивал он. Это могла быть реклама автомобиля, цвет помады – все что угодно. Это был процесс обучения Майкла – частично метод Сократа, частично практика. Искусство задавания вопросов и поиска ответов раздвигало рамки нашего понимания мотивации Майкла. Он объяснял нам свои взгляды на попытку СМИ контролировать аудиторию, и поэтому, когда что-то заставляет нас остановиться и посмотреть на это, это означало, что метод работал. Одежда редко привлекала наше внимание. Какой цвет заставил нас остановиться? Человеческий зрачок расширяется, когда видит красный цвет, поэтому красный был любимым цветом Майкла. Какие текстуры, какие формы привлекали нас на рекламных фото? Такое исследование эффективных маркетинговых методов пробралось и в наш процесс дизайна, помогая нам мыслить за пределами стандартов.
Майкл Джексон большое значение придавал уличной моде. Он хотел носить одежду высокого класса, но чтобы она при этом обладала некими крайностями – ломала стереотипы. По мнению Майкла, если твой галстук подходит к платку в нагрудном кармане – хуже этого ничего и быть не может. Это означало, что у тебя нет ни индивидуальности, ни творческой жилки, потому что какой-то дизайнер или редактор журнала указывает тебе, что тебе носить и что не носить. Поэтому мы всегда следили за тем, что было в моде, так как Майкл велел нам избегать этого. «Я хочу, чтобы они копировали меня», – говорил он, листая журнал. И он был абсолютно убежден в этом. – «Я должен выделяться из толпы».
Мы должны были знать, что происходило в текущий момент, чтобы научиться загадывать наперед. Мы закупались на блошиных рынках, покупая все, что видели, потому что никогда не знаешь, как это будет смотреться на одежде, пока не примеришь. Уроки Майкла заставляли меня и Денниса развиваться как художники, поскольку мы смотрели на какую-то вещь и думали – ага, куда же я это прицеплю? Куда бы это прикрепили другие? Будут ли люди спрашивать, для чего это? Заметят ли? Запомнят ли?
Майкл считал, что принимать подсказки от журналов мод совсем не круто. Он был убежден, что редакторы сами принимали все решения о том, какую одежду должен носить мир, и его эта идея не устраивала. Люди из мира моды всегда пытались одеть его, а Майкл отвечал: «Не хочу быть ходячим рекламным щитом конгломерата».
Майкл очень серьезно относился к своей индивидуальности. «Бери фотоаппарат, ты едешь в Лондон», – сказал он мне по телефону однажды в 1990 году. Это был самый пик успеха Майкла после альбома Bad. Не имея возможности выходить на улицу, не привлекая при этом толпу людей, Майкл хотел, чтобы мы были его глазами и ушами в плане того, что носили люди помимо рекламируемого. Он считал, что, если в журнале опубликовали какой-то образ, значит, для него все кончено. «Вы должны найти следующий». По его мнению, Европа шла намного впереди Штатов в вопросах искусства, культуры и моды, поэтому он выбрал Лондон как отправной пункт в наших поисках стиля.
Пока Майкл находился в Лос-Анджелесе, Деннис и я провели целую неделю, гуляя по улицам Лондона, разговаривая с людьми в пропитанных ароматами джина пабах, панк-рок-клубах и наполненных сигарным дымом ресторанах. Мы стали завсегдатаями менее консервативных мест, чтобы избежать наплыва туристов. Избегали и сетевых ресторанов, куда типичные офисные работники ходили на ланч. Мы гонялись за андеграундом Лондона, искали места, где тусовались бунтари, места, где самовыражение ценилось намного выше, чем пускание пыли в глаза.
– А что сейчас носят? – спрашивали мы женщин и мужчин всех возрастов, форм и размеров.
– Мы ждем, что завтра наденут в Голливуде, – звучал стандартный ответ.
В Лос-Анджелесе Майкл, жаждавший поживиться какой-нибудь интересной новинкой, трезвонил в наш гостиничный номер:
– Ну, что нашли?
– Мы бы ничего не потеряли, если бы гуляли по собственному заднему двору, а не здесь, – пояснил ему я, чувствуя, что потерпел неудачу.
– Ну, значит, просто развлекитесь немного и отдохните остаток поездки. Когда вернетесь, поедем на бульвар Мелроуз (одна из «шоппинговых» улиц Л.А. – прим. пер.).
Это был не единственный раз, когда Майкл ошибался, но, по крайней мере, он оставался добродушно настроенным. Это напомнило мне о самом первом пиджаке, который Майкл заказал нам в 1988 году. Он попросил, чтобы по бокам были плоские металлические пластины, цепляющиеся друг за друга и направленные в разные стороны. И, разумеется, полицейские значки.
– Ерунда получится, – сказал Деннис.
– Почему? – Майкл отказывался верить в «не выйдет» или «не сработает».
– Потому что тело обладает изгибами, – объяснил ему Деннис. – В нем нет прямых линий. Тело человека состоит из сложных изгибов, и если ты прикрепишь жесткий кусок металла там, где он не может повторить линию тела, он будет некрасиво торчать. Жесткие пластинки не будут гнуться вместе с телом.
Причина была вполне закономерной, но Майкл и слышать ничего не хотел. Деннис сшил ему эту куртку, и мы принесли ее в студию, чтобы Майкл мог ее примерить. Он посмотрел на нас в зеркало и сказал:
– Вы были правы.
Больше ничего не добавил. Снял куртку и отдал ее нам.
После этого наши отношения с Майклом лишились элемента принуждения. Он мог просто позвонить нам и сказать: «Я хочу куртку». И мы ее шили. Мы заработали его доверие и доказали, что мы разбираемся в этом. Майкл знал, чего хочет, но не знал, как это сделать. Это было уже нашей заботой. Некоторым людям нравился результат, некоторым нет. Думаю, Майкл был более заинтересован в тех, кому не нравилась его одежда. Они замечали. Они были внимательны.
Начиная с 1990 года, Майкл так завалил нас заказами, что мы потеряли всех остальных наших клиентов. Многие друзья и коллеги постоянно повторяли, что мы должны заставить Майкла подписать контракт и стать его официальными дизайнерами, но это бы снова придало нашим отношениям тот самый элемент принуждения, а если мы превратим это в банальный бизнес, весь наш художественный симбиоз отправится коту под хвост.
Несмотря на то, что дизайн был выполнен Майклом, он до того возненавидел эту куртку, что заставил меня сфотографироваться в ней. В то время у нас был одинаковый размер, поэтому я мог примерять большинство его костюмов на себя, чтобы убедиться в их подгонке и функциональности.
15 февраля 1997 года Майкл проявил свою индивидуальность, сопровождая Элизабет Тейлор на празднование ее шестьдесят пятого дня рождения: на нем был черный бархатный жакет с рельефной аппликацией из искусственных бриллиантов на все плечо. Воротник был украшен двумя коронами, но настоящим сюрпризом стала синяя шелковая подкладка, добавленная для того, чтобы отметить рождение Принса Майкла Джексона-младшего.
7 выкроек для Майкла Джексона
После того, как мы создали силуэт – в соответствии с военной формой и одеждой британских монархов – пошив костюмов для Майкла больше уходил в декорирование, чем в непосредственно дизайн или крой. За некоторыми исключениями, можно сказать, что за двадцать пять лет работы с Майклом мы использовали одни и те же базовые выкройки, 7 штук, как основу для всей его одежды: обычные брюки (с бантовыми складками Billie Jean, стиль сороковых годов), танцевальные брюки Levi’s 501, короткий милитари-пиджак с прилегающей талией, костюмный пиджак-блейзер, свободная куртка (Beat It, Thriller, Billie Jean), концертная рубашка а-ля Dirty Diana и Come Together, и обычная домашняя рубашка (красный вельвет). В 1985 году Деннис впервые измерил Майкла и сделал подгонку базовых выкроек по фигуре, после чего мы вырезали их из бумаги и дальше уже плясали от них. Мы больше не обмеряли его и не проводили дополнительную подгонку, в основном потому, что он терпеть этого не мог, и это экономило нам всем время. Если бы силуэт Майкла и его мерки не были постоянными, нам бы никогда не удалось так быстро шить для него одежду.
Обычно для создания чего-то нового у нас бывало не более четырех недель в запасе. Чаще всего Майкл выдавал нам обычную преамбулу: «Время не на нашей стороне, Буш, но мне бы надо…»
Едва мы выходили за дверь, часы начинали тикать, а Майкл возникал за нашими спинами и шептал: «Я знаю, вы можете сделать это для меня».
И вот перед нами был наиболее успешный и плодовитый артист мира, который верил, будто бы это я могу что-то сделать для него. У Майкла был удивительный дар заставить людей работать на него и быстро делать нужную работу, особенно ту, которая казалась невозможной. Он был большим специалистом в нахождении нужных людей для всего, что ему требовалось сделать, возможно, потому, что у него было безошибочное чутье на наивысший потенциал в людях, и он умел вывести это в полном объеме. Очень часто мы с Деннисом сутками не спали, потому что знали, что мы в самом деле можем сделать это для Майкла, и наша вера в эти способности была построена на его вере в нас.
Если кто-то отвечал Майклу отказом, он попросту вычеркивал этого человека из своей жизни, но в нашем словаре не было слова «нет», когда дело касалось гардероба Майкла Джексона.
спасибо
|
| |
| |
| ТАТЬЯНА | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:54 | Сообщение # 5 |
Челябинск
Российская Федерация | King of Style: Глава третья
Перевод justice-rainger здесь
Послания в волшебстве Майкла
Майкл Джексон был чародеем сцены. Он пребывал в чистой эйфории, наэлектризовывая аудиторию своим фирменным танцевальным стилем. Он всегда планировал свои выступления на десять шагов вперед. «Чего еще никогда не делали? Чего я ни разу не делал? Что, по мнению людей, сделать невозможно? Что заставит зрителей удивиться и думать – человек ли я или супермен?» Майкл задавал себе эти вопросы изо дня в день, и внедрение магических трюков в его шоу стало ответом, который вывел его на абсолютно новую, его собственную территорию. Другие артисты могли петь и танцевать, но Майкл знал, что на самом деле люди хотят видеть волшебство. Они хотят стать свидетелями невероятного. Майкла подстегивало ненасытное желание постоянно прыгать выше головы и показать зрителям какой-то трюк, который они никогда не забудут. Он просто не мог выключить этот процесс – у настоящего артиста нет переключателя «включить/выключить». Есть только один режим: время шоу!
Майкл мыслил вне параметров того, что мы могли бы вообразить только в своих самых безумных мечтах. Иногда это было даже страшно. Находиться в присутствии такого гения означало, что я понятия не имею, что будет дальше – пока посреди ночи не звонил телефон.
– Буш, если бы моя куртка Thriller загоралась огнями, это был бы апогей всего.
– Буш, я хочу исчезнуть прямо посреди концерта, на глазах у всех.
– Буш, я хочу туфли, целиком сделанные из серебра. Никто никогда не носил туфли из металла.
– Буш, я хочу улететь со сцены. Я знаю, ты можешь это реализовать.
Я не был инженером спецэффектов, но мне приходилось мыслить, как инженер, когда я проектировал костюмы, сопровождавшие эти трюки. Порой ночами за работой я желал, чтобы он просто попросил нас отправить его на луну. Но подобная безграничность была сама по себе частью волшебства Майкла. А большая часть этого волшебства, как и сам Майкл, совсем не была претенциозной. Майкл часто обнаруживал волшебное в совершенно неволшебных, тривиальных вещах – обычных вещах, которыми пользовались все и для обретения которых необязательно быть поп-иконой – например, туфли, носки, перчатки и шляпы. Возможно, именно поэтому он и не верил в слово «не могу». Если маленький мальчик из Гэри, штат Индиана, седьмой ребенок в семье с девятью детьми, мог сам научиться танцевать, обув пару обычных туфель, значит, возможно все.
Во время гастролей одежда Майкла занимала в моих гостиничных номерах больше места, чем я сам.
Первый магический трюк: туфли Florsheim
Люди постоянно пытались заставить меня сменить обувь Майкла. Я часто слышал: «Ему бы больше пристало носить обувь, сшитую на заказ, или от именитых дизайнеров». Но если ты тронешь туфли Майкла, можешь запросто лишиться карьеры, и я узнал об этом нелегким путем.
Я был новичком, когда присоединился к турне Bad в 1987 году, но мне кое-что было известно о своих обязанностях костюмера-ассистента. Я заведовал подгонкой, функциональностью и применением костюмов, а также ремонтом и чисткой одежды Майкла. Во время концертов и после них я вручную стирал шелковые рубашки и носки со стразами, а потом сушил их феном. Я натирал спиртом металлические пояса, пряжки и все прочие элементы декора, которые требовали полировки после интенсивного и агрессивного выступления. Я сшивал порванные детали и ремонтировал все прочие «неполадки». И однажды, по указанию менеджеров, я навел глянец на пару потертых, потерявших всякий вид туфель Майкла. Это было меньшее, что я мог бы сделать. Никакая суперзвезда и никакой бизнесмен не посмели бы выйти в люди, надев на ноги такую жуть.
Майкл случайно увидел меня, когда я сидел в его гостиничном номере и полировал туфли, как заправский чистильщик обуви где-нибудь на вокзале Нью-Йорка.
– Нет! Не трогай мои туфли.
Я заволновался. К моему волнению добавилось еще и замешательство, и я потерял дар речи. Я не знал, что ответить.
– Никогда не смей чистить мои туфли, – продолжил Майкл. Он был сердит. Я никогда раньше не видел его таким, и у меня внутри буквально все перевернулось. Он никогда не повышал голос, но комбинация жестов и интонации, когда он медленно произносил эти слова, дали мне понять, что он говорил серьезно. Если Майкл злился из-за чего-то, касающегося его профессиональной жизни, он никогда не язвил. Вместо этого он вел себя как отец, объяснявший маленькому ребенку не только то, что тот сделал что-то неправильно, но также и то, почему это неправильно. Если бы он просто сказал мне не трогать огонь, это не возымело бы такого эффекта, как если бы он добавил, что я мог обжечься. Майкл хотел, чтобы я учился на этих ошибках. Потому объяснил:
– Кожа стерта именно так, как мне нужно. А если ты покроешь ее полировкой, туфли начнут скользить. Если я упаду и подверну ногу, мы все потеряем работу.
Едва научившись ходить, Майкл уже чувствовал бит. Он рассказал мне, что его мать, Кэтрин, вспоминала, как он имитировал колебания стиральной машины, когда был маленьким. Майкл учился танцевать в туфлях Florsheim и потому боялся, что, сменив обувь, потеряет магию своих па.
– Моя семья не могла позволить себе другие туфли, и именно в них я учился танцевать, – рассказывал он мне. – Мне все равно, что ты будешь делать с моей одеждой, но не трогай мои туфли. Это мои танцевальные туфли, я люблю их. Оставь их в покое.
Фактически мне разрешалось трогать туфли только тогда, когда я извлекал новую купленную пару из коробки. Вооружившись бритвенным ножом, я скреб и резал еще нестертые подошвы, там, где начинался подъем свода стопы. Поскольку резиновые подошвы способствовали трению, я заменил резину кожей для танцевальной обуви – гладким и скользким материалом, позволявшим Майклу грациозно скользить вдоль сцены. Трение никак не дружило с лунной походкой.
Вверху слева: В этих стертых танцевальных туфлях с Bad-тура 44 размера вшит кусок резинки с каждой стороны верхней части, поэтому туфли не сваливались, когда Майкл танцевал и делал мах ногой.
Вверху справа: Первая пара туфель, в которых Майкл исполнил лунную походку.
Внизу слева: Когда наступало время шоу, Майкл носил полную противоположность удобных мокасин: высокие остроносые ботинки, полностью покрытые стразами.
Вверху справа: Декорирование ботинок рубинами – сложный многослойный процесс.
Для фильма Captain Eo в 1985 году Майклу приходилось танцевать в костюме, стилизованном под космический скафандр, и его излюбленные туфли не вписывались в эту картину. Высокие кроссовки Reebok сочетались с костюмом гораздо лучше, но Майкл отказывался в них танцевать. Поэтому пришлось вырезать подошвы кроссовок ножовкой, чтобы под оставшейся оболочкой поместились мокасины Florsheim.
Просить Майкла танцевать в новой паре туфель или трогать те, которые он уже стер до нужной кондиции – все равно что просить бэттера (игрок в бейсболе, отбивающий битой мяч и совершающий пробежку через все базы – прим. пер.) сменить биту или кэтчера (игрок в бейсболе, ловящий мяч, перчатка – главный атрибут кэтчера – прим. пер.) – использовать новую перчатку. Туфли были священны и представляли собой очередной парадокс, усиливавший таинственность Майкла. Он мог носить ножные щитки, покрытые золотом 750-й пробы, и одежду с хрустальными стразами из Австрии, но не вздумайте давать ему дизайнерскую обувь. Она не выдержит испытания лунной походкой, чечеткой, в ней нельзя встать на пальцы или проделать 9 мгновенных оборотов вокруг своей оси с точностью юлы. А вот туфли Florsheim могут сделать все это и даже больше. Во время гастролей я держал в гардеробе две пары стертых туфель и дожил до такой паранойи, боясь потерять их, что клал одну пару себе под подушку, когда ложился спать.
Как сшить носок
Майкл обожал свои белые носки по трем причинам: 1) никто не носил белые носки с черными туфлями и брюками, если только не застрял в эпохе сороковых; 2) на его носках была волшебная пыльца; 3) они ловили свет и подчеркивали движения стоп.
В 1988 году, при подготовке к церемонии Грэмми в Радио Сити Мьюзик Холле в Нью-Йорке, Майкл смотрел запись своей репетиции, и единственной его реакцией было сплошное отвращение. Почему? Потому что его черные туфли сливались с черным покрытием сцены, на которой ему предстояло танцевать.
Белые носки стали отличным решением. Надень пару белых носков – и они будут ловить свет. Майкл знал, что человеческий глаз всегда тянется к свету, и это было еще одной причиной его любви к стразам и блесткам. Они ловили свет и преломляли его. Это восхищало Майкла. Если он мог заставить зрителей сосредоточить взгляды на его ногах, они наверняка увидят волшебство его танцевальных движений. На гастролях Майкл требовал, чтобы сцену для него строили с серым полом во избежание какого-либо слияния цветов.
Однако белых носков было недостаточно. Майкл хотел, чтобы его носки были особенными, они должны быть функциональными и дарить веселье. Увлекательный предмет одежды сам по себе. Первые сверкающие носки, которые он надел для премьеры лунной походки на концерте Motown-25, были расшиты стразами сверху донизу, даже в тех местах, где начиналась обувь. Прежде чем мы начали работать с Майклом, он часто спускался со сцены на израненных до крови ногах. Нам нужно было сделать ему новую пару носков и расшить их только до косточки, и чтобы они при этом не перекручивались и не сползали в туфли под весом камней. Вместо плоских блесток мы использовали стеклянные стразы, потому что они были гранеными и лучше отражали свет.
Обычно на одном носке размещалось от 18 до 24 рядов (по 114 камней в ряду), и нашивать их нужно было плотно, чтобы они касались друг друга. Монолит. Большинство людей нашивали стразы там и сям так, чтобы они не покрывали всю поверхность, но создавали иллюзию полного покрытия. Только не Майкл. Пресловутый перфекционизм. Если кто-то делает что-то, то он сделает прямо противоположное. Мы встретились с Майклом, чтобы просмотреть наброски, пока он работал в студии, и он выкладывал перед нами ряды монеток, так, чтобы они соприкасались.
– Видишь, Буш, они должны соприкасаться. Монолит.
И он был прав. В итоге мы создали идеальную пару носков Billie Jean, весившую примерно 1 кг 140 г и обошедшуюся в несколько тысяч долларов. После каждого концерта носкам требовался ремонт, и мы заново «набрасывали» недостающую пыльцу, которую Майкл рассыпал над морем ослепленных сиянием поклонников.
Привлечение внимания людей к своим ногам стало само по себе магическим трюком. Свет является лучшим другом иллюзиониста, отвлекая или привлекая взгляды аудитории в соответствии с потребностями чародея. Чем больше были толпы, перед которыми выступал Майкл, тем больше он беспокоился, что люди не смогут увидеть его ноги. Может ли человек, сидевший в последнем ряду на стадионе, видеть движения ног Майкла? Для чего тогда белые носки, если ты не видишь даже их? Как полностью использовать преимущества света, чтобы явить себя во всей красе? А когда у тебя в рукаве припасен абсолютно сногсшибательный трюк вроде лунной походки, то как подготовиться к его первой демонстрации перед всем миром? Нужно просто задрать штанины.
Создание носков Billie Jean
Мы купили простые белые спортивные носки, разрезали их по центру сзади, чтобы разложить их на плоской поверхности. Затем, следуя вдоль рубчиков ткани, мы вручную пришивали каждый кристалл с эффектом радужного мерцания («северное сияние») четырьмя стежками по углам. Когда все рубчики были заполнены, мы выворачивали носок наизнанку и сшивали его. Последним этапом было выворачивание носка на лицевую сторону и пришивание резинки по верхнему краю, чтобы носок держался на ноге Майкла и не сползал под весом камней.
Вверху: Черная нитка, пришитая к задней части шляпы и пропущенная сквозь тулью, придавала шляпе определенную изящную форму и фиксировала залом тульи, когда Майкл танцевал.
Не знаю, видно ли на фото, я обвела это место красным, там между краем тульи и стенкой шляпы протянута нитка, а иначе тулья была бы плоской и ровной
Внизу: Съемная голограммная лента – вот и все, что потребовалось для создания двух образов в одном. Черная мягкая полоска липучки создавала видимость брюк, надеваемых под смокинг.
От укороченных брюк к джинсам. Волшебные штаны
Шляпа и укороченные брюки Майкла, напоминавшие образ франтоватого джентльмена сороковых годов, стали символом исполнителя, а заодно и воплощением Billie Jean после первой демонстрации лунной походки в 1983 году. Здесь Майкл проявил мудрость, так как знал, что целостная картина всегда зависела от мелких деталей. Лунная походка стала бы великой и так, но она не была бы настолько потрясающей и вдохновенной, если бы брючины Майкла прикрывали туфли.
На этом внимание к деталям не заканчивалось. Шляпа-федора Billie Jean проложила дорогу для многих последующих шляп, включая легендарную белую шляпу Smooth Criminal. Шляпы были функциональными и увлекательными: они зрительно делали Майкла выше на несколько дюймов, служили отличным реквизитом в танце и дополняли щеголеватый образ, который он использовал, когда не носил свои милитари-пиджаки.
По мере увеличения толп на концертных площадках штаны Майкла становились все короче. Когда мы стали эксклюзивными дизайнерами Майкла, мы добавили в его брюки Billie Jean (классические хлопковые брюки с двумя складками) дополнительную подкладку в карманах. Танцуя, Майкл засовывал руки в карманы и приподнимал материал изнутри, чтобы подтянуть брючины повыше и привлечь взгляды зрителей туда, куда ему было нужно – к его невероятным движениям ног. Пришив чуть больше подкладки туда, куда ее обычно никогда не пришивали, мы помогли Майклу заставить его костюмы «танцевать», но люди при этом не видели, как он прикасается к ним. Его одежда двигалась, колыхалась, действовала сама по себе, оживала… и при этом не требовалось никаких кнопок и переключателей.
Еще одна созданная нами иллюзия касалась роста Майкла. Его рост составлял 1,78 м, но мы создали линию, зрительно увеличивавшую его. Самая длинная линия тела – от талии до пола, и большая часть роста приходится именно на длину ноги, поэтому, чтобы зрительно удлинить ноги Майкла еще больше, мы добавили тонкую полоску, начинавшуюся от талии и заканчивавшуюся у края брючин. Эта полоска творила настоящие чудеса, поскольку ловила свет, когда Майкл ходил и танцевал на сцене в профиль к зрителям.
Магия, созданная иллюзией, также стала причиной появления в гардеробе китайского шелка. Это произошло на съемках Dirty Diana. Майкл в этом клипе должен был носить черную кожаную куртку. Надев ее, он застыл.
– Погодите-ка, – сказал он, – на сцене на меня со всех сторон дуют подпольные вентиляторы. Эта куртка не подходит для такого ветра. Придется ее снять, чтобы добиться нужного эффекта.
Я видел, как он сражался с курткой, пока танцевал. Дувший ему в лицо ветер терял всякий смысл. Куртка не развевалась вокруг него. В перерыве мы отправились обратно в трейлер Майкла, и он сказал мне:
– Буш, а твоя рубашка мне подмигивает.
Ему не требовалось повторять дважды. Я снял белую рубашку, сшитую для меня Деннисом вручную, и Майкл, надев ее, стал с довольным и облегченным видом вертеться перед большим зеркалом. При следующем дубле он позволил вентиляторам делать свое дело, а тонкий прозрачный маркизет, из которого была сшита рубашка, вел себя как живое существо. Ткань, плескаясь за спиной Майкла, источала драматическую энергию и становилась продолжением его тела, создавая иллюзию того, что его физическая оболочка занимала больше места, чем на самом деле. Так что рубашка, которую Майкл носил в клипе Dirty Diana, в буквальном смысле была с моего плеча.
Эта рубашка стала символом песни, а это значило, что нам придется придерживаться этого образа и в туре. Французский маркизет – деликатный, прозрачный материал, который вряд ли выдержит нагрузки гастролей, поэтому мне необходимо было найти более стойкую ткань, обладавшую теми же визуальными характеристиками. На помощь пришел китайский шелк, поскольку он был таким же текучим и легким, как и маркизет, но выдерживал упаковку и чистку.
Вместо того чтобы размахивать волшебной палочкой, Майкл использовал свои руки и ноги. В яростном танце он использовал их как реквизит, с каждым драматическим движением зрительно расширяя свою фигуру весом в 54 кило, еще больше усиливая иллюзию того, что он был гораздо выше и плотнее, чем в жизни. Когда наблюдаешь за его танцами, можно быть уверенным, что твой взгляд будет прикован к одному из двух мест: к руке, ловившей свет вокруг него, или к ногам.
Наша работа в качестве его дизайнеров заключалась в том, чтобы помочь ему сотворить идеальную магию, обращая внимание на важные для него вещи, например, то, как он ловит свет и создает видимость того, что в реальности он занимает гораздо больше пространства. Вместо палочек мы размахивали иголкой с ниткой – а иногда ножовкой и паяльником, если того требовал костюм.
Майкл мог двигаться так, как двигался, отчасти потому, что одежда была уникально приспособлена под его нужды и движения. Плечевые накладки не били его по щекам, когда он танцевал, джинсы не перекручивались в коленях. Все эти мелкие детали помогали Майклу выполнить естественные, безупречные движения. Его танец был его персональным волшебством, но одежда должна была соответствовать и дополнять его.
Еще одним подспорьем стала пара черных джинсов Levi’s 501. Надев их, Майкл словно роднился со своими поклонниками. Вероятно, он считал, что любой фанат может сказать – «Ой, да я тоже ношу джинсы», а затем уронит челюсть на пол, увидев высокий батман, и изумится – «Почему мои джинсы так не могут?» Немногие из нас знали секрет: Майкл потратил тысячи долларов, чтобы мы с Деннисом преобразили его джинсы.
Оригинальная куртка Dirty Diana, которая так и не была использована.
На палец выше
Майкл всегда на все указывал пальцем. У него были такие длинные пальцы, что мы называли их «пальцами Е.Т.». Он активно использовал их, когда танцевал перед зеркалом (как это обычно делают танцоры) на раскладном танцевальном полу, который он возил с собой. При этом Майкл изучал позы и движения, при помощи которых можно зрительно стать выше, стройнее, изящнее и величественней.
Половина танцевальных движений Майкла заключалась в руках. Поскольку перчатка не годилась для костюма Smooth Criminal, Майклу нужно было разработать другое приспособление, чтобы привлечь внимание зрителей к линиям, которые он рисовал руками над головой и вокруг тела во время танца. В начале 1987 года, когда снимался видеоклип Smooth Criminal, мы решили замотать его пальцы белым пластырем, чтобы привлечь больше света. Майклу понравилась эта идея, поскольку, пока мы заботились о функциональности, он со своей стороны добавлял элемент веселья.
Ощущая себя тренером по боксу, заклеивающим пальцы боксера перед матчем, я обертывал пальцы Майкла пластырем. Когда я начал заклеивать четвертый палец, он остановил меня.
– Это уже чересчур. Это заурядно.
Значит, только указательный, безымянный и мизинец. Это было странно. Майкл обожал, когда люди спрашивали – «Зачем?». И «Почему именно эти три пальца?» Во время танца он неосознанно сводил незаклеенные большой и средний пальцы вместе, и мир спрашивал: «Почему он это делает? Это какой-то знак? Что это означает?» Майкл ценил то, что его поклонники все замечают и обо всем спрашивают, ищут значение каждого действия. Когда они спрашивали о пластыре, он не хотел разочаровывать их такой банальной причиной, как лучшее использование света или создание видимости большего роста. Однако с годами мы узнали, что, если не ответить на вопрос об одежде сразу же, люди найдут причину – любую – чтобы обосновать непонятное. Так родилась легенда, что Майкл грыз ногти, и пластырь предназначался для того, чтобы отучить его от этой дурной воображаемой привычки. Майклу понравилось то, что он мог заставить людей задавать вопросы, замечать детали и искать их значение.
Добавление Майклу роста и объема было важным элементом его волшебных выступлений – иллюзия того, что его физическая оболочка была более величественной и грандиозной. Чтобы достичь этого, мы использовали жесткие линии из жестких материалов. К примеру, куртка. Линии на куртках всегда шли поперек груди, чтобы зрительно добавить ширины. Для пущего эффекта были вставлены наплечники. Когда он проводил рукой от плеча к плечу, взгляды зрителей поднимались вверх. Добавьте перчатку или пластырь, чтобы поймать свет, или даже шляпу – и Майкл мгновенно вырастал. Ни за что не догадаешься, что его рост всего 1,78 м.
Куртки и пиджаки всегда были короткими, до талии, и касались пояса брюк, облегающих бедра как леггинсы, даже если это были джинсы Levi’s 501. Под командирской мощью чрезмерно изукрашенного милитари-пиджака крылся еще один парадокс Майкла: белая футболка, всегда надорванная по центру ворота. Это было послание бунта под курткой, говорившей об авторитете. Надрезание футболки добавило необходимую остроту, присущую уличному стилю. К этой остроте и стремился Майкл. Маленькая деталь, игравшая грандиозную роль в экстравагантном волшебном представлении. Он хотел, чтобы все знали: «Это обычная часть меня».
Длина надреза зависела от настроения Майкла. Он сам брал ножницы и резал. Иногда разрез был небольшим, а иногда он рвал футболку до самого низа. «Девочки хотят увидеть вкусненькое», – пояснял он. «Вкусненьким» он называл обнаженную грудь. Иногда, если его чрезмерно заносило, он говорил мне: «Мне нужна другая футболка. Эта порвана слишком сильно».
Когда я одевал его, то знал, что всегда нужно иметь про запас шесть-восемь футболок марки Nordstrom, поскольку никогда не мог предсказать, как далеко зайдут эти надрезания. Я покупал их пачками по 20 долларов. Они смотрелись лучше всего, потому что были из более плотного материала, сужались к талии и не пузырились, если заправить их в брюки. Они прилегали к телу как спандекс и прекрасно подчеркивали талию Майкла во время танца.
Подобного бунтарского парадокса Майкл также достигал, пачкая одежду. Я не мог поверить своим глазам, когда впервые увидел это. Стоя у себя в гримерной, он вымазал палец в своем гриме, вызывающе посмотрел на меня и демонстративно вытер палец о плечо.
Тебе нельзя быть грязным. Ты же Майкл Джексон.
Вот именно.
Для любого дизайнера и костюмера это был бы сущий кошмар, но после этого Майкл принялся наряжаться в одежду, не сочетавшуюся по цвету, и я был вынужден просто привыкнуть к этому. Для фотосессии на ранчо в 1993 году, сделанной журналом Life, Майкл надел два разноцветных носка – один оранжевый, другой желтый. Мир взбесился.
– Да кто одевает этого парня?
– Ну, вообще-то, я, – смущался я вместо того, чтобы гордо приосаниться. А Майкл обожал видеть, как я смущаюсь. Он считал, что это очень забавно.
Таким образом, пока поклонники ощущают родство с этим человеком, потому что он носит грязную рваную одежду, Майкл получает удовольствие от подобного невербального общения: «Кому какое дело, что на мне надето? Почему мои носки должны сочетаться по цвету? Кто сказал, что они должны сочетаться?» На это его поклонники отвечали: «Наверное, он один из нас, но нет, это невозможно, он же Майкл Джексон… но он же грязный и в рванье, как и я… но он же не такой, как я, его джинсы сидят идеально… свет повсюду следует за ним… но взгляните на его туфли! Он совсем как я!..»
Подобное полоскание мозгов, этакая игра в тянитолкая, еще больше усиливали иллюзию. Это работало, как магический фокус. А едва магия заработает, остается лишь гоняться за ней.
Пиджак для личных нужд, сделанный для Майкла в 1995 году. У нас ушло примерно 12 часов на декорирование этого шерстяного гусарского жакета крученой золотой нитью.
Честно говоря, меня впечатлило. Сначала мне показалось, что это просто аппликация, нашитая на ткань, в таком случае - почему 12 часов работы, что там ее шить-то, за час-два вдвоем запросто. Потом присмотрелась - елыпалы... это вышивка, выполненная крученой нитью... В этом случае 12 часов работы - это крайне мало. Респект мужикам, огромный респект. Или же, возможно, они брали отдельные готовые вышитые листочки и пришивали по периметру каждый листочек отдельно. Тоже вполне укладывается в 12 часов.
|
| |
| |
| ТАТЬЯНА | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:54 | Сообщение # 6 |
Челябинск
Российская Федерация | King of Style: Глава четвертая
Перевод justice-rainger здесь
В погоне за магией
«Если повесить одну из моих курток в комнате с пятьюдесятью другими куртками, то как узнать, что именно эта – моя?» В этот раз Майкл позвонил нам не для того, чтобы загадать очередную загадку. Шел 1988 год, выходной день, и он задал мне и Деннису этот простой, но с подтекстом, вопрос, рассматривая мастерскую, которую мы обустроили в подвале нашего дома. Майкл редко приходил к нам, поскольку мы обычно сами ездили за ним – на ранчо, в студию, на съемочные площадки или в тур. Но, думаю, Майклу порой хотелось посмотреть, где же происходит наш вклад в его чародейства: в скромной комнатке 12 на 18 метров, отделанной плиткой и оштукатуренной в духе Тосканы.
Я называл эту комнату «организованным хаосом» – ткани и инструменты вперемешку. В комнате находились девять промышленных швейных машин, две машинки для заклепок, утюг и специальная растяжка для нашивания/наклеивания страз. Благодаря двойным стеклянным дверям у нас был необходимый нам естественный свет, но в комнате были и лампы дневного света, поскольку мы зачастую работали круглосуточно, чтобы закончить одежду Майкла в срок. Рядом с чертежным столом Денниса стоял промышленный стол для раскройки примерно три метра длиной. Если у вас хорошее воображение, и вы попали в наше пространство для творчества, то вы могли бы ощутить себя в мастерской, где Джеппетто создал Пиноккио. Думаю, это соответствовало парадоксальности Майкла.
Деннис и я задумались о беспокойстве Майкла, будто бы его одежда была недостаточно характерной. Любой, кто расхаживает со столовыми приборами, свисающими с куртки, мог бы предположить, что люди непременно угадают, кому это принадлежит. К тому моменту мы уже проникли в голову Майкла, поэтому знали, что у него подобное происходило в геометрической прогрессии. Ничто не могло оставаться без изменений длительное время. Нам всегда нужно было добавлять что-то выделяющееся и в то же время заставлять людей задавать вопрос «зачем?».
Таким образом, мы добавили повязку на рукав.
Made Ya Look
(фраза неоднозначная, я бы сказала, в духе Майкла – это и «ага, попался» в каком-нибудь приколе, когда нужно заставить человека посмотреть на что-то, чего не существует (например, «смотри, вон суслик!» - где? – «ага, попался!»); и буквально дословно «я заставлю тебя посмотреть на это»; а еще есть фирма с тем же названием, занимающаяся разработкой символики, логотипов для брендов и прочего, так что подходят, в общем-то, все варианты. – прим. пер.)
Повязка была 6 см в ширину и 45 см в длину, но цвет всегда менялся. Мир останавливался, чтобы полюбопытствовать, какого цвета она в этот раз и из какой ткани сделана. Было даже время, когда Нэнси Грейс, комментатор на телеканале HLN, тратила несколько часов эфира, отведенного под национальные новости, чтобы разгадать значение повязки. Майкл снова изображал из себя П.Т. Барнума, манипулируя прессой и еще больше поддразнивая своих поклонников вопросами «Что это значит?» и «Почему он изменил ее?» Повязка выглядела слишком важной, чтобы вообще ничего не означать. Независимо от того, какое значение ей приписали позже, она возникла как конструктивное решение для того, чтобы Майкла можно было мгновенно узнать по одному только рукаву.
Изобретение повязки было чистой импровизацией. Загадки Майкла заставляли нас творить мгновенно и без размышлений. Он обучил нас не задумываться слишком сильно, а просто делать. Он буквально вживил бесконечный аспект «игры» в наши мозги.
Даже его лучшая подруга, Элизабет Тейлор, знала об этой его черте характера, обожала Майкла за эту черту и делала все возможное, чтобы скопировать его. В 1995 году Майкл должен был вести Элизабет к алтарю на ее собственной свадьбе, устроенной под открытым небом на ранчо. Я кроил и перекраивал черные джинсы Майкла до смерти, поскольку он хотел быть на свадьбе именно в них. Когда я приехал на ранчо за неделю до свадьбы Лиз и Ларри Фортенски, Майкл как раз говорил по телефону.
– Держи, Элизабет хочет с тобой поговорить, – сказал он и всунул трубку мне в руки без предупреждения. Это был не первый раз, когда он проделывал со мной такое, и я знал, что и не последний тоже. Но едва я поздоровался, как Лиз тут же спросила требовательным тоном:
– Что он собирается надеть на мою свадьбу?
Она редко здоровалась, когда я говорил с ней по телефону, и с годами я привык к тому, что она вот-вот начнет игриво допрашивать меня. Я решил, что Майкл знал, какую именно информацию Элизабет пыталась выцыганить у меня, поскольку, когда я лихорадочно оглянулся на него за подсказкой, он размахивал руками в воздухе, как ножницами, одними губами выговаривая «Не говори ей. Не говори ей».
Элизабет сказала:
– Он говорит, чтобы ты мне не говорил, да?
– Да, Элизабет.
И тут она застала меня врасплох:
– Он собирается надеть меч на мою свадьбу?
Она знала, что костюм Майкла будет зашкаливать во всех смыслах, и неважно, что это будет. Естественно, я не мог сказать ни слова, а тем временем…
– Скажи этому мелкому мерзавцу, чтоб он не смел надевать меч на мою свадьбу.
Такие словечки больше пристали моряку, но я уже привык к нецензурной лексике Элизабет. Она любила выражаться вульгарно и делала это со вкусом. Когда я повесил трубку, Майкл облегченно вздохнул – его джинсы остались в секрете.
– Если она узнает, что я буду в джинсах, – пояснил он, – то тоже захочет надеть такие.
Мы сшили к джинсам жакет в стиле эпохи Ренессанса с перевязью через плечо. Но Майкл оставил меч дома.
Наша работа была исполнена прихотей, но все же тщательно просчитана. Подобный парадокс был одним из наших любимых, поскольку это заставляло нас выходить за рамки, когда нужно было создать что-то по-настоящему особенное для гардероба Майкла. Чтобы охватить иллюзию его таинственности, мы гонялись за магией Майкла до тех пор, пока не достигали чего-то, по нашему мнению, кульминационного, а затем гнались снова и снова, пока не обнаружили, что делаем вещи, которые другие люди считали непостижимыми. У нас не было намерений так поступать. Опекаемые Майклом, мы просто делали, а не думали.
Мы начинали как закройщик/портной и костюмер, затем превратились в дизайнеров, а затем – в художников, пока не проснулись однажды утром и не обнаружили, что уже стали изобретателями. Ничто не демонстрирует это лучше, чем эволюция куртки Thriller.
Буквенная лотерея
Желание Майкла выделяться сопровождалось находчивостью. Он разбирался в маркетинге, рассказывании историй и блистательных выступлениях лучше, чем кто-либо, и эти навыки подсказывали ему, что, едва тайна перестанет быть тайной, люди утратят интерес. Чтобы соответствовать их ожиданиям, очень важно оставаться знаком вопроса. Поэтому частично нашей обязанностью было подливать и подливать масла в огонь – продлевать действие тайны, придумывая новые причины, чтобы люди продолжали задавать вопрос «зачем?», и проверяя их на то, заметят ли они изменения.
В начале девяностых мы создали для Майкла несколько новых рубашек, вдохновленных рубашкой из китайского шелка, появившейся благодаря Dirty Diana, и когда мы показали ему первую, Майкл сказал:
– Это очень хорошая рубашка.
Но затем он указал на свое плечо, словно смахивал с декоративного наплечника Говорящего сверчка. Больше ничего не произнес. Я понял, что нам нужно что-то туда добавить. Чего-то не хватало. Деннис и я начали со старого доброго герба, но тут наша интуиция велела нам остановиться. Затем Майкл предложил:
– Нашейте туда букву.
– Какую букву? – в то время это казалось логичным вопросом, хотя сейчас, оглядываясь на тот момент, я знаю, что мне следовало бы предвидеть загадочный ответ Майкла за целый километр.
– Не знаю. Выберите сами.
Он хотел, чтобы мы выбрали букву и нашили ее на эполеты его рубашек. Значит, теперь у него будет повязка на рукаве и буква. Мы отправились назад в студию, взяли одну из шляп Майкла и бросили туда 26 букв алфавита. Я вытащил первую: С. Но по-прежнему чего-то не хватало. Поэтому Деннис вытащил следующую: Т.
Гм. С-Т. И все еще чего-то не хватает. Следуй инстинктам. Поэтому мы вытащили еще одну букву: Е.
С-Т-Е.
Это ничего не означало. Но это было правильно.
Эра букв С-Т-Е оказала удивительное влияние, но длилась всего года три.
Жакет «Ренессанс»
Мы с Деннисом просмотрели книги по истории и создали свою версию жакета эпохи Возрождения, на который ушло 13 метров сутажной тесьмы, нашитой поверх немецкого бархата, и множество страз. Мы потратили меньше недели на его пошив. Майкл знал, что если даст нам слишком много времени, мы рискуем задуматься слишком глубоко. Он научил нас тому, что первые порывы всегда самые правильные.
Набросок Денниса изображал желтый шелковый жакет, который Майкл должен был надеть на свадьбу Элизабет Тейлор, но Майкл написал на наброске, что предпочел бы его «полностью черным».
Оно живое!
Образы Billie Jean и Thriller были неприкосновенны. Они стали настолько культовыми, что поклонники расстроились бы, если бы мы начали что-то в них менять. Поэтому перед нами возникла задача – как остаться верным силуэту, чтобы безошибочно получить куртку Thriller, но при этом создать что-то, отличавшееся от предыдущего воплощения.
Майкл поведал мне, что его первая куртка была сшита Марком Лораном (Marc Laurent), но первая концертная куртка для тура Bad была сделана Биллом Виттеном. На ней были светящиеся в темноте полоски, вроде тех, которые вставляют в приборную панель автомобиля, чтобы подсветить приборы. Это, разумеется, прекрасно, но издалека их уже не видно. Вдобавок, материал не гнется – он жесткий и не двигается вместе с телом. В плане функциональности и зрелищности куртка была со всех сторон неправильной. Майкл, естественно, был расстроен, и я спросил его:
– Майкл, чего ты хочешь? Скажи мне, что тебе нужно от этой куртки.
– Буш, если бы моя куртка могла зажечься огоньками, это было бы круче всего.
Мы с Деннисом отправились в фамильную резиденцию Хейвенхерст в Энсино, где Майкл жил в то время, чтобы снять с него мерки. Это было еще до того, как мы создали базовые выкройки, которым могли следовать для точной подгонки. Мы поднялись по спиральной железной лестнице с боковой стороны дома, которая вела к отдельному входу. На территории было тихо. В этой комнате и происходило все волшебство. Манекены всех размеров стояли в каждом углу, кроме одного, в котором размещалась кроватка Бабблза. На полках рядами стояли награды, а на полу по центру комнаты – ящик из оргстекла, в котором были заключены метровые статуэтки Белоснежки и семи гномов. Они так ровно и живописно выстроились в ряд, что того и гляди услышишь, как они насвистывают.
Это была первая полноценная куртка, которую мы для него делали, поэтому нам нужно было получить точные мерки. Пока я обмеривал Майкла сантиметровой лентой, он спросил меня:
– Ты уверен, что сможешь заставить эту куртку светиться?
– Мы все сделаем, – заверил я его. У нас не было выбора. Майкл не понимал, что значит «не могу». Мы поехали домой, увозя с собой мерки Майкла, первую куртку Thriller авторства Марка Лорана, с которой мы могли снять выкройку, и страшное волнение. Мы ворвались в свою студию, и Деннис немедленно сел рисовать. Он начертил черные линии в форме буквы V, поднимавшейся к плечам, и стал размышлять, что будет, если эта буква V загорится. В ярких огнях прожекторов на концерте да при светящейся черной букве V потеряется основной красный цвет куртки. Его попросту не будет видно. Нужно сделать так, чтобы красные детали выделялись, ловили свет, поэтому придется расшить ее бисером.
Мы стали нашивать бисер, выкладывая из него неожиданные наслоения, и куртка начала обретать форму. Пришло время использовать первую куртку, чтобы создать выкройку. После выкраивания нам потребовалась форма для подгонки, и мы сделали ее из акриловой смолы. Понадобились целых три инженера, чтобы проложить в куртке провода так, чтобы она загоралась, а заодно компьютерный техник, чтобы «зажечь» ее при помощи дистанционного управления, поскольку Майкл ни в жизнь не прикоснется к куртке, чтобы включить огни. Это не волшебство. Это просто переключатель.
Я пробивал дырочки, а Деннис нашивал бисер так, чтобы не попасть в проводки. Затем нам пришлось отнести ее к одному из инженеров, чтобы он проверил, не повредили ли мы что-нибудь. Окончательный вариант куртки весил почти 8 килограмм, и нам еще пришлось добавить в нее съемную огнестойкую подкладку.
Когда мы закончили куртку, я захватил ее с собой во Флориду, где Майкл проводил костюмированные репетиции, прежде чем отправиться во вторую часть турне Bad, с концертами по американскому материку. Он не стал примерять ее в гримерной, поэтому впервые мы увидели ее работу, когда он вышел на сцену. Техник по спецэффектам нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и Майкл вспыхнул огнями, замерев в недвижимой позе, подняв руки над головой. «Hurt me!» – воскликнул он, что на языке Майкла означало ликование. (переводить «джексонизмы» дело неблагодарное, но я бы сказала, что в данном случае hurt me – аналог нашего «я убит подо Ржевом», т.е. высший предел восхищения чем-либо – прим. пер).
«Внутренности» куртки Thriller. Провода были везде, даже в рукавах.
На второй репетиции в тот же день Майкл захотел увидеть, как загорается куртка, поэтому мы выкатили на сцену огромное зеркало. Увидев это зрелище так, как увидела бы аудитория, Майкл несколько раз ударил кулаком по воздуху, восклицая «Hurt me! Hurt me!». Для него это была самая крутая концертная куртка в мире.
Вернувшись домой после тура, мы отдали Майклу первую куртку, сшитую Лораном. Он выглядел озадаченным:
– А разве вам не пришлось ее разрезать?
– Нет, Майкл. Так мы работаем.
Он был изумлен тем, что мы сумели достичь подобного, не уничтожив первую куртку в процессе. Мы же со своей стороны не могли поверить в то, что он был готов пожертвовать такой особенной вещью во имя изобретательности.
– И вы сделали это для меня? – застеснявшись, спросил он. Но для него было неприемлемо быть единственным, кому преподнесли подарок. Поэтому он взял куртку Лорана, поставил на ней автограф и подарил ее мне и Деннису. Подобная доброта была типичной для Майкла Джексона.
Каждый вечер в Bad-туре Майкл поднимал руки вверх перед 50 000 зрителей, одетый в куртку Thriller, мгновенно вспыхивавшую огнями как Вегас. Толпа сходила с ума, а Майкл пребывал в экстазе. Музыкальный руководитель концерта хорошо знал, что нельзя начинать следующую песню, пока не стихнут крики, а это случится только тогда, когда Майкл снова начнет двигаться. Но Майкл просто стоял на сцене, впитывая этот восторг, черпая из него энергию, позволяя крикам и аплодисментам запечатлеться в сознании. Эта реакция и этот эффект – то, ради чего он жил.
С The Entertainer (узрите артиста).
Оставалась лишь одна проблема: когда создаешь нечто беспрецедентное, нечто, воплощающее магию и тайну, над созданием и удержанием которой ты работал всю жизнь, то как это превзойти? Эта гонка когда-нибудь закончится?
Спокойствие, мы только начали.
Эволюция «Триллера»
Слева: Шесть жизней «Триллера». Начиная сзади – Марк Лоран, Билл Виттен для Bad-тура, «куртка-огонек», Dangerous, HIStory и концерт в Мэдисон Сквер Гарден в 2001 году.
1992: Эта кожаная куртка для тура Dangerous была покрашена флуоресцентной краской и светилась в темноте, когда Майкл танцевал при выключенных прожекторах.
1996: Мы продолжили тему флуоресценции в туре HIStory, использовав светоотражающий материал, приобретенный у пожарной службы Нью-Йорка, который также был применен в куртках Motown Medley и Heal the World.
2001: Эта куртка «Триллер», которую мы еще ни разу не показывали, была полностью черной по просьбе Майкла, для юбилейного шоу празднования 30-летия сольной карьеры в Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк. Из-за чрезмерной длительности концерта номер вырезали, и эта куртка оказалась надолго похороненной в наших архивах.
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:55 | Сообщение # 7 |
Москва
Российская Федерация | King of Style: Глава пятая
Мантия для Короля
Выходя в люди, Майкл Джексон никогда не надевал один и тот же костюм дважды, за исключением нескольких концертных курток и пиджака, который мы сшили для него в 1992 году. Провокационный, оригинальный, покрытый сверкающими металлическими элементами, этот пиджак был правильным во всех отношениях. Пока пресса разорялась на тему того, что подобное неоднократное ношение одного и того же костюма наверняка означало финансовое неблагополучие Майкла, Деннис и я были в курсе истинных причин. Несмотря на то, что Майкл уже надевал этот пиджак на более закрытое мероприятие несколькими месяцами ранее, он настоял на том, чтобы надеть его снова на инаугурационный бал в честь Билла Клинтона 20 января 1993 года.
Чтобы дать Майклу возможность выбрать, я приехал в отель «Мэдисон» в Вашингтоне за два дня до мероприятия, прихватив с собой традиционный арсенал из его гардеробной. Но Майкл тоже привез чемодан с одеждой, поэтому, когда он вытащил черный кожаный пиджак с заклепками и сказал: «Я надену вот это», эта вещь стала неким образцом критериев, по которым мы с Деннисом в дальнейшем измеряли «калибр» всех наших будущих творений, их качество и оригинальность – критериев, которые были отличительными чертами таланта Майкла.
После создания семи базовых выкроек на Майкла большая часть работы заключалась именно в дизайне и декорировании пиджаков. В остальное время мы пребывали в постоянных поисках идей для следующих костюмов, новинок и всего самого лучшего, что могло бы сработать для Майкла. Основной функцией пиджака или куртки было уравновешивание Тайны Майкла – черные джинсы и мокасины придавали ему достаточно прозаичный вид, но, надев к ним богато декорированный милитари-пиджак, он словно приказывал: «Смотри сюда. Шоу только что началось». Именно это случилось с пиджаком Clinton Coat.
Пять кожаных ремешков по обе стороны молнии были покрыты сотнями квадратных стальных заклепок. Когда Майкл танцевал, ремешки танцевали вместе с ним. Граненые заклепки на коже придавали этой куртке опасный вид – как шипы на ошейнике бульдога. Металл также хорошо ловил свет, что только усиливало произведенный пиджаком эффект, а ремешки позвякивали, постукивая друг о друга.
Майкл не просто носил этот пиджак; он манипулировал им. Он ритмично дышал, чередуя глубокие вдохи с серией быстрых коротких выдохов, заставляя кожаные ремешки двигаться так, чтобы свет отражался от заклепок и молниями стекал вдоль его тела. Таким образом, словно связанная невидимыми струнами безмолвного внутреннего ритма Майкла, куртка оживала, как марионетка в руках опытного кукольника.
Дети Майкла, Принс и Пэрис, попросили сшить эту мантию для их отца, чтобы он мог надеть ее на домашнюю вечеринку в День отца. Они провели весь день в пластиковых коронах, которые Деннис и я купили для них в игрушечном магазине.
Clinton Coat
Спецэффекты
Самым любимым аспектом в ношении одежды у Майкла было движение и звуки, издаваемые тканью и фурнитурой. Поэтому он так восхищался молниями. Все слышали звук расстегивающейся молнии, но только один известный мне человек так восторгался им, что мог найти в нем развлекательную ценность. У Майкла была бессознательная привычка играть молниями. Чаще всего он сидел на заднем сиденье машины, расстегивая и застегивая молнию – вжик-вжик – и меняя ритм движений, словно диджей, игравший на виниле. Любой мог запросто сойти с ума, слушая эти звуки на протяжении всей поездки, наряду с чавканьем, с которым он жевал сразу четыре пластинки жвачки Bazooka.
Вжик-вжик. Чав-чав. Несколько часов подряд. Иногда наши автомобильные поездки напоминали неудавшееся семейное путешествие.
– Майкл, – отрывисто говорил ему я, – так жуют только коровы в сарае.
Он решил, что подобное проявление моего «деревенского» происхождения было очень забавным, и смеялся так, что я видел жвачку у него во рту, а затем отвечал что-нибудь вроде «Что такое, я тебе мешаю?», чтобы взбесить меня еще больше, и снова возвращался к своим экзерсисам – «вжик-вжик, чав-чав». Но даже когда он подначивал меня, будто младший брат, поддразнивавший старшего, он на самом деле не слишком мешал мне, поскольку я знал, что все это доставляет ему радость.
Майкл считал движение самым важным элементом своих концертных костюмов с самых первых дней на сцене. Первый жакет, который он надел под Billie Jean на концерте Motown-25 в 1983 году, когда впервые явил миру лунную походку, принадлежал его матери, Кэтрин. Такой мощный культовый момент родился из желания Майкла надеть что-то, что раньше носила его мать. Этот жакет в стиле Шанель из сетчатой ткани, расшитой пайетками, был куплен в универмаге в Шерман Оукс, Калифорния. По легенде, он был черный и блестел, поэтому Майкл захотел надеть его. Настолько все просто.
С годами жакет Billie Jean преображался, оставаясь, тем не менее, практически таким же, менялась только ткань, на которой были нашиты пайетки, что повлияло на текстуру жакета. Жакет Кэтрин был сделан из сетчатой ткани, тогда как нынешние жакеты шились из более популярного материала на трикотажной основе (alex jersey), облегающего, но довольно плотного. Нам пришлось немало покопаться в тканях, чтобы найти сетку, из которой был сшит жакет Кэтрин, поскольку новые материалы порой сильно электризовались.
Обычно пайетки нашивались по краям ячеек сетки, и можно было просунуть пальцы сквозь ткань, но затем появился более плотный, монолитный материал, к примеру, ацетатный шелк. Сетка лучше развевалась благодаря ажурному плетению, а поскольку Майкл часто теребил и отбрасывал полы жакета назад, он хотел, чтобы пайетки двигались вместе с тканью и ловили свет, как и на жакете Кэтрин. Если жакет не ложился в нужные формы, когда Майкл отбрасывал полы, значит, он нефункционален, на что Майкл жаловался: «Это не волшебство».
– Что не так с моим жакетом? – спросил он во время первой костюмированной репетиции, на которой я присутствовал между этапами Bad-тура. Он смотрел на меня так, словно только что забрался на новый аттракцион в Диснейленде – за мгновение до того, как тот вышел из строя.
– У этой ткани плотное плетение, – объяснил ему я, указывая на жакет из трикотажа, который был на нем в тот день. – Но я сошью тебе новый, из правильной ткани.
То же самое несколько раз происходило с галстуком. Майкл делал несколько оборотов и хотел, чтобы галстук летал за ним, как лопасть пропеллера. Вместо этого галстук ударялся о его тело. По этой причине он остановил съемки Smooth Criminal в 1987 году.
– Когда я вращаюсь, – говорил он мне, – я хочу, чтобы галстук был вот здесь, – и указывал то место, где должен был находиться галстук – по другую сторону его тела. Если одежда не двигалась, следовательно, она не функционировала, поэтому, по подсказке Денниса, я вшил внутрь галстука обычный четвертак, чтобы добавить ткани необходимый вес. Менее чем за пять минут и всего за 25 центов галстук Майкла превратился из тряпки в лопасть пропеллера.
Пока одежда работала на него, Майкл был счастлив, но когда функции костюмов заканчивались, это походило на страшную ссору при расставании влюбленной парочки. Майкл был безжалостен. Поскольку он никогда не был привязан к своей одежде, то очень легко отдавал ее другим. Он славился тем, что раздавал свои пиджаки и шляпы поклонникам. В 1985 году, вскоре после того, как я присоединился к команде Майкла, мы с ним ехали в лифте с восторженным поклонником, который выпалил: «Майкл, мне так нравится твой пиджак».
Это был черный гусарский китель, один из первых, сшитых нами для него. Начиная с проектирования и заканчивая пошивом, на его создание ушло три недели. Майкл с легкостью снял его и протянул поклоннику: «На, возьми». Я не верил своим глазам. А что если Майкл захочет еще один такой же китель? Ведь мы с Деннисом не вспомним, что было использовано для декора, что работало и что не работало. Значит, необходимо тщательно каталогизировать все вещи, фотографировать их в деталях, раз уж Майкл собирается раздавать свои одежки направо и налево, даря их любому, кто восхитится ими.
Вверху: Четвертак Денниса, спасший съемки.
Внизу: Жакет Billie Jean. С переднего плана по часовой стрелке: Bad-тур (Билл Виттен), Dangerous (1992), юбилейный концерт 2001 года/жакет для съемок Vibe (2002), HIStory.
После того, как мы начали фотографировать все наши творения, сшитые для Майкла, мы всегда старались отснять детали, как на этом гусарском кителе. Это копия того кителя, который он отдал поклоннику в лифте.
Just Bead It
(игра слов на тексте песни, только здесь в значении «обшить бисером» – прим. пер.)
Звук, движение, свет и авангард всегда присутствовали в гардеробе Майкла, но оригинальная куртка Beat It передает бунтарский дух лучше всего. Созданная Марком Лораном для видеоклипа 1982 года, эта куртка стала одной из самых массово копируемых курток в истории. Ее носили детишки, ожидавшие школьный автобус, подростки набрасывали ее на плечи своих подружек в кинотеатрах, она мелькала в барах колледжей и клубах по всему миру. Первая куртка Beat It не только ухватила самую суть уличной банды, но и воплощала все то, что было важным для Майкла: она была кожаной, следовательно, подходила для улиц; она была красной, а это был его любимый цвет; она стопроцентно привлекала внимание зрителя; на ней были молнии и кольчужная сетка в плечах, что позволяло ей звучать и ловить свет; она была в милитари-стиле, что делало его фигуру более плотной и жесткой. И, напоследок, она обладала некой аурой контроля и авторитета.
Однако кое-чего не хватало: Майкл едва мог танцевать в ней.
В турне Victory, где он впервые исполнил Beat It живьем, Майкл носил расшитую стеклярусом куртку, спроектированную Биллом Виттеном. Она была слишком тяжелой для танца и не тянулась в проймах под руками. Хореография Beat It содержит последовательные взмахивания руками, будто птица хлопает крыльями, а куртка очень мешала этому движению. Поскольку в проймах не было достаточно свободы, наплечники постоянно били Майкла по щекам, стоило ему поднять руки, куртка выглядела жесткой и некрасиво обвисала в талии. Недостаточная свобода в проймах курток Майкла стала первой проблемой, которая заставила его нанять на работу Денниса и меня.
Версия куртки из красной змеиной кожи, также спроектированная Биллом Виттеном и использованная в начале тура, обладала отличной текстурой, что хорошо выглядело на фотографиях, но она не двигалась вместе с Майклом. Она фактически разваливалась на части во время номера. Лопались швы, отваливались окантовки и молнии. Когда наняли нас, мы первым делом добавили в рукава клиновидные вставки, чтобы увеличить пространство в проймах и дать возможность Майклу свободно поднимать руки и при этом не выглядеть так, словно он выдирается из смирительной рубашки. Добавив вставки, мы превратили простую куртку в танцевальную. После этого мы с Деннисом полностью заменили Виттена.
Клиновидная вставка – кусочек ткани, который добавляется в шов под рукой, в пройме, чтобы добавить свободы. Чтобы облегчить Майклу движение, мы добавляли такие вставки в его куртки. На фото бежевая выкройка сделана уже с учетом вставки, а белая – обычный рукав.
Слева: 1988, красная змеиная кожа
Справа вверху: 1992, Dangerous, «рыбья чешуя»
Слева вверху: 1996, HIStory, красный неопрен
Внизу: 2001, 30th Anniversary, черная змеиная кожа
Когда мы занялись модернизацией куртки в 1989 году, через шесть лет после создания самой первой, мы внесли правки, всего лишь понаблюдав, как Майкл выступает в ней, чтобы определить его потребности и проследить за движениями его тела. Beat It была одной из самых интенсивных живых постановок Майкла. Мы знали, что ткань должна быть легкой, но крепкой, чтобы он мог швырять куртку и дергать ее во все стороны. Во время шоу Майкл снимал ее, топтал ее ногами, прыгал по ней, швырял ее по всей сцене, будто психуя. Молния отрывалась, пластиковые зубцы отлетали, и ночью я ремонтировал ее для следующего концерта. Так что, исправив подгонку и функциональность, нам оставалось только разобраться со зрелищностью. Как сделать так, чтобы куртка всегда выглядела одинаково, но была другой?
Решение: не менять ничего, кроме ткани. К примеру, для турне Dangerous мы сделали куртку из красной «рыбьей» кожи со стразами на плечах. Если соскоблить с рыбы чешую, получается эффект потрескавшейся кожи – потертой и в то же время эффектной. Благодаря отчетливой текстуре куртка хорошо смотрелась на фотографиях и была гораздо легче, чем кожаная и расшитая стеклярусом версия.
Из восьми курток Beat It Майклу больше всего нравилась та, которую мы сделали для тура HIStory. Она была сшита из неопрена (синтетического каучука) и выглядела так, словно фея Динь-Динь осыпала ее радужной пыльцой. На плечах, вместо страз с предыдущей версии, мы нашили голограммные пластиковые квадратики, похожие на чешуйки дискотечного зеркального шара. Такой декор придавал куртке волшебное сияние страз и грандиозно смотрелся на сцене, будучи очень легким, без излишних объемов. Куртка с эффектом Динь-Динь мгновенно притягивала взгляды, переливалась всеми цветами радуги и жила своей собственной жизнью – при этом не имея лишнего леса. Становясь старше, Майкл все больше беспокоился о весе костюмов. За два с половиной часа живого пения и танца одежду нужно было облегчать. Beat It всегда исполнялась в середине концерта. Нельзя надевать двухкилограммовую куртку на человека, который уже потерял до двух кило воды, и требовать, чтобы он изобразил на сцене драку уличных банд.
Мы понятия не имели, в какую сторону будет развиваться эта куртка после турне HIStory, но в 2001 году, когда Майкл готовился к юбилейному концерту, посвященному тридцатилетию его сольной карьеры, в Мэдисон Сквер Гарден, он позвонил мне где-то за месяц перед нашим отъездом в Нью-Йорк. Он решил исполнить первый номер во всем белом, а остальную часть концерта дать во всем черном. Его инструкции были точнее некуда: «Сделайте мою куртку Beat It черной».
Нельзя делать куртку Beat It черной.
Певец, танцор, да еще и мысли читает.
– Это расстроит поклонников, – пояснил он, – давайте проверим, заметят ли они это. Обратят ли внимание.
7 сентября 2001 года Майкл исполнил Beat It на сцене Мэдисон Сквер Гарден в полностью черной куртке из змеиной кожи. Мы заменили волшебную пыльцу на плечах мягкой частью липучки – у нее была чудесная текстура, дававшая выход бунтарским чувствам. В середине концерта я должен был выйти на сцену, пока Майкл пел, и переодеть его в эту куртку. Когда я надевал ее на него, Майкл процедил уголком рта:
– Буш, она же должна быть красной.
Я пришел в ужас, и это отразилось у меня на лице. К счастью, Майкл тут же дал мне понять, что я снова пал жертвой его шуточек.
– Ага, попался!
Восприятие идеала
Майкл Джексон не снимал видеоклипы; он снимал короткометражные фильмы. Клипы стоили тысячи долларов, а фильмы – миллионы. «Фильмы рассказывают истории, – говорил Майкл, – а клипы – всего лишь новостные ролики». Такова была маркетинговая сторона Майкла – человека, научившего нас заныривать в журналы и анализировать рекламные снимки. Майкл прекрасно понимал силу восприятия: если манипулировать словами, значение меняется. Если назвать что-то «видеоклипом», это уже не будет иметь такой вес, как «короткометражный фильм».
Точно так же Майкл относился к одежде. Только он мог взять простую джинсовую куртку и превратить ее в «ледовый пиджак». Мы избрали классическую модель: джинсовую куртку с широкими плечами, до талии, с двумя нагрудными карманами и V-образной горловиной. Она стала идеальной основой для куртки а-ля Майкл – нечто тривиальное, могущее трансформироваться во что-то зрелищное.
Сначала мы сшили пробную модель из белого холста, используя выкройку, снятую с обычной джинсовой куртки, и задекорировали ее стразами на цапах. Металл креплений на цапах с шестью шипами был тяжелым и слишком громоздким, чтобы достичь того «монолитного» вида, который Майкл воссоздавал, плотно сдвигая ряды монеток. Под весом камней на локтях образовывались заломы, натяжение вытягивало ткань, делая ее «деревянной», как и первая куртка с металлическими пластинами, которую Деннис сшил для Майкла и которую мы в итоге просто выбросили. Проблемой было и то, что шипы пробивали ткань, и если неправильно установить крепления, то куртка будет царапать кожу. Вдобавок, они ржавеют, если намокают, поэтому чистке не поддаются.
Так сложилось исторически, что крепление страз на цапах было гораздо дешевле. Единственной альтернативой было нашить кристаллы вручную, что поможет избежать лишнего веса, созданного металлическими креплениями, и дать возможность установить кристаллы близко друг к другу, чтобы они соприкасались. Когда Майкл примерил куртку со стразами на цапах, она ему совершенно не понравилась. Он снял ее и отдал мне со словами: «А теперь сшей мне настоящую». Под «настоящей» Майкл подразумевал куртку с нашитыми кристаллами.
Чтобы покрыть всю куртку, нужно было нашить тысячи кристаллов, а это означало, что мне придется искать их в десятках разных источников. Ни один розничный или оптовый продавец страз не хранил такие запасы. У меня было менее четырех недель, чтобы сшить куртку, и большинство материалов я купил в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, но все равно пришлось лететь в Австрию, где их изготавливают, чтобы огранить их до нужной кондиции.
На этот раз, на «настоящей» куртке, мы уже не закрепляли стразы цапами. Вместо этого мы нашивали их прямо на ткань. Нашивание кристаллов является одним из самых нудных форм искусства, так что неудивительно, что это искусство для многих потеряно. Мы нашили 9000 страз на куртку голыми руками за 21 день. По два стежка на кристалл (сверху и снизу), это составляет 18 000 ручных стежков. Майкл умирал от нетерпения поскорее увидеть куртку. Он постоянно звонил нам. Как и с ритуалом «вжик-вжик, чав-чав» на заднем сиденье автомобиля, доводившим меня до бешенства, он доставал меня, как младший братишка, но его версия «а мы скоро приедем?» звучала в форме песенки, которую он напевал на мой автоответчик – «Где моя куртка, где моя куртка?
Шеврон и нарукавная лента куртки Ice Coat сделаны из винтажных плоских страз 1920 года цвета золотистого топаза
Я очень многому научился у Майкла, поэтому, недолго думая, обратил его оружие против него самого:
– Майкл, но ты же сам учил меня – не показывай свою работу, пока она не будет полностью готова.
Мы работали над этой курткой круглосуточно, постоянно проверяя, чтобы ткань не провисала под весом камней, и распределяя стразы так, чтобы куртка оставалась мягкой – один кристалл по центру, два по краям. Когда я увидел готовую вещь, то понял, что каждый момент, проведенный с иголкой в руках, стоил того. Вместо холста мы взяли легкую белую парусину, используемую в корабельном строительстве. Готовая куртка была похожа на зеркало – она была покрыта стразами с плоской задней стороной трех разных размеров, 5, 6 и 7 мм. На левом рукаве мы выложили шеврон – военный знак ранга – из плоских квадратных страз цвета золотистого топаза. На правом рукаве мы создали традиционную повязку из тех же золотистых квадратных страз. Напоследок мы заменили обычные пуговицы крупными камнями, по 4 см в диаметре. Я знал, что Майклу понравится эта куртка, и жаждал поскорее отвезти ее ему.
Утром я сразу же позвонил в студию, где он работал. Мне сказали приехать попозже, в пять вечера, поэтому мне пришлось ждать целый день, прежде чем я смог увидеть его. Глаза Майкла загорелись, пока я шел к нему с курткой в руках. Я развернул ее перед ним, и он уставился на нее, не моргая. Ощупал ее сверху донизу и прошептал, словно произносил молитву:
– Монолит. Абсолют. Жаль, что я не мог сегодня записываться в ней.
Мне не хотелось ябедничать, но и врать тоже не хотелось, поскольку за три недели непрерывной работы иглой у меня едва не отвалились пальцы.
– Ты мог бы в ней записываться, но мне сказали не беспокоить тебя, когда я звонил сегодня утром.
Не скажу, что Майкл разозлился, поскольку это не было присуще его характеру, но он был далеко не в восторге от этого и сказал, что намеревается серьезно поговорить с тем, кто решил, что куртка не настолько важна, чтобы ради нее остановить запись. Потому что для него это было достаточно важно.
По мнению Майкла, остановить вращение планеты ради куртки совсем не было странным, и в то время никто из нас не знал, что мир в самом деле остановится вскоре после того, как он надел ее на свой концерт в Мэдисон Сквер Гарден 10 сентября 2001 года. В тот вечер Майкл, по обыкновению преисполненный щедрости, сказал, что хочет подарить куртку Аарону Картеру, брату Ника Картера из Backstreet Boys, исполнявшему известный хит I Want Candy. Мальчишка был юн, боготворил Майкла и только-только начинал свою карьеру. Когда менеджеры возмутились, Майкл повернулся ко мне:
– Они не понимают. Фред Астер подарил мне свои танцевальные туфли, и я хочу передать эстафету дальше.
Через восемь лет, в 2011 году, Аарон Картер надел эту куртку на 9 сезон шоу «Танцы со звездами».
Ничего плохого
То, что Майкл когда-то сам шил себе концертные костюмы, всегда проявлялось в его стиле, особенно в куртках. Костюм, который он надел для клипа Bad, был куплен в каком-то магазине на бульваре Мелроуз. Он мгновенно замечал вещи, которые обязательно сработают, если добавить немножко магии. Майкл глазел на витрины, увидел хлопчатобумажную куртку и брюки, зашел в магазин и купил их. Он отвез их в ателье Western Costume Company, чтобы на костюм добавили пряжки и ремни, а затем надел его на съемки. Памятуя про то, что ему придется исполнять Bad вживую в этом костюме, Майкл принес нам этот костюм и попросил изменить его для грядущего тура, чтобы он мог пережить выступления, чистку и интенсивную хореографию.
Для создания нашей версии Bad-костюма мы покупали вещи в четырех или пяти магазинах на бульваре Мелроуз, а потом заменили хлопок эластичным габардином. Главной целью было сделать костюм более функциональным и облегающим и превратить его из уличной одежды в концертную. Вдохновившись внешним видом байкеров, мы изукрасили куртку, брюки и перчатки двойным количеством пряжек и ремешков.
Для юбилейного концерта в 2001 году мы сшили костюм Bad из лакированной кожи, но песню вырезали из-за чрезмерной длины концерта.
блиииин… какое зрелище мы потеряли… Майкл в лакированной коже, аггрхх… к слову, обратите внимание на фотографии, на первой куртке, купленной самим Майклом, ремешки кожаные, а на той, которую шил Буш - ремешки уже тканевые
Самая первая куртка Bad, которую Майкл надел для обложки альбома.
Первая куртка, которую мы с Деннисом сшили, была продана на аукционе в 2009 году за 190 тыс. долларов.
Сборка линий
При декорировании курток мы обнаружили, что среди излюбленных трюков Майкла было неожиданное использование вещей, которые никто никогда не додумался бы носить. Он бы и люстру нацепил, если бы мог. Куртка Dinner Jacket, украшенная вилками, ножами и ложками, была одной из его любимых. Порой мы тоже прибегали к необычным элементам декора. Когда Майкл пребывал в «фазе хрома», а мы шили «космический» костюм для Jam в HIStory-туре (видимо, Буш перепутал, имея в виду Scream – прим. пер.), нам необходимо было изучить свойства хрома, а это означало, что придется обратиться к источнику. Где можно узнать все об этом металле, чтобы определить, каким образом можно применить его в одежде? Разумеется, на выставках классических автомобилей. Выставочные залы были великолепны, а сами машины – истинные произведения искусства. Старые форды, роллс-ройсы, выпущенные до 1940 года, кадиллаки и шевроле стояли перед нами, источая престижную историю создания автомобиля. В этих машинах все было массивным, все было щедро украшено медью и хромом – передние решетки, дверные ручки и украшения на капоте. Майкл не стал бы носить медь, поскольку она быстро тускнеет. Однако благодаря обучению под его началом мы все равно уходили с этих выставок, получив необходимую информацию и вдохновение. Мы заметили эмблему британского автомобильного клуба, на которой была корона, и меня осенило: сделать классический, элегантный, стильный пиджак, такой, как эти машины, с использованием эмблем европейских автомобильных клубов. И не забыть про эмблему с короной.
Майкл готовился к фотосессии для рекламы клипа Remember the Time, когда мы показали ему этот пиджак. Мы нашили на черной коже четыре эмблемы – эмблему испанского автоклуба «Реал» (RAC), автоклуба Зальцбурга, Королевского автоклуба Бельгии и Норвежского автоклуба. На всех этих эмблемах были короны. Мы хотели попробовать что-то новенькое, чтобы немного раздвинуть рамки, в которые нас загоняли семь базовых выкроек, поэтому мы не вставили в этот пиджак молнию. Майклу не нравилось носить куртки, которые не застегивались, даже если он знал, что все равно не будет их застегивать.
Он наотрез отказался примерить пиджак.
Однако после некоторых уговоров и мягкого напоминания о том, что мы никогда бы не принесли ему что-то, что, по нашему мнению, не сработало бы, он все-таки поверил нам, неохотно надел пиджак и сфотографировался в нем. Когда фотографии были готовы, он взглянул на конечный результат – прическа, макияж, освещение, поза, пиджак – и буквально влюбился в него. «Вы были правы», – сказал он нам. Эта фотография Майкла чаще всего использовалась компанией Sony в рекламных кампаниях, а пиджак вскоре получил название Berlin Coat, хотя причины такого названия мне неизвестны и по сей день.
Когда заходишь слишком далеко
У Майкла была масса идей, и некоторые были настолько рискованными, что ему так и не довелось надеть сшитые по ним костюмы. Одна такая идея родилась в 1992 году, на самом пике славы Майкла. Его частная жизнь и возможность самому сходить в магазин или просто спокойно сидеть в припаркованной машине давно канули в лету, поэтому Майкл хотел, чтобы мы сделали ему куртку, отражавшую бы нападения папарацци. Если бы он мог мигнуть вспышкой в ответ на их вспышки, их фотографии вышли бы засвеченными. Решение: черная кожаная куртка с 34 стробоскопическими лампочками.
Разумеется, дабы сохранить иллюзию волшебства, Майкл отказывался прикасаться к своей одежде, чтобы она заработала, поэтому одному из телохранителей пришлось бы нажать кнопку на пульте дистанционного управления, чтобы «зажечь» куртку, и это было еще одной проблемой. Когда куртка включалась, лампочки издавали нарастающий свистящий звук, как фейерверк, а затем 34 огня взрывались в своем собственном световом спектакле. Один из врачей сказал нам, что интенсивность свечения запросто может вызвать припадок у человека, больного эпилепсией, поэтому Майкл никогда не надевал эту куртку.
Далеко не первый раз подобная идея была зарублена на корню. Мы были на церемонии Грэмми в Нью-Йорке, 1988 год, и Майкл пришел в ужас, услышав в новостях о подростках, нападавших на других детей в Центральном парке и отнимавших у них кроссовки. Всегда испытывая интерес к поведенческим реакциям, Майкл попросил меня, чтобы я посмотрел новостной ролик вместе с ним и высказал свое мнение.
– Буш, ты должен это посмотреть, – настоял он, включая телевизор в своем номере отеля Helmsley Palace, его любимого отеля в Нью-Йорке. Отель был безопасным, в нем был лифт, ведший из гаража прямо в пентхаус. – Как ты думаешь, почему эти ребята так поступают? Из-за внешнего вида или стоимости кроссовок?
Я знал, что это отнюдь не было приглашением к дебатам и не философским размышлением на тему молодежной культуры в Большом Яблоке. Вопросы Майкла обычно были риторическими, но за ними всегда много чего следовало.
– Сделай мне куртку из денег, – шепотом произнес он, позволив последнему слову загадочно повиснуть в воздухе, словно это была его самая отчаянная и смелая идея.
Деннис взял 79 стодолларовых купюр и свернул каждую в технике оригами, затем нашил их на мотоциклетную куртку, обшив каждую купюру по периметру черной ниткой и заключив их в двойной слой прозрачного пластика. Майкл был доволен результатом, но счел, что можно сделать еще круче.
– Вау! – воскликнул он. – А мы скоро едем в Англию. Сделай мне такую с британскими фунтами.
Мы были в восторге, поскольку купюры британских фунтов были разноцветными, да и доллар стоил дороже фунта. Деннис получил несказанное удовольствие, раскладывая и перекладывая купюры, а благодаря обменному курсу куртка обошлась нам в гораздо меньшую сумму.
Один их советников Майкла убедил его, что носить на себе деньги – не слишком хорошая идея. Когда Майкл впервые задумал эту концепцию, куртка создавалась не ради моды или погони за новинкой. Для него обе версии «денежной куртки» были своего рода рекламным щитом для донесения конкретной мысли об истинном значении денег. Но даже мы знали, что иногда лучшее – враг хорошего.
Майкл всегда стремился жить с определенной целью и значением. Благодаря убеждениям, о которых он писал и пел, он вдохновлял многие поколения на поиск подобной высшей формы существования. Когда он выезжал со своими шоу на гастроли, благодаря обмену энергией между Майклом и его поклонниками выстраивалось социально ответственное общество, где все члены были тесно связаны между собой.
Хвала сутажной тесьме
Одним из самых «расписных» пиджаков, которые мы шили для Майкла, был китель, который он надел для съемки на обложку TV Guide вскоре после женитьбы на Лизе-Мари Пресли. Это была рекламная обложка для грядущего интервью с Дайан Сойер – первого интервью, где он обсуждал свои отношения с Лизой-Мари. За две недели до съемки Майкл принес мне видеокассету и сказал:
– Тебе нужно это посмотреть.
Когда мы с Деннисом вставили кассету в магнитофон, кадры с цыганами, ехавшими караваном на ослах, привели нас в замешательство. Я не понял, о чем был фильм, поскольку он был на иностранном языке и без субтитров. Я взглянул на Денниса:
– Что это за чертовщина?
Но Деннис только покачал головой, и мы снова повернулись к экрану, чтобы подробнее изучить картинку. Ладно, вот ослы, вот толпа парней в рогожке, а затем… Вот оно. Банда цыган поймала пирата, сняла с него голубой китель, расшитый золотой сутажной тесьмой, а затем бросила пирата и его команду в грязи. Послание было получено.
– Майкл, так ты хочешь такой голубой китель?
– Нет, я хочу такой же, но черный.
Сутажная тесьма представляет собой узкий плоский плетеный шнур. Мы не слишком удивились, узнав, что ее традиционно используют для отделки военной формы, чтобы отметить ранг. В моде ее обычно применяют, чтобы скрыть швы, но в нашем кителе мы использовали совершенно немыслимые метражи сутажа, больше чем для любого другого пиджака – от 13 до 18 метров золотого декора из крученых нитей, и такое же немыслимое количество пуговиц. В этом кителе уникальным было уже одно только использование такого редкого материала – сутажной тесьмы, покрытой золотом 750-й пробы. Поскольку ее невозможно почистить, а производство стоит слишком дорого и слишком трудоемкое, на рынке ее было не так уж много. Большая часть покупок золотого сутажа относится к антикварному бизнесу, поскольку этот декор скорей всего производили более сотни лет назад. Одежда папы римского является единственным современным изделием, которое все еще украшают золотой сутажной тесьмой.
Этот китель также был нетипичен еще и потому, что мы пошли дальше и задекорировали не только переднюю часть, но и спинку, хотя обычно одежда Майкла редко украшена сзади. На полочках нашиты 102 круглые золотые пуговицы. Все гусарские орнаменты, украшавшие полочки, спинку, рукава и плечи, выложены золотой сутажной тесьмой. Лента на рукаве – из бордового шелка, а главным элементом кителя является вышитый золотом орел на каждом рукаве.
не знаю, где там 102 пуговицы, я насчитала 80 с гаком. Может, где-то на плечах и на рукавах еще есть. И мог бы кто-нибудь себе представить, глядя на те первые фотки в 1994 году, что эта тесьма не желтая, а действительно золотая? Это ж сколько стоил тот пиджак...
На фотках из книги орла не видно, зато немножко виден вот здесь, на левом рукаве.
спасибо
Сообщение отредактировал Ирина - Вторник, 18.12.2012, 14:51 |
| |
| |
| Ирина | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:55 | Сообщение # 8 |
Москва
Российская Федерация | King of Style: Глава шестая
Главный церемонимейстер
Когда заходишь в студию, где проводятся съемки, то оставляешь свою личность на пороге. Я переставал быть Майклом Бушем и становился «костюмами». В этом бизнесе, когда требуются твои услуги, тебя зовут по твоей должностной функции, а не по имени. Если ты занимаешься прическами, то становишься «волосами», а если ты визажист, то кто-нибудь крикнет «Грим!». И ты реагируешь, как собака на свисток хозяина. Ничего личного, просто на площадке слишком много людей, а из-за постоянной ротации персонала нет смысла пытаться запомнить, кого как зовут. Однако работа на Майкла была совершенно иной. К 1991 году я уже был с ним шесть лет, поэтому, когда мы были на съемках Black or White, и Майкл выкрикнул «Костюмы!», то сразу же спохватился. Он замер со спущенными наколенниками, захлопнув рот ладонью, на фоне зеленого экрана.
Я откликнулся на зов и присел перед ним, чтобы закрепить наколенники, а Майкл потянулся к моей руке, подавленный тем, что повел себя так отчужденно, и начал извиняться: «Прости, прости, Буш, я помню, как тебя зовут. Я не хотел так говорить». К тому времени мы были близкими друзьями благодаря постоянным разъездам, позволявшим нам часто вести беседы по душам, и желанию Майкла делиться со мной своими чувствами о своей ежедневной работе и целях. Я знал, что он не хотел обидеть меня, и восхитился его скромностью и простотой. Не каждый день слышишь, как человек, обладающий такой грандиозной славой, отказывается от положенного ему внимания и признаёт заслуги тех, кто прямо или опосредованно помогает ему в работе.
– Все нормально, Майкл. С этого момента на съемках мы будем называть тебя «Артистом». Артист готов? Костюм Артисту!
Майкл хмыкнул и задрал бровь, словно говоря «Чувак, да ты в своем уме?». Но, думаю, в глубине души ему понравилась эта идея. В конце концов, он и был законченным артистом, главным церемонимейстером. Ярче всего это проявлялось во время туров.
Идеальный исполнитель
Майкл как раз занимался первой частью Bad-тура в 1987 году, когда я стал его костюмером. С некоторыми костюмами, созданными Биллом Виттеном, уже начались кое-какие проблемы, и я проводил оценку потребностей Майкла, наблюдая за ним от выступления к выступлению. Я присоединился к команде в Японии, где Майкл в среднем давал два концерта в неделю. Репетиции, концерты и поездки по Японии делали график очень напряженным.
Сказать, что Майкл перфекционист, значит ничего не сказать. Он проводил по несколько костюмированных репетиций и постоянно вносил какие-то коррективы в костюмы, хореографию и звучание. Он говорил мне: «Я знаю, что делаю, но вам, ребята, тоже нужно знать, что именно вы делаете, и быть столь же организованными, как и я». Майкл жил исключительно ради живых выступлений и хотел исключить всякий риск срыва концертов. Когда он выходил на сцену, могло случиться все что угодно; костюмированная репетиция давала нам возможность убедиться в том, что все изменения в костюмах соответствовали ритму шоу и что сами костюмы работали как положено. Майкл знал, что, если моя команда и я отстанем хотя бы на один такт, или же если костюмы будут развешены не в том порядке, это может полностью испортить шоу. И даже когда с нашей стороны все было отрепетировано идеально, все равно появлялись какие-то изменения. Во время концерта нам приходилось выстраивать свою работу на основе того, что Майкл делал на сцене. Постановка была одной и той же, но он постоянно что-то менял, подстраиваясь под реакцию зрителей.
Когда он реагировал на восторженные вопли поклонников, то мог сделать что-нибудь спонтанное. Все что угодно могло сорвать его с катушек. Иногда он рвал на себе рубашку. Иногда замирал в какой-нибудь позе или швырял в толпу часть костюма. Он мог танцевать дольше, чем обычно, если бит диктовал ему подобное. Или, если аудитория не реагировала на какие-то действия, он находил способ вытворить что-нибудь безумное, например, падал на пол и делал вид, что потерял сознание. Майкл всегда говорил, что «следует за ритмом», что он совершенно не контролирует себя, когда музыка заставляла его двигаться. Поэтому, если ритм велел ему прыгать вверх-вниз вместе с музыкантами или скользить по сцене – он безоговорочно это выполнял. А нам нужно было следить за ним и реагировать соответственно.
Один такой случай произошел в туре Dangerous. Майкл еще не успел дойти до сцены, а толпа уже грохотала. «Сегодня покажем Джеймса Брауна», – сказал мне Майкл перед тем, как подняться на сцену. Такого я от него еще не слышал, поэтому сразу же попытался определить, что он хотел этим сказать и в какой момент шоу собирается выкинуть какую-нибудь штуку. Майкл как раз исполнял Man in the Mirror и вдруг рухнул на пол, распростершись на животе. Он продолжал петь, но как-то сдавленно, будто всхлипывая, а затем повернул голову и посмотрел на меня, стоявшего в темноте за сценой. Опустил голову на пол, выждал несколько секунд и одними губами произнес, обращаясь ко мне: «Двадцать секунд».
Боже, все ли с ним в порядке? Что случилось? Что, черт возьми, я должен сейчас сделать?
Будто и впрямь прочитав мои мысли, Майкл снова посмотрел на меня и протянул руку. И тут до меня дошло. Джеймс Браун нередко демонстрировал таким образом свою усталость и падал на пол, находясь на сцене, поскольку танцевал настолько интенсивно, что дожидаться окончания концерта было уже невмоготу. Наверное, это и есть тот «Джеймс Браун», о котором Майкл намекнул мне перед концертом. По его протянутой руке я понял, что он хочет, чтобы я вышел к нему и поднял его на ноги, поэтому я вышел на сцену и помог ему встать.
– Что это ты здесь делаешь? Ты портишь мое выступление, – шепнул мне Майкл.
Я едва не наложил в штаны.
Даже развлекая тысячи людей, Майкл прежде всего развлекался сам, приводя меня в замешательство. Как только я справлялся с первичным страхом, это всегда меня смешило.
Майкл обожал слушать реакцию толпы, вычисляя, что работало, что не работало, чего зрители хотели больше всего. Он зачастую давал концерты перед большими стадионами, перед 120 или даже 180 тысячами людей, впитывал их энергию, поддерживавшую его несколько дней. Если у нас не было двух концертов подряд, я порой проводил день-два, не видя Майкла, а он потом говорил мне: «Буш, я еще не ложился спать».
Деннис сделал этот набросок костюма Майкла для первой песни тура Dangerous.
Майкл проделывает свой трюк с «Джеймсом Брауном».
Майкл был машиной, а машины порой ломаются, несмотря на то, что мы принимали все меры, чтобы поддержать его здоровье. К примеру, перелеты всегда были рискованными, поскольку мы могли заболеть. Майкл насмотрелся на людей в Азии, которые по обыкновению прикрывали рты масками, защищаясь от микробов, и захотел себе такую же, но при этом подумал: «Почему я должен носить обычную маску?» Майкл Джексон не просто носил хирургическую маску, он превратил ее в модный аксессуар. Мы купили обычную медицинскую маску и сделали по ней выкройку, чтобы шить ему черные или цветные шелковые маски. Какое-то время спустя, думаю, Майкл почувствовал себя в безопасности, нося эту маску, поэтому она вскоре приобрела функции настоящей защиты.
Мы всегда летали коммерческими рейсами, первым или бизнес-классом. Майкл боялся летать, и ему нравилось проводить полеты, болтая со своей командой, чтобы не думать о высоте. Иногда он ходил по проходам между креслами, к пилотам, здоровался с пассажирами. Майкл отказывался летать частными самолетами, поскольку считал, что, чем больше самолет, тем меньше турбулентность. Более крупный самолет был и более удобным, позволяя ему вставать, двигаться, потягиваться. Еда, атмосфера и подушки были разными на разных рейсах, так что нам приходилось помнить об этих вещах, хотя бы о тех, которыми мы могли управлять. Мы возили с собой удобные подушки для него, всегда следили, чтобы в самолете были достаточные запасы воды, коих хватило бы и для верблюда, и веселили его, чтобы он почаще смеялся.
Майкл пил воду едва ли не ведрами. Перед каждым заселением в отель необходимо было договориться с персоналом, чтобы в номере было 5-10 ящиков воды «Эвиан», в зависимости от продолжительности проживания. Когда мы были в Швеции в турне Bad, служащие отеля привезли воду в номер и расставили бутылки рядами вокруг ванны, поскольку решили, что такое количество воды для одного человека требуется разве что для принятия ванны, но никак не для питья. Так родилась сплетня о том, что Майкл моется исключительно водой «Эвиан».
Майкл-машина обладал только одним режимом. То же самое в звукозаписи – стоило ему включить этот режим, других уже не было, только этот. Когда он мог спать, то спал на полу или на диванчике в студии, а я старался содержать комнату в порядке, хотя Майкл разбрасывал свою одежду по всему помещению. Я проверял под подушками дивана, за шкафчиками, тумбочками и креслами, чтобы ничего не забыть и собрать все его вещи на случай, если кто-то зайдет в гости. «Я пишу, я пою, я записываюсь», – говорил он, когда кто-то приглашал его на ужин, в гости или на какое-нибудь мероприятие. Он был трудоголиком. Но это делало его счастливым, и было очевидно, что «на работе» ему весело, поскольку иногда он звонил мне в три часа ночи, чтобы приколоться.
– Знаешь, кто это? – спрашивал меня приглушенный голос с британским акцентом.
– Да, Майкл, знаю, и ты говоришь сквозь картонку из-под бумажных полотенец.
Щелк.
К слову, Майкл был хорошим имитатором голосов. Когда мы ездили с гастролями, он звонил звукоинженеру, танцорам, водителю и разговаривал с ними по двадцать минут, прежде чем они узнавали его. Он считал, что это было самым веселым занятием на земле. Не могу не согласиться, это действительно было очень забавно.
И все это было частью его волшебства, высшей ступенью великого артиста.
СТЕ.
– А вам разрешается прикасаться к нему? – спрашивали меня люди. Я отвечал им, что, да, разумеется, разрешается, но каждый раз, когда я это говорил, все были шокированы: «Ого, вы прикасались к Майклу Джексону». Но потом поклонники все же увидели, как я снимаю с него куртку на сцене, перебрасываю ее через плечо и надеваю на него другую. Благодаря этому Майкл казался обычным парнем, одним из нас.
Одевать Майкла Джексона в туре требовало от меня гораздо большего, чем просто сменить ему обувь. Перед концертом я ехал с ним в зал, одевал его и два с половиной часа ассистировал ему. После шоу я протягивал ему полотенце и бутылку воды, провожал к машине. Его одежда после концерта была промокшей насквозь. Он выкладывался на все сто на каждом концерте, поскольку хотел, чтобы это было единственным и неповторимым, самым удивительным шоу на земле. Из уважения к поклонникам каждое шоу должно было быть «по полной программе». Поэтому и моя работа во время туров должна была быть такой же. Все, что я делал с его одеждой для концертов, обязано быть идеальным.
Свой самый строгий критик
В отеле я помогал ему снять промокшую от пота одежду и наблюдать за тем, как у него происходит расслабление. Он всегда принимал ванну после шоу. Когда он уходил в ванную комнату, я рассматривал огромное количество подарков, которые он получал от поклонников и хозяев различных магазинов. Плюшевые медвежата, ящики шампанского, целое море картин и статуэток. В Испании ему подарили костюм матадора. Если у него было хорошее настроение, Майкл всегда разговаривал со мной через дверь ванной, расспрашивая меня: «Буш, у тебя было время сходить в музей? Пообщаться с друзьями?» Он всегда старался убедиться в том, что мне тоже весело.
После купания Майкл надевал пижаму, которую мы либо покупали в магазине, либо шили сами, а повар приносил ему ужин, который он все равно не ел, поскольку вообще был самым плохим едоком в мире – адреналин у него зашкаливал, и аппетита не было. Мы ставили запись концерта, и Майкл начинал просмотр, почти сразу же замечая каждый недочет: «Что здесь не так? Свет сработал неправильно. Что там случилось? Что я сделал не так? Почему костюм так себя повел?»
Во время просмотра одного из первых шоу в Токио Майкл услышал потрескивание во время Billie Jean. «Послушай-ка этот звук, – сказал он мне, перематывая запись. – Откуда он?» И я тоже услышал. Легкое поскребывание. Майкл велел мне выяснить, в чем была проблема, поэтому я внимательно смотрел, как он ходит по сцене в черных брюках, черном, расшитом пайетками жакете и белой перчатке. У него в руке был микрофон, поэтому, видимо, звук издавали стразы, нашитые на ладони перчатки. Майкл всегда хотел, чтобы на перчатке был монолитный декор, но ради шоу пожертвовал своей волшебной пыльцой, чтобы обеспечить идеальный звук. С тех пор у Майкла были две перчатки Billie Jean: одна концертная, расшитая только с тыльной стороны ладони и на пальцах, другая для фотосессий – идеальный монолит.
Вот насколько внимателен Майкл был к звуку. При каждом повторном просмотре предыдущего концерта он, как заевшая пластинка, постоянно повторял: «Надо исправить то, надо исправить это». Он всегда давал инструкции задумчивым, ровным, спокойным тоном. Я был не единственным, кто гонялся за идеалом в его команде. «Гитаристу нужно отойти на два шага назад, – отмечал Майкл. – Смотри, у меня из-за головы торчит гриф его гитары. Ему надо отойти подальше. Это мой свет». Визуал до мозга костей. Он задействовал все свои органы чувств, пытаясь заставить зрителей реагировать. Все должно быть идеально. Это было для него одним из самых тяжких испытаний.
Реалии гастролей
В финале концертов в туре Dangerous я использовал пару кроссовок, чтобы отметить точку, с которой Майкл должен улететь на реактивном ранце.
Изучение того, как заставить костюмы функционировать, превратилось в ежедневный процесс познания, особенно во время моего первого турне Bad. Могли случиться непредвиденные вещи и испортить шоу, поэтому мне приходилось внимательно изучать каждую деталь. К примеру, во время костюмированной репетиции я измерял Майкла после каждого номера, чтобы увидеть, насколько уменьшается его фигура во время каждой постановки. У Майкла обычно была талия 70 см, но к середине концерта, как раз перед Beat It, он уже терял до двух кило воды, и талия уменьшалась до 68 см. Одежду следовало подгонять идеально, иначе она сваливалась с него, и мне бы пришлось подшивать ее во время концертов. У Майкла не было округлости в бедрах, он был плоский как доска, поэтому, если не развесить вещи в нужном порядке, чтобы их размер уменьшался от песни к песне, он запросто мог надеть штаны, которые сползали бы с него при каждом ритмичном движении. А в этом, согласитесь, нет никакого волшебства!
Стразы на костюмах Майкла необходимо было распределять равномерно по обеим сторонам. Чистая физика. При вращении, если один рукав тяжелее другого, это может нарушить равновесие, и вращение будет выполнено не слишком идеально, а подобное совершенно неприемлемо для Майкла.
Еще нам довелось обучиться тому, как одевать Майкла в темноте. До турне Dangerous Майкл обычно заканчивал песню и переодевался в гримерной за сценой, пока гремели аплодисменты. В отличие от других артистов, Майкл не хотел, чтобы в промежутках между номерами играла музыка. Он слушал аплодисменты до тех пор, пока не заканчивал переодеваться. Если в ходе номера он оказывался по центру сцены, под конец ему приходилось буквально бежать за кулисы, чтобы переодеться, и мы теряли драгоценные секунды, которые казались нам минутами и даже часами. Однако в турне Dangerous он поразмыслил над этим и сказал мне:
– Знаешь, когда я нахожусь в гримерке, я теряю связь с тем, что происходит в зале. Я пропускаю очень важные вещи. Буш, ты должен выходить на сцену и переодевать меня там.
– Майкл, у меня прекрасная внешность для радио, но я не гожусь для того, чтобы выходить на сцену, – попытался спорить я. Он не засмеялся в ответ.
– Буш, если ты выйдешь, то я буду стоять в свете прожектора, а ты в темноте, и люди не заметят тебя. А потом ты убежишь. И я переодет, и волшебство остается.
Не успел я опомниться, как на следующем же концерте стоял за очертаниями круга света, отбрасываемого прожектором, и помогал Майклу переодеться в куртку Motown Medley. Пока мы оставались в темноте, я решил, что все будет в порядке. У меня с самого детства была боязнь сцены, поэтому публичные выходы – не мой конек, однако времени подумать об этом просто не было. Я вышел на сцену, вооруженный всем, что могло понадобиться Майклу. В гримерке у меня был целый арсенал необходимых вещей, разложенных на столе – полотенца, вода, швейные принадлежности, резинки для волос – но теперь у меня был всего один шанс, чтобы убедиться, что я сделал все, что нужно.
Я держал куртку в руке, полотенце – в зубах, а швейный набор лежал в заднем кармане брюк. И тут Майкл шагнул в сторону, выходя из круга света, и объявил: «Леди и джентльмены, Майкл Буш!» И буквально рухнул на пол, сложившись пополам от хохота.
После концерта я был в плохом настроении, и чем больше я избегал всех его попыток завязать разговор, тем смешнее все это становилось для него, пока это не вышло за все допустимые пределы, и он сказал мне: «Теперь, Буш, ты – часть моего шоу». Для Майкла переодевание тоже могло стать шоу. У него был свой собственный стиль облачения в куртку. Он выпрямлял руки, слегка отводя их назад, прогибался в спине и поднимал подбородок. Это было особенное волшебство, для каждого из зрителей, и оно крылось даже в переодевании курток. После этого я часто выходил на сцену и, таким образом, стал своеобразным связным между ним и поклонниками, поскольку они видели, что я в самом деле прикасаюсь к нему. Думаю, это по-своему демонстрировало необыкновенную связь Майкла с поклонниками.
Однако даже если на сцене горел прожектор, я все равно стоял в темноте, поэтому мне пришлось нашить на одежду кое-какие опознавательные знаки, чтобы видеть, как ее развернуть. В основном я пришивал внутрь кусочек белой подкладки, так что в темноте Майклу нужно было всего лишь завести руки за спину – и буквально «вплыть» в развернутую ему навстречу куртку. Ему не приходилось искать рукава наощупь, и подобное безукоризненное переодевание, когда он не смотрел и не прикасался к одежде, еще больше усиливало эффект Тайны Майкла.
Была и проблема застегивания молний в темноте. В нащупывании язычка молнии тоже нет никакого волшебства, поэтому мы добавили на язычок небольшой «хвостик»-бирку. Майклу они очень нравились, поскольку они были достаточно длинными, чтобы двигаться самим по себе. Все, что двигалось, было живым, а это приносило Майклу удовольствие. Он попросил, чтобы мы добавили такой «хвостик» на всю его одежду. Он щелкал по нему, крутил в пальцах, тянул его вверх-вниз, и эта привычка вскоре стала частью ритуала «вжик-вжик, чав-чав». Такая простая деталь дарила ему ощущение, что на его одежде было что-то, сделанное только для него, элемент, который никто другой не замечал.
И все же Майклу приходилось иногда уходить со сцены во время концертов, чтобы переодеть брюки. Он начинал шоу в брюках из черного спандекса, но в середине концерта менял их на классические брюки Billie Jean и сверкающие носки. Иногда мы добавляли на штанины золотую или белую полоску на липучке, тянувшуюся по бокам, а затем срывали ее, поэтому создавалось ощущение, что на концерте у него было не две пары штанов, а три. Все больше гардеробных вопросов решалось при помощи реквизита. Поскольку концерты Майкла были настолько многослойными и эклектичными, нам с Деннисом приходилось изобретать костюмы, с которыми не могло быть никаких технических проблем и которые в то же время сохраняли иллюзию волшебства Майкла.
Мы цепляли «хвостики» на все молнии, даже если в них не было нужды.
Волшебный комбинезон
Любой, кто видел концерт Майкла Джексона в одном из сольных туров, знает, что на каждом концерте присутствует какой-нибудь магический трюк, в частности трюк с исчезновением. Этот трюк обычно проводили в середине шоу, перед Beat It, и каждый раз публика буквально взрывалась. Трюк служил еще и для того, чтобы быстро переодеть Майкла в костюм Beat It. Одежду приходилось надевать в два слоя. Обычно он надевал брюки Billie Jean и белую футболку, которые подходили и для Beat It, под костюм с предыдущих песен. Нужно было придумать какой-то комбинезон, который можно было сорвать одним движением, а поскольку он носил его перед тем, как провернуть трюк, комбинезон стал называться «Волшебным комбинезоном» (The Magic Suit).
Волшебный комбинезон состоял из нескольких деталей, скрепленных между собой липучкой, а не обычными швами, так, чтобы зритель ничего не заподозрил. Эти детали пересекались на передней части и выглядели как куртка и штаны, но на самом деле это был комбинезон. Каждая полоска липучки, швы и декор были хитроумно спроектированы так, что мне было достаточно просто ухватить Майкла за воротник, потянуть – и вуаля, костюм снимался одним движением.
После того, как мы с Деннисом заканчивали каждый такой комбинезон, мы тестировали его на себе. Некоторое время у меня был тот же размер, что и у Майкла, поэтому я надевал комбинезон, а Деннис пытался снять его, потянув за воротник сзади. Работало ли это? Во многих случаях – нет. Я вытягивался, сгибался, задирал ноги как можно выше, выгибаясь всем телом во все стороны, чтобы проверить, не порвется ли какой-нибудь шов. Чаще всего так и случалось. Этот процесс также помогал нам определить, в чем проблема. Возможно, липучка посередине слишком толстая или слишком тонкая по бокам. Мы проверяли все: будет ли она держаться, если Майкл сделает мах ногой, не расстегнется ли липучка и не откроет ли надетую под комбинезоном одежду? Где находятся точки с самой большой нагрузкой? Не начнет ли костюм рваться, если Майкл наклонится вперед, чтобы пожать руку поклоннику, или захочет проехаться по сцене? Я изо всех сил старался изобразить Майкла Джексона, а Деннис тащил и тянул различные детали, рассматривая места соединения липучки и засекая время, требовавшееся, чтобы снять комбинезон.
После этого мы проделывали то же самое, но уже в темноте. Затем – в темноте и на бегу, поскольку во время концерта именно так все и происходило. Майкл исполнял Working Day and Night непосредственно перед трюком. Под Волшебным комбинезоном – каждый раз разным в зависимости от шоу (поскольку приходилось потратить какое-то время, чтобы снова соединить все полоски липучки и собрать костюм) – на Майкле были подвернутые снизу брюки Billie Jean и белая футболка.
Чтобы спроектировать этот трюк в туре Dangerous, Майкл приглашал Дэвида Копперфильда (а иногда Зигфрида и Роя), и тот помогал ему воплотить эти иллюзии. Волшебный комбинезон был частью стратегии. Каким образом Майклу удавалось находиться на одном конце сцены в белых нейлоновых брюках и куртке, а через несколько секунд оказываться в другом конце сцены в черном развевающемся плаще, приготовившись убить аудиторию наповал исполнением Beat It? Весь персонал тура подписывал договор о конфиденциальности, в котором говорилось, что мы не имеем права разглашать коммерческую тайну трюка.
Следует отметить, что свет и взрывы являются лучшими друзьями иллюзиониста. В турне Bad Майкл спускался под сцену по лестнице. Едва оказавшись внизу, он бросался в темноте к другому концу сцены, а я несся следом, увиливая от торчащих со всех сторон труб и металлических решеток и пытаясь поймать Майкла за воротник, чтобы стащить с него комбинезон. Оказавшись на другом конце, мы раcправляли подвернутые брюки Billie Jean, набрасывали на него куртку Beat It и черный плащ и ставили его на подъемник, который поднимал его обратно на сцену с противоположной стороны… и все это за одиннадцать секунд.
Я бы психовал, если бы у меня было на это время. У нас не всегда была возможность отрепетировать этот трюк в каждом городе – 123 шоу за шестнадцать месяцев в пятнадцати странах. Но даже если инфраструктура зала оказывалась для нас сюрпризом, я каким-то образом ухитрялся сохранить концентрацию внимания. У меня не было иного выхода. Я знал, что к конкретному удару барабанов Майкл должен стоять в конкретном месте под сценой. Если я не мог довести его туда, все летело в тартарары. Магия Майкла должна быть безупречной. Если зажигался свет, и мы пропускали это «та-да» – возврата не было. Это уничтожало иллюзию волшебства Майкла.
Однажды мы таки прозевали этот момент. Каждый раз, как у нас что-то не получалось, мы с Майклом начинали безостановочно смеяться, стоило нам только посмотреть друг на друга, поэтому между нами было установлено негласное правило – ни в коем случае не смотреть друг на друга во время этого трюка. Поскольку под сценой было темно, я решил, что было бы неплохо обзавестись специальным наголовником с фонариком для велосипедистов, чтобы у меня было хоть какое-то освещение, а руки оставались свободными. Ну, как только Майкл выпал из гигантской черной коробки под сцену, он взглянул на меня и сказал: «А я и не знал, что Док из семи гномов теперь работает здесь» (Док – один из семи гномов в «Белоснежке», у него на голове как раз такой фонарик. – прим. пер.). Этого было более чем достаточно, чтобы мы пропустили звуковой эффект, обозначавший завершение трюка. Майкл давился хохотом, закрывая рот воротником куртки, пока мы не поставили его на подъемник – и шоу продолжалось.
– Никогда больше не делай со мной такого, Буш, – предупредил меня Майкл, все еще смеясь в машине по дороге в отель после концерта. Было ясно, что даже безупречности время от времени была необходима небольшая доза юмора.
Комбинезон сшит из материала, армированного нейлоновой нитью – из такой ткани изготавливают парашюты. Мы украсили его заклепками и широким поясом, чтобы создать видимость двух частей – брюк и куртки. Майкл влезал в него, и мы застегивали центральную молнию спереди. Весь комбинезон распадался по четырем швам, превращаясь в большой кусок ткани, который нужно было заново «собирать» как конструктор для следующего концерта. Собрать его было делом нелегким, поэтому у нас было несколько комбинезонов. Майкл танцевал так жестко, что запросто рвал армированный нейлон, который, согласно характеристикам производителей, не должен рваться.
Слева: набросок плаща, сделанный Деннисом, 1988.
Справа: Черный переливающийся плащ из китайского шелка, наброшенный поверх куртки Beat It из красной змеиной кожи, использованной в туре Bad.
спасибо
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:55 | Сообщение # 9 |
Москва
Российская Федерация | King of Style: Глава седьмая
Следующий шаг
Майкл часто звонил мне и без предупреждения просил, чтобы я приехал на ранчо «Неверленд», обсудить планы. Я проводил по три часа в дороге в один конец, иногда получая конкретные инструкции, а иногда – очередной риторический вопрос с подтекстом.
Майкл предпочитал встречи лицом к лицу, поскольку это позволяло ему увидеть и прочувствовать, что перед ним за человек. Он обладал эмоциональной проницательностью, благодаря которой хорошо анализировал язык тела и выражение лица. Лишь взглянув на человека, он сразу мог сказать, скучно ли ему, увлечен ли он вопросом или взволнован, услыхав какую-либо идею. По телефону он не мог определить, не занимаешься ли ты во время разговора чем-то еще и не закатываешь ли глаза на какое-то его предложение, а это ему очень не нравилось. Если же вы находились в поле его зрения, он знал, что ваше внимание всецело отдано ему, и лучше контролировал беседу. Но Майкл был также очень скрытным и желал беседовать наедине. В те редкие случаи, когда он все-таки соглашался что-то обсудить по телефону, он начинал звонок с вопроса: «А громкая связь выключена?» или «С тобой там больше никого нет?» Подозреваю, что из-за взросления в такой большой компании братьев и сестер Майкл особо не мог уединиться, если хотел. Возможно, поэтому он так стремился к уединению.
В любом случае, я всегда ехал на ранчо в приподнятом настроении, движимый возможностями, которые открывались перед нами благодаря следующим этапам и идеям.
В 1990 году президент Джордж Буш присудил Майклу звание Артиста десятилетия, после которой была проведена церемония награждения Американской киноакадемии. Вскоре после этого, во время одного из моих визитов в «Неверленд», я сидел в библиотеке с Майклом, и мы рассматривали книгу, которую он извлек со своих необъятных полок, посвященных истории, философии и искусству. На одной из страниц была глянцевая фотография Короны британской империи – одной из главных королевских драгоценностей Великобритании. Корона с самой витиеватой и богатой отделкой предназначается только для королевы и украшена драгоценными камнями. Майкл разговаривал со мной, уткнувшись носом в книгу. Пришло время для создания какой-то памятной вещи, чтобы отметить очередную веху в жизни и карьере Майкла.
Через некоторое время Деннис и я сели на самолет до Лондона, чтобы поближе взглянуть на королевские драгоценности, выставлявшиеся в сокровищнице Тауэра. Если бы мы делали это сегодня, то просто полезли бы в интернет и посмотрели фотографии, но, думается мне, Майкл все равно отправил бы нас туда. Для него было очень важно, чтобы нам тоже было весело, и чтобы мы полностью отдавались процессу. Главным было получить вдохновение от видов, звуков и культуры Англии. К сожалению, только это мы и получили. Прибыв в сокровищницу, мы увидели под пустой пуленепробиваемой витриной табличку: «Изъяты с выставки на две недели».
На мгновение мы перестали дышать. Как же не повезло! Но паниковать времени не было. Мы объездили весь Лондон и скупили все книги о королевских драгоценностях, какие смогли найти, а заодно посмотрели на другие драгоценности в музеях. Дополнительное вдохновение нам давал вид на Букингемский дворец из окна нашей комнаты в отеле «Хилтон».
Деннис начал набрасывать дизайн на желтых линованных листках из обычного блокнота – ничего другого под рукой не было. Для Денниса любая бумага, на которой он делал наброски, становилась драгоценной, поэтому, когда дело касалось выбора бумаги, он обходился любой. Он перерисовал общий внешний вид Короны британской империи из книги «Королевские драгоценности Англии». Однако его гениальные способности лежали вовсе не в сфере дизайна, а скорей в конструировании – это было самым главным при подгонке любой вещи по фигуре Майкла. Деннис знал, что мог сделать изумительную копию короны, но сможет ли Майкл ее надеть? Именно это волновало его больше всего. Деннис оценивал размеры каждого камня в короне, поскольку, чтобы дать Майклу возможность надеть такую корону, драгоценные камни необходимо подобрать по форме и размеру конкретно для головы Майкла, а не королевы.
Используя мерки, снятые с головы Майкла для изготовления шляп, Деннис конструировал корону при помощи пропорций и математических формул, и едва мы вернулись домой, начался его самый любимый этап в работе – когда он мог пощупать все материалы руками. Деннис получал удовольствие от фактического процесса создания, а не от исследований или разработки концепции.
Первым делом, вернувшись в Лос Анджелес, Деннис стал изучать технику припоя. Сначала по книгам, потом – методом проб и ошибок он научился работать в этой технике и обрабатывать металл при помощи пескоструйного аппарата, так как хотел сделать корону из серебра 925 пробы. Он припаял бижутерные камни и стеклянный жемчуг в тех же местах, где на оригинальной короне находились рубины, сапфиры, бриллианты и жемчужины. По центру Корону британской империи украшает Африканская звезда (один из самых крупных алмазов в мире – прим. пер.), а Деннис, дабы украсить корону какой-нибудь личной деталью, разместил на ней логотип Майкла – его ноги, застывшие на кончиках пальцев.
На то, чтобы сделать эту вещь, у Денниса ушло около шести недель непрестанной работы. Когда пришло время вручить корону Майклу, мы поехали в его квартиру в Вествуде. Майкл приветствовал нас, одетый в домашний халат и тапочки, но, несмотря на внешнюю расслабленность, его быстрая речь сказала нам о том, что он думал про этот момент с того самого дня, как послал нас в Англию.
– Буш, не показывай мне ее сразу. Устрой мне шоу.
Мы были готовы к этому. Мы никогда не отдавали Майклу что-либо просто так: мы устраивали каждому изделию презентацию. В этот раз мы разложили на обеденном столе красный бархат, корону поместили на красную бархатную подушку и накрыли ее куском белого атласа. Пришел момент «открытия». Эта честь выпала Деннису, а затем мы втроем отошли на шаг, чтобы полюбоваться его творением.
Майкл ничего не сказал – он только аплодировал. Деннис заслуженно наслаждался моментом. Мы спросили Майкла, не хочет ли он примерить корону, но он ответил, что «время еще не пришло». Он проводил нас к выходу, и едва мы вышли в коридор, как дверь за нашими спинами захлопнулась, и мы услышали щелчок замка.
– Можешь быть уверен, эта штука уже у него на голове, – сказал я Деннису. Позднее Майкл признался мне, что так оно и было.
Когда мы с Деннисом начали создавать по заказу Майкла вещи помимо одежды, мы восхитились его желанию как-то отпраздновать события своей жизни как раз тогда, когда они происходили. Титул «Артиста десятилетия» хоть и не был коронацией, но все же являлся важным достижением, и Майкл хотел, чтобы мы помогли ему как-то это отметить – такое часто происходило как с величайшими событиями, так и с менее значительными. Таким образом, он научил нас тому, что праздновать свои достижения очень даже здорово. Майкл был скромен, однако скромность не является антитезой осознания важности памятных вех в жизни. Эти моменты прекрасны, но они имеют свойство быстро заканчиваться. Майкл ловил волшебство, присущее этим моментам, а корона стала одним из способов «ловли».
Корона Майкла была сделана из меди и покрыта серебром 925 пробы. Она весила 3 килограмма.
Внизу: Мы делали не только короны и одежду. Была оригинальная идея, чтобы Майкл станцевал на этой копии королевского трона в одном из видеоклипов, но проект заглох. Высота трона – примерно 3 метра, ширина – 1,20 м, вес – 130-180 кг. Когда Майкл сидел на нем, его ноги едва доставали до пола. Трон в итоге очутился в его личных апартаментах в «Неверленде», а затем попал на обложку журнала Architectural Digest в 2009 году.
Английские традиции в уличной моде
Изобретая вещи для Майкла, мы часто прибегали к методу исключения: что еще он не носил? Чего мы еще не пробовали? Когда заинтересованность Майкла в британской королевской моде и бунтарском стиле стала более выраженной, нам тоже пришлось соответствовать этому, чтобы сохранить такие качества в следующих изделиях.
Беспрестанный поиск новинок привел нас в академию фехтования, поскольку фехтование обладало романтическим очарованием, движением/текучестью и резкостью. Три дня подряд мы изучали движения тел учеников академии во время спаррингов. Мы обнаружили, что фехтование требует интенсивной работы руками наряду с постоянным движением ног и выпадами, превосходно укладывавшимися в танцевальный стиль Майкла. И еще один плюс: фехтование является древним английским искусством, поэтому оно соответствовало страсти Майкла ко всему английскому.
Мы купили белую фехтовальную форму и занялись созданием исторической, традиционной вещи, которая в то же время соответствовала бы духу улиц. Майкл собирался явить миру свой новый имидж на съемках для рекламы Sony. Фотографировал его легендарный Херб Риттс.
Верхняя часть традиционной фехтовальной формы застегивается не по центру, а сбоку, под планкой. Ее носят полностью застегнутой до самого верха, чтобы защитить верхнюю часть тела, включая шею. Форма сделана на манер боди и регулируется по размеру в промежности, под нее надеваются белые парусиновые штаны с высокой талией. Штанины чуть ниже колен (такая модель называется «бриджи») и заправляются в высокие гольфы. Отход от традиционного белого цвета уже означал бы бунт, поэтому мы сшили форму из черной кожи.
Наш вариант фехтовальной формы застегивался до самого верха, но, чтобы еще больше подчеркнуть бунтарский дух, мы добавили клапан, который отворачивался в сторону, открывая порванную белую футболку Майкла, будто говорил зрителю – «Куку! А там есть что-то еще!» Майкл обожал этот клапан, поскольку он двигался. Когда артист быстро ходил по сцене или танцевал, этот клапан трепетал в такт его движениям. В завершение мы добавили немного отсебятины – заменили гольфы кожаными сапогами до колен и сделали фехтовальную маску из черной кожи. В комплекте также шли черные перчатки и ножные щитки, придававшие костюму новое измерение и глубину. Майкл будто играл в переодевания, что, естественно, абсолютно его восхищало. Поклонниц этот костюм буквально сводил с ума, так как оставлял крайне мало простора для полета фантазии. 
Стол Денниса для набросков.
– Я хочу носить это на сцене, – объявил Майкл, когда закончилась фотосессия. Теперь нам надо было трансформировать этот костюм для тура Dangerous. Он должен быть водонепроницаемым, легко поддаваться чистке и растягиваться. Но самое главное – он должен быть достаточно легким, чтобы под него можно было надеть другие предметы одежды для быстрого переодевания в другие костюмы, а заодно выглядеть смело и отливать металлом. Мы сделали костюм из стрейчевого спандекса в нескольких ярких цветах – золотой, красный, серебряный, оранжевый, зеленый и розовый, потом сфотографировали их, чтобы посмотреть, какой лучше смотрелся на фотографиях. Победил золотой.
Слева: Оригинальная фехтовальная форма, с которой мы снимали выкройку.
Справа: Рисунок костюма для фотосессии Херба Риттса и законченный образ с фотографий.
Фехтование – спорт для аристократов, как поло – игра королей. Европейцы мгновенно узнали в этом костюме фехтовальную форму, но американцы не поняли, что именно послужило источником для создания костюма, судя по потокам писем от поклонников, среагировавших на вид Майкла в этой форме в первой песне концерта Dangerous. Американцам не понравился «хвост» – полоска материи сзади, благодаря которой можно было регулировать размер формы. Фехтовальная форма застегивается на пряжку как раз под копчиком, поэтому, чем туже затянут этот ремешок, тем длиннее «хвостик». Люди жаловались: «оно же торчит», «похоже на ошибку дизайнера» или «отвлекает внимание». Но в наших вещах, создаваемых для Майкла, не было никаких ошибок. Именно так носится традиционная фехтовальная форма. Вообще-то, этот «хвостик» был любимым элементом Майкла в этом костюме. Он раскачивался как сумасшедший, когда Майкл танцевал, и словно становился продолжением артиста. А еще ему было интересно, заметит ли кто-нибудь эту деталь. К его удовольствию, заметили все.
 
Я сфотографировался с Майклом перед одним из первых концертов тура в 1992 году, после того, как помог ему одеться. Едва снимок был сделан, Майкл намекнул мне, что моя куртка «подмигивает» ему. На более позднем концерте он надел мою куртку, которая в итоге полностью перешла в его владение – он так и не вернул ее мне.
Следующая «перчатка»
Майкл замечал буквально все. Это касалось даже спорта, что было необычно, так как ему не особенно нравилось смотреть какие-либо спортивные соревнования. Иногда люди пытались заставить его посмотреть баскетбольный матч, но Майкл считал, что подобные просмотры – пустая трата времени. Играть самому – совсем другое дело, он немного играл с братьями на специально обустроенной площадке на ранчо. Однако же его очень интересовала форма игроков.
Работая над альбомом Dangerous в 1990 году, Майкл отметил для себя форму бейсбольных кэтчеров. Он спрашивал себя: если бейсбол является любимой игрой Америки, и абсолютно все когда-нибудь носили бейсбольную кепку, то почему бейсбол вдохновлял создателей одежды только на головные уборы? Кто сказал, что только кэтчеры могут носить ножные щитки? Почему их не могут носить все? Мы ответили на эти вопросы, сделав ему комплект щитков из металла. Они обладали необходимым духом бунтарства и по текстуре напоминали доспехи рыцаря.
С помощью наших друзей в мастерской Prop Masters мы сняли форму для отливки со стандартных пластиковых щитков и залили в нее медь. Мы выбрали этот металл, поскольку на него легче всего наносить серебряное, золотое и хромовое покрытие. Типичный ножной щиток из пластика является плоским и крепится к ноге на пяти ремнях. Наши формы не были плоскими. Мы добавили изгибы, углубления и выпуклости, которые хорошо ловили свет и придавали изделию четкость. Их также пришлось подгонять под анатомию Майкла. Щитки, с которых мы снимали форму, обычно носят мужчины весом в 85-90 кг, но Майкл весил всего 54 кг, поэтому необходимо было масштабировать их надлежащим образом, иначе они бы выглядели на нем слишком массивно, а Майкл всеми силами пытался этого избежать, чтобы сохранить изящный силуэт танцора для сцены. На последних стадиях производства мы добавили 9-12 ремешков для закрепления щитков, хотя обычно достаточно всего три.
Он носил эти щитки везде, где только мог, и они вскоре стали такой же отличительной чертой его образа, как и перчатка Billie Jean. В какой-то мере щитки стали «следующей перчаткой».
Ножные щитки Майкла в разном стиле, из разных материалов – от хрома с орнаментом из золота 750 пробы до полностью позолоченных щитков из тура HIStory.
В поисках фараона
Как-то раз в 1992 году я приехал на ранчо для каких-то бытовых дел, забрать и отдать пижамы Майкла, на которых он просил нас вышить его логотип. Я уже собирался уходить, когда Майкл сказал мне: «Египетские украшения такие красивые, правда?» Он протянул мне книгу по египетской культуре, которая «случайно» оказалась в его библиотеке. Указав мне на несколько помеченных страниц, он добавил: «Египетские украшения так здорово смотрятся на фотографиях, потому что сделаны из настоящего золота, верно?»
Я кивнул в знак согласия, но не слишком-то разбирался в египетской культуре или украшениях, поэтому лишь мельком взглянул на отмеченные им страницы. Вероятно, я на что-то отвлекся, потому что оставил книгу там, забрал одежду Майкла, которую нужно было подшить, и уехал домой. Прошел месяц, и когда я вернулся за очередной партией одежды, Майкл поведал мне, что собирается снимать следующий видеоклип – на египетскую тематику. Я мысленно хлопнул себя по лбу, гадая, почему я не понял намек и не провел этот месяц в изучении всего египетского для проекта, которым в итоге окажется Remember the Time.
Я отправился домой и сказал Деннису, что теперь мы будем делать из Майкла египтянина, поэтому у нас остался всего месяц на исследования, разработку, производство и декор. Времени для поездки в Египет не было, и мы занялись обычным исследованием – книги, музеи, фильмы и беседы с экспертами. Дабы подстегнуть нас, Майкл позвонил и полюбопытствовал, знаем ли мы, как выглядел Юл Бриннер в фильме «Десять заповедей». «Я отправлю вам кассету», – пообещал он.
Получив кассету, мы поставили ее в видеомагнитофон и сосредоточились на том, как же выглядит Бриннер в каждой сцене фильма. У него были десятки образов. Какой же из них заинтересовал Майкла? Мы ставили фильм на паузу, перематывали, рассуждая о том, что же вдохновило Майкла при его просмотре. И тут мы увидели нужное: Юл Бриннер в роли фараона Рамзеса Второго. Рабы несли его на носилках, и на нем была такая штука, которая, как мы позже узнали, называлась «gorgerine» (сколько ни искала, не нашла, как это правильно называется по-русски, а по сути – это нагрудное украшение-щиток, обычно состоящее из нескольких дисков и закрепленное ремнями на плечах. – прим. пер.). Это была самая что ни на есть квинтэссенция Майкла, и именно это он хотел надеть для клипа.
Мы сконструировали для Майкла нагрудный щиток и полностью покрыли его золотом 750 пробы. В золотое покрытие вставлены искусственные алые кристаллы, а сам щиток изначально сделан из листовой меди и весил совсем немного. Мы продлили линии щитка так, чтобы зрительно расширить грудь Майкла, и выложили чешуйки нагрудника в несколько рядов, создавая эффект перьев. Майкл был в экстазе, когда мы показали ему нагрудник, и воскликнул: «Просто не верится, что я смогу это надеть!»
На съемках Remember the Time. Я обернул вокруг каждой ноги Майкла по метру кожаных ремней, от подошв до колен, чтобы имитировать завязки египетских сандалий, переиначенные на новый, «уличный» лад.
Наши исследования показали, что из-за жаркого климата египетской пустыни люди не носили много одежды. В клипе Remember the Time танцоры и актеры (среди них Эдди Мерфи) были одеты очень легко, но Майкла нам пришлось закрыть с головы до ног из-за витилиго. Режиссер клипа Джон Синглтон хотел, чтобы Майкл был одет в такой же костюм, как и остальные актеры, но с дополнительными украшениями. Джон знал, что мы проектировали костюм Майкла, хотя костюмы остальных участников делал кто-то другой, и он сказал нам, что хочет показать Майкла «во всех египетских регалиях», включая традиционный головной убор в духе Тутанхамона, на что Майкл ответил: «Ни за что, Буш».
Мы все равно сделали этот головной убор, но в первый же день съемок он куда-то подевался. Целая бригада сотрудников обыскивала всю съемочную площадку Universal Studios, а я тем временем в панике названивал Деннису, рыскавшему по подъездной дорожке к нашему дому в надежде, что я просто выронил его, когда собирался ехать на съемки. Через 20 минут мы были вынуждены начать съемки без головного убора. Когда работа была закончена, я проводил Майкла в трейлер, чтобы помочь ему переодеться, и увидел, что этот злополучный убор валяется на стуле рядом с кроватью. «Если у нас его нет, значит, мне не придется его надевать», – решил Майкл и сам его спрятал.
В ходе работы над клипом Майкл зациклился на золоте. По его мнению, желтая латунь выглядела дешево и слишком быстро тускнела. «Чтобы это выглядело настоящим, оно должно быть настоящим», – пояснял он. Египтяне носили настоящее золото, поэтому мы и начали делать для гардероба Майкла вещи, покрытые золотом 750 пробы. С того самого момента, если украшение выглядело золотым, можете не сомневаться – оно и было золотым. Все его полицейские значки и прочие регалии больше не делались из латуни или крашеного пластика. Теперь все это делалось из меди с золотым напылением, и можете себе представить, насколько выросли затраты. Мы все чаще получали звонки от людей, пытавшихся притормозить «золотые» идеи Майкла, но приходилось признать, что золото обладало прекрасным волшебным эффектом и притягивало внимание. Все это лишний раз помогало нам поддерживать иллюзию того, что Майкл занимал в пространстве гораздо больше места. Если мы хотели добавить ему рост или значительность, акцентировать танцевальное движение или, наоборот, отвлечь внимание от отсутствия чего-либо, золото в костюмах отлично выполняло все эти функции.
Возьмем, к примеру, турне HIStory, стартовавшее в Праге в 1996 году. В финале Майкл все больше ходил – а как иначе, если провел два с половиной часа, без передышки танцуя и показывая людям волшебство? Мы хотели создать иллюзию, будто бы Майкл танцует всегда. Для этого нужно было привлечь внимание зрителей к его ногам. Звучит парадоксально, поскольку, казалось бы, если мы хотели отвлечь внимание от ног, то нужно надеть что-нибудь яркое на голову. Но то, как Майкл ходил по сцене в этих позолоченных ножных щитках, красиво играло в свете прожекторов и создавало иллюзию того, что танцующая машина никогда не останавливалась.
Неожиданным оказалось и то, что золоченые ножные щитки выглядели несколько футуристично, что тоже идеально сочеталось с тематикой турне HIStory и действовало как главный элемент вступительного акта, изображавшего путешествие сквозь время, когда Майкл начинал шоу в золотом костюме, сидя в космической ракете. Это была обновленная версия щитков, внедренных Майклом в ходе записи альбома Dangerous, но теперь она выбивала его привычный образ за все мыслимые пределы.
От немыслимых пределов во внешний космос
Костюм, о котором больше всего говорили и который больше всего обожают поклонники по всему миру – это хромированный золотой ансамбль, в котором Майкл открывал концерты в HIStory-туре. Концерт начинался с видеоклипа, в котором Майкл путешествует сквозь время и пространство в космической ракете, пролетая над панорамными изображениями семи чудес света, сквозь памятные события в истории, а затем приземляется в 1996 году и выходит из своей машины времени под крики поклонников. Майкл хотел выглядеть как гость из будущего, но был против скафандров или шлемов астронавтов, поскольку они выглядели слишком громоздко и не могли выгодно подчеркнуть линии его тела или хореографию. Вдохновившись клипом Dancing Machine, снятом Jackson 5 в 1973 году, где в одном из кадров танцевала женщина-робот, Майкл заявил: «Хочу облегающий костюм из хрома с головы до ног, в котором я смогу танцевать».
Эта идея была сразу же встречена в штыки теми, кто беспокоился о физической возможности Майкла танцевать в костюме из металла. Это было слишком опасно. И я, и Деннис говорили ему, что костюм из хрома будет слишком объемистым и может его травмировать. Но Майкл был убежден в том, что если что-то разработано специально для него, оно сработает. И мы стали думать. Должен быть другой способ. Почему обязательно металл? Склонность Майкла не принимать ответ «нет» передалась и нам.
Для вдохновения Майкл одолжил нам целую коллекцию книг о работах японского художника Сораямы, разработавшего органическую роботик-форму, которая в итоге превратилась в знаменитую собачку Айбо. Сораяма впервые заявил о себе в конце семидесятых, когда создал роботов с анатомически правильными женскими формами, словно отлитыми из серебра. Для их описания использовали термин «сексуальный робот». Деннис и я знали, что, если нам удастся придать Майклу такой вид, будто металл стал его второй кожей (как Сораяма со своими роботами), мы не просто достигнем следующего уровня – мы его превзойдем.
Мы нашли фольгированный стрейчевый спандекс, скроили из него костюм по меркам Майкла и подогнали по телу в облипку. Материал был тонким, как папиросная бумага, весил всего ничего и при этом обладал сиянием хрома. В свете прожекторов это выглядело так, будто Майкла с головы до ног облили хромом и серебром, как робота Сораямы.
Из всех концертных костюмов Майкла этот костюм был создан в наибольшем количестве экземпляров, поскольку через некоторое время фольгированная поверхность материала трескалась, теряя блеск и открывая синюю базовую ткань, на которую был нанесен слой фольги. Боясь, что ткань закончится, или ее перестанут производить, мы скупили все, до чего смогли дотянуться – примерно 90 метров. Мы должны были обеспечить достаточное количество ткани на весь тур и, возможно, на всю карьеру Майкла. Если хромированный костюм станет такой же выдающейся вещью, как куртки Thriller и Beat It, надо обеспечить хороший запас ткани на десять лет вперед, а иначе я не смогу спать.
Мы хотели дополнить костюм жестким внешним панцирем. В планах было создание нагрудника, который бы настолько идеально облегал тело, что никому бы просто не пришло в голову, из чего он сделан на самом деле. Мы выбрали металлизированный пластичный материал, отливаемый в вакуумной установке, и ножовкой вырезали из него необходимую деталь по меркам, снятым с тела Майкла, а потом Деннис дошлифовал нагрудник, отполировал и отправил в мастерскую для напыления хромированного покрытия. Сначала Майкл примерил белую пластиковую версию и тестировал ее, выдавая все самые агрессивные движения, высоко поднимая ноги, чтобы я мог определить, где нужно подрезать больше или меньше. Когда Майкл остановился, я поставил отметки на пластике черным маркером, вычерчивая инструкции для Денниса, чтобы внести коррективы в форму. Несмотря на то, что на нем был скучный кусок пластмассы, глаза Майкла сверкали в предвкушении, пока он мысленно рисовал себе готовое изделие. Затем он вдруг спросил:
– Буш, а когда придет моя очередь?
– Очередь на что? – я отмечал нижний край в пройме.
– Рисовать на тебе, – он выхватил у меня маркер и потряс его, как баночку с краской.
Когда я закончил с подгонкой, мы поменялись местами. Я стоял с вытянутыми руками, а Майкл увлеченно рисовал по мне маркером, самостоятельно отмечая линии. Он просто балдел, имитируя меня и рисуя на поверхности, на которой никогда раньше не рисовал. Он ухитрился найти позитивный момент и чудо даже в таком приземленном деле, как подгонка.
Однако вовсе не подгонка нагрудника была основной проблемой. Самым сложным было сконструировать его так, чтобы он легко снимался. На открытии концерта Майкл вываливался на сцену в шлеме и нагруднике, но секунд через 30 ему нужно самому все это снять. Нам надо было сделать такую конструкцию, чтобы Майкл легко снимал его, и ему не пришлось сражаться с застежками, поэтому мы спроектировали его так, чтобы он снимался спереди, стоило только потянуть. Внутри нагрудника находился крючок, к которому присоединялся ремень, обернутый вокруг талии Майкла и застегивавшийся с левой стороны на липучке. Слишком много липучки не даст Майклу сорвать его одним движением, а слишком мало не удержит нагрудник достаточно долго. Липучка была такой слабой, что нагрудник сваливался сам, стоило Майклу вдохнуть поглубже. Ему приходилось очень осторожно маневрировать в этом костюме, чтобы не испортить свое волшебство.
Сняв нагрудник, Майкл бросал его со сцены мне или какому-то другому ассистенту. Это всегда меня напрягало. Если он бросит его не слишком аккуратно (что вполне возможно), или я его не поймаю (что еще более вероятно), хромированное покрытие треснет при ударе об пол. По этой причине Деннис сделал три дубликата.
Шлем Майкла тоже был сделан в трех экземплярах, поскольку это был первый предмет, сбрасываемый со сцены, и риск повреждения был еще больше. Шлем на самом деле состоит из семи отдельных деталей с хромированным покрытием: по две детали передней и задней части головы, забрало и два боковых фиксатора, благодаря которым забрало можно поднять и опустить. Мы использовали одну из голов-манекенов Майкла, отлитых еще во времена Thriller, чтобы определить размеры пластиковых деталей, а потом Деннис вылепил дизайн. Он хотел, чтобы голова выглядела футуристично, сексуально и элегантно, но вскоре решил, что прототип не был похож на человека, поэтому вылепил на нем губы. Когда забрало опускалось, шлем уже не выглядел как мяч. Он выглядел как человеческая голова под шлемом.
Шлем был таким тесным, что приходилось пользоваться рожком для обуви, чтобы натянуть его на голову Майкла перед каждым концертом. Он должен был как можно плотнее прилегать к лицу, чтобы достичь нужного эффекта. «Я не хочу выглядеть как человек в скафандре, я хочу выглядеть как человек, отлитый в хроме».
Чтобы Майкл мог легко снять шлем, Деннис подрезал затылочную часть так, чтобы она не доходила до точки, где затылок переходит в шею, примерно на 7 см, поэтому шлем больше походил на маску. Это позволяло Майклу поднять его за подбородок и легко снять с головы. Майкл знал, насколько далеко может повернуть голову в сторону, чтобы обожавшая его толпа не разгадала секрет шлема.
Самой головоломной задачей было слепить этот шлем так, чтобы под него помещалась микрофонная гарнитура Майкла. Поскольку на каждой площадке были разные гарнитуры, мы конструировали шлем для самых страшных вариантов. Найти самую громоздкую и сложную гарнитуру, поместить его на голову манекена и вырезать форму вокруг него. У нас был всего месяц, чтобы сделать этот костюм, включая щитки на руки и ноги и шлем, прежде чем протестировать прототип в Бухаресте в 1996 году (видимо, снова опечатка или ошибка - тур начался в Праге, а не в Бухаресте - прим. пер.). Мы работали с твердым пластиком, поэтому нужно было в обязательном порядке проверить перед живой аудиторией, обладает ли данная форма требуемыми функциями и подгонкой. К счастью, нам удалось все сделать правильно с первого раза. Я перезвонил Деннису в Лос-Анджелес, чтобы рассказать ему хорошие новости и дать зеленый свет на то, чтобы сделать по три экземпляра всех аксессуаров.
Очень немногие знают, что в хромированном костюме, точнее, в пластиковом нагруднике с правой стороны в промежности просверлено небольшое отверстие, примерно 2 см в диаметре. Майкл намеревался открутить со своей космической ракеты шланг, привинтить к промежности и обдать зрителей струей дыма. «Фанам это наверняка понравится, – взволнованно говорил он нам, когда эта идея впервые пришла к нему в Бухаресте. – И такого точно никто никогда раньше не делал».
О, да, любопытно, почему. Как бы нелепо это ни звучало, это было типично для Майкла. Я поощрял эту идею, и думаю, что ее могли бы реализовать, если бы мы вовремя предупредили пиротехника. Однако, несмотря на то, что идее не суждено было воплотиться, это не удержало Майкла от прочих не менее диких идей. Мы были очень рады этому, поскольку Майкл всегда стремился раздвинуть рамки и вынудить Денниса и меня отправиться на поиски следующего изобретения.
спасибо
|
| |
| |
| ТАТЬЯНА | Дата: Понедельник, 15.04.2013, 20:55 | Сообщение # 10 |
Челябинск
Российская Федерация | King of Style: Глава восьмая
Автор перевода justice-rainger. Большое спасибо!
БЕЗГРАНИЧНОСТЬ
Майкл настаивал на том, чтобы мы «показывали свое искусство» и «рассказывали миру о том, кому принадлежит заслуга создания этих шедевров», но мы с Деннисом не слишком хотели светиться. За исключением пошива нескольких избранных вещей для Элизабет Тейлор и красного комбинезона для Бритни Спирс, который она носила в клипе Oops…I Did It Again, мы работали только на Майкла. В результате этого имена Буша и Томкинса вовсе не были на слуху воротил Голливуда и знаменитостей, и даже куратор музея Грэмми в Лос-Анджелесе понятия не имел, как мы выглядим, когда в 2009 году в музее открылась выставка костюмов Майкла.
Мы встретили куратора на выставке. Экспозиция выставлялась меньше месяца, и мы с Деннисом узнали, что там есть и несколько вещей, сшитых нами. Нам стало любопытно, каково это – увидеть свои собственные творения под стеклом вместо разрозненных деталей в нашей мастерской, поэтому мы отправились туда, купили два билета и притворились туристами. Правда, от туристов мы отличались тем, что знали истории обо всех предметах одежды, выставленных там, к примеру, то, что ножные щитки из турне HIStory были из разных комплектов; или то, как Майкл заставил нас срезать бахрому с рукавов усыпанной стразами куртки с орлом, прежде чем выйти в ней на сцену на концерте, посвященном памяти жертв 11 сентября, в Вашингтоне; или то, что мы создали одну из курток, вдохновившись переливчатой оберткой от жвачки Ice Breakers. Куратор заметил, как Деннис и я внимательно разглядывали одежду сквозь толстое стекло, отметил наш особый интерес к гардеробу Майкла и завязал с нами беседу. Он спросил нас, являемся ли мы поклонниками Майкла. Деннис не слишком любил шутить, но в такой момент даже он был не в силах совладать с собой.
– Можно и так сказать, – сухо ответил он.Куратор воспринял это как сигнал к действию и принялся рассказывать о том, как он понимает модный стиль применительно к Майклу Джексону.
– Это же так интересно, – говорил он, – проследить, как имидж Майкла развивался со временем, но он все равно всегда оставался Майклом Джексоном, здорово, не правда ли?Мы с Деннисом переглянулись, едва сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.
– О, да, – ответил Деннис, полностью погрузившись в эту игру, – конечно же, конечно. А вы когда-нибудь встречались с его дизайнерами?
– Ну, я знаю, что Билл Виттен уже умер, – куратор указал на сверкающие перчатки, созданные Виттеном в 1984 году, – но Буш и Томкинс? Я не видел ни одного интервью с ними. Они словно невидимки. Кажется, они вообще неприкасаемые.Неприкасаемые? Мы?! Нельзя не признать, нам понравилось, что нас овевала аура такой таинственности, хотя на самом деле мы вовсе не были такими. Мы просто трудоголики, обожавшие свою невероятную работу, как во время гастролей, так и во все прочие периоды, и нам нравилась анонимность, сопровождавшая работу в тени мегазвезды.Мы вволю повеселились с куратором, но, когда настало время «разоблачения», Деннис протянул ему руку и представился:
– Томкинс. И Буш. Рады знакомству.У куратора было такое лицо, словно он только что встретился с самим Майклом Джексоном. Его спокойствия и след простыл, он забросал нас вопросами и комплиментами, потом вежливо пригласил нас произнести речь на приеме, который музей устраивал для спонсоров на той же неделе. В силу нашей застенчивости нам не очень хотелось стоять перед таким количеством людей и что-то говорить, но возможность поделиться некоторыми закулисными историями и методами работы была слишком соблазнительной, чтобы упустить ее после такого вдохновляющего путешествия по воспоминаниям.Костюмы Майкла, прекрасно подобранные и выставленные в музее, были подобны полароидным снимкам нашей жизни рядом с ним. Его одежда обычно валялась по всей нашей мастерской в разобранном виде, брошенная Майклом после концерта или отданная в чистку и сушку и теперь хранящаяся где-то в отеле на другом континенте. А теперь, на этой выставке, мы впервые увидели все то влияние, оказанное на нас Майклом. И наоборот. Мы восхищенно рассматривали детали, вспоминая историю создания каждой вещи: весь творческий процесс, его развитие со временем и то, как весело нам было.Майкл был музой, любителем загадок и большим шутником, но прежде всего он был изобретателем, который отказывался верить в то, что в этом мире есть что-то невозможное. Благодаря ему мы тоже стали придерживаться этой философии безграничности. Деннис и я, команда, некогда состоявшая из закройщика/портного и костюмера, превратилась в художников и инженеров, и теперь наше коллективное видение висело на самом виду в музее Грэмми.Ботинки для наклона
В Голливуде есть пословица – «Если работаешь слишком быстро, можешь заработаться до потери работы». Но мы с Деннисом отклоняли подобную логику, поскольку порой работали по тридцать часов подряд, если нам нужно было закончить что-то в установленный срок. Казалось, что чем более безумной или трудной была просьба Майкла, тем меньше времени у нас было, чтобы это сделать. «Насколько далеко мы можем зайти?» – часто спрашивал он. Его разум, как и небо, попросту не был знаком с какими-либо ограничениями. От него я узнал, что ограничения либо ставятся самим человеком, либо зауженным сознанием и видением окружающих.Майкл обожал «Волшебника страны Оз» по многим причинам: ему нравилась история, значение и новаторский дух самого фильма. Когда Железный Человек, роль которого сыграл Джек Хэйли, выплескивал душу в песне о своей внутренней пустоте, зрители были потрясены его волшебной способностью наклоняться вперед, влево и вправо, не переворачиваясь и не падая. Это был отличный трюк, и Майкл собирался вывести его на новый уровень, став едва ли не единственным человеком, с которым бы это движение ассоциировалось позднее.В клипе Smooth Criminal 1987 года Майкл исполнил движение, которое все назвали «Наклоном». Благодаря некой доле закулисного волшебства Майкл смог наклониться на сорок пять градусов вперед и снова выпрямиться, и когда режиссер выкрикнул «снято!», блеск в глазах Майкла мог бы соперничать с сиянием алмазов, настолько довольным он выглядел. Я присутствовал на съемках и сразу же заметил его настрой, еще до того, как он, вернувшись к себе в трейлер, воскликнул: «Буш, ты видел это? Ох, чувак, я убит подо Ржевом!» (извините, не могу удержаться ))) это снова его коронное “hurt me” – прим. пер.)Для Майкла быть «убитым» (или «раненым», если брать буквальное значение – прим. пер.) означало позитив, «абсолют». На кону стояло новое задание. Деннису и мне нужно было придумать, как реализовать это движение на концерте, и прежде чем мы начали работать над этим, я уже знал, что если кто и мог помочь Майклу сделать наклон на сцене без помощи киношных трюков, так только Деннис.Деннис редко бывал на съемках, но, к счастью, в тот день он присутствовал. Он увидел все это и для начала призвал на помощь свой опыт катания на коньках. Он определил, что должен быть способ как-то закрепить высокий ботинок, чтобы можно было проделать такое невероятное движение. Деннис сказал мне, что уверен в своих расчетах, и все сработает. Как именно это сделать – уже его забота.Разработка устройства заняла у Денниса три месяца. Он чертил, стирал, чертил снова. Художник в Деннисе уступил место инженеру, а затем и изобретателю. Он спроектировал высокие ботинки, доходившие до середины голени, с хорошей фиксацией лодыжки. Снаружи они выглядели как обычные туфли Florsheim, но под этим «фасадом» пряталась механика. На подошвах туфель были стальные пластинки, которые сцеплялись с болтами, выдвигавшимися из пола. Как дым и зеркала, дополнявшие иллюзию света. Деннис, удостоверившись в надежности своего изобретения, позвонил Майклу и велел ему приготовиться к первому настоящему наклону.
Туфли для наклона, в которых Майкл впервые сделал это движение вживую в Канзас-Сити в 1988 году. Оригинальная доска для наклона была оснащена болтами, с которыми сцеплялись прототипы ботинок. Я написал на этой доске инструкцию «Майкл, наклоняться надо в эту сторону», в случае, если нам придется оставить ее Майклу, и он решит наклониться без нас.В течение часа мы упаковали свое изобретение и деревянную доску, на которой крепились болты для фиксации, и отправились в студию Record One, где Майкл обосновался во время записи. Из-за пробок мы добрались туда только к 7 часам вечера. Это было большой ошибкой. Секретарь в приемной предупредила нас, что Майкл спустится из своих апартаментов не раньше 7:30, потому что смотрит «Симпсонов». Вполне понятно, Деннис был страшно зол. Оглядываясь назад, даже не знаю, почему мы так удивились. Мы прекрасно знали, что не следовало бы отправляться в путь в час-пик, вдобавок, мы были так взволнованы, что совершенно забыли об одной важной вещи: «Симпсоны» – это святое.Майкл в приподнятом настроении (еще бы, он же целых полчаса развлекался) влетел в приемную, где нетерпеливо ерзали Деннис и я.
– Что это у вас тут? – он с любопытством покосился на чемодан на колесиках, который мы привезли с собой. Он прекрасно знал, зачем мы приехали, но хотел, чтобы все выглядело как презентация, а не просто очередная передача готового изделия.
– Не хочешь ли сегодня проделать наклон? – спросил я его. Деннис стоически молчал, пока я снимал с Майкла туфли и помогал ему зашнуровать ботинки. Несмотря на то, что мы собирались вот-вот проделать нечто беспрецедентное, Майкл все равно протестовал: «Буш, это не сработает», и всплескивал руками, как ребенок, ссорящийся с родителями и отказывавшийся выполнять домашнее задание.
– Майкл, – сказал я ему как можно спокойнее, – стой на месте. Я знаю, что тебе это не нравится, но тебе придется это примерить.
– У меня важные дела, – упрямился тот, – а это все равно не сработает.Деннис заговорил, пытаясь увещевать его и одновременно подзадорить:
– Майкл, если ты не попытаешься, мы так никогда и не узнаем, возможно ли это. Ты же никогда раньше не сомневался в чем-то новом, так почему сомневаешься сейчас?Кажется, Деннис сказал волшебное слово, и настроение Майкла мгновенно изменилось, будто он только что услышал что-то вроде «абракадабра!». Редкий момент, когда Майклу необходимо было напомнить о его собственной вере в волшебство.Ботинки жестко фиксировали его лодыжки и были далеко не так удобны, как привычные туфли Florsheim. Едва мы поверили в то, что нам удалось его успокоить, как Майкл снова принялся нас терзать.
– Я что, должен танцевать в этом?
– Майкл, – скомандовал Деннис, – становись на эту доску, и когда почувствуешь, что каблуки зафиксировались, вдохни поглубже, напряги мышцы живота и наклоняйся вперед, к Бушу.Майкл послушался. Он раздул грудь как павлин, напрягся и с полным доверием наклонился вперед, затем встал прямо… и ахнул. Несмотря на то, что мы с Деннисом сами много раз тестировали ботинки, смотреть на них в действии нам никогда не надоедало.
– Поверить не могу, вы это сделали! – Майкл кинулся нас обнимать, а затем лишний раз покрепче обнял Денниса и похлопал его по спине. Деннис в ответ сказал:
– Я же говорил тебе, что это сработает, Майкл. Мы сами испытывали их целую неделю, прежде чем приехать сюда.У меня даже были синяки в подтверждение его слов. Дважды в день, семь дней в неделю, я разыгрывал Шалтай-Болтая. Наклоняться вперед, имея шансы 50 на 50, что сейчас вмажешься носом в стену – очень нервное занятие. Я закрывал глаза, откидывал голову, напрягался – и не мог себя заставить это сделать.
– Представь, что ныряешь, – предлагал мне Деннис, а я возмущался:
– Но я же терпеть не могу воду!Майкл Шалтай-Болтаем точно не был. Он играл с этими ботинками целый час, прежде чем удивить нас здравой мыслью: «Это нужно запатентовать». Мы восприняли желание Майкла завладеть этим изобретением как комплимент, поэтому целых два месяца старательно чертили схемы и строчили описания, необходимые для подачи заявлений на получение патента, затем отослали все бумаги юристам Майкла, а сами отправились на концерт, чтобы увидеть первую демонстрацию наклона вживую.У меня в животе образовалась пустота, как и всегда, когда мы впервые что-то обкатывали на сцене. Неважно, сколько раз мы практиковались, я знал, что ничто не может быть постоянным, поэтому, когда Майкл подошел к месту на сцене, где закреплялись болты, в Канзас-Сити 23 февраля 1988 года, я едва удержался, чтобы не зажмуриться от страха.Но Майкл был мастером своего дела. Он пел и танцевал под жаркими огнями, под живую музыку, в сопровождении танцоров, под вопли десятков тысяч людей, тянувших к нему руки – и был максимально сосредоточен, когда зафиксировал каблуки. И наклонился вперед. Вживую. Smooth Criminal наэлектризовала атмосферу до предела.Майкл спустился со сцены, переводя дыхание, и сказал мне:
– Отдай эту пару туфель Деннису.Деннис попал в десятку и получил приз. Я снял с Майкла ботинки, помог ему надеть мокасины и отправил его на сцену для следующей песни. Когда он снова спустился со сцены после завершения шоу, он сразу же задал мне еще один вопрос, который определенно не давал ему покоя остаток концерта:
– У меня же есть вторая пара, да?Так типично для Майкла. Прежде чем подумать о себе, он подумал о Деннисе. Нужно отдать изобретение его создателю, отметить заслуги. Как раз то, о чем Майкл постоянно говорил нам: «Все должны признать ваши заслуги в искусстве». И он действительно жил в соответствии с этими словами. Через десять лет после окончания турне Bad мы услышали в новостях, что патент на ботинки для наклона Майкла Джексона перестал быть коммерческой тайной. До того момента менеджеры Майкла ежегодно платили патентному бюро определенную сумму за конфиденциальность. Вероятно, кто-то забыл заплатить, и все бумаги подверглись разглашению. Теперь ни для кого не было секретом, как именно работали ботинки Майкла. Я спросил у него, сердится ли он, и он сказал, что нет.
– Я просто хочу знать, почему, Буш, – добавил он. – Мы должны были сохранить волшебство. Почему они испортили чудо?
– Не знаю, Майкл.
Это все, что я мог сказать.
Когда патент попал в интернет, мы с Деннисом наконец-то увидели его и были потрясены открытием. Там было написано: «Метод и способ создания иллюзии нарушения законов гравитации. Изобретатели: Майкл Джо Джексон, Майкл Ли Буш, Деннис Томкинс». Все это время Майкл делил с нами патент. Для нас это был очень необычный и утверждающий момент – мы получили признание нашего искусства, когда совершенно этого не ждали.Пояс историй
Турне Bad в 1987 году было первым турне Майкла, в которое он поехал без своих братьев. Майкл настроился произвести неизгладимое впечатление на зрителей по всему миру и начал с Японии. К моменту завершения тур попал в Книгу рекордов Гиннеса как самый прибыльный тур в истории – прибыль составляла более 124 млн. долларов с октября 1987 года по январь 1989 года.Поскольку я никогда раньше не бывал за пределами Штатов и уж тем более за кулисами концертного тура, я поражался масштабам, с которыми Майкл работал, чтобы гарантировать уникальное дебютное сольное турне. Грузовой самолет перевозил 22 грузовика с оборудованием. На сцене было установлено 700 осветительных приборов, 100 колонок, 40 лазерных установок, три зеркала и 2 огромных экрана. Обслуживающий персонал состоял из 150 человек, включая и меня. Аутсайдеры, особенно репортеры, называли нас «свитой» Майкла, но Майкл никогда так не относился к нам. Он многих знал по именам и не желал, чтобы мы везде ходили за ним как безмозглый скот. Я был сражен тем, как все рабочие, персонал, техники, танцоры и фаны склонялись к ногам Майкла, обутым в простые мокасины Florsheim. Всего лишь раз попробовав эту безумную, похожую на красивый праздник жизнь, я крепко подсел на нее.Как-то раз, уже ближе к концу европейской части турне, Майкл позвонил мне в номер и сказал, чтобы я немедленно перезвонил Деннису. «Но в Калифорнии сейчас 2 часа ночи», – запротестовал я, однако у Майкла не было понятия времени. Частично потому, что у него не было традиционных рабочих часов, он часто записывал музыку до рассвета, если чувствовал вдохновение. А когда не записывался в студии, все равно крайне мало спал, поэтому он не жил по околосуточному времени, как весь остальной мир. Мне было проще разбудить Денниса своим звонком, чем уговорить Майкла дождаться хотя бы рассвета в Л.А. Я все-таки попытался, на что Майкл ответил: «Время не на нашей стороне, Деннису нужно знать, чего я хочу от него, прямо сейчас».Получив столь четкие инструкции, я принялся за выполнение этого неприятного задания – поднять Денниса с постели и передать ему послание Майкла: «Сделай пояс из истории жизни Майкла и доставь на ранчо к тому моменту, как он вернется из Японии. А, и пояс должен выглядеть так, словно его извлекли из-под земли на раскопках где-нибудь в Риме тысячу лет назад».Майкл пояснил, что такой пояс историй являлся его подарком самому себе, чтобы отметить свое успешное становление как артиста, проведшего сольный тур и побившего этим туром все рекорды. Помимо турне Bad Майкл сделал еще кое-что, чем невероятно гордился – приобрел имение в 3 000 акров, которое вскоре станет известным как ранчо «Неверленд».Пока Майкл заканчивал европейскую часть тура, Деннис взялся за работу и стал рисовать пояс с историями, который отмечал бы важных людей и этапы творческого и жизненного пути Майкла. Однако нервничал Деннис вовсе не из-за того, что ему приходилось учиться, как вырезать восковые формы для отливки деталей из серебра 925 пробы. Деннис мог самостоятельно обучиться чему угодно. Вот выбирать события из жизни Майкла, достойные увековечивания в поясе – другое дело. Как можно судить, что было по-настоящему важно для человека, который совершил так много важных вещей? Деннис не был готов к подобному, поэтому он рисовал наброски и отправлял их по факсу Майклу. Пытаясь успеть в установленный Майклом срок, Деннис отправлял факсы днем и ночью, снова рисовал и перерисовывал, пока не были отобраны семь картинок, из которых и будет состоять пояс.
Внизу слева: Billie Jean и Бабблз (на фото плохо видно, по центру херувимчик, подбросивший вверх шляпу, у его ног слева сидит Бабблз)
Внизу по центру: Лунная походка
Внизу справа: Планка с Jackson 5Майкл обожал херувимчиков и живо интересовался искусством художников эпохи Возрождения, особенно Микеланджело. Он считал, что фреска Микеланджело «Страшный суд» на потолке Сикстинской капеллы была самым выдающимся шедевром в мире. Поэтому Деннис, делая наброски, во всех сценах изобразил Майкла в виде херувимчика. На первой планке пять маленьких херувимчиков летают вокруг римской цифры V, херувимчик-Майкл чуть покрупнее и по центру – символ начала карьеры как вокалиста Jackson 5. Следующая планка – херувимчик летит над падающей звездой – сольная карьера Майкла. На третьей планке отображена любовь Майкла к Диснейленду и его дорогой подруге Элизабет Тейлор – херувимчик играет с Пиноккио перед дворцом Золушки. Пиноккио был любимым персонажем Тейлор, а Питер Пэн – любимым героем Майкла.На четвертой планке показан Майкл-филантроп и отмечено его участие в проекте We Are the World – херувимчик держит колосья пшеницы перед американским орлом. Пятая планка – не требующий объяснений херувимчик в сверкающей перчатке, выполняющий лунную походку. На шестой планке – херувимчик подбрасывает шляпу Billie Jean в воздух, на нем точная копия пояса, который Майкл носил в туре. Это признание значимости турне Bad. У ног херувимчика сидит Бабблз, сопровождавший Майкла в Японию. На седьмой и последней планке изображен «Неверленд». Логотип ранчо – полумесяц, на краешке которого сидит мальчик, поэтому на этом рисунке Деннис просто заменил мальчика ангелочком.Это были моменты, которые имели наибольшее значение для Майкла в 1988 году. По центру пояса располагалась массивная пряжка, на которой два ангелочка держали корону над инициалами MJ. Деннис работал днем и ночью, консультируясь с ювелирами и учась вырезать формы из воска. Это сложная старинная техника, используемая в скульптуре и ювелирном деле. Майкл отобрал семь сценок из десятков набросков, но совершенно не хотел принимать дальнейшее участие в создании пояса. Ему было интересно понаблюдать, как художник интерпретирует людей, места, события и вещи, поэтому он дал Деннису полную свободу. Когда пояс был закончен, всего за несколько дней до прибытия Майкла, Деннис разложил его на двух гигантских бархатных подушках в библиотеке «Неверленда».Майкл был ошеломлен, когда увидел его. У него закружилась голова, а голос срывался, когда он пытался по телефону подобрать нужные слова, чтобы выразить свою благодарность и восхищение талантом Денниса. Когда к нему вернулся дар речи, он тихо заговорил, подчеркивая каждое слово благодарности:
– Я думал, тебе надоест этот проект, и ты утратить к нему интерес. Но каждая деталь подтверждает, насколько ты был небезразличен к этой вещи с самого начала и до конца.Больше всего Майкл боялся, что люди, работавшие с ним, перестанут интересоваться творческим процессом. Еще больше он боялся отсутствия проявления страсти и заинтересованности в готовом продукте.Пояс «Питер Пэн»
1989: MJJ Productions получила разрешение от Disney на использование изображения Питера Пэна в еще одном поясе. Мы накупили различных фигурок и изображений Питера Пэна, чтобы поточнее скопировать образ. Серебряная пряжка пояса размерами 15 на 20 см изображает Питера Пэна, играющего на флейте. На заднем фоне – маленький мальчик, сидящий на полумесяце (логотип ранчо), а под ним надпись на ленточке – Neverland Valley. Шесть планок на поясе изображают различные сценки из мультфильма: на первой Венди учится летать, на второй профиль Питера Пэна, на следующих – Потерявшиеся мальчики, Тигровая Лилия, пиратский корабль и крюк Капитана Крюка.Come Together
Когда Майкл обратился к нам по поводу создания костюма для живого исполнения Come Together (песня авторства Джона Леннона и Пола Маккартни, входившая в каталог, принадлежащий Майклу) в фильме Moonwalker, его просьба не могла быть более туманной.
– Буш, сделай так, чтобы это был я, но – необычный я.Стиль Bad создавался благодаря поясам, пряжкам, полицейским значкам и байкерским аксессуарам, а после завершения тура мы стали потихоньку отходить от поясов, руководствуясь нашим обычным «чего еще Майкл не носил». Но Come Together все еще принадлежала к эре Bad, поэтому нам нужно было изобрести способ остаться в теме и при этом удовлетворить желание Майкла выглядеть «необычно».Поэтому мы снова вернулись к поясу.Вместо полицейских значков, украшавших куртку Bad, Деннис вырезал североамериканских и немецких двуглавых орлов на серебряных пряжках пояса, напоминавшего пояс чемпиона-тяжеловеса. Орлы олицетворяли силу и свободу хищников. По всей длине пояса были размещены шесть больших серебряных планок с такими же орлами, навевавшими ощущение власти. Крупные планки пояса были скреплены между собой планками поменьше, украшенными переплетением листьев. Застежка была спрятана под двумя крыльями с размахом в 26 см. Чтобы крылья красиво обвивали талию Майкла, Деннис формировал их контуры при помощи паяльной лампы. Доминирующая сила крыльев была еще больше подчеркнута вырезанной в золоте надписью Bad.Мы одели Майкла в желтую рубашку из тонкого атласного шелка и в черную косуху из лакированной кожи. Такой силуэт был для него нетрадиционным, но все равно оставался узнаваемым стилем Майкла. Мы добавили на куртку серебряные эполеты, сочетавшиеся с крупными планками пояса, и сшили к куртке штаны из лакированной кожи по выкройке, снятой с его черных джинсов Levi’s. Во внутренние швы вставили спандекс. Майкл дополнил образ парой высоких остроносых ботинок, похожих на те, которые он носил в клипе Bad. Ботинки были украшены металлическими наконечниками на носках и узорчатыми вставками на каблуках.Особенное удовольствие при создании этого костюма мы испытали от того, что нам была предоставлена полная свобода. Обычно одежда, которую мы шили, предназначалась для концертов, но поскольку в этот раз костюм создавался для фильма, нам не нужно было ограничиваться в выборе тканей, которые должны быть легкими, поддаваться чистке и не мяться при упаковке.Мы наблюдали, как Майкл вышел на сцену в этом костюме и с первыми ударами барабанов развязно сбросил куртку с плеч. Момент был приправлен тревогой, лакированной кожей и музыкой Леннона и Маккартни, и мое сердце буквально пустилось в пляс, когда Деннис сказал мне, что наконец-то принял себя как художника, а не как простого закройщика и портного. Для него все наконец-то сошлось в одну точку, пока он стоял со мной за кулисами.
Сабатоны (латные ботинки)
Сабатон – это часть рыцарского доспеха, надевавшаяся на ногу, но мы не знали этого до тех пор, пока Майкл не отправил нас в Лондон в 1991 году, чтобы мы изучили доспехи. Стоя в окружении пятисотлетних королевских доспехов в Тауэре, мы думали: «А для чего мы вообще здесь?» Майкл прямо заявил нам, что отправляет нас в Англию для изучения доспехов, но не сказал, зачем. Что вы видели? Насколько вы наблюдательны? Он непременно задаст нам эти вопросы, поэтому мы делали заметки и фотографировали абсолютно все. Мы отмечали вес, движение металлических деталей в битве. Мы отмечали даже снаряжение лошадей.– Мне нужна пара металлических туфель, в которых я смогу танцевать, – огорошил нас Майкл, когда мы вернулись домой. В клипе Bad у его сшитых на заказ ботинок были обитые металлом носки и металлический декор в виде чешуек, тянувшихся вверх к лодыжке. Но, как это было типично для Майкла, он решил, что металл можно применить и в больших количествах. Он хотел знать, как далеко он может зайти в каких-то действиях и надеть что-то, чего раньше просто не существовало, поэтому он настроился на создание своей собственной пары серебряных сабатонов.Деннис и я изучали анатомию ступни так быстро, как только могли, уделяя особенное внимание тем местам, где нога сгибается (у основания пальцев и пяточное сухожилие). Майкл хотел серебряные высокие ботинки, но мы знали, что если металл не будет гнуться, ходить и танцевать в таких ботинках будет очень трудно и даже больно. Мы поделились этой проблемой с людьми, работавшими в сфере спецэффектов и реквизита. Мы сказали, что делаем сапоги из металла, которые можно надеть поверх кожаных высоких остроносых ботинок. «Это невозможно, – слышали мы в ответ. – Металл не потянется, как кожа. Он не будет сгибаться по контуру ноги».Однако мы настаивали на своем. Деннис снова вернулся к изучению обуви в рыцарских доспехах. Сабатоны не могли быть плоскими, поскольку рыцарю все равно приходилось сгибать ступню, чтобы подойти к лошади и сесть в седло. Деннис провел несколько недель, изучая материалы и вычерчивая диаграммы, пока не обнаружил способ, как заставить металл двигаться.Вооружившись набросками Денниса, мы поехали к Майклу в студию Record One в Шерман Оукс, где он работал в то время.
– Я понял, как сделать металлические ботинки, в которых ты сможешь танцевать, – сказал Деннис Майклу, показывая ему свои бумаги. – Посмотри-ка.Майкл взглянул на чертеж, сделав вид, что понял всю ту науку, стоявшую за этим творением.
– У вас есть четыре недели, – ответил он, а затем, словно этого было мало, написал срок выполнения проекта под рисунком Денниса. Даже если Майклу не требовалась какая-то вещь к определенной дате, он предпочитал краткие сроки, поскольку считал, что художнику может наскучить слишком длительная работа, или же он начнет сомневаться в процессе и перестанет доверять инстинктам. Мы понятия не имели, действительно ли ему нужны эти ботинки для какого-нибудь выступления или фотосессии, но это не имело особого значения. Значение имело только то, что у нас было четыре недели, и часы уже тикали.Использовав мерки, снятые с ног Майкла, мы сделали колодки, после чего обувной мастер сшил по ним кожаные ботинки. Деннис обернул кожаный ботинок алюминиевой фольгой и скотчем, потом начертил по нему маркером линии, чтобы отметить места, в которых нога двигается – по линии пальцев и над пяткой. Затем он взял нож и разрезал фольгу вдоль нарисованных линий. Получились выкройки, по которым уже можно вырезать новый комплект деталей ботинка из жести. В жестяных деталях пробиваются дырочки, а затем все детали соединяются штифтами.Каждая следующая деталь была на 4-6 мм толще, чем предыдущая. Они спускались от лодыжки к пальцам, и каждая деталь на несколько миллиметров перекрывала следующую, как черепица на крыше. Благодаря этому детали скользили друг под другом, позволяя ноге сгибаться и в то же время создавая иллюзию монолитной металлической поверхности. У жестяного прототипа ботинок был квадратный носок, поскольку кожаные ботинки под этим железом тоже были с квадратными носками, но когда мы показали их Майклу, он сказал, что предпочитает остроносую обувь, чтобы ступни казались длиннее. Деннис проглотил слова, уже вертевшиеся у него на языке, позднее сказав мне, что не стоит дразнить дьявола подобным ответом, и уверенным тоном солдата, только что получившего приказ, ответил Майклу: «Я вернусь через пару дней». Теперь ему нужно было все начать сначала, чтобы создать вторую пару жестяных ботинок, на этот раз с острыми носками. На это у него ушло три дня.Прежде чем отливать детали из серебра, Деннис хотел знать, будут ли ботинки удобными для Майкла. Было бы рискованно и неоправданно дорого отлить серебряные ботинки, а затем обнаружить, что Майкл не сможет в них ходить. Деннис сделал прототип из стали, чтобы протестировать их. Эти ботинки весили 4,5 кг. Мы приехали в отель «Мэдисон» в Вашингтоне за несколько часов до визита Майкла в Белый дом. Когда я протянул ему ботинки, Майкл уставился на них так, словно это был подарок на рождество, и с любопытством покрутил их в руках, восхищенный тем, как ловко кожаный ботинок был упрятан в сталь. Он пожаловался на грубую поверхность, сказав, что ботинки выглядели как хлам, подобранный где-нибудь на помойке, и мне пришлось напомнить ему, что настоящие будут из серебра. Я помог ему надеть их, он прошелся в них по комнате, сделал поворот и застыл в своей лучшей позе, выражавшей восторг: «Они работают!»У Денниса ушло примерно семь недель, чтобы сделать безукоризненную пару ботинок. Он работал со специалистами по отливке вещей из серебра. В этом изделии не было места для ошибок. Серебро стоит слишком дорого, чтобы вертеть его туда-сюда как глину. Одно неверное движение – и назад пути не будет. Он спаивал, сплавлял и подгонял детали так, чтобы кожаные ботинки были плотно прикреплены к металлическому «кожуху» и при этом оставались незаметными. Конечный продукт создавал иллюзию того, что Майкл ходит в монолитных ботинках из чистейшего серебра.Когда мы показали ему серебряные ботинки, Майкл облегченно вздохнул.
– Они выглядят как ювелирное изделие, – сказал он, глядя на свое отражение в поверхности ботинок. – Я знал, что у вас получится. Спасибо.
Майкл попросил, чтобы мы сделали пару серебряных поножей (часть доспеха, закрывающего ногу от колена до лодыжки). Мы работали над ними целую неделю, но Майкл ни разу их не надел, поскольку они весили почти 3 кг.
Элизабет Тейлор так понравились серебряные сабатоны Майкла, что он попросил нас сделать для нее пару таких же, но на каблуках, и подарил их ей на шестидесятилетие.От лекал к металлу
В создании серебряных сабатонов, одной из самых смелых модных идей Майкла, не было ничего эффектного. Деннис мог бы с легкостью променять свой блокнот для набросков на пояс с инструментами, поскольку для превращения обычной пары остроносых ботинок в единственное в своем роде изобретение потребовалось множество различных инструментов.
Вверху: Стальные прототипы, которые Майкл испытывал в гостиничном номере в Вашингтоне.
Внизу: Части выкройки для сабатонов и первый жестяной прототип.
Металл накладывается поверх черного кожаного ботинка.--------------------------------------------------------
Кстати, кто волновался по поводу кителя, в котором Майкл был на встрече с президентом в 1990 году - на том кителе манжеты красные, на фотках видно. В книге Буша две фотки - на крупной фотке китель с черными манжетами (я так понимаю, это и есть копия), а отделка рядом показана на рукаве с красным манжетом. Если на аукционе продали китель с красными манжетами, значит, это оригинал, который надевался в Белый дом.
Источник http://justice-rainger.livejournal.com/557780.html
|
| |
| |
|
