|
Michael Jackson: Die wahre Geschichte
| |
| ната | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:06 | Сообщение # 1 |
Новосибирск
|
читать
Erscheinungstermin: 21. November 2011
Am 25. Juni 2009 steht die Welt für einen Augenblick still: Michael Jackson, der größte Popstar aller Zeiten, ist tot. Zwei Jahre danach sind immer noch viele Fragen offen: Warum musste Michael Jackson sterben? Wieso so kurz vor seinem geplanten Comeback? Wem nützte sein Tod?
Dieter Wiesner, Michael Jacksons langjähriger Vertrauter und Manager,
• beschreibt, wie Michael Jackson immer mehr in die Fänge einer gnadenlosen »Musik-Mafia« geriet
• enthüllt, dass Michael Jacksons Angst und Verfolgungswahn nur zu berechtigt waren: Für gewisse Kreise ist Michael Jackson tot mehr wert als lebend
• gibt sehr persönliche Erinnerungen preis: Jacksons heimliche kleine Fluchten, seine Einsamkeit und seine Sehnsucht nach Liebe
• spricht erstmals über die bislang unbekannten Pläne, die Michael Jackson nach seiner Musikkarriere verfolgte
"Самая лучшая одежда для женщины — это объятия любящего ее мужчины." Ив Сен-Лоран
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:06 | Сообщение # 2 |
Москва
Российская Федерация | Дитер Визнер, "Правдивая история".
 Мы братья, Дитер, мы должны держаться вместе, не позволяй системе встать между нами.
Майкл Джексон
Вступительное слово от Кэтрин Джексон.
Талант – такая вещь, которую Бог дает лишь немногим избранным в этом мире. Мой сын Майкл, обладавший необыкновенными способностями, входил в число этих избранных. Он всегда осознавал, что подобный дар – это не только большое счастье, но и большая ответственность. Поэтому он постоянно, всю свою жизнь старался затронуть своим талантом как можно больше людей.
Большое спасибо тебе, Дитер, что позволил нам приобщиться к этим чудесным историям, благодаря которым мы узнали, каким человеком был Майкл. И я благодарю тебя за то, что ты рассказал миру о многочисленных проектах, которые он претворял в жизнь, планах, которые до сих пор были неизвестны многим людям.
Написанная им музыка, нарисованные им картины, здания и сооружения, в разработке которых он участвовал, все это – его подарок нам, чтобы мы дальше могли распространять дух любви, мира, терпимости и беззаботности.
Я благодарю тебя за то, что ты показываешь миру, каким прекрасным, чутким, достойным любви созданием был мой сын. От имени миллионов поклонников во всем мире и от имени нашей семьи я благодарю тебя. Нам очень его не хватает.
Кэтрин Джексон, Лос-Анджелес, ноябрь 2011.
Предисловие, главы 1 и 2
Предисловие
О Майкле Джексоне было сказано и написано бесконечно много. Что-то соответствует истине, что-то нет. В течение многих лет его важнейшего творческого периода мне посчастливилось быть не только менеджером, но и доверенным лицом, и другом. Я жил у него, на легендарном ранчо «Неверленд», сопровождал его более чем на сто двадцать концертов на всех континентах. С помощью этой книги я бы хотел исправить, дополнить и привести в порядок образ Майкла, который сложился в глазах общества. Я считаю это своей главной задачей и долгом по отношению к нему. Майкл был совсем не таким, каким его часто изображали, и о нем еще многое можно рассказать. Он был остроумным и симпатичным, подшучивал и дурачился – а потом, наоборот, вдруг обращался ко мне за помощью, охваченный страхом и отчаянием.
Многие не знают, что Майкла Джексона, начиная с 2000 года, ждали большие перемены в жизни и творчестве. И он доверял мне свои намерения, конкретные планы и тайны, часто в ночных разговорах или звонках. Эта книга должна показать «настоящего» Майкла Джексона и дать читателям представление о жизни одной из самых блистательных звезд нашего времени. Жизни, в течение которой Майкл Джексон когда-то потерял самого себя и стал жертвой людей, которым, как он думал, можно доверять. Жизни, оборвавшейся слишком рано. Как творческая личность, Майкл Джексон был не далек от того, чтобы снова изобрести себя заново. Как человек, он дошел до точки, когда больше не мог оправдывать все те ожидания, тяжким грузом лежащие на его плечах. Известие о его смерти 25 июня 2009 года повергло мир в шок. Что бы стало с Майклом Джексоном, если бы ему хоть раз позволили быть самим собой? Мне невероятно повезло узнать его настоящего, и я очень по нему скучаю – по другу, человеку, звезде.
Настоящим подтверждаю, что с помощью этой книги я бы хотел еще раз дать людям возможность открыть для себя Майкла заново и посмотреть на него совершенно другими глазами. Так близко, насколько это возможно.
Дитер Визнер, ноябрь 2011.
Глава 1. Crocodile rock
Это было не поместье, а мечта, если не считать крокодилов. Было жарко, и ярко-голубое калифорнийское небо простиралось над просторами ранчо «Неверленд» как огромный тент. Стояла тишина; чириканье птиц и трепетание их крыльев, одинокое стрекотание сверчка и ритмичный, подрагивающий звук поливальной установки где-то вдалеке не нарушали, а скорее дополняли ее.
Майкл бежал через огромный луг; сначала его фигура казалась крошечной на расстоянии, затем постепенно стала увеличиваться, приближаться. На нем была расстегнутая красная рубашка, под ней белая футболка, и черные брюки. Жара была вполне терпимой благодаря легкому ветерку с долины Санта-Инез, несшему прохладные капли воды от поливальной установки и распределявшему их вокруг словно распылитель. Волосы и рубашка Майкла развевались на этом влажном ветру, его походка была быстрой, спортивной и упругой. Иногда она прерывалась прыжком, больше напоминавшим какое-нибудь танцевальное движение. Его взгляд перебегал с предмета на предмет; он улыбался, в этот прекрасный летний день у него было отличное настроение. Он был королем в своем королевстве. Он был в своей стихии.
Внезапно он оказался передо мной, сложил руки за спиной. Майкл сначала посмотрел на меня, потом вверх, на небо, и с улыбкой поздоровался, выдав свое неподражаемое «Hi, Dieter!».
– God bless you! You`re looking fine! Oh, what a wonderful day! (Благослови тебя Господь. Ты прекрасно выглядишь. Ох, какой чудесный день!) – добавил он.
Он заметил, что мое лицо уже успело покрыться загаром. Я рассказал ему, что провел весь обеденный перерыв наверху, на одной из гор Неверленда, где лежат большие камни – долго сидел на солнце и размышлял. Он оглядел меня с ног до головы, вытаращил глаза и воскликнул с ужасом в голосе:
- Like this?! What are you doing? (В таком виде? Да что ж ты делаешь?)
Рука Майкла легла на мое плечо:
- Are you crazy? Are you nuts?! (Ты с ума сошел? Ты что, чокнулся?)
Он заметил, что я стоял перед ним босиком и в одних трусах.
Средства массовой информации часто описывали ранчо Неверленд как рай на земле, полный бабочек, стрекоз и полевых цветов. Несомненно, так оно и было. Но Майкл имел в виду гремучих змей и скорпионов, которые иногда выбирались из-под камней. И поэтому то, что я отправился туда без ботинок, показалось ему чем-то непостижимым.
Он схватился за голову, еще раз предостерег меня от коварных «rattlesnakes» (гремучих змей) и с очень серьезным видом призвал меня никогда больше не ходить по ранчо босиком. Даже такие опасные создания – твари божьи, которые получили право попасть на Ноев ковчег, поэтому Майкл не приказывал удалить их из поместья, а скорее воспринимал как часть вселенной Неверленда. Иногда ночью вдалеке слышался и вой койотов – странные, жуткие завывания.
Майкл сложил руки на груди, поежился как от озноба и пошел к Принсу и Пэрис – проведать их и закрыть окна в комнатах детей. В течение дня он, как заботливый отец, следил за тем, чтобы дети были у него на глазах и не очень далеко отходили от него, когда они были на улице. Ведь койоты были активны не только ночью.
После того, как я надел брюки и кроссовки, мы выпили холодного чая в тени веранды и отправились на небольшую прогулку по ранчо. Какой прекрасный день! Мы не говорили ни о новых проектах, ни о прочих делах. В такой день, как этот, все заботы были забыты. И мне вдруг показалось, будто бы чуток праздной скуки – это, вообще-то, самая большая роскошь, которую может себе позволить человек. Не продляется ли жизнь именно в такие моменты, когда еще не знаешь точно, чем ты должен заниматься дальше? Моменты, в которых нет места суете, а время, кажется, остановилось?
Мы шли мимо старых деревьев, к озеру с черными лебедями, к павлину, распустившему хвост, и приближались к вольерам и загонам личного зоопарка Майкла. Должно быть, мы инстинктивно следовали за пронзительными криками попугаев. Наконец, мы остановились и оперлись на невысокую, на уровне бедра, ограду крокодильего вольера.
Словно оказавшись в джунглях, после тишины я наслаждался голосами всевозможных экзотических животных и оглядывался во все стороны в поисках источников этих голосов. Я чувствовал себя как в раю. Вдруг, неожиданно, как гром среди ясного неба, Майкл сорвался с места и одним прыжком перемахнул через ограду, подбежал к углу бассейна и совершенно расслабленно уселся на край. А ведь только что спокойно стоял рядом со мной! Он хитро улыбался и с любопытством наблюдал за животными, соседями по его собственному маленькому миру Неверленда.
Они лежали в воде и были похожи на набитые соломой чучела – вялые, толстые глыбы длиной под метр восемьдесят. И именно там, где сейчас сидел Майкл, под ним, лежала такая рептилия, головой очень близко к стене, окаймляющей бассейн. Увидев эту картину, я почувствовал себя нехорошо, но я же не мог знать – вполне возможно, он и раньше часто сидел здесь и подружился с животным. Майкл свесил ноги со стены, почти касаясь поверхности воды. Он окинул совершенно неподвижное огромное животное долгим взглядом, все еще улыбаясь, достал полную горсть гальки и начал по одной кидать их на толстый панцирь крокодила. Тому вряд ли было больно, сомневаюсь, что он вообще что-либо почувствовал. Маленькие камешки, которые бросал Майкл, падая на этот резонатор, вызывали глухой, низкий звук, словно их бросали на толстый ствол дерева. Так продолжалось некоторое время. Майкл хихикал, он хотел подразнить зверя, разбудить его, заставить как-то отреагировать. Наверно, что-то вроде «Если уж у меня есть крокодилы, так пусть делают что-то интересное, вместо того, чтобы постоянно лежать здесь без движения!» Я тем временем не сдержался и тоже посмеивался над его необычными идеями, но в то же время хотел предостеречь его:
- Michael, be careful! Don`t overdo it (Майкл, поосторожнее, не перестарайся), – прошептал я и шутливо добавил, что если он будет продолжать в том же духе, то может забыть о своей «лунной походке».
Он не хотел слушать, камешки все летели и летели. Но недолго. Внезапно вода забурлила, и зверь в мгновение ока оказался рядом с Майклом. Издав низкое шипение, он разинул пасть почти под прямым углом и попытался схватить Майкла за ноги. Тот как раз успел с быстротой молнии подтянуть их, прежде чем могучие челюсти рептилии, утыканные острыми зубами, сомкнулись с громким треском – будто бы захлопнули крышку тяжелого сундука. Майкл снова оказался на стене.
Я не верил своим глазам – он стоял на ней, сгибаясь пополам от смеха. Он хохотал, запрокинув голову, и просто не мог остановиться. Вот таким он был.
Глава 2. Родгау, 25 июня 2009, 23.50 и позже
(Родгау – маленкий город в земле Хессен. – прим.пер.).
Снаружи в тихой летней ночи дул теплый ветер. Однако в моем офисе, где каждую минуту раздавались телефонные звонки, было далеко не так тихо. Он находился на окраине промзоны – из тех, которые по вечерам выглядят вымершими. Я многие годы работаю в таком уединении и выбрал его сознательно: таким образом я могу спокойно вести деловые переговоры до поздней ночи, как этого требует разница времени с США. (В Германии закон запрещает сильно шуметь в собственной квартире после 22.00. О празднованиях дней рождений/свадеб и т.д соседей надо предупреждать заранее, иначе они с чистой совестью могут позвонить в полицию. Что уж говорить про офис. – прим.пер.). Немногим более часа назад мне позвонил хороший знакомый из Л.А., чтобы сообщить, что у Майкла Джексона очень плохо со здоровьем и что его жизнь поставлена на карту. Как бы зловеще это ни звучало, но моей первой реакцией был громкий смех. Да этого же просто не может быть! Никогда, ни за что на свете, мне бы не пришла в голову мысль, что в этой новости может быть хоть толика правды.
Напротив, я предположил, что это сообщение объяснялось слишком хорошо знакомой мне тактикой Майкла: уклониться от предстоящего тура This is it под предлогом плохого самочувствия. С момента объявления его большого прощального турне билеты на все запланированные шоу были раскуплены. И Майкл Джексон, как самая крупная поп-звезда всех времен, больше, чем когда-либо, находился в центре внимания общественности. Тринадцатого июля 2009 года, всего лишь через восемнадцать дней, должны были начаться гастроли.
После этого телефонного разговора я был уверен, что пройдет совсем немного времени, и тур будет официально отменен из-за «проблем с сердцем» или чего-то подобного. Насколько я знал, для него это турне было неприемлемо, он не собирался больше участвовать в предприятиях такого рода, они были ему неприятны. Он дал себя уговорить на десять концертов, но тем временем, по желанию устроителей, речь шла уже о пятидесяти. Так что, на следующий день я ожидал сообщения в прессе, хитрого трюка, который на время освободил бы его от предыдущих договоренностей по причине «болезни».
Но я ошибался. Незадолго до полуночи мне позвонил знакомый, который находился недалеко от виллы Майкла и к этому времени располагал более точной информацией. Произошло нечто ужасное: Майкл умер. Кровь застыла в моих жилах, ведь тон этого сообщения не оставлял сомнений. Я был шокирован и не мог сдержать слез. Меня словно парализовало. Я был не в силах закончить этот разговор. Привыкнув сразу же энергично браться за решение любой проблемы, в этот раз я почувствовал, как меня охватывает непреодолимая слабость. Будто сквозь пелену я смотрел на плакаты, фотографии и сувениры в моем офисе – Майкл подарил их мне в благодарность за совместную работу. Всю мою жизнь меня тоже считали одиночкой, и – по крайней мере, некоторые так полагают – опытным стратегом в бизнесе. И все же, с Майклом Джексоном меня связывали не только многолетние деловые отношения.
В эту ночь я потерял друга.
Не успел я получить то сообщение, как новость разошлась по миру. Через несколько минут я уже не мог спастись от звонков и электронных писем. Положение было трагическое, я никак не мог собраться с мыслями. Телефоны звонили не переставая, мой почтовый ящик завис, ответить на все запросы об интервью также было невозможно. Прибавьте к этому звонки и электронные письма от многочисленных шокированных до глубины души поклонников, которые не могли и не хотели верить в смерть Майкла Джексона. Я быстро заметил, как эта новость взволновала мир, каким глубоким был шок – но и какое сильное неверие вызвала его смерть у многих в первые дни. Майкл Джексон мертв – это не может, не должно быть правдой! Все же на один вопрос, который мне то и дело задавали уже в ту ночь, я могу четко ответить «нет». Нет, Майкл Джексон совершенно точно не покончил с собой. Не только потому, что Майкл больше всего на свете любил своих детей, но также из-за того, что он еще очень многое собирался совершить в своей жизни. Добровольный уход из жизни просто не подходил ему. Майкл хотел жить.
О сне в ту ночь можно было забыть. Я все еще не отошел от шока; разом нахлынули бесчисленные воспоминания о проведенном вместе времени. Наша первая встреча, разговоры, длящиеся часами, турне HIStory, все те ужасные и прекрасные события, которые я пережил вместе с ним. Я забыл о времени, но, в конце концов – уже светало – сел в машину и отправился домой через пустынную территорию.
На следующее утро обнаружилось, что поток вопросов и соболезнований со всего мира за ночь не уменьшился. Но не только это. Многие поклонники впали в такой шок и отчаяние, что некоторые из них даже грозились покончить жизнь самоубийством. И сегодня, более чем через два года после смерти Майкла, я все еще получаю бесчисленные письма, свидетельствующие о том, какая огромная пустота осталась после смерти Майкла Джексона. Они спрашивают о том, каким Майкл был в действительности, хотят узнать больше; их не отпускают обстоятельства его смерти.
С тех пор, как Майкл умер, голоса его завзятых критиков также умолкли, и пренебрежительные эпитеты вроде Wacko Jacko были снова уважительно заменены на King of Pop. День смерти Майкла Джексона для многих людей стал одним из дней, в который они вместе пережили чрезвычайно важные события, о которых говорят – после этого мир никогда больше не будет таким, как прежде. Каждый точно помнит, что делал и где был, когда узнал эту новость. Каждый может рассказать свою историю об ощущениях от его смерти, ведь независимо от того, действительно ли вы были его поклонником или нет, его преждевременный уход пробил в мире музыки ощутимую брешь.
Через некоторое время шок сменился состоянием полного оцепенения. Миллионы поклонников, сотрудники, друзья и родственники Майкла пытались в течение этих дней забыться, чтобы хотя бы попытаться смириться с тем фактом, что его больше нет, и принять это. Как бы ни расстроила меня его смерть, как бы ни занимала она мои мысли, в первые дни я не стал связываться с его семьей. Никому не хотелось бы выражать кому-либо соболезнования, если сам еще толком не оправился, даже при самых положительных побуждениях.
Только через несколько дней я позвонил отцу Майкла, Джо. Это был короткий, тихий и печальный разговор с хорошим знакомым. Я знал его как жесткого бизнесмена, всегда готового предложить нестандартное решение или пошутить. Но во время разговора он казался человеком, который совершенно пал духом. В тот момент Джо еще понятия не имел, как он и прочие члены семьи Джексон должны вести себя по отношению к прессе, какими словами пояснить свою реакцию на смерть самого знаменитого и успешного из них. Он спросил меня, не приеду ли я на похороны в Лос-Анджелес. Я не был уверен, но потом, когда мне постепенно стало ясно, какие масштабы примет эта церемония, решил воздержаться от этого.
Затем, седьмого июля в Staples Center в Лос-Анджелесе состоялось официальное прощание с Майклом Джексоном. Бывшие соратники, такие как Дайана Росс, Берри Горди и Брук Шилдс, а также, разумеется, его семья оказали ему последние почести. Во всем мире миллионы зрителей наблюдали за церемонией с экранов. Меня она тоже не оставила равнодушным. Но все же я был рад, что попрощался с Майклом позже, когда страсти более-менее улеглись.
После смерти Майкла мы с Джо продолжали общаться, и это продолжается до сих пор. Про отцов, чьи сыновья умерли слишком рано, например, в войнах, говорят, будто бы их часто мучает чувство внутренней пустоты. Нормальная смена поколений нарушилась, дошла до абсурда, и собственное существование отныне кажется им бессмысленным. Во всяком случае, Джо Джексон, будучи отцом, постоянно подчеркивает, как он любил и любит своего сына, какими бы сложными ни были порой их отношения. Когда-то я задал ему вопрос о тяжелой цепи у Джо на шее, на ней висел большой серебряный амулет в форме птицы. Опущенные крылья и хвостовые перья внизу в середине составляют букву «М».
– Это Майкл, – пояснил он значение украшения, которое носил над сердцем, – мой сын!
Майкл Джексон умер в тот момент, когда давным-давно лишился контроля над собственной жизнью. Благодаря хитроумным действиям системы, окружавшей его, ему просто не оставалось другого выхода. Его принудили выступать и провести турне This is it до конца, он сам больше ничего не решал. Майкла загнали в угол, из которого он уже не смог выбраться.
Одного знаменитого писателя спросили в его семьдесят пятый день рождения, как он себя чувствует, и тот ответил: «Будто бы я въехал в гараж, и стена все ближе и ближе». В этом случае, подобное заявление могло быть продиктовано неотвратимостью старости – неизбежно приближающегося времени, от которого никому не убежать. Но время Майкла, с точки зрения биологии, еще не вышло. У него отнял жизнь вовсе не преклонный возраст, а система, состоящая из лиц, выражающих чьи-либо интересы. Они годами захватывали все больше власти и контроля, ему же оставили совсем немного места для собственных идей и концепций.
По причине этого некоторые могут подумать, что смерть стала для него избавлением, как иногда для неизлечимых больных, или единственным возможным побегом из его тюрьмы. Я считаю, что это не так. Мир мог бы увидеть нового, совершенно другого Майкла Джексона и еще долгие годы наблюдать за ним. Майкла, который никогда не уставал развивать новые бизнес-модели и черпал силы в себе самом и своем творческом потенциале.
И сегодня я иногда думаю: черт, я же должен ему позвонить! Чтобы через мгновение понять, что это уже невозможно. Я на девять лет старше Майкла, и как-то я в шутку попросил его, когда придет время, пожалуйста, пусть он приедет на мои похороны. Представляю, какая суета и шумиха в прессе поднялась бы из-за него в маленьком тихом городе, где я жил. Он коротко рассмеялся и очень серьезно ответил:
– Please don`t talk about things like this! (Пожалуйста, не говори о таких вещах!)
за перевод спасибо
можно купить на английском. http://www.amazon.de/Michael....&sr=1-1
Сообщение отредактировал Ирина - Четверг, 02.02.2012, 15:09 |
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:07 | Сообщение # 3 |
Москва
Российская Федерация | Глава 3. Начало. Лос Анжелес, сентябрь 1995.
Перелет из Франкфурта в Лос-Анжелес проходил спокойно. Я немного поспал в самолете, а когда проснулся, в моей голове вертелся вопрос – а что я, собственно, здесь делаю? Правильно, я направлялся к необычному артисту, величайшей поп-звезде на свете. В жизни бы не поверил, что когда-нибудь лично встречусь с Майклом Джексоном. И, тем не менее, вскоре я буду устраивать для него презентацию коммерческой идеи, в разработке которой принимал участие! Многие годы я занимался мерчендайзингом, работал с такими фирмами, как Люфтганза или Haribo (производитель сладостей, в основном жевательного мармелада, большой концерн. – прим.пер.), и успешно претворял в жизнь многочисленные маркетинговые идеи моих партнеров. Примерно за восемь месяцев до этого полета ко мне пришел один знакомый, который работал на Red Bull и в настоящий момент специализировался на продвижении новых энергетических напитков. Эта тема в середине девяностых была очень модной. Я спросил себя, как можно было бы наилучшим образом продавать разработанный им новый напиток. В то время я, правда, еще не имел понятия о подобных напитках и их потенциале, и сначала высказал мои сомнения, однако после долгих обсуждений нам пришла сказочная идея: этот энергетик должен ассоциироваться с какой-нибудь поп-звездой. Но с кем? А почему бы не с самой великой на свете? – С Майклом Джексоном! (курсив автора. – прим.пер.). Но вскоре эта идея вызывала лишь смех, ведь мы и не надеялись, что получим хоть один серьезный шанс сделать это.
Напиток – дорогостоящий проект фирмы Wild из Хайдельберга и ее партнеров (Capri Sonne) – имел интересный привкус персика. Его можно было пить охлажденным, тогда он становился освежающим и очень необычным. Это был изотонический, полезный для здоровья напиток, вполне соответствовавший духу того времени, и мы быстро придумали ему название – MJ Mystery Drink, что очень подходило для предстоящего концертного тура Майкла Джексона HIStory World Тour. В качестве упаковки мы, в конечном счете, придумали удлиненную тонкую алюниминевую банку – в то время это был последний писк моды. Банка была окрашена в золотистый цвет, с красной надписью «fresh – cool – magic». Даже сегодня пустые банки продаются и покупаются поклонниками за довольно большие деньги. Можно даже купить еще запечатанную банку за 800 долларов, а содержимое этой банки вполне можно описать словом «античный» – пятнадцать лет после окончания срока годности. После того, как мы предложили этот продукт Sony/USA и отослали им соответствующее письмо, я, однако, чуть было не забыл об этом и относился ко всей ситуации как к шутке. Поэтому для меня большим сюрпризом стал день, когда примерно через полгода пришло приглашение от Sony с предложением устроить новому напитку настоящую презентацию рядом с местом продажи, а заодно познакомиться с Майклом Джексоном. В конце концов, это его личность и его имя должны олицетворять этот напиток, и поэтому Майкл был первым, кого мы должны были убедить. Во время полета я то и дело думал, каким странным было это чувство – когда сбываются мечты.
Борьба за артиста и его рыночную ценность была тогда очень большой. Майкл Джексон был продуктом, с которым можно было вести огромный бизнес, совершенно не относящийся к его музыке. С тех пор как Джей Коулман выторговал для Майкла Джексона в 1983 и 1985 сделку с «Пепси», за пять и десять миллионов долларов соответственно, этот молодежный освежающий напиток стал ассоциироваться с ним. Удачный ход Коулмана заключался в том, что аура, свежесть и молодость поп-звезды ассоциировались с маркой «Пепси». Это неожиданно заставило «Кока-колу» выглядеть старомодной, а «Пепси» принесло миллионную прибыль. Сейчас мы разработали для Майкла Джексона новый, его собственный напиток – независимо от больших концернов. Учитывая объемы сделок Коулмана, я хорошо представлял себе, на каком уровне мы находимся.
Но я бы соврал, если бы начал утверждать, что уже тогда был фанатом Майкла Джексона. Ясное дело, если я в 1980-е или ранние 1990-е шел гулять летним вечером по городу, в Европе или на другом континенте, я не мог не слышать музыку Майкла Джексона. Thriller, Beat It или Billie Jean эхом разносились по улицам городов; музыка Майкла Джексона стала саундтреком целого поколения. Потому я имел представление, кто он такой – он феномен! Но поклонником его музыки я все же стал позже.
Когда мы прибыли в офис Sony, мне и моему деловому партнеру пришлось подвергнуться странной процедуре в отдельном офисе. Вместе с работниками службы безопасности мы должны были отрепетировать, как будем вставать и садиться, чтобы поприветствовать всемирную знаменитость. Вообще-то нам это показалось несколько смешным, но мы, разумеется, не прекословили, чтобы не испортить встречу, когда мы так близки к цели. Однако когда мы в который раз упражнялись во вставании, дверь вдруг тихо открылась, и в комнате внезапно появился Майкл Джексон. Майкл Джексон прямо передо мной! Самый великий артист на Земле был ниже и тоньше, чем я ожидал, но при этом он казался невероятно энергичным и гибким. Мы в мгновение ока умолкли и теперь смотрели только на него. Встать? Или сесть? Никто об этом больше не думал, да и все равно было слишком поздно. Ведь перед нами уже стоял Майкл Джексон собственной персоной. Так близко, что стоит протянуть руку, и дотронешься до него. Позднее я понял, что внезапное появление было частью разыгранного им представления. Майкл любил выступления и на сцене, и в жизни. Хитроумно рассчитанное время, отрепетированная хореография, неожиданное появление из ниоткуда, часто после нескольких часов ожидания – все это являлось для него неотъемлемой частью его выступления и индивидуальности, когда он появлялся на людях. Таким образом, он создавал вокруг себя ауру недоступности, которая окутывала его тайной и ощущением глубокого почтением. Он создавал невидимую дистанцию, которую все же сразу сокращал с помощью дружеских слов – к великому облегчению окружающих, испытывающих иногда почти невыносимое напряжение из-за благоговения и уважения к нему.
На Майкле была черная шляпа, солнцезащитные очки, черные брюки с золотыми лампасами и черная рубашка, не заправленная в брюки. После секундной тишины он вежливо поклонился по направлению к нам. Мы тоже шикарно оделись, на нас были темные костюмы с галстуками. Он опустился в офисное кресло и начал вращаться туда-сюда, как мальчишка, небрежно закинув ногу на ногу. Он был чрезвычайно мил, очень застенчивый, почти пугливый. В любом случае, совсем не такой, каким я представлял Короля поп-музыки. Говорил он тихо и сосредоточенно, сразу перешел к делу. Ему очень хотелось посмотреть на наш MJ Mystery Drink. Мы с гордостью продемонстрировали блестящие золотом банки со сверкающим логотипом. Придя в восторг уже от одного вида упаковки, Майкл попытался попробовать саму суть проекта, то есть сам персиковый напиток. Он как раз открывал банку, когда его телохранители – мы и глазом моргнуть не успели! – вскочили и не дали ему сделать это. Они забрали банку из рук поп-звезды, и это выглядело так, будто мы пытались отравить короля. Тут даже Майкл не удержался от смеха, как и все присутствующие, ведь всем стала ясна невольная комичность ситуации. Зачем бы нам отравлять именно того человека, который должен был обеспечить успех нашему продукту?
Какой бы смешной ни была ситуация, она подарила нам первое впечатление о том, под каким контролем держало мегазвезду ее окружение. Предположительно, уже тогда он многие вопросы не решал самостоятельно. С кем бы он ни заключал сделки или встречался лично – вся его жизнь определялась интересами, которые не всегда были его собственными.
Заручившись обещанием Sony, что наш общий проект получил одобрение, мы уехали. Майкл Джексон лично высказался одобрительно, хотя ему даже не представилась возможность попробовать напиток.
Позднее напиток появился на нескольких концертах на пробу. Его также можно было увидеть на дорогостоящей презентации в Амстердаме. Но в итоге до реализации так и не дошло. Учитывая то, что мы верили, будто сам Майкл Джексон был на нашей стороне, мы, конечно, были очень разочарованы. Уже существовал прекрасный рекламный ролик для напитка, снятый очень успешными в 1980-е и 1990-е годы «Torpedo Twins» (киностудия DoRo, Rudi Dolezal и Hannes Rossacher). За лицензирование MJ Mystery Drink были уплачены огромные деньги, чтобы его рекламировать Майкл Джексон. Но Sony отказалось от обещанной поддержки. Уже тогда я заметил, что артист находился под жестким контролем Cистемы, которая строго запрещала любой доступ к нему тем не слишком опытным людям из других предпринимательских сфер, которые делали первые шаги в шоу-бизнесе. Даже невзирая на то, что уже были заплачены деньги, как в нашем случае.
И, тем не менее, я познакомился с самой большой поп-звездой всех времен. Многие ли могут этим похвастаться?
Но неужели это уже конец?
Глава 4. Мюнхен, весна 1996.
Как человек, не привыкший сдаваться, я ждал в холле отеля Bayerische Hof, в котором Майкл Джексон остановился во время посещения Мюнхена. Мне удалось несколько раз переговорить по телефону с начальником его охраны. Он и помог мне устроить вторую встречу. Вообще-то любые контакты между посторонними и звездой были строго запрещены. Но все-таки примерно через десять минут Уэйн Наджин, начальник службы безопасности, пришел за мной и проводил в люкс Майкла. Я присел на диван и ждал почти полчаса, пока Майкл закончил говорить по телефону и пришел ко мне в комнату. И вновь он произвел на меня впечатление в высшей степени вежливого и обходительного человека. Мы сели рядом, и теперь у него впервые появилась возможность попробовать немного «эликсира здоровья». Громкое «Вау!» без сомнений давало понять, что он пришел в полный восторг. Персиковый вкус пришелся ему по душе. Я рассказал Майклу, что Sony не поддержала нашу команду в продвижении и раскрутке MJ Mystery Drink. Рассказал и то, как они, очевидно, полностью ограничивают чужакам доступ. Он разъяснил мне, что знал, что происходит за кулисами, и у меня очень быстро сложилось впечатление, что он хотел бы мне помочь.
Мы почти три часа говорили обо всем на свете, и постепенно напиток уже почти не играл никакой роли. Одна тема сменяла другую. Через несколько месяцев, 7 сентября 1996 года, в Праге должен был стартовать тур HIStory. Майкл собирался больше года ездить по миру. В конце концов, он предложил, чтобы я поехал с ним и сопровождал его. Майкл предложил это совершенно серьезно, он пригласил меня. Когда несколько часов спустя я покинул отель, то некоторое время просто без цели бродил по улицам в окрестностях главного вокзала Мюнхена. Я не совсем понимал, что со мной произошло, и чувствовал себя немного ошеломленным, но в то же время очень счастливым. Навстречу мне шли люди, но я едва замечал их. Если бы они только знали! Еще несколько минут назад я сидел рядом с величайшей поп-звездой мира, а теперь буду сопровождать его в туре. Никто не обращал на меня внимания, да и с чего бы им смотреть на меня? Происшедшее не было заметно по моему лицу, однако на душе у меня царило смятение. Должно быть, подсознательно я чувствовал, насколько встреча с Майклом Джексоном изменит мою жизнь.
Глава 5. Making History
На одном из бесчисленных аэродромов, где мы приземлялись во время тура, я сумел поближе рассмотреть «Антонов» старой советской сборки – самый большой транспортный самолет в мире, абсолютный гигант воздуха с максимальной взлетной массой 250 тонн. На своих 14 шасси он раскинулся на посадочной полосе как жирный, выброшенный на берег кит. Капитан Ахаб и его команда могли бы загарпунить этого Моби Дика, думал я, но как же этой штуке удается взлетать?
Очередной концерт был позади, как всегда, он прошел очень успешно. Уже стемнело, слегка накрапывал дождь. Гигантское отверстие под откинутой носовой частью машины было широко открыто, оттуда выехал огромный наклонный трап. Из ненасытного чрева самолета струился загадочный свет. Должно быть, внутри поместится целый вертолет или танк. Туда постоянно заезжали грузовики - большие и поменьше, а персонал, ответственный за аппаратуру, по частям загружал в этого прожорливого монстра сцену Майкла Джексона. Театральные подмостки, на время концерта становившиеся целым миром. Декорации и надстройки, акустическая техника, свет, установки для различных эффектов, костюмерные, инструменты, все техническое оснащение: одним словом, багаж мегазвезды. «Антонов» был огромным как дом, и этот величайший представитель себе подобных служил худенькому, но довольно спортивному Майклу. Этакий контраст. Но Майкл ведь тоже был таким – величайшим! Его тур приводил в движение не только огромные самолеты, но и весь мир.
History World Тour охватил пять континентов и стал одним из самых крупных концертных туров: 82 концерта в 35 странах. 4,5 миллиона зрителей и прибыль в 165 миллионов долларов сделали его самым экономически успешным туром по сей день. Майкл даже побил свой собственный рекорд – гастроли Bad Tour, стартовавшие десять лет назад, в 1987 году. И, чтобы не ударить в грязь лицом и подтвердить репутацию всего «самого большого», для тура арендовали сразу два гигантских русских самолета. Пока Антонов-2 загружался здесь, Антонов-1 – с точно такой же сценой и техническим оснащением – был уже в пути из одного пункта тура в следующий. А только что загруженный Антонов-2 летел уже дальше, в третий пункт, в то время как Майкл летел за Антоновым-1 в специально нанятом для гастролей Боинге-737. Работникам Майкла день за днем приходилось справляться со сложной логистикой, способной свести с ума кого угодно.
В тот вечер я впервые увидел взлетающий «Антонов», он выглядел невероятно громоздким. Чудовищно огромное грузовое судно, казалось, едва способно оторваться от земли, и когда оно, наконец, взлетело, я испугался, что самолет сразу же рухнет вниз. Однако колоссу, наконец, удалось с оглушительным шумом набрать высоту.
Боинг-737, в отличие от грузовых великанов, был полностью ориентирован на комфорт и роскошь, особенно для главной персоны всего предприятия, Майкла. Несмотря на это, с этим элегантным самолетом тоже время от времени случались маленькие проблемы. Разумеется, спутники Майкла брали с собой на борт много багажа – чемоданов было не сосчитать, в конце концов, мы же пустились в дорогу надолго! Когда мы прилетали в какое-нибудь интересное место, к обычному багажу добавлялись (ну раз уж мы все равно уже там) всевозможные виды сувениров, предметы народного искусства, новые наряды. Майкл, конечно, был в этом деле первым. И тогда возникала проблема. Случалось, что нам не давали разрешение на взлет, потому что Боинг был безнадежно перегружен. В итоге большую часть покупок приходилось выносить из самолета и сдавать в компанию, занимавшуюся грузоперевозками.
Сеул, Москва, Тайбэй, Тунис, Амстердам, Сидней, Мумбаи, Куала-Лумпур, Хельсинки, Гонолулу, Манила, Токио, Берлин, Майланд и Йоханнесбург… Если измерять наши путешествия длиной экватора, мы три раза облетели вокруг Земли. Мы набрали минимум 150 тысяч километров, я как-то раз подсчитал это с помощью плана тура во время полета. Иногда казалось, что весь мир – одна «большая деревня» (кавычки мои, он использует термин из какой-то там книги) или большой дом, а континенты – комнаты в нем, и Майкл переходит из одной в другую. Бывали у нас перелеты на расстояния до 10 тысяч километров, например из Туниса в Сеул, и тогда длительные часы в самолете ощущались как самое естественное на свете существование за облаками. Иногда мы садились в самолет при 40-градусной жаре, а выходили через пару часов при минусовой температуре. И, разумеется, частая смена часовых поясов полностью разрушала устойчивый режим сна и бодрствования; мы страдали от постоянного синдрома смены часовых поясов. Сегодня, завтра, вчера? Иногда это вело к путанице, время и пространство размывались, часы расплывались, точное время уже не значило почти ничего. Когда просыпаешься где-то за облаками и видишь в иллюминаторах сумерки, случалось, что спрашиваешь себя: а солнце сейчас встает или садится? День начинается или ночь? Иногда Майкл даже спрашивал, в какой стране мы находимся – он больше этого не знал. Однако прежде чем он мог привыкнуть к очередному месту, нам снова нужно было улетать.
Для меня началось незабываемое приключение. Открытие тура в Letna Park в Праге, со 127 тысячами зрителей, стало самым большим концертом в туре. Какое гигантское шоу! Такого я еще не видел, это значительно превышало даже рекордные числа финала чемпионата мира по футболу. Это касалось не только цифр, но и той бури восторга, которую вызывал Майкл. Целый город впал в экстаз и эйфорию, и все из-за одного-единственного человека и его музыки. Во время тура Майкл в очередной раз давал своим поклонникам все, что мог дать. И сейчас, каждый раз, когда я слышу одну из его песен, перед моими глазами невольно встает живое исполнение этой песни. Каждая песня на сцене превратилась в великолепный спектакль. Когда Майкл Джексон в одиночку, в полном спокойствии стоял на огромной сцене, и после двух коротких четких тактов неожиданно появлялись танцоры, выпрыгивая из-под пола (их выталкивали механические катапульты), и начинали танцевать с ним, зрители бушевали как ненормальные. Все технические эффекты и декорации, идеально выверенная точность хореографии – все это шло от самого Майкла. Его люди потом осуществляли это для него: Кенни Ортега, его хореограф, работники сцены, инженеры спецэффектов, рабочие и пиротехники. Майкл снова и снова репетировал свои танцевальные па, так что это проникло в его плоть и кровь. На каждом концерте за два с половиной часа он выкладывался полностью, каждое шоу должно было быть лучшим. До момента возвращения в гостиничный номер Майкл всегда находился в огромном напряжении. Мне стало ясно, что тур требовал от него нечеловеческих усилий. Постоянные переезды, беспокойство, каждый раз невероятное давление перед концертом, физическая нагрузка – все это изнуряло его.
«Мы должны добиться своих целей, а время для отдыха будет на том свете».
Майкл Джексон
Майкл был перфекционистом. Перед концертом он тщательно осматривал сцену и зрительный зал, разговаривал с техниками, иногда сам заботился о таких деталях, как неработающая розетка, проверял, действительно ли звуковые и световые эффекты настроены наилучшим образом, в последнюю очередь следовал саундчек. Но больше всего меня впечатлило то, как он снова и снова повторял на сцене намеченные позиции и перемещения. Причем, большее значение для него имели не хореографические тонкости, а возможность ощутить атмосферу. Иногда его видели совсем одного, стоящего посередине огромного пустого стадиона, маленького и потерянного, как ореховая скорлупка в океане. Он стоял там, откуда позже его увидят поклонники. Он хотел хотя бы на мгновение, представить себе зрителей и прочувствовать акустику. Объединяясь с этим местом, исследуя его, он вслушивался в самого себя и начинал морально готовиться к выступлению.
Это была медитация, затишье перед бурей! Так Майкл сначала покорял каждый город, в котором выступал, это место становилось его персональным храмом. На время концерта это был его дом, куда он приглашал поклонников и, как радушный хозяин, предлагал своим гостям только самое лучшее.
спасибо
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:07 | Сообщение # 4 |
Москва
Российская Федерация | Глава 6. Первые неприятности.
На 28 и 30 сентября 1996 года были запланированы два концерта в Амстердаме, билеты на них полностью раскуплены. Но тур-менеджеры услышали от местных промоутеров, что спрос был невероятно высок, поэтому они самовольно добавили еще три концерта в Голландии. После объявления о дополнительных концертах билеты на них также были распроданы в течение трех часов. Это означало не только нарушение плана гастролей, но и невообразимый стресс – для всех, а для Майкла в особенности. Он мог бы порадоваться, что больше заработает благодаря этим концертам, но уже тогда у меня возникло ощущение, что его вообще не спросили, хочет ли он этим заниматься. Три дополнительных концерта были нужны Системе, чтобы просто-напросто выжать из него как можно больше прибыли. У артиста не спрашивали согласия, он просто должен был отыграть эти концерты. Чем дольше я был в туре вместе с Майклом, чем яснее видел финансовые связи: прибыль, расходы, доходы. Но Майкл мыслил иными категориями. Для него тур HIStory World стал наиболее выдающимся творческим событием в жизни. Он хотел осуществить свои мечты и полностью изменить текущую ситуацию. Опять концерты на стадионах? Да, разумеется, но, наверно, раз в четыре-пять лет. И тогда – каждый раз в одном особенном месте, будь это Красная площадь в Москве, Великая китайская стена или египетские пирамиды. Таким образом, он избавился бы от необходимости постоянно кататься по миру. Ведь на такие мероприятия, да еще в таких легендарных декорациях, люди должны были приехать сами.
Во время гастролей то и дело возникали проблемы с жирными китами-«Антоновыми», которые перевозили оборудование для сцены. В некоторых аэропортах, после идентификации по регистрационному номеру, им не давали разрешения на посадку. Для нас, конечно, это был кошмар – ведь в таком случае сцену и все, что к ней прилагается, приходилось на грузовиках везти с запасного аэродрома на стадион. Поначалу я полагал, что нам не разрешают посадку, потому что у них проблемы с длиной или предельной нагрузкой взлетно-посадочных полос. Однако позже мне стало известно, что наши машины пользовались дурной славой у многих авиадиспетчеров. Ведь они представляли собой старые и довольно потрепанные экземпляры, отнюдь небезупречные с технической точки зрения. Они не дотягивали до уровня современной техники. Старые «летающие этажерки» были взяты в аренду у русского производителя, который предоставил их вместо новых самолетов – это соответственно увеличило его прибыль. Также, по словам Майкла, сотрудники сообщили ему, что пилоты ночевали в самолетах, чтобы можно было сэкономить на гостинице, однако с него взимали деньги по полной программе. Таким образом, вполне возможно, что цена за самолеты для тура была завышенной. Слишком высокая цена за некачественную услугу означала издержки, которые компенсировали из прибыли, причитающейся Майклу. Так я постепенно понял, как делались дела в его окружении. Как мне кажется, неважно, о чем шла речь – каждый работал на свой собственный карман.
Глава 7. Фанаты
Ради своих поклонников Майкл был готов на все, и они любили его за это. В каждом городе, словно из ниоткуда, неизбежно появлялись самые стойкие фанаты, группы особенно решительных последователей, которые ездили за ним на все концерты, пока позволяли финансы. Члены различных групп были знакомы друг с другом, часто они договаривались о встрече в следующем городе и постоянно общались между собой. Если Майкл был в городе – в отеле, на приеме, ходил по магазинам со своей свитой, по дороге на сцену и обратно, или в аэропорт, могло произойти так, что, к примеру, испанцы из сопровождающей его группы поклонников теряли Майкла из виду, а затем получали подсказку от англичан о том, где он появится в следующий раз. Были фанаты, которые действительно делали все возможное, лишь бы быть поближе к нему. Некоторые падали на колени, другие плакали навзрыд. А были и такие, кто, умудрившись пробраться в гостиничный вестибюль, начинал угрожать, крича: «Я покончу с собой, если мне не позволят здесь остаться!» Со многими часто случались истерики.
Телохранителям бывало непросто оберегать его от чересчур возбужденных фанатских масс. С другой стороны, он сам всегда искал близости с ними, это было постоянное взаимодействие звезды с поклонниками. Наши телохранители предпочитали тактику, при которой они двигались на небольшом расстоянии по обе стороны от своего подопечного, а также впереди и сзади. Таким образом, внутри этого живого забора оставалось достаточно места, чтобы нормально двигаться. Еще один телохранитель или я шли прямо у него за спиной. Майкл то и дело просовывал руки через этот «забор» и махал поклонникам, и мы снова и снова его оттаскивали. Майкл в подобной обстановке выглядел так, будто бы он во что бы то ни стало хотел приблизиться к своим поклонникам, а мы мешали ему сделать это.
Он считал (и я чувствовал то же самое), что у него самые лучшие фанаты в мире. Я вспоминаю об одном событии, когда с Майклом был его младший сын Бланкет, и он только что заснул. Когда поклонники вокруг него это заметили, в толпе послышался тихий шепот и звуки «шшшш». Люди прикладывали палец к губам, и каждый безмолвно просил остальных не шуметь, чтобы малыш не проснулся. Даже у ворот его ранчо всегда стояли лагерем 50-60 самых верных поклонников, со спальными мешками и запасом еды. Иногда Майкл даже приглашал некоторых на территорию «Неверленда» – в таких случаях им предлагали что-нибудь из еды и напитков.
Я очень хорошо помню двух молодых японок, которые повсюду следовали за нами. Как мне стало известно однажды, они могли позволить себе подобную роскошь благодаря очень богатым родителям, которые и финансировали для них это развлечение. Куда бы мы ни прибыли, они уже были там, стояли в аэропорту или перед отелем, улыбались, подняв транспаранты с фотографиями Майкла, и кричали: «Майкл, Майкл!». Со временем девушки стали чем-то вроде неотъемлемого гастрольного инвентаря. Майкл всегда был рад видеть их и ласково называл «рыбками» (The Fischies) – он считал, что японцы питаются в основном рыбой. Один раз они сидели снаружи, на ограде вокруг отеля, прямо под окнами номера Майкла, и весь вечер пели его песни, держа в руках зажженные свечи. Снова и снова раздавались их крики «Майкл, Майкл!». Тем временем, было уже четыре утра, мы очень устали и вымотались. Майкл поручил мне вежливо попросить девушек успокоиться. Когда я к ним подошел, то едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Они тоже уже выбились из сил и лишь тихонько попискивали «Майкл, Майкл…». До крайности измученные, они, наверно, даже заснули одновременно со своим идолом.
Другая фанатка, которая постоянно ездила за нами, была очень красивой молодой женщиной, ей было около 20 лет. Куда бы мы ни приехали (необязательно на концерт), мы должно были рассчитывать на то, что она уже там – например, сидит на бордюре возле отеля. Так продолжалось почти год. Это было странно, и я спрашивал себя, откуда же у нее деньги на все эти путешествия, ведь я подсчитал, что она следовала за нами по нескольким странам. В том, как она стоически, терпеливо караулила своего кумира по ночам, было что-то таинственно-пугающее. Но затем мы постепенно познакомились с ней. Майкл даже обменялся с женщиной парой слов, она ему нравилась. То, что произошло потом, повергло в шок всех нас. Мы находились в Майами, в условиях строжайшей секретности, и дело было не в концерте, а в важной деловой встрече. О визите Майкла и его местонахождении не знал никто, кроме нас. Поздно вечером, оставшись инкогнито, мы подъехали к черному ходу отеля и через крытый проход вошли в безопасную зону. Все расслабились и особенно не беспокоились. Вдруг из боковой двери вышла эта молодая женщина, и не успел я ее заметить, как она уже стояла в двух метрах от Майкла. Если бы у нее были дурные намерения, думал я позже, эта ситуация могла бы обернуться настоящей трагедией! Подобные проколы никогда не должны были происходить в нашей команде! А самым ужасным было то, что дети Майкла тоже были здесь.
Майкл на несколько секунд окаменел от шока, а затем поднялась сумятица. Я встал перед женщиной так быстро, как только мог, а охранники окружили Майкла и вывели его и детей из комнаты. Я оттеснил молодую женщину, которая продолжала кричать «Майкл, Майкл!» обратно в холл. И сразу же пожаловался менеджерам отеля, что такое не должно было случиться, но потом выяснилось, что дыра в системе безопасности появилась по нашей вине. Я снова и снова расспрашивал женщину, откуда ей стало известно, где мы находимся. Мало-помалу я вытянул из нее, что она уже долгое время знакома с одним из наших охранников, поэтому всегда точно знала, где мы были. Тот сотрудник даже брал ее с собой в самолет всякий раз, когда должен был работать на Майкла. Это также объясняло, как она платила за свои путешествия. Единственное, чего она хотела – просто быть ближе к Майклу. После того, как ее затея провалилась, девушка сделала мне самые бессмысленные предложения, которые только можно представить: она сказала, что могла бы помочь Майклу, ведь для него будет только лучше, если бы все считали ее его подругой. Я подумал, что ослышался, и только и мог, что покачать головой. Она намекала на дело Джордана Чандлера в 1993 году, когда Майкла обвинили в растлении малолетнего. Она на самом деле пыталась продать нам себя в качестве образцовой подружки Майкла.
Я решил, что с меня довольно и отослал эту женщину, с предостережением, в будущем держаться от нас подальше. К сожалению, ей это все-таки не помещало, позже утверждать в интервью, что у нее была связь с Майклом Джексоном. Несмотря ни на что, почему-то она мне нравилась: упрямство тоже может быть впечатляющей чертой.
Личное окружение сотрудников оказалось нашим больным местом. Разумеется, мы гордились тем, что работаем на величайшую в мире звезду. Немного ее света падало и на нас, и конечно, некоторые хвастались этим перед своими знакомыми. Из-за этого постоянно присутствовал риск, что начнется цепная реакция, и конфиденциальная информация просочится наружу, в худшем случае будет продана СМИ. И тогда, по причине инцидента с той француженкой, мы заново поклялись, хранить полное молчание.
Глава 8. Big in Japan
Мы были в Токио и ехали по улицам, построенным друг над другом, как мосты – причем, мы все время старались свернуть на верхнюю. Мы неслись между небоскребами, вплотную прилегающими к дороге справа и слева. Наш путь напоминал футуристическое трехмерное видео, и Майкл от души развлекался. Он хотел съездить в большой и очень известный музыкальный магазин, посмотреть на вышедшие новинки. Где бы мы ни оказались, Майкл любил посещать музыкальные магазины. Думаю, таким способом он получал вдохновение.
Перед поездкой я связался с властями и менеджерами магазина и попытался договориться об официальном визите, но они и слышать об этом не хотели. Мы припарковались у магазина, и я заметил, что водители и прохожие обращают на нас внимание, потому что они узнали Майкла Джексона. Войдя в магазин, Майкл сразу же углубился в изучение огромного ассортимента дисков, а я в это время молился, чтобы нам дали хотя бы час, прежде чем разнесутся слухи о том, что Майкл находится в этом магазине. Однако уже через десять минут снаружи начался привычный хаос. Задолго до существования Twitter эта новость распространилась как лесной пожар.
Мы просили поддержки у властей, но не получили ее. Тем не менее, это, с нашей точки зрения, не могло означать, что нужно просто запереть Майкла в номере отеля. На улицах творилось нечто невообразимое, вмешалась полиция, но взять ситуацию под контроль им не удалось. Даже автомобили и общественный транспорт пришлось перенаправлять в объезд. Прошла вечность, прежде чем мы смогли добраться на нашей машине до гостиницы, однако и там надо было глядеть в оба, и в прямом смысле заслонять Майкла собой. К примеру, закрывать его от камер раскрытым зонтиком, чтобы никто не сделал и не распространял фотографии без должной аккредитации. Это касалось и внутренних помещений отеля, ведь даже съемки камер видеонаблюдения (например, в лифтах) уже попадали в СМИ – за деньги, само собой разумеется. Поэтому мы, с согласия гостиничного управления, стали заклеивать камеры. Нужно было ничего не упустить.
Раз уж мы были в Японии, Майклу захотелось посмотреть на настоящих борцов сумо, потому что его всегда очень интересовали культурные особенности каждой страны, в которой он находился. Следуя его желанию, мы договорились о посещении известного тренировочного центра. Там борцы рассказали ему об этом спорте. Для него, как и для многих других, эти двухсоткилограммовые гиганты выглядели полной противоположностью тому, как мы, европейцы, представляем себе обычных японцев. Для Майкла стало сюрпризом, что у себя на родине они считаются красивыми. Было забавно видеть очень худого и легкого Майкла Джексона рядом с этими тяжеловесами. Пусть он был большой знаменитостью, но борцы сумо также знаменитости у себя дома – здесь звезда разговаривала со звездой.
Через какое-то время борцы нанесли нам ответный визит в отель Capitol Tokyo. После сердечных приветствий они позволили себе сыграть с ним шутку. Борцы приняли типичные для их спорта позиции: приседали на корточки, хлопали себя по ляжкам, или начинали толкать Майкла в плечо, чтобы сдвинуть его с места, но также позволяли ему толкать их в ответ. Было очень весело.
В конце концов, один из них даже подхватил Майкла на руки. Я и Майкл попытались вместе поднять второго борца, но все наши усилия не увенчались успехом.
Глава 9. Друзья-спортсмены
Майкл вообще очень уважал спортсменов и дружил со многими из них. К примеру, ходили слухи, что он был влюблен в фигуристку Катарину Витт. После того как она на Олимпийских играх в Калгари в 1988 году танцевала свое завершающее выступление под его песню «Bad», а перед этим выиграла золотую медаль, Майкл, пребывавший в эйфории после ее танца, якобы подумывал о том, чтобы сделать ей предложение. Не забывайте, что та, кого тогда называли «Екатериной Великой» или «Самым красивым лицом социализма», в то время еще жила за железным занавесом. И она осмелилась танцевать именно под эту песню Майкла Джексона, одетая в расшитую стразами кожаную куртку. Партийным функционерам подобное пришлось не по душе, но Майкл восхищался именно этим: ее мужеством, танцевальным мастерством и дисциплиной.
С сестрами-теннисистками Сереной и Винус Уильямс его также связывали дружеские отношения. Дружил он и с чемпионом мира по боксу Майком Тайсоном – тот время от времени приезжал к Майклу в гости на ранчо. Хоть внешне Тайсон и выглядит немного пугающе, он может быть очень забавным. Они с Майклом часто от души веселились вместе. Майкл любил играть роль его визави, повторять его движения. Перед Майком он иногда разыгрывал боксера и пытался в шутку вступить с ним в поединок.
Глава 10. Ожидание и боязнь прожекторов.
Хотя между концертами и перелетами оставалось совсем немного времени, Майкл по возможности старался посмотреть город, в котором он находился, пройтись по магазинам, иногда сходить в музей или встретиться с какими-нибудь важными особами; время от времени он посещал приемы, присутствовал на различных мероприятиях, очень редко давал интервью – или же вообще не давал.
В Бангкоке, например, все было готово для интервью на телевидении: подготовили студию, поставили камеры и прожекторы вокруг стола, за которым Майкл должен был сидеть и отвечать на вопросы ведущего. Обстановка была довольно нервной, ведь они ждали его. Майкл сильно опаздывал, и невольно возникал вопрос, а придет ли он вообще. После традиционного опоздания он все же пришел – раскованный, радостный и спокойный, и поздоровался с присутствующими, как всегда неподражаемо сердечно. Он очаровал всех в течение нескольких секунд.
Майкл отлично выглядел, был определенно готов к беседе, и ему вкратце объяснили, как будет проходить интервью. Затем он занял место за столом, над которым уже несколько часов подряд горели осветительные приборы, из-за чего в помещении было очень жарко.
Едва воцарилась тишина, и ведущий собрался задать первый вопрос, раздался оглушительный треск. Одна из ламп взорвалась с яркой вспышкой, осколки брызнули в стороны, повалил дым. Практически одновременно с этим взрывом Майкл инстинктивно нырнул под стол. Мне показалось, что он оказался в укрытии раньше, чем произошел взрыв. Я сразу понял, что эта шоковая реакция обусловлена его опытом на съемках рекламы «Пепси» в 1984 году, когда он получил ожоги головы третьей степени из-за слишком рано вспыхнувшего пиротехнического эффекта. Несчастный случай, который он не мог забыть всю свою жизнь. Поэтому мне его бурная реакция была очень хорошо понятна. Он вылез из-под стола и сразу же, не сказав ни слова, торопливо покинул студию. «Никакого интервью!», – пришлось сказать мне изумленным телевизионщикам. Однако, полагаю, они отнеслись к этому с пониманием, несмотря на то, что им пришлось так долго ждать.
В Таиланде мне как-то довелось наблюдать, как группе солдат пришлось ждать его три мучительных часа. Несколько солдат таиландской армии построились, чтобы принять его на площади. Глядя точно перед собой, они замерли по стойке смирно под палящим солнцем – была страшная жара. Они явились в полной униформе и стояли совершенно неподвижно, как статуи. Мне было очень жаль парней, ведь я видел, как по их лицам струится пот. Но я не мог просто приказать им – «пожалуйста, передвиньтесь в тень». Куда же запропастился Майкл? Когда он, в конце концов, появился, на лицах солдат явственно читалось облегчение, и им наконец-то можно было двигаться.
спасибо
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:07 | Сообщение # 5 |
Москва
Российская Федерация | Глава 11. Неверленд - мой первый раз.
После тура Майкл пригласил меня в «Неверленд» – его ранчо, о котором я уже так много слышал. Я сообщил ему время моего прибытия в Л.А., и он сказал, что будет ждать меня дома. Майкл Джексон купил это ранчо в 1988 году. Поместье площадью примерно одиннадцать квадратных километров расположено в очень уединенной калифорнийской долине Санта-Инез, примерно в десяти минутах езды от маленького поселка Лос Оливос. После весьма внушительно выглядящих ворот Gate 1 на воротах Gate 2 меня ожидал охранный пост, где обычно проверяют посетителей. Им нельзя брать с собой фотоаппараты или камеры, и они должны подписать договор – соглашение о том, что вся информация, полученная внутри поместья, не подлежит разглашению. Еще отсюда обычно посылали сообщение о посетителе в хозяйский дом – чтобы там знали, что гость появится ровно через десять минут. Охранники помахали мне. В то время ни они, ни я не знали, что однажды я стану их начальником. Дорога от ворот до главного дома пролегала среди цветочных клумб и рядов старых деревьев, среди которых были расставлены фигуры сказочных героев. Везде звучала музыка – позднее я наблюдал, как очень многие гости плакали, увидев эту картину. Создавалось впечатление, что ты едешь прямиком в сказку, в райский сад, где все дышит миром и покоем. Когда меня подвезли к главному дому, все служащие выстроились перед входом в ряд, особенно хорошо были заметны повара в высоких белых колпаках. То, что работники лично приветствовали посетителей, было в порядке вещей. Меня провели в дом, чем-то напоминающий заколдованный замок из сказки. Однако внутри меня ожидала солидная обстановка американского загородного дома, дополненная несколькими антикварными вещами викторианского периода и предметами мексиканского народного искусства. После того, как я немного осмотрелся, работники ранчо отвели меня в так называемый гостевой блок 1 – мое будущее собственное жилище в «Неверленде». Затем подошел и он, Майкл:
– Welcome on Neverland! How was your trip? (Добро пожаловать в «Неверленд»! Как прошла поездка?)
Когда я ответил, он потребовал:
– Give me a hug! (Обними-ка меня!)
Мы обнялись. Он прошелся со мной по дому и показал мне все, что было поблизости – веранды, соседние здания и самые красивые виды из окон. Майкл не удержался и лично выдал мне специальный код, его нужно было набирать, чтобы попасть в главный дом. Он непременно хотел сделать это сам. Код то и дело менялся, но без какой-либо регулярности. После Майкл несколько торжественно объявил мне:
– You are very welcome! That`s your home, Dieter! (Добро пожаловать! Это твой дом, Дитер!)
Раскинув руки в стороны, он добавил:
– You are at home now, do whatever you want! Feel free! (Ты дома, так что делай что хочешь! Чувствуй себя как дома!)
И исчез так же внезапно, как и появился.
Меня еще ни разу в жизни не принимали так тепло. И я должен был для начала понять это не только разумом, но и душой, осознать ситуацию. Я немного побродил по дому и присел отдохнуть на одной из веранд, а чуть позже направился на кухню, где, среди развешанных по стенам огромных медных сковородок, работали повара. Мне протянули меню, и я не смог удержатся от ухмылки, читая его. Наряду со сложными в приготовлении салатами из множества составляющих и некоторыми другими блюдами, меню прежде всего отражало любовь Майкла к фаст-фуду: всевозможные вариации жареных цыплят, гамбургеры, хот-доги, мексиканские блюда, завернутые в плоский хлебец-тортилью, и прочая похожая еда. К ним подавались различные сорта чатни, соусов, пончики и, разумеется, мороженое. Ему нравилась еда, которую можно есть руками, вилка и нож не особенно пользовались популярностью у Майкла. Я позволил себе гамбургер и салат.
Я часто совершал длительные прогулки по ранчо, на нем всегда можно было открыть для себя что-то новое. Я видел цветы, деревья и декоративные растения, совершенно мне не знакомые – словно был на другой планете. Ухоженные газоны, раскинувшиеся по пологим холмам, отливали нежно-зеленым в лучах утреннего солнца. Между ними располагались так называемые Pleasuregrounds, они так и приглашали задержаться на них немного. Мой путь пролегал по Belt Walks, посыпанным гравием дорожкам, вьющимся среди клумб с экзотическими растениями, усеянных цветами лугов, маленьких прудиков и изящных мраморных статуй. Где-то вдалеке журчали прохладные фонтаны. Здесь потрудились талантливые ландшафтные архитекторы и садоводы; благодаря проходящим то тут, то там просекам можно было наслаждаться видом далеких гор, главного дома или других зданий. Все было превосходно распланировано, отлично сочеталось друг с другом и при этом не выглядело чрезмерно искусственным. Это было как огромное произведение искусства, созданное природой и человеческим гением. В противоположность к художественно оформленному саду, обширные участки поместья намеренно не трогали, предоставляя растениям расти свободно, и эта чаща гармонично дополняла ландшафт долины Санта-Инез. Наверху, на одной из гор ранчо, я мог наблюдать за косулями или смотреть на стада коров и виноградники наших калифорнийских соседей-виноделов вдалеке. Это был дом Майкла – и он просто не имел себе равных. Он без сомнения осуществил свою мечту.
Я пытался представить себе масштабы «Неверленда», сравнить его с чем-то, и спрашивал себя, какую площадь он мог бы занимать. Был ли он просто большим поместьем, вроде ранчо Reata Ranch из фильма «Гиганты», или его территория достигала размеров города? Или больше? Когда я однажды был с Майклом в Монако, то познакомился с княжеством немного ближе и выяснил, что площадь этого города-государства примерно в пять раз меньше «Неверленда». На двух квадратных километрах Монако проживают тридцать три тысячи человек, а на одиннадцати километрах ранчо в лучшие времена жили и работали не больше двухсот. Монегаски живут в стране с многовековой историей, собственным национальным гимном, парламентом с семью партиями, казино и знаменитой гонкой Формулы 1. Чисто теоретически, Монако со всеми его зданиями и жителями пять раз уместилось бы в «Неверленде», если бы там, как в Монако, строили высотные дома. Майкл, конечно, решительно отклонил бы подобный замысел, но это сравнение помогло мне лучше оценить размеры поместья.
Когда Майкл приобрел свое ранчо, у нас в Германии каждую неделю показывали американский сериал «Даллас». Основной сюжет взят из уже названного киноэпоса «Гиганты» 1956 года, с Элизабет Тейлор, Роком Хадсоном и Джеймсом Дином в главных ролях. Последний играл роль Джетта Ринка. Первые две буквы имени главного персонажа «Далласа» – Дж.Р. Юинга (Джон Росс Юинг) намекают на сходство между фильмами. Майкл, конечно, был знаком и с сериалом, и с фильмом. Если сейчас, шутки ради, посмотреть первые серии, будешь изумлен, насколько социально-политическая обстановка в США отличалась от теперешней в те времена. В наши дни это казалось невозможным, но тогда жизнь главного героя проходила в изменах, секс-скандалах, обманах и интригах; в истории также была внучка-школьница, постоянно склоняющая его подчиненного к страстному сексу на сеновале или в машине. Бурбон лился рекой, а глава семьи курил «Марльборо». Конечно, такое преувеличение было намеренным, но это еще не все: так называемую «политкорректность» еще не изобрели. Поэтому практически все герои сериала принадлежали к высшему обществу Техаса и, естественно, были белыми. Афроамериканцы и люди латиноамериканского или азиатского происхождения появлялись разве что в ролях прислуги на вечеринках и барбекю, устраивающихся на ранчо Southfork. Для многих американцев собственное поместье было мечтой, как признак высокого положения, власти, успеха и богатства; при этом оно представлялось огромным и бескрайним, как прерии. В других сериалах и фильмах до «Далласа» тоже встречались обманы и взяточничество, но это было нечто абсолютно новое – впервые подобное поведение преподносилось как допустимое в приличном обществе. Супружеская измена, дача взятки или вымогательство – сериал создавал впечатление, что все это совершенно нормально, более того, достойный пример для подражания. Нередко зрители вставали на сторону «героя», Дж.Р, когда ему в очередной раз удавался какой-нибудь особенно грязный трюк – то есть, по сути, они вставали на сторону зла. Манера этого сериала (заставлять симпатизировать личностям, поступающим асоциально и аморально) в свое время вызвала огромную волну критики от педагогов, психологов и социологов. Сериал, говорили они, дает совершенно неправильные понятия о нормах поведения в обществе.
Музыкальный бизнес был жестким всегда, но иногда я задавал себе вопрос, не стал ли он в 80-е значительно безжалостнее из-за «далласской» философии. С 1983 по 1985 год там снималась и Присцилла Пресли, бывшая жена Элвиса, наследница Грейсленда и мать будущей жены Майкла, Лизы-Марии. Поместье Рональда Рейгана, президента Соединенных Штатов с 1981 по 1989, находилось всего лишь в двадцати двух километрах от участка Майкла. Насколько я знаю Майкла, это обстоятельство также могло сыграть роль в том, что он так упорствовал в покупке Sycamore valley ranch, переименованное им позже в «Неверленд». Его соседом был президент, чья карьера началась в шоу-бизнесе, в кино, и который, как и Майкл, происходил из бедной семьи. После успеха «Триллера» в 1982 году Майкл стал очень состоятельным, и было ясно, что он обязательно захочет переплюнуть как выдуманное поместье из фильма и сериала, так и любое реальное. Он не интересовался нефтью, как владельцы соседних ранчо. Его ресурсом был талант. Разведение скота также оставляло его совершенно равнодушным, вместо коров он держал в своем личном зоопарке слонов, тигров и жирафов. Кроме того, там был кинотеатр, маленькая железная дорога с вокзалом, парк развлечений с различными каруселями, киоски с сахарной ватой и попкорном, театр и даже музей.
«Неверленд» был особым маленьким миром, и заботы и тревоги мира внешнего часто не затрагивали его жителей. Но на рабочем месте Майкла, в офисе или студии, необходимо было и о делах поговорить, и обсудить конкретные замыслы. Он придавал этому большое значение. Когда возникала такая необходимость, мы садились рядом и разговаривали много часов подряд. Мы подводили итоги в высшей степени успешно завершенного тура HIStory, который благоприятно повлиял на увеличение продаж пластинок. Но большая часть доходов от тура ушла в другие карманы.
С конца 1997 года, после окончания тура, я больше не приезжал на ранчо в гости, а все чаще и чаще подолгу жил там. Майкл начал все больше посвящать меня в свои дела. Он хотел изменить свою жизнь и стремился собрать вокруг себя новую команду, а я должен был стать довольно значительной ее частью. Сначала эта идея меня напугала: ведь люди вроде его адвоката Джона Бранки и такие компании, как «Сони», казались мне гигантами, с которыми мне не сравниться. Майкл в конце концов послал меня к «Сони», чтобы контролировать связанные с мерчендайзингом проекты; я также обратился к Джону Бранке от его имени с несколькими вопросами, не терпящими отлагательств. Этим людям не оставалось ничего другого, кроме как принять меня, и для них в этом было мало забавного. Вдруг приходит кто-то неизвестный и что-то от них требует – но он пришел от имени Майкла Джексона. Я вживался в эту роль все больше и больше, пока в конечном итоге не стал его менеджером.
Майкл добился у властей запрета на полеты над своим ранчо. Самолеты любого типа должны были облетать «Неверленд», держась на приличном расстоянии. Майкл хотел, чтобы назойливые папарацци не тревожили его покой и не лезли в частную жизнь его семьи. Правда, с покоем случались перебои, когда обитатели ранчо, да и сам Майкл в первых рядах, с ревом разъезжали по поросшим неухоженным лесом холмам «Неверленда» на квадроциклах – четырехколесных мотоциклах. Уже в мой первый день он показал мне свой автомобильный парк. Можно сказать, что это был «общественный» транспорт, которым мог пользоваться любой гость или житель ранчо, когда ему заблагорассудится. Мы проехались по железной дороге, от вокзала к театру, и, осмотрев его, повернули назад. Майкл как раз демонстрировал мне свою студию, когда показал на электромобили и среди них – его любимые квадроциклы. В каждой машине был оставлен ключ зажигания, кто угодно взять любую, какую хотел в данный момент. В «Неверленде» не было «моего» и «твоего», так требовала философия Майкла.
Среди квадроциклов был один, особенно большой – его любимый, я смог осмотреть его поближе.
– You can take it, no problem at all (Можешь взять его, это не проблема), – только и сказал Майкл, прежде чем снова исчезнуть. Я стартовал и погромыхал на квадроцикле свои первые километры по дикой, нетронутой садовниками местности.
Прошло несколько дней, прежде чем я смог ориентироваться в этом новом мире. Когда я первое время просыпался утром, то не знал толком, где нахожусь. Но посмотрев из окна, прямо на озеро, и ощутив это бесконечное спокойствие вокруг, я понимал, что это мне не приснилось. Я действительно в «Неверленде».
Глава 12. Монте-Карло, май 2000 года.
Майкл Джексон должен был получить награду «Artist oft he Millennium Award» на церемонии награждения World Music Awards. Мы подъехали к гостинице «Hotel de Paris», где для нас были забронированы номера, прямо напротив знаменитого казино. В Монте-Карло или любом другом месте мы всегда действовали по одному и тому же сценарию. Я ненадолго вышел из машины, чтобы оценить обстановку, и понял, что нам необходимо как можно скорее отъехать от главного входа. Огромная, взволнованная толпа фанатов постоянно росла, так что перед входом оставалось все меньше свободного места. Мы снова запустили двигатели, сделали небольшой круг по окрестностям и припарковали машины напротив черного хода, поперек, так, чтобы остался лишь узкий проход. Таким образом, мы смогли доставить Майкла и детей в здание. Потом перед машинами выстроили заграждения. Служащие отеля и не предполагали, что посещение Майкла могло вызвать подобную шумиху. Внутри я вступил в переговоры с пожилым господином, советником принца Монако. Он только посмеялся над моими опасениями по поводу безопасности и дал мне понять, что в Монако знаменитостей – пруд пруди. Все они могут относительно свободно передвигаться по городу, и к ним никто не пристает, потому что здесь к такому привыкли. Богатые и знаменитые чувствуют себя в Монако как дома. Мое возражение, что с Майклом Джексоном может быть по-другому, осталось без ответа. Советник не видел причины прибегать к особым мерам безопасности. Позже прибыли представители «Мерседеса», которые хотели торжественно вручить Майклу смарт (марка автомобилей малого класса. – прим. ред.). Они уже установили черный смарт под лестницей напротив главного входа отеля в сопровождении команды фотографов; он выглядел очень привлекательно с рекламной точки зрения. Мы с охранниками подготовили все к передаче. Между тем, даже в гостинице Майклу досаждали и просили автографы персонал отеля и гости, и их число все росло и росло. Снаружи же началось настоящее столпотворение. Мы больше ничего не контролировали, и поэтому вручение смарта пришлось прервать. Несчастный представитель «Мерседеса» остался в одиночестве, в то время как мы снова переправляли Майкла в безопасный отель.
Тем временем вокруг обширной территории перед гостиницей установили оцепление, и принц Альберт Монакский, нынешний правитель маленького государства, стоял внизу на лестнице, чтобы, в соответствии со своим положением, принять Майкла Джексона. Он ждал. Прошла уже пара минут, как Майкл должен был спуститься, и советник принца Альберта, пожилой господин аристократичного вида, с которым я уже познакомился, за эти две минуты превратил мою жизнь в ад: «We can`t let him wait! He never has to wait for anyone!» (Мы не можем заставлять его ждать! Ему никогда не приходится ждать кого бы то ни было!). Я пошел в номер Майкла, и там все было как всегда: он совсем не торопился, будто бы в запасе у него все время этого мира. Майкла Джексона ждут – для него это было абсолютно нормально. Я уже начал немного нервничать и поторопил его:
– Michael, I think we have to leave! (Майкл, думаю, нам пора идти)
Но прошло еще почти десять минут, пока он, наконец, надел свою шляпу и сказал:
– Okay, let`s go! (Ладно, пойдем)
Он спустился вниз по лестнице к принцу Альберту. Тот поднялся на несколько ступенек вверх, ему навстречу, и они очень сердечно приветствовали друг друга. Майкл Джексон хоть и носил прозвище «Король поп-музыки», но никогда не вел себя, как король. Напротив, по отношению к другим людям он в большинстве случаев был скорее застенчив и обходителен. Одно это обстоятельство, что его должны ждать даже настоящие принцы, давало ему что-то вроде особого статуса.
спасибо
Сообщение отредактировал Ирина - Четверг, 22.03.2012, 16:22 |
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:07 | Сообщение # 6 |
Москва
Российская Федерация | Глава 13. Размер имеет значение.
Церемония вручения наград проходила в клубе Monaco Sporting Club. Майкл должен был выступать последним, как несомненный гвоздь программы. Я уже был на месте и позвонил ему лишь незадолго до выступления, чтобы он приехал прямо сейчас. Согласно мнению устроителей, его преждевременный приезд внес бы слишком большую сумятицу. Когда он прибыл, все остальные артисты выстроились вдоль прохода к сцене, и принц Альберт торжественно вручил ему награду «Artist of the Millennium Award», подчеркнув ее значимость полными энтузиазма словами: «Когда через тысячу лет будут оглядываться на историю поп-музыки, ни об одном артисте не станут вспоминать с таким глубоким почтением, как о Майкле Джексоне». Майкл вежливо поблагодарил принца, но затем обратился к бушевавшим от восторга фанатам и заверил их:
– You are the reason why I continue to do what I do! (Я продолжаю делать то, что делаю, только ради вас!) – что было встречено бурными овациями.
После этого снова появились представители «Мерседеса», чтобы, наконец, подарить Майклу смарт. Они вручили ему техпаспорт автомобиля и ключи, а после вручения наград продемонстрировали нам маленькую машину в подземном гараже. Майкл не смог сдержать смех при виде этого автомобиля. Заглядывая внутрь через открытую дверь, он прикидывал: может быть, смарт – это вроде электромобилей на ранчо, игрушка. Он не совсем понимал, что хотят от него ребята из «Мерседеса», но учтиво поблагодарил их за чудесный подарок: «Oh, thanks so much!!!» (О, большое спасибо!). Смарт явно был маловат для него, ведь Майклу всегда не хватало размаха. Когда мы вечером вместе листали посвященный смарту рекламный проспект, который нам оставили служащие «Мерседеса», он увидел фото стеклянной «башни» с машинками-смартами внутри. Подобные «башни», что-то вроде многоэтажных гаражей с прозрачными стенами, вмещающих до тридцати смартов, в то время возводились некоторыми автоторговцами в рекламных целях. Фотография полностью очаровала Майкла, и теперь он во что бы то ни стало хотел точно такую же «smart tower» на своем ранчо! «Dieter, that´s what I want!» (Дитер, это именно то, что мне нужно!). На следующее же утро я позвонил в «Мерседес», и они, к моему удивлению, согласились: «Окей, вы получите «башню».
Майкл действительно один раз прокатился по Монако на черном смарте, который он получил в подарок. Правда, далеко мы не уехали. Он собирался за покупками в FNAC, крупный торговый центр, и маленький автомобильчик сопровождали два наши больших микроавтобуса. Майкла вез шофер. Движение было такое медленное, что охранники могли бежать рядом. Но поклонники, которые в огромном количестве тоже бежали следом, становились все навязчивей. Все больше фанатов прорывали оборону, трясли и раскачивали маленький смарт, так, что я даже испугался, что они вот-вот перевернут его. Поэтому в более-менее защищенном месте Майкл пересел к нам в машину.
Позже Майклу пришелся по вкусу автомобиль Mercedes Benz S 600 Pullman. Его по-настоящему восхитил лимузин, и ему захотелось владеть таким же. Он практически принуждал меня найти ему эту машину, а лучше сразу три. Лимузины, которые изготовлялись по запросам глав государств, дворянских семей, представителей королевских домов, нескольких шейхов и немногих владельцев крупных фирм, были верхом совершенства с технической точки зрения, оснащены всем, что только можно пожелать, и соответствовали самым высоким стандартам роскоши и безопасности.
В ответ на настойчивые требования Майкла я сначала достал ему другую глянцевую рекламную брошюру «Мерседеса», сделанную очень добротно; там были представлены многие различные модели. Особенно ему понравилась многочисленная аудио- и видеоаппаратура, а также большие мониторы. Техническое оснащение самого высокого уровня. Он взял толстый маркер и спонтанно набросал свои пожелания прямо на брошюре. В заднюю часть салона нужно было, конечно же, встроить как можно больше экранов. У меня оставались связи с «Мерседесом» еще с того времени, когда я не работал на Майкла, и я использовал их, чтобы от его имени вести переговоры о покупке. Оснащенный многочисленным дополнительными приборами лимузин был чуть позже переправлен в США, в «Неверленд».
Глава 14. Кнут и пряник.
Просыпаясь, Майкл сразу же был бодр и готов к работе, и тогда мы плотно завтракали у него в офисе или на кухне. Он просыпался и засыпал, когда ему было угодно, без разницы, днем или ночью. Если он завтракал утром, мы садились за стол вместе с детьми. Для него это было невероятно важно, он проводил эти совместные трапезы с ритуальной торжественностью как можно чаще, насколько позволяло расписание. Он со всей серьезностью рассказывал, какие вредные вещества содержатся в продуктах питания, предостерегал от холестерина и вел себя как человек, придающий огромное значение здоровью. Со словами «Dieter, you have to take this!» (Дитер, ты просто обязан это попробовать) он протянул мне через стол странную желтую банку, на которой было написано: This is not butter! (Это не масло!) Внутри находилась гладкая масса из сгущенной пахты, масла соевых бобов и соли с лецитином и витамином А, как он мне объяснил. Таким образом, дети получали максимально здоровое питание. Но, каким бы аскетичным и придерживающимся здорового образа жизни человеком Майкл ни пытался выглядеть в ваших глазах, он с удовольствием поглощал куриные крылышки и прочий фаст-фуд, когда его никто не видел.
Если дети ссорились за завтраком, он вмешивался: «Paris, don`t do this!» (Пэрис, не делай этого) или «Prince, stop!» (Принс, хватит). А я пытался уладить спор: «Michael, just let them eat…» (Майкл, просто дай им поесть). Но у него были собственные воззрения на этот счет: «You know, Dieter, I have to take care, they have to be smart» (Знаешь, Дитер, я должен следить за этим, они должны быть хорошо воспитаны). Они с раннего детства должны были усвоить правила поведения за столом и хорошие манеры.
После завтрака Майкл с детьми часто стоял у окна посредине верхнего этажа, когда кто-нибудь из смотрителей проводил мимо дома слонов. Самый большой – его подарила Майклу на день рождения Элизабет Тейлор – шел впереди. Еще более своеобразной эту сцену делало то, что вместе со слонами постоянно бегал верблюд. Эта странная процессия почти каждый день проходила по просторам ранчо мимо вышеназванного окна к озеру, где слоны купались и с удовольствием плескались в воде. Их мыли, животные пускали фонтаны хоботами и трубили, как сумасшедшие, а потом отдыхали на небольшом пляже. Что и говорить, для детей это представление было прекрасным развлечением, которое никогда не надоедало. Они росли в сказочной стране, но для них сказка была явью. Дети не знали другой жизни, и звери под окнами были для них в порядке вещей.
Иногда детям разрешалось покормить слонов. Майкл нанял ветеринара и множество служащих, которые постоянно находились рядом с животными и заботились о них. И хорошо, что это было так, потому что я могу подтвердить: если ты, погруженный в свои мысли, совершаешь прогулку по ранчо, и вдруг перед тобой возникает слон, явно пребывавший в скверном настроении – у тебя серьезная проблема. Поэтому к надзору за животными – наряду со слонами на ранчо жили ламы, змеи, попугаи, тигры, верблюды и жирафы – относились очень серьезно.
Хоть Майкл и знал, что его дети растут совсем не так, как большинство их сверстников, тем не менее, он всегда старался привнести в их жизнь немного нормальности. У детей были собственные няни и учителя, но ему было важно самому участвовать в воспитании своих детей и организовывать их ежедневный досуг. Он часто приводил детей в школу – ее специально устроили в «Неверленде». Майкл позаботился, чтобы на занятия приходили и другие дети, таким образом, Принс и Пэрис могли пообщаться с ровесниками. Если дети не хотели идти в школу, тогда, как и в других семьях, у них возникали проблемы с отцом. Майкл охотно брал детей с собой в путешествия, и даже во время этих многочисленных путешествий он придавал огромное значение тому, чтобы они не прекращали занятия. Поэтому в гостиничных номерах устраивали что-то вроде классной комнаты с доской, партами, книгами и прочим учебным материалом, чтобы учительница (которую тоже брали с собой) могла проводить уроки. Эти занятия регулярно проверялись представителями соответствующего ведомства.
Прежде всего Майкл хотел защитить своих детей, он тщательно оберегал их, чтобы по возможности оградить их от дурного влияния. К примеру, в возрасте от пяти до семи лет детям не разрешалось смотреть телевизор и пользоваться интернетом, чтобы они не увидели программы или новости, которые могли бы их напугать или смутить. Вместо этого Майкл часто ходил с ними в кино на ранчо, и они все вместе смотрели старые диснеевские фильмы и мультфильмы. Или же играли в видео- и компьютерные игры, подходящие детям их возраста. Причем Майкл, вопреки собственным убеждениям, очень часто сидел рядом с детьми на полу и ел пиццу.
спасибо
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:07 | Сообщение # 7 |
Москва
Российская Федерация | Глава 15. Навык мастера ставит.
Иногда Майкл шутки ради притворялся, будто Принс и Пэрис и сами стали мировыми звездами, и пробовал взять у них интервью. Для этого он брал, к примеру, толстый маркер, подзывал к себе сына, и спрашивал, держа маркер у его лица, как микрофон: «Prince, you know what? What about an interview? Prince, what do you think about…?» (Принс, а знаешь что? Как насчет интервью? Принс, что ты думаешь о…?). Принс отвечал очень бойко и быстро расправлялся со всеми вопросами, один за другим. Но если Майкл звал: «Paris, now you!» (Пэрис, а теперь ты!), малышка с обиженным видом отворачивалась и уходила в угол. «Paris, give me an answer, c`mon! Let`s have an interview, okay?» (Пэрис, да ладно тебе, ответь мне! Давай проведем интервью!), наседал на нее Майкл, почти как настоящий репортер. Но Пэрис лишь строила обиженную физиономию и не произносила ни звука. Иногда он по полчаса стоял перед ней на коленях, уговаривая ее. Как-то раз я отвел Майкла в сторонку и спросил: «Michael, can`t you see, she doesn`t wanna give an interview, you know?» (Майкл, ты что, не видишь, она не хочет давать интервью, ты же понимаешь, правда?) Он не поддавался: «But she should learn this…» (Но она должна научиться этому). Только после того, как я еще раз подчеркнул: «She doesn`t wanna do this, Michael! C`mon, it`s enough!» (Майкл, она не хочет это делать, хватит уже!) - тогда он оставил ее в покое.
Если на ранчо приезжали гости, а это случалось часто, дети должны были одеться покрасивее. Если Пэрис не была готова вовремя, Майкл терял терпение, хотя ему самому требовалось намного больше времени, чтобы одеться и привести себя в порядок. «Why isn`t she done?» (Почему она до сих пор не готова?). Когда она, наконец, выходила из своей комнаты, в длинном белом платье и с лентой в волосах, то была похожа на маленькую принцессу. Лицо Майкла сразу же прояснялось: «Oh, you look beautiful! Prince, doesn`t she look beautiful? Tell her she looks so fantastic! Give her a hug!» (О, ты прекрасна! Принс, правда, она прекрасна? Скажи ей, что она восхитительно выглядит! Обними ее!). И Принс подходил к сестренке и обнимал ее.
Затем Майкл, держа детей за руки, спускался по лестнице вниз, в большую гостиную в главном доме. Незадолго до того, как он входил в помещение, в большинстве случаев его можно было буквально «учуять». У Майкла была привычка использовать в подобных случаях сразу два парфюма – один он получал в подарок от отца, другой от матери, и за ним тянулся сильный аромат роз. И Майкл, и дети никогда не пожимали руки в знак приветствия. «In this family we don`t shake hands, we give hugs» (В нашей семье мы не пожимаем руки, мы обнимаемся.). И они обнимали людей, которые часто бывали растроганы этим жестом, а те наклонялись к детям для объятий. Торжественные выходы, похоже, были у Принса и Пэрис в крови. После приветственных объятий дети садились на диван, держась очень прямо, и вели себя тихо. Пэрис при этом была погружена в себя, а Принс – наоборот, маленький проказник. Он бы с удовольствием дал свое собственное представление, спел и станцевал для гостей. Когда Майкл вместе с детьми уходил, его запах оставался в комнате, и тебе еще долго казалось, словно ты сидишь в розарии.
Когда в «Неверленде» не было посторонних, я видел Майкла совершенно в другом свете: в джинсах и пуловере, без макияжа и небритого. Однажды я пришел к нему в новой одежде – кроссовках, спортивных штанах и куртке с капюшоном, поскольку в то время чувствовал себя у него почти как дома. Когда Майкл увидел меня, то ошеломленно воскликнул: «Wow, Dieter, that looks great!» (Ух ты, Дитер, это шикарно смотрится!), поскольку раньше он видел меня только в строгом костюме и галстуке. Но в «Неверленде» все просто было по-другому. Ты заражался этим радостным настроением. И можно было заниматься тем, чем взрослые, в общем-то, не занимаются. Среди всех этих игрушек, каруселей, железных дорог и парков развлечений ты и сам снова становился ребенком. Иногда в мою голову закрадывался вопрос: ты что, в самом деле это делаешь? Но тогда я снова садился на квадроцикл и гонял с Майклом по огромному поместью, причем, он всегда оказывался впереди. Он был очень хорошим водителем.
Как только он уезжал с ранчо, то снова становился Майклом Джексоном – суперзвездой. Он должен был «работать» звездой, и Майкл довел эту роль до совершенства.
спасибо
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:07 | Сообщение # 8 |
Москва
Российская Федерация | Глава 16. Подарки
Майкл очень серьезно относился к дням рождения и подаркам для других людей. Я ни в коем случае не хотел мешать праздникам его детей, но очень скоро услышал, как он зовет: «Where is Dieter? He should come, food is ready…» (Где Дитер? Ему пора присоединиться, еда уже готова…), и поэтому присоединился к ним. Майкл никогда не устраивал чересчур помпезные детские праздники, но ему хотелось, чтобы дети вспоминали о своих днях рождения как о чем-то особенном.
Однажды во время моего пребывания в «Неверленде» меня навестил мой племянник Даниэль и его друг Йерезит. Майкл во что бы то ни стало хотел сам, в качестве приветствия, купить им обоим подарки. Вскоре после этого я стал свидетелем того, как звезда мировой величины с заговорщицким видом устроилась в комнате и с большим интересом и любовью занималась упаковкой подарков в красивую бумагу, даже завязывала на них красивые бантики. Затем на двух открытках он написал поздравления персонально для каждого гостя, подписал их и прикрепил к пестрым коробкам. Они выглядели как маленькие произведения искусства, и он сделал все это своими руками – терпеливо, с большой любовью и мастерством. Когда Майкл закончил, то хотел поручить мне передать детям подарки. Я отказался: «No, no, no, Michael! You have to do it yourself!» (Нет-нет, Майкл, ты должен сделать это сам.) Ведь это были в самом прямом смысле его подарки. «No, no, I can`t do this…» (Нет-нет, я не могу), – воскликнул он сначала, но позже все-таки вручил их детям сам. Мальчики были вне себя от счастья, и, несмотря на то, что уже давно выросли, все еще хранят эти подарки как зеницу ока – вместе с упаковкой, бантиками и открытками.
спасибо
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:08 | Сообщение # 9 |
Москва
Российская Федерация | Глава 17. Ревность.
Принс, Пэрис и рожденный в 2002 году младший сын, Бланкет, были самым главным в жизни Майкла, они были ее смыслом. Он был с ними так часто, как только мог, и тогда по дому беспрерывно разносилось: «У вас все хорошо? Чем хотите заняться сегодня? Что будем делать? What`s the plan?». Правда, иногда его любовь обращалась в ревность, а именно в тех случаях, когда Майкл замечал, что внимание сыновей и дочери достается не только ему одному. К примеру, дети были очень привязаны к своей няне Грейс, которая многие годы была близким человеком, очень важным для них. Разумеется, Майкл понимал, что это правильно и хорошо, но если эта привязанность, по его мнению, становилась слишком сильной, детям запрещалось видеть Грейс целую неделю. Они любили няню и в таких случаях плакали. Когда Грейс возвращалась, и они неслись к ней, и обнимали ее, ревность Майкла только усиливалась.
Он демонстрировал эту ревность и во время нашего пребывания в Лас Вегасе. Мы собирались идти на концерт Селин Дион в Caesаrs Palace. Майклу нравилась Селин, и он уже посвятил ее в свои планы. Дети оставались в отеле, и мы как раз собирались уходить, когда я услышал, как Бланкет кричит в своей комнате. Я сразу же бросился к нему: «What happened, what happened?» (Что случилось?). Мальчик плакал, потому что Грейс, по указанию Майкла, не могла быть с ним этим вечером. Майкл тоже пришел к сыну в комнату и пытался урезонить малыша:
– Blanket, stop! Don`t cry! Stop now!» (Бланкет, хватит. Не надо плакать. Перестань немедленно!).
Но тот просто не мог остановиться. Я поторопил его: «Michael, we have to leave» (Майкл, нам пора идти). И попросил все-таки привести Грейс. Но Майкл стоял на своем, да и мы все равно уже опоздали. Бланкет не прекращал реветь, но Майкл не позволил себя разжалобить. Я позвонил Селин, извинился и сказал, что придется отложить наше посещение до завтрашнего вечера, когда у нее снова будет очередной концерт. Но на следующий день все повторилось: Бланкет плакал не переставая, а Майкл оставался непреклонен. Мне очень хотелось положить этому конец и позвать Грейс, но Майкл упорствовал:
– No, he has to sleep! She should not come in, you know! He loves Grace, he should love me! (Нет, ему нужно ложиться спать. Ей не следует сюда приходить! Он любит Грейс, а должен любить меня!). Я попытался объяснить ему, что ничего плохого в этом нет, и дети все равно остаются его детьми, даже если требуют Грейс, это же совершенно нормально. Между тем, Селин и ее муж Рене уже раз пятнадцать звонили мне и спрашивали, куда мы запропастились. Ведь если такая звезда, как Майкл Джексон, собирается посетить концерт в качестве зрителя, Селин и ее подчиненные должны быть уведомлены, когда именно он приедет. Я ответил, что мы уже в пути и будем с минуты на минуту. Когда во время следующего звонка меня спросили, где мы пропадаем, пришлось приврать: «Мы в машине, скоро будем!». На самом деле Майкл и я все еще оставались в номере у кровати Бланкета. В конце концов, он заснул. Наконец-то! Мы на цыпочках вышли из комнаты и отправились в путь. Но, перед тем как уйти, я, конечно, на минутку заглянул к Грейс и попросил ее обязательно присмотреть за детьми.
Мы опоздали на час. Селин оттягивала начало концерта, потому что ждала Майкла. Но так как никто больше не знал, что он должен придти, публика беспокоилась, многие свистели. Менеджеры Селин были на нас обижены. Когда мы прибыли, Рене уже ждал на улице и проводил нас к черному ходу. Мы следовали за ним за кулисами. Затем зрительный зал погрузился в полную темноту. Майкл вошел в зал, и на него направили сверкающий луч прожектора, пока он шел к своему месту в первом ряду. Публика завопила от восторга при виде неожиданного гостя, люди вскакивали и аплодировали с высоко поднятыми руками. Майкл Джексон среди них! Майкл повернулся к зрителям и указал на Селин: мол, сегодня она – звезда вечера, а не он.
Я догадывался, что менеджеры Селин захотят пригласить Майкла на сцену, и знал, что он бы этого не желал ни в коем случае.
– Don`t let them pick me up! We can`t do this! I don`t go on stage! They want me to dance, I don`t do this! (Не позволяй им вызывать меня туда! Мы не можем это сделать! Я не выхожу на сцену, они хотят, чтобы я танцевал, но я так просто не делаю!), – просил он. Он хотел в кои-то веки просто посидеть в зале, наслаждаясь представлением. Но Селин уже обращалась к нему с речью. Я вышел вперед и сказал ее людям, что Майкл не может выйти на сцену, потому что у него что-то с ногой, и что мы увидимся после концерта.
Позже мы встретились и общались с Селин за кулисами.
– Dieter, do you wanna see my son? I have a picture (Дитер, хочешь увидеть моего сына? У меня есть с собой фотография), – неожиданно спросила она.
– Of course, show me (Конечно, покажи), – ответил я. Она вышла, затем вернулась к нам с огромным плакатом в руках. Я рассмеялся и сказал ей, что ожидал скорее фотографию в портмоне. Мы немного поговорили. Она была такой непринужденной, невероятно предупредительной и очаровательной. Майкл и Селин провели вместе прекрасный вечер.
Что касается Бланкета, то первое слово, которое он произнес в своей жизни, было «Dieter!». Мне даже было немного неудобно перед Майклом, он все-таки его отец. Но тот только смеялся: «Hey, did you hear that?» (Эй, ты слышал?). Просто для Бланкета мое имя было словом, которое очень часто и громко повторяли в его присутствии, потому что его папа постоянно так меня называл. Бланкет всего-навсего прилежно подражал своему отцу.
спасибо
|
| |
| |
| Ирина | Дата: Среда, 17.04.2013, 21:08 | Сообщение # 10 |
Москва
Российская Федерация | Глава 18. Проблемы в отношениях и завышенные запросы.
Майкл всю жизнь был сосредоточен на своей карьере. Она началась, когда он еще был ребенком. Многим знакомо чувство, когда ты, будучи маленьким, должен прочесть родственникам рождественский стишок или спеть песню перед всем классом. Аудитория Майкла уже в детстве была намного шире и состояла не из любящих родственников, а из совершенно чужих людей, которых он должен был склонить на свою сторону. Он словно держал перед ними экзамен. Майкл стремился получать аплодисменты.
Искусство как таковое, прежде всего выставляемое напоказ для публики, всегда имеет в себе некую долю эксгибиционизма и находит отклик в «вуайеризме» зрителей. Они жаждут искусства, но также и оценивают его. Хотя стремление артиста реализовать себя и свое творчество идет из сердца, ради этого он должен открыть другим потайные уголки своей души. Творческие люди переживают такой конфликт по-разному, и из этого может родиться особенно успешное и хорошее творчество. Для Майкла задача состояла в том, чтобы снова и снова побороть боязнь сцены; это укрепляло его уверенность в себе. В этом был его стимул – становиться все лучше и успешнее, довести себя и свое творчество до совершенства и достичь всех своих целей.
После концерта он, чрезмерно уставший, часто падал на диван в своем номере и жаждал тишины после экстремальной громкости выступления. Для него расслабиться было очень непросто, в особенности после напряженного выступления перед 50-120 тысячами человек длительностью в два с половиной часа. Он намеренно избегал вечеринок за кулисами и хотел как можно скорее вернуться обратно в отель. Там Майкл отказывался выпить бокал-другой со своей командой в баре и вместо этого искал общества своих детей. Иногда он высказывал сожаление, что эти люди, его огромная аудитория, после совместно пережитого события снова разошлись по домам. Именно поэтому он хотел заняться исключительно производством фильмов. Майкл жаждал установить более длительный контакт с публикой.
Простые смертные, как я, к примеру, вряд ли могут до конца понять, что происходит со звездой, когда она взаимодействует со своими слушателями. Это кульминационные моменты жизни, когда артист целиком и полностью раскрывается. Майкл ощущал нечто подобное, когда писал песни. Он мог вынашивать замысел песни, почерпнутый из какой-то идеи, мотива или внезапно пришедшей мысли, днями или даже неделями, прежде чем она рождалась. Он мог бесконечно экспериментировать с ней, обрабатывать снова и снова, пока не добивался желаемого результата. Когда он создавал новую песню, для него это был момент глубочайшего удовлетворения и одновременно побуждение приступить к следующей песне, которая, возможно, будет еще лучше. Для Майкла при этом не было разделения между рабочим и свободным временем. Он постоянно находился в творческом поиске; идеи охотно «посещали» его посреди ночи, во время прогулки по ранчо или на его любимом дереве, на которое он иногда взбирался, чтобы написать тексты. Уже из-за одного этого экстремального образа жизни и ненормированного рабочего дня я задавался вопросом, каким образом он мог бы найти время для постоянных отношений. Можно было сказать, что Майкл состоял в чем-то вроде любовной связи со своим творчеством и своей публикой, и она полностью его удовлетворяла.
Как это принято между хорошими друзьями, мы с Майклом могли говорить о чем угодно. Иногда случалось, что при этом мы оба чувствовали себя немного неловко. Например, когда он размышлял о любви и сексуальности и, слегка опустив голову, доверял мне свои мысли. Я хорошо понимаю, что интерес к этой части жизни Майкла очень велик. Поэтому я не хочу пропускать эту тему. Но из уважения к нему я бы хотел отказаться от слишком личных подробностей, ведь, в конце концов, смысл подобных разговоров между друзьями – в возможности довериться.
Майкл умел флиртовать. Не важно, с элегантной дамой или молоденькой стюардессой, его шарм просто бил ключом и завоевывал любое сердце. Это были прекрасные, но скорее преходящие мгновения, которые не приводили к чему-то постоянному.
Бремя мегазвезды – никогда не быть до конца уверенным, что чувства, которые к тебе питают, вызваны в первую очередь тобой самим, а не славой или богатством. Этим утверждением я ни в коем случае не хочу приписывать женщинам, с которыми то и дело встречался Майкл, какие-нибудь нечестные намерения. Но эти женщины – и Майкл чувствовал то же самое – кажется, зачастую сами толком не знали, очарованы ли они исключительно его статусом суперзвезды или же испытывают к нему серьезные чувства, как к человеку. Любила ли бы она его, если бы его звали Джон Смит, и он работал бы страховым агентом?
Иногда Майкл от всей души смеялся над подобными вопросами. Ему приходилось наблюдать за многими неприятными судебными процессами его знаменитых друзей, касавшимися разводов и возмещения убытков. Ему приходилось делить с ними многие горести и сопереживать им. Тем не менее, было бы ложью утверждать, что он из скупости или предсказуемого недоверия хотел оградить себя от подобных неприятных связей и процессов – для этого он был слишком самим собой.
Любовь и внимание Майкла прежде всего принадлежали музыке. Он, как и многие другие творческие люди, пока что откладывал вопрос о том, не следует ли ему завести постоянные отношения, на неопределенное время. То же самое касалось и других аспектов, которые так важны для «нормальных» людей. Симптомы болезней, постоянный стресс, полное переутомление и истощение? Плевать, отоспаться я смогу позже. Материальные заботы или финансовая стабильность в старости? Очень важно, но сейчас нет времени, позабочусь об этом позже, или кто-нибудь другой должен об этом позаботиться. Семья и дети? Это прекрасно, но как-нибудь потом. Карьера продолжается.
У него были свои представления об отношениях с противоположным полом, и вероятно, его требования были слишком высоки и далеки от реальности. Роман и брак с Лизой Марией Пресли (род. 1968) были очень близки к этому идеалу. Она и Майкл уже встречались в Лас Вегасе во время выступления Jackson 5, когда Лизе было шесть, а Майклу шестнадцать. В 1993 году судьба столкнула их снова, они начали встречаться и в конце концов поженились в мае 1994 года, едва Лиза развелась со своим мужем, музыкантом Дэнни Кью.
Майклу в то время было очень плохо из-за скандала с Джорданом Чендлером, и Лиза очень помогла ему пережить это трудное время. Из разговоров с ним я знаю, что он по-настоящему любил ее, и любовь была взаимной. Но после того как Майкл стал слишком уж настаивать на своем желании иметь детей и, будучи женатым на Лизе Марии, вступил в не очень романтическую, но зато «полезную» связь с медсестрой Дебби Роу, которая впоследствии стала матерью его детей, Принса Майкла (род. 1997) и Пэрис (род. 1998), Лиза Мария подала на развод.
Помимо этого, существовал целый ряд других проблем, но, по моему мнению, все это в конечном счете суммировалось в экстремально необычном образе жизни и в высшей степени своенравном образе мышления этого необычного артиста. Сама Лиза Мария впоследствии говорила – когда вы были рядом с ним, то попадали в «другую реальность». После их неудавшегося брака она еще долго поддерживала очень теплые отношения с Майклом и его семьей.
Развод с Лизой Марией был официально оформлен в августе 1996 года, а в ноябре 1996 года Майкл женился на Деборе «Дебби» Роу (род. 1958), ассистентке его дерматолога, доктора Арнольда Кляйна. В тот момент она уже была на шестом месяце беременности, вынашивала Принса Майкла. Майклу приходилось долгое время держать связь с Дебби в тайне, так что можете себе представить, с какой радостью СМИ набросились на эту новость и сделали ее сенсацией.
Свадьба Майкла и Дебби состоялась большей частью по инициативе матери Майкла, Кэтрин. Ее религия не могла допустить, чтобы ребенок был рожден вне брака. Я провел несколько спокойных и здравых бесед с Дебби и воспринимал ее как очень практичную, рационально мыслящую женщину, которая знает, чего хочет.
Этот второй брак был расторгнут уже в октябре 1999 года. Теперь Дебби имела две возможности: поддерживать его как друг или оказывать на него давление в вопросах, касавшихся права опеки и посещения детей. В январе 2004 года я долго общался с ней в Беверли Хиллс на тему опеки и религиозного братства «Нация ислама», окружавшего Майкла. Дебби очень опасалась влияния этого братства на Принса и Пэрис.
Однако следует четко уяснить себе, что благодаря Дебби он стал отцом двоих детей, и именно ей Майкл обязан началом своей семейной жизни, о которой так мечтал. И я утверждаю, что дети были для него самой большой радостью на протяжении всей жизни. Мать третьего ребенка, Принса Майкла Джозефа-Второго, которого с самого начала всегда называли просто Бланкет (род. 2002) мне известна, но из уважения к Майклу я не могу и не хочу рассказывать об этом более подробно. Кроме того, существует соглашение, целью которого является защитить мать от публики.
Посторонним было трудно понять его браки – бурные, следующие один за другим с очень коротким перерывом. Эти союзы вызывали недоумение и замешательство,
несмотря на то, что фанаты Майкла желали ему всего самого наилучшего. Оба раза он женился во время подготовки или проведения тура «HIstory». В тот период Майкл пребывал в стрессовом состоянии, которое нелегко себе представить. Из-за грандиозного успеха этих гастролей Майкл постепенно задумывался о том, возможно ли когда-нибудь превзойти подобный успех. И возможно ли было компенсировать это в своей личной жизни. Если отбросить музыкальный и профессиональный успех Майкла, то его жизнь заполнял вакуум, и желание иметь детей проявлялось все отчетливее. У него были друзья, коллеги, подчиненные, весь этот антураж, миллионы фанатов, которые сделали бы для него абсолютно все. И тур, который многие месяцы забрасывал его то в одну, то в другую точку планеты. Теперь он искал домашнего уюта, простого счастья отца семейства, он жаждал спокойствия и постоянства, семейной жизни, у которой было бы будущее.
Однако давление со стороны окружающей его «системы» увеличивалось, и получилось так, что с началом отцовства Майкл вступил в последнее десятилетие своей жизни. Может быть, тот факт, что дети подарили ему чувство глубочайшего удовлетворения, которое он когда-либо знал, послужит некоторым утешением.
Иногда предполагают, что из-за принадлежности его матери к Свидетелям Иеговы и того, что он сам когда-то был членом этой секты, Майкл Джексон был ограниченным во всем, что касалось любви. Но я не верю, что так было на самом деле. Майкл всегда был самим собой и делал именно то, что хотел в данный момент.
Однако он рассказывал мне кое о чем. Будучи еще очень юным, во время гастролей Jackson 5, Майкл поневоле был свидетелем эскапад его старших братье с фанатками, наблюдал за этим «из первого ряда» – ведь их всегда селили в одной комнате в отеле. Братья хвастались перед ним своими победами, подстрекали его и злили. Он очень страдал тогда и так и не сумел забыть о подобных неприятных ситуациях.
И сегодня я то и дело думаю: а мог ли Майкл позднее, в более зрелом возрасте, встретить женщину, с которой его бы связали длительные и счастливые отношения? Я почти уверен, что после преобразований в карьере и освобождения от «системы» во многих аспектах он стал бы совершенно другим человеком.
спасибо
|
| |
| |
|
